1877. Обретая прошлое

У нас несколько месяцев назад появилась совсем молоденькая горничная Дуня. Это имя, как у моей нянюшки, повлияло на моё к ней расположение. Теперь вокруг (не в институте, конечно, а там, на свободе) только и говорят, что каждый имеет право на образование. Я тоже так думаю. И потому стала иногда Дуне рассказывать что-то из уроков и показывать буквы – уж очень ей хотелось научиться читать.

А Зина решила (и Настю подговорила, та сама бы не надумала такое) подшутить над девушкой. Слышу я, как они серьёзно объясняют Дуне, что вышел новый указ: все теперь учиться могут. И завтра, мол, надо прийти, занять место в классе. И тетрадь ей дали, и перо.

Я слышать слышу, а сама из греческого трудный отрывок перевожу – не вникаю сильно в их разговор. Подумала было, что надо с Дуней поговорить, чтобы всерьёз не принимала такое, да сразу и отвлеклась. Смотрю – она уж ушла. Надо бы догнать, объяснить, да не такая же она наивная, верить этим болтушками. Как же я ошиблась!

Утром бедняжка явилась на урок. И надо же, что попала именно к Константину Петровичу – а он недобрый и простолюдинов не любит. Так унизительно (и вежливо, главное, с улыбочкой своей холодной) принялся объяснять Дуне, что низшим слоям грамота ни к чему, особенно женскому полу.

Другой, может, и не передал бы дальше эту историю, а этот и к инспектору не поленился съездить. Скандал был… Выгнали Дуню с места. Как она плакала, как просила оставить! Ведь она старшая в семье. Отец всё болеет, на фабрике из последних сил работает, а мама умерла. И трое младших.

Девочки тоже поняли, что дурно поступили, да поздно.

А я виновата: промолчала, не предупредила. Ведь Дуня ко мне привязалась и надеялась, что заступлюсь: так смотрела, когда учитель ей в классе свои дикие рассуждения высказывал, и потом, когда объявляли, что увольняют (а это прямо у нас в будуаре было). Да кто ж меня послушает? Я было завела разговор с Любовью Семёновной, но она только посочувствовала. Хоть за стенами жизнь меняется, здесь к воспитанницам относятся как к несмышлёным, не понимающим жизни барышням.

21 декабря

Сегодня начали приезжать за воспитанницами из других городов, кому добираться долго. Скоро и нам ехать. Уроков уже нет, так что мы развлекаемся сами. Утром играли на улице. Снега много, и совсем не холодно. Затеялись возиться с малышами: и им интересно, и нам.

После обеда взяли книги и читали очень долго. Так уютно, устроившись в кресле, смотреть в окно: на улице мороз, тучи наползли, а у нас в зале светло, печка натоплена.

Я принялась за роман Чарльза Диккенса «Лавка древностей». Читаю и плачу украдкой: Дунечку вспоминаю. Как дети беззащитны в страшном мире… Да и не только дети, все бедняки. А ещё меня с первых страниц поразило имя девочки – Нелл. Почти как Нелли из «Униженных и оскорблённых» Фёдора Михайловича Достоевского. Обе, бедняжки, хоть и из разных стран, но с очень похожей судьбой. Они рано столкнулись с несправедливостью и жестокостью взрослой жизни. Обе заботятся о стариках – своих дедушках. Надеюсь, у этой истории финал будет не такой печальный, как в жизни с нашей несчастной горничной. Что-то с ней будет?

А Катя не хочет ничего грустного знать. Потому, говорит, лучше стихи, чем романы. Часто вижу у неё томик Пушкина. Кажется, уж всего наизусть знает!

23 декабря, Рождествено

Вот и прибыли домой! Ах, как же здесь хорошо! На станции нас встретили на санях. Укутали в тулупы, и понеслись наши троечки по снежной дороге. Пока ехала, решила непременно вечером устроиться на широком подоконнике библиотеки (любимое моё место) и описать сегодняшний необыкновенный день.

Ночью, когда поезд мчал нас из столицы, падал снег. Именно падал, а не шёл. Потому что казался он таким тяжёлым, как только что постеленная перина, и таким лёгким, как нечаянно выпавшая из неё пушинка. И казалось, что мы никуда не доедем: замрём посреди ровного поля и нас – всех пассажиров – накроет и убаюкает матушка-метелица.

Так я и уснула, глядя в окно на это бесконечное кружение, а утром оказалось, что мы благополучно выбрались из снежного плена. На станции было тихо: звёзды, большие и яркие, мерцали низко над головой.

Нас с Катенькой устроили вместе, и так-то весело было лететь на санях! Вокруг ни звука – только полозья скрипят по снегу. Сначала ехали медленно, и мы тихонько шептались, строили планы на предстоящие дни. Когда солнце показалось на горизонте, папа приказал прибавить ходу. И мы неслись, и столпы блестящих тонких снежинок выбивались из-под полозьев и прозрачным искрящимся узором уносились в нежно-голубое небо.

В имении старые слуги собрались встречать нас: для тех, кто уже не может работать, папа устроил несколько домов, где они живут под присмотром. Столько было радости, особенно когда из теплого плена саней высадили Танечку и Илюшу. Он такой забавный и так напоминает мне Серёжу в его возрасте. Как же редко я их всех вижу!

Мы с сестрёнкой и с Катей будем делить нашу старую детскую спальню. Я показывала гостье дом: водила из комнаты в комнату и так живо вспоминала то последнее вольное лето, когда я ещё была маленькой проказницей, а не лучшей воспитанницей Смольного.

За столом собрались все: и мисс Грин, которая после моего отъезда стала гувернанткой у Тани, и мсье Поль – он теперь учит Илюшу. Серёжа стал совсем взрослый: как же, он теперь студент Императорского училища правоведения, где учился папа, и очень этим гордится. Жаль, что мы редко общаемся, а раньше бегали друг за дружкой как привязанные.

Сейчас поздно, все спят, а я пробралась потихоньку сюда – хотя, пожалуй, и мне пора.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Уставная грамота – документ, обязательное составление которого каждым помещиком в ходе Крестьянской реформы в России было предусмотрено «Манифестом об отмене крепостного права».

2

Полный текст сказки «Найди меня» – в приложении к роману.

3

Милютин Н. А. – государственный деятель Российской империи, один из главных разработчиков Крестьянской реформы 1861 года.

4

Александр Иванович Кошелёв – публицист и общественный деятель славянофильских взглядов, один из деятелей крестьянской реформы.

5

Юрий Федорович Самарин – публицист, философ-славянофил, один из деятелей крестьянской реформы.

6

Василий Иванович Водовозов – преподаватель русской словесности в Смольном институте в 1860—1862 гг.