У всего есть предел

Я с Жаком прогуляла всю ночь, оказалось, у нас столько общего. Складывалось ощущение, что мы знаем друг друга уже сто лет, но, как в любой сказке, наступает конец – наступило утро, и нужно было возвращаться в гостиницу и готовиться к отъезду. Мы тогда долго стояли и смотрели на воду в Сене, в которой отражались золотистые лучи восходящего солнца.

Помню, Жак тогда сказал:

– «Tu es belle, mon cher mystère». Что переводится как: «Ты прекрасна, моя дорогая тайна».

А потом мы с театром уехали, и я попрощалась с Парижем и с Жаком. Больше мы никогда не виделись, кто знает, как сложилась бы моя судьба, если бы… – задумчиво проговорила моя посетительница.

– А почему вы не пытались его найти? – с негодованием поинтересовалась я.

– Дорогая, тогда был 70-й год, за границу выезжали только по специальным разрешениям и далеко не все, а если бы меня заподозрили в общении с иностранцем, могли лишить карьеры и сломать жизнь. Я была молода и тогда думала, что впереди вся жизнь и эта встреча ничего не значила, лишь один из сюжетов моей будущей жизни. По крайней мере, мне тогда так казалось, мимолетное знакомство, увлечение, одна ночь в Париже – городе любви. Поэтому я не предпринимала попыток поиска Жака, – улыбнувшись, добавила она.

– Вы знаете, я думаю, там ничего особо не изменилось, по крайней мере, в плане улиц, – и я улыбнулась, чтобы сменить грустное настроение, летающее в воздухе. Хотя я никогда не была в Париже, но я думаю, что так, наверное, и есть, – хотя Диснейленд был открыт в 1992 году, – добавила я.

– Я думаю, вам стоит взять обзорный тур: перелет, проживание и питание, а экскурсию в Диснейленд взять отдельно, уже по месту прилета, – проговорила я.

Передав все необходимые буклеты первой своей посетительнице, я оставила свой рабочий телефон и почту для дальнейшей связи. Женщина взяла материалы, поблагодарила меня и откланялась, обещав перезвонить, когда точно решит вопрос по датам и количеству дней.

Алина ободрительно кивнула, когда посетительница ушла, и подняла вверх большой палец в качестве положительной оценки. Я порадовалась и задумалась:

– Интересно, сколько Жаков Луи Пересов в Париже и вообще, возможно ли найти человека спустя столько лет? Я о нём почти ничего не знала, но теплилась надежда, что он был художником, а может, и по сей день пишет, возможно, художников с подобным именем будет меньше. При этой мысли я набрала в поисковой строке интернета имя: Жак Луи Перес и дописала художник, Париж.

До конца дня посетителей особо не было, но почему-то только у меня, то ли я не очень справилась со своим первым клиентом, то ли просто так совпало. Я немного помучилась вопросом, а потом начала изучать буклет с турецкими отелями, всё лучше, чем просто так сидеть, я же не зря «ем» свой хлеб!

Рабочий день близился к концу. Лето, красота! Можно прогуляться пешком до дома. Пять кварталов, конечно, не очень близко, но для летней приятной погоды пару километров несложно пройти. И я пошла.

На следующий день мне пришло пару ответов на запросы о Жаке, что возобновило поиски, и я нашла немного больше информации о Жаке Луи Пересе. Действительно, художник с таким именем был. Сайт говорил, что он по сей день живет в Париже. Все сайты были на французском языке, поэтому с помощью переводчика, а также включив свою дедукцию, выяснила буквально следующее:

«Жак Луи Перес родился в 1954 году, закончил Парижскую высшую школу искусств и по сей день живет и творит в Париже». Информации было не особо много, чтобы наверняка увериться, что это именно тот Жак Луи Перес, но совпадения были. Самым, на мой взгляд, важным было то, что визитной карточкой именно этого Жака как художника, точнее, подписью, было ни что иное, как маленькая балерина, которую он схематично дорисовывал в конце подписи. Этот факт я обнаружила, когда изучала одну из его картин, переданных на благотворительный аукцион. На сайте был указан адрес галереи, выставляющей его работу. Другой дополнительной информации мне найти не удалось.

