В сердце пустыни

– Но это несправедливо… Получается, я должна остаться здесь против своей воли? И что – всё время держать под контролем Сета и амулет?

Жрецы переглянулись. Наконец, один из них, более пожилой, с морщинистым лицом, заговорил:

– Может, есть и третий путь. Ты не обязана жить в храме вечно. Если удастся запечатать силу амулета и одновременно сохранить твою жизнь, ты сможешь обосноваться где-то вдали от нас, под защитой других богов или правителей. Но для этого нам нужно завершить ритуал, который мы начали сегодня. Только не силой, а более тонким образом. С помощью твоего участия и согласия.

Селеста чуть расслабила плечи. Это звучало не так ужасно, как перспектива навеки стать узницей. Но вопросы остались:

– Каков этот более тонкий ритуал?

– Мы должны вызвать зов Анубиса внутри тебя, – ответил Хапусенеб. – Чтобы он сам, как покровитель перехода душ, отделил ту часть силы Сета, что прикипела к амулету, и удержал её в границах Дуата или изгнал обратно в пустыню. Для этого ты обязана добровольно раскрыть свою душу перед Анубисом, позволить ему войти в твоё сердце и оценить вес твоих намерений.

Девушка вздрогнула от таких слов. Она не была уверена, что позволит богу загробного мира проникать куда-то внутрь её сознания или сердца. Но понимала, что это может быть единственным шансом ослабить опасную связь с Сетом. Девушка уже видела, на что способен бог пустыни, и не хотела становиться его игрушкой.

– Хорошо, – произнесла она тихо, дрожь в голосе выдавала волнение. – Я согласна попробовать. Но обещайте, что не станете меня убивать, если вдруг что-то пойдёт не по плану.

Хапусенеб, кажется, испытывал смешанные чувства, но его тон стал мягче:

– Если ты сама не будешь поддаваться влиянию Сета, мы постараемся сохранить твою жизнь. А как дальше сложится твоя судьба, будет зависеть от воли богов и твоих собственных действий.

Селеста кивнула. Выбора у неё почти не было. Жрецы коротко перешёптывались, а потом Хапусенеб встал, показывая, что разговор окончен:

– Мы подготовим церемонию… через три дня. Пусть люди в храме успокоятся, а ты восстановишь силы. Советую тебе провести это время в раздумьях и, если хочешь, помолись Анубису. Быть может, его дух подскажет тебе, как поступить.

С этими словами жрецы закончили встречу. Селеста встала и, поклонившись из уважения к их традициям, медленно вышла из комнаты. Ей казалось, что жизнь идёт по замкнутому кругу: новый обряд, новые ритуалы, новые риски. Но хотя бы сейчас у неё появилось ощущение, что её не планируют запирать в камере или убивать. И это уже маленькая победа.

Дни текли незаметно, как песок сквозь пальцы. Храм постепенно возвращался к размеренному течению обрядов. Жрецы, видимо, старались восстановить силу священных печатей, ослабленных из-за недавней бури Сета. Селесту никто не мучил допросами, но и не отпускал на волю. Она тихо жила в тех же покоях, иногда выходя в сад или умывальную зону, сопровождаемая Неджемом или другими прислужниками.

Амулет девушка носила при себе, скрывая под складками простого льняного платья, которое ей выдали взамен её старой одежды. Селеста чувствовала, что часть тягостной силы артефакта после вспышки как будто утихла. Но она по-прежнему ощущала его присутствие, как будто в глубине души тлел уголёк, готовый разгореться от малейшего дуновения.

Несколько раз она пыталась мысленно обратиться к Анубису, сидя в тени колоннады, где на стенах были изображены его священные образы. Но молчание было ей ответом. Иногда ей казалось, что она слышит приглушённый шёпот или шум теней, когда смотрит на статую. Однако это могли быть лишь игры её воображения. Или же Анубис выжидал, проверяя её решимость.

В одну из таких тихих ночей, когда луна висела над храмом, бросая бледный свет на двор, Селеста лежала без сна, перебирая в голове возможные планы бегства. Но каждый раз понимала, что без союзников и без знаний о местности это кончится плохо. И даже если бы девушка смогла незаметно уйти из храма, никто не гарантировал, что Сет или другие силы не поймают её раньше, чем она найдёт помощь в другом культе.

«Я словно между молотом и наковальней, – горько думала она. – Между тенями загробного мира и песчаными бурями бога хаоса. А ведь должна быть хотя бы ниточка, которая выведет меня к ответу».

Задремав под мерный стук сердца, она вдруг ощутила, что снова видит странное видение: перед ней расстилалась длинная тёмная галерея с позолоченными стенами. На полу лежали свитки папирусов, и по ним петляла тень, напоминающая силуэт шакала. Но стоило Селесте сделать шаг вперёд, как галерея исчезала, и вместо неё вставали извивающиеся барханы, ослепительно сияющие в лунном свете. С каждым новым шагом ощущение дезориентации нарастало, словно сама реальность переплеталась в нескончаемый лабиринт.

– Ищи, – донёсся тихий шёпот на грани слышимости. – Ищи храм, где истина хранится в молчании…

Селеста резко открыла глаза и села, тяжело дыша, дрожь пробежала по телу. Она не была уверена, чей голос звучал в её голове – Анубиса или иного божества. Но слова «Ищи храм, где истина хранится в молчании…» преследовали её до рассвета.

Наутро, когда она вышла в сад, надеясь найти там Неджема и поделиться странным сновидением, обнаружила, что юного жреца нет. Вместо него в саду топталось всего двое стражников, которые неохотно отозвались: «Неджема вызвали помогать жрецам в ритуальных покоях, у него много дел.» Поняв, что расспросить не удастся, Селеста надолго задержалась возле небольшой каменной скамьи в дальнем углу дворика. Там было прохладнее, и она могла спокойно подумать.

Вскоре к ней подошёл один из тех, кто сопровождал Хапусенеба. Его лицо казалось приветливее, чем у большинства жрецов, а голос не имел обычной жёсткости:

– Не тоскуй так, чужестранка. Завтра наступит третий день, когда мы проведём обряд зова Анубиса. Всё пройдёт быстрее, если ты не будешь сопротивляться.

– Я не сопротивляюсь, – тихо ответила Селеста. – Просто не знаю, чего ждать от этого ритуала. Мне страшно.

– Страх естественен, – признал жрец. – Но если твоя душа чиста, то Анубис лишь очистит её от чужеродной примеси. Я никогда не видел, чтобы наш бог губил того, кто не творит зла. Запомни: страх – это часть пути, но он не должен превратиться в отчаяние.

Селеста вздохнула и чуть улыбнулась. Пусть эти слова мало что решали, но в них сквозила искренняя попытка поддержать её. Она поблагодарила жреца кивком. Тот, похоже, чувствовал себя неловко, не зная, что ещё сказать, и вскоре удалился. Девушка осталась на скамье одна. Ей казалось, что весь храм живёт предчувствием завтрашнего ритуала, и она вместе с ним находится в подвешенном состоянии.

«Неужели моя судьба и правда зависит от воли какого-то божества?» – мрачно подумала Селеста. Но в глубине души теплилась смутная надежда: а вдруг именно ритуал откроет путь к разгадке её переноса во времени?

Вечером она поужинала тем же скромным набором – лепёшками, овощами и немного варёной фасоли. Как всегда, стражник молча принёс корзину с едой и удалился. Селеста не могла понять, кто в храме оставался