Прошло около полугода с начала моей карьеры в качестве туристического менеджера. Клиенты, страны, туры – все завертелось. Так уже и я стала задерживаться после официального окончания рабочего дня. Не ради карьеры, хотя, может, совсем чуть-чуть, а ради удовольствия. Работа мне очень понравилась.

Конечно, в офисе мы все задерживались, но это в основном происходило в пики наплыва клиентов: предновогодние каникулы и летние отпуска, июль-август, и еще на майские и новогодние праздники частенько бывали авралы. Как раз заканчивалась осень и маячила на горизонте зима, а значит, и бурные периоды предбронирования, ажиотажные скидки, горящие туры, а с ними и толпы желающих отдохнуть уже «стояли на пороге» нашего офиса. Началась горячая пора.

Клиенты, конечно, встречаются разные, но в большинстве своем это люди, оставляющие приятное впечатление. Кстати, вспоминая свою первую клиентку, та самая дама все-таки решилась на Париж. Я тогда, кстати, поделилась с ней своими «находками» о Жаке Луи Пересе. Она была так тронута, что прослезилась. Видимо, я зря терзалась сомнениями, что в свой первый самостоятельный день что-то пошло не так. Про Жака Луи клиентка оставила благодарный отзыв о туре и моей работе. Про Переса я не решилась спросить, но почему-то мне хотелось верить, что сказки бывают и что их встреча вполне могла состояться. В любом случае, так хочется верить, что романтические истории – это не только удел сказок.

Сегодня был первый день так называемого аврала – декабрь, девятое число. Пару недель назад у нас появилась новая девочка. Она пришла на декретное место. По стечению обстоятельств или по законам вселенной, ее звали так же, как ушедшую девочку – Аней. Она ушла в декрет почти сразу после моего прихода, и мы полгода в офисе проработали ввосьмером. С новенькой мы как-то сразу подружились, как говорят, сразу нашли общий язык. Анной ее никто не называл ни в компаниях, ни на работе, ну, за исключением нашего Антона Валерьевича, он исправно называл ее Анной, иногда Анной Петровной. Аню этот факт очень расстраивал, потому что полное свое имя она не любила, хотя толком даже не знала почему, точнее, может, и знала, но не могла нормально сформулировать причину. Блажь – в этом вся Аня. К слову сказать, меня Марией тоже редко называли, в основном Маша или Марик. Это сокращение как-то еще со школы прилипло. Так до сих пор и повелось: Маря, Марик. Да и сама я так иногда представляюсь новым знакомым. Таким образом, мы сроднились с «Мариком».

Аня была воплощением миловидности. Прямые, как натянутая струна, волосы не завивались даже под проливным дождем, ниспадая гладким платиновым полотном. Среднего роста, она обладала характером, затмевающим любые физические параметры. Взрыв цвета в облегающей фигуру одежде, каскад украшений, выразительный макияж – Аня создавала свой яркий, неповторимый образ, от которого невозможно было отвести взгляд. Но главным оружием Ани, её визитной карточкой, был острый ум и умение подобрать нужные слова в любой ситуации. И, надо сказать, пользовалась она этим даром виртуозно.

Наши столы стояли вплотную, бок о бок, на задворках офисной жизни – участь молодых и неопытных. Анин приход на декретное место не изменил иерархии, и о «хорошем» месте, с большим окном или поближе к кухне, нам оставалось только мечтать. Впрочем, что считать «хорошим»? Наш просторный кабинет, оформленный в модном стиле open office – открытое пространство, поделенное на тематические секторы, был весьма оригинален.

Идея, как я понимаю, принадлежала нашему второму «шефу», Антону Валерьевичу. Прежний офис был тесным и расположен не в самом удачном месте, как говорили «старожилы» типа Алины, хотя откуда она могла знать, если работала всего на два года дольше нас, но, как водилось, Алина знала все сплетни в офисе. Итак, секторы: Азия, Африка, Европа, Россия. Куба, Доминикана, США. «Дешевые острова для нищих: Мальдивы, Сейшелы и т.д.» довольствовались эпизодическими упоминаниями, их доля в общем объеме заказов была незначительной.

Каждый сектор представлял собой тематический уголок, украшенный диковинными вещицами, привезенными «шефом» из путешествий, и подарками от благодарных туристов – в общем, собиралось с миру по нитке. Кое-что я бы, конечно, переделала, но в целом интерьер выглядел весьма неплохо. Мой сектор – «Африка», царство Египта, ОАЭ и Туниса. Аню же прочили в «Россию», но лакомый кусок перехватила Эльвира, решив, что полностью справится сама.

Эльвира – стоит сказать пару слов о ней – пришла в фирму два года назад и всегда хотела работать по направлению «Россия». Её привлекало то, что она много путешествовала по России сама, жила в пяти городах, причём на разных концах страны; много чего читала об интересных направлениях и скрытых загадочных местах и уголках необъятной Родины, писала заметки в журналы о путешествиях. Однако ранее в нашей фирме это направление вела Катя – двоюродная или троюродная сестра кого-то там из родственников нашей «шефы». Как следует понимать, сразу привилегированное направление Эльвире не дали, но через некоторое время эта Катя благополучно вышла замуж и ушла из фирмы. Поэтому вопрос о том, кто займёт её нишу, не стоял, а предыдущая Аня была у Эльвиры в качестве помощника. Но с ее уходом Эльвира «всю Россию» взяла на себя, став хозяйкой «Медной горы» – это название ей идеально подходило. А «новая» Аня попала ко мне в «Африку».

Нельзя сказать, что, когда человек приходил к нам в офис, мы его перенаправляли внутри офиса в зависимости от того, куда он хочет поехать в отпуск. Это достаточно неудобно и, конечно, не нашло бы положительного отклика у клиентов. Однако указатели, которые стояли при входе, делали свое дело, и в основном клиенты шли по указателям. Так случалось, по крайней мере, с новыми клиентами. Конечно, само собой, за время работы у нас у каждого сложилась своя база и свои постоянные клиенты, которые, несмотря на указатели, шли к конкретному менеджеру, и никто особо против этого не выступал.

Все сложилось само собой. В качестве наработки новых навыков и освоения неизведанного каждый месяц мы делились практикой, опытом продаж по разным странам на круглых столах в игровой форме, на так называемых стратсессиях. Данное нововведение придумал так же Антон Валерьевич. Надо отметить, креативности в организации нашей работы, на мой взгляд, да и наверно любого бизнеса, у него было больше, чем у кого бы то ни было. Он излучал просто природный дар организации и коммуникации.

Самыми дорогими турами, так называемая VIP-группа, занималась сама «Шеф», скорее по душевному порыву, нежели по необходимости. Однако на случай несовпадения «порыва» и реальной загрузки по этим направлениям в группу ответственных лиц входили Антон и иногда Алина. Такие туры обычно разрабатывались индивидуально, с тщательной проработкой всех деталей. Бумажная волокита, связанная с бронированием, уточнением регистраций и составлением договоров (которая, по мнению «Шеф», имела меньшее значение), поручалась Антону Валерьевичу или Алине. Итоговые же документы всегда подписывала сама «Шеф» – Алла Анатольевна Бергман.

Как уже упоминалось, у директора фирмы «Фиолетовый слон» был сын – своего рода «Мини-Шеф», звали его Игорь. Его нечасто видели в офисе: то ли он учился за границей, то ли просто проводил там время. Лично я его видела всего два раза, и то его посещения офиса были очень короткими. Точные подробности были неизвестны; Антон Валерьевич мог знать больше, но распространяться на эту тему не любил.

Так как Алла была женщиной высокого статуса, у неё был свой водитель. Валера, личный водитель «Шеф» и по совместительству водитель белого «Рендж Ровера», был воплощением жизнерадостности, фанатично предан спорту и принципам здорового питания. Высокий, под два метра, широкоплечий брюнет с короткой стрижкой и лучезарной подкупающей улыбкой, он обладал внешностью, вполне располагающей к себе. За плечами у него были годы рукопашного боя, сначала в детстве, а затем и в университете. И всё же, несмотря на все достоинства, девушки у него не было, что он объяснял с обезоруживающей простотой:

– Мне просто некогда этим заниматься – почти каждый день у меня тренировки и спортзал; девушки же отнимают много времени!

Несмотря на легенду, каждый в офисе замечал, что Валера Эльвиру вниманием не обделял. Хотя, казалось, она воспринимала это внимание ровно в той мере, в какой требовал офисный этикет.

– Эльвира! Привет! Отлично выглядишь! – воскликнул Валера.

– Спасибо, – ответила Эльвира, слегка отвернувшись от кофемашины.

– А мы, значит, тут все так себе? – не удержалась от сарказма Аня.

В комнате прокатился смешок.

– Да нет, что вы! Все вы прелестны! – смущенно улыбнулся Валера. За глаза его звали Лериком, он, кстати, это знал и не обижался.

– Ань, не мешай, видишь же: наш Валерик только Эльвиру и замечает!

– Да хоть голой тут ходи – всё равно… невидимка, – язвительно заметила Аня.

– Это вряд ли! Такое я замечу обязательно! – парировал Валера. – Хотя всё может быть, но надо проверить опытным путем! Если «Шеф» не против – устроим пляжный дресс-код! – засмеялся Валера.

Все поддержали его тихим хихиканьем.

– Да ладно вам, посреди зимы… – пробормотала Алина, которая не очень-то жаловала юмор как таковой и завидовала Эльвириной красоте и популярности.

– Очень даже своевременно! Я тут Кубу смотрела: там +30 и вода +29 – в самый раз для пляжа! А в Сочи сейчас всего +5… особо не пощеголяешь в купальнике, – парировала Эльвира.

– О, Куба! Эльвира, а когда у тебя отпуск? – загорелся Лерик.

– Лер, наши графики отпусков не совпадают априори, – улыбнулась Эля, уходя от прямого ответа.

Валера ничего не сказал, но в глазах плеснула обида. Однако он смолчал и, нахмурившись, направился в кабинет к Антону.

– Отпуск? Точно! Маша, а когда у тебя отпуск будет? – заинтересованно затараторила Аня в нетерпении.

– Боюсь, в этом году уже не выйдет, – протянула я, на миг задумавшись. – Разве что в следующем. Хотела в апреле или мае, нужно прикинуть, как там с праздниками…

– Ой, да мне до отпуска ещё как до Луны! – вздохнула Аня. – Мечтаю о Доминикане… или на Мальдивы, а может, сразу и свадебное путешествие? – она лукаво улыбнулась.

Аня давно грезила о свадьбе в Доминикане, о регистрации на самом берегу Карибского моря или на Мальдивах.

– Чтобы белое платье, только самые близкие друзья и мы вдвоем на этом райском пляже! – с придыханием говорила она.

К вопросам замужества Аня подходила с удивительной прагматичностью, которая совершенно не вязалась с ее романтичной натурой. Вот уже три месяца она встречалась с симпатичным молодым человеком – ровно столько же, сколько и с предыдущим. И хотя в мечтах она уже примеряла белоснежное платье и слышала шум карибских волн, поющих свадебную серенаду, строить серьезные планы с парнем, с которым на данный момент состояла в отношениях, она явно не спешила.

Как она всегда говорила:

– Мы с Котиком просто проводим время с пользой и приятностью друг для друга. Для Доминиканы и Мальдив он не подходит, – смеялась она всегда. Но идея о путешествии в Доминикану или другую страну с белоснежными пляжами ей грела душу: даже если без свадьбы и пусть не сейчас, но однажды обязательно.

Молодой человек Ани работал в магазине скейтбордов – он был совладельцем этого магазина. Аня его редко называла по имени, просто – Котик. Насколько я поняла, прошлого «любимого» звали также, и, вероятно, и позапрошлого – удобно, не забудешь и не перепутаешь, но оставим размышления на эту тему, у каждого свои причуды.

Именно судьбоносная встреча Ани с ее нынешним Котиком стала отправной точкой череды событий, повлиявших на мою жизнь. И разве не прав был мудрец, сказавший, что мир – это паутина тончайших нитей судьбы? Зацепишь одну – дрогнет другая, и так до бесконечности…

ГЛАВА 2 «Антон»

В декабре 1998-го, учась на первом курсе юрфака, мы готовились к празднованию посвящения в студенты: вовсю шли разговоры о грядущем Новом годе и Дне студента. Наша группа состояла из тридцати человек, что было необычно для данной специализации, у нас соблюдался гендерный баланс – 50/50, мальчиков и девочек, и каждый преподаватель считал необходимым отметить этот факт, акцентируя внимание на том, что именно он первым это заметил. К пятой неделе занятий это замечание начало изрядно раздражать. Именно на том празднике я как-то тесно и начал общаться с моим будущим лучшим другом Федей Гридасовым, с которым мы на пару напились и заблудились в женском общежитии, а потом с диким хохотом убегали от вахтерши. К слову, нас не поймали, но дружба завязалась именно тогда, когда мы в последнюю минуту выпрыгнули из окна первого этажа и кубарем полетели в сугроб, благо, зима была снежная. Мы отделались испугом и парой синяков на «мягком» месте, зато впечатления на всю жизнь, как и дружба!

При вступительных экзаменах я не сомневался, куда пойти учиться. Династия Корниенко по мужской линии состояла из юристов, или, по крайней мере, из тех, кто стремился учиться на юристов. Все началось с моего прадедушки, Василия Кузьмича Корниенко, который первым из семьи закончил Демидовский юридический лицей, ныне носящий название Ярославский государственный университет имени П.Г. Демидова. Однако данный университет скорее является правопреемником того известного образовательного учреждения, поскольку главное здание лицея сгорело в 1918 году, а в 1929 году было полностью разобрано.

Прадед мой был очень суровым человеком, носил бороду, усы и круглые очки, как немногие мужчины уже в то время. У него был высокий лоб, светлые пшеничные волосы и голубые глаза, как говорила бабушка, небесно-голубые. Когда мой прадед злился (как рассказывал дедушка), особых признаков этого состояния не наблюдалось; однако он нервно постукивал указательным пальцем то по бедру, то по столу, если рука лежала на столе, а глаза меняли цвет с голубых на темно-синие. Первая семья прадедушки погибла от тифа, и второй раз он женился, будучи в возрасте 32 лет. Бабушка была моложе прадедушки на 9 лет, тогда это было обычным делом. Она родила двоих детей: моего дедушку и его сестру, но она умерла в молодом возрасте.

Как часто бабушка говорила:

– Василий Кузьмич никогда не повышал голоса, но все в доме знали: его светлость не в духе!

Телосложения он был крепкого, среднего роста; голос низкий – баритон. Как говорят мои родители, я на него очень похож – видимо, гены передались через поколения.

Иногда дедушка так и говорит:

– Валер, посмотри! Антон – точный твой прадед!

Валера (точнее, Валерий Николаевич Корниенко) – это мой отец. Он всегда подчеркивал, что от прадеда ему только цвет волос достался; а вот я – вылитый его двойник. А я – это я, Антон Валерьевич Корниенко.

Меня всегда занимал вопрос: как сложились бы мои отношения с моим прадедом, если бы он был жив, и мы жили в одну эпоху, да еще и под одной крышей?

Зная свой непростой характер, унаследованный, вероятно, от него, думаю, наши разногласия выливались бы в серьезные конфликты. Порой думаю: к счастью, мой отец не пошел по его стопам!

Возвращаясь к теме поступления на юрфак. Мой отец, его отец и его отец до него – все получали юридическое образование. Дед был довольно известным и успешным адвокатом в Ярославле, как и его отец, но после войны семья деда перебралась сюда, где дед женился, и мой отец уже окончил местный Педагогический университет по юридической специальности. Юристом, правда, так и не стал, получив второе образование по специальности «экономика на производстве», и, устроившись в строительную компанию, папа решил прожить лучшую свою собственную жизнь, без тени прошлых предков. Отец оказался тем, кто отучился на юриста, но не стал им, что огорчало деда. Поэтому на меня возлагались большие надежды. Ведь я – точная копия прадеда.

В выпускном классе, перед первыми вступительными испытаниями, мама и бабушка выражали сомнения относительно моего выбора, в частности, юридического факультета. Но я был непоколебим. С раннего детства мне постоянно рассказывали о моём прадеде, поэтому я ни на секунду не сомневался в своём решении – стать выдающимся юристом и продолжить семейную династию Корниенко. Вступительные экзамены я сдал превосходно и на удивление легко. Так я поступил на юридический факультет единственного гуманитарного университета в нашем городе.

Как я уже упоминал, наша группа была подобрана очень удачно, и уже к середине первого семестра у нас сформировались сферы интересов и пары по симпатиям.

Учёба не представляла для меня особых трудностей: память у меня была хорошая, а предметы на первом курсе не отличались особой сложностью, поэтому первый год я закончил на кураже и с отличием.

В середине второго года обучения несколько студентов нашего потока сменили специальности, а некоторые и вовсе оставили учёбу, были отчислены. Так гендерное равновесие пошатнулось в сторону «слабого пола». Когда второй учебный год подходил к концу, на дворе стоял май, погода была по-летнему тёплой, даже жаркой – некоторые однокурсники уже начали купальный сезон. В это время активно обсуждалась летняя практика и предстоящая поездка в «трудовой лагерь».

– В этом году у нас появилась возможность поехать в Краснодарский край, Темрюкский район, – объявил наш куратор. – Эту «честь» нам любезно предоставил крупный владелец виноградников – Агрокомплекс «Ростовчанка», – продолжил он, слегка вытирая пот со лба. Куратор был также профессором нашего университета и преподавал нам административное право.

Группа с воодушевлением восприняла новость о поездке в Краснодарский край, ещё бы – на виноградники, к морю! Все оживлённо обсуждали слова профессора, остроумно шутили, предлагали идеи, надеясь расширить свой багаж знаний на практике, а также совместить приятное с полезным – посетить морское побережье и немного заработать. Поездка обещала быть не слишком долгой, и это как раз приходилось на бархатный сезон. Нам оставалось только успешно сдать экзамены и записаться в ряды добровольцев на летние работы.

– Списки необходимо подать до конца следующей недели, пусть староста соберет их и принесет мне на кафедру, – подытожил профессор. Все студенты разошлись еще до часа дня.

– Мы с моим другом Федькой ждали его девушку Полину с пар, как раз сейчас она должна была к нам присоединиться.

– Ты поедешь на практику? – спросил меня Федька.

– Думаю, да, а ты? – ответил я.

– Да, идея классная, только вот боюсь, Поля это не одобрит, – покачав головой, с сожалением в голосе, ответил Федя.

– Ха, – рассмеялся я. – Я тебе всегда говорил: отношения – это тебе не просто так, а ты все не слушаешь, – стукнув друга в плечо, добавил я.

– Нет, я, конечно, ничего против девушек не имею, и общения с ними у меня, нужно отметить, предостаточно; но входить в кабалу – извольте, никакого желания не испытываю. Ещё в детском саду я дружил с Аней, хорошенькой такой девчушкой: с курносым носиком и в веснушках – она была моим лучшим другом, и она всегда говорила:

– Антон, я вот считаю, что любить – так раз и навсегда! Много только влюбленностей бывает, а любовь одна и на всю жизнь!

С Аней мы дружили лет пять, точно, с детского сада, пока не настал «прекрасный миг», когда она рассказала мне о том, что её родители разводятся и она уезжает в Чехию вместе с папой: тот получил должность учителя при посольстве. Мама осталась в родном городе – работала в музыкальном коллективе и часто находилась в командировках; так что за «папу» и «маму» в их семье был, по сути, папа. Поэтому особых удивлений от того, что Аня останется с папой после развода, ни у кого не было. Гораздо сильнее моё сознание перевернуло то обстоятельство, что она уезжает из страны и мы, скорее всего, больше никогда не увидимся. Тогда это была для меня первая серьезная потеря; вот тогда я и решил: к девочкам больше не привязываться!

Я тогда смеялся, поддакивал – а что я мог ей ответить? Нам тогда по десять лет всего было. Мы были детьми, и я не понимал её слов, зато сейчас понимаю. Все-таки девочки изначально взрослее нас, независимо от того, сколько им лет, – промелькнула у меня мысль.

Вот и сейчас я также думаю, как она говорила: если уж выбирать, то одну и навсегда. Я в этом как-то старомоден, что ли, да точно «дед». Друзья подкалывают, девственником меня зовут, малохольным, дразнят, а мне что, пусть ржут, я-то знаю, в чём истина.

– Вот я тебя не понимаю, Тош, на тебя Катя так и таращится весь год, а ты хоть бы хны, – качая ногой, произнес Федя. – Она ж очень даже себе такая, – и Федя многозначительно округлил руки в районе груди, – и подмигнул мне. «Мне вот она очень даже симпатична», – мечтательно протянул слово «симпатична» Федя.

– У тебя же Поля есть, – удивленно сказал я.

– О, ну ты сравнил, Поля – это Поля, а то К-а-а-а-а-тя! – многозначительно произнес Федька.

– А я тебя не понимаю, Федь, зачем ты Поле голову морочишь, раз на всех подряд заглядываешься? – покачал я головой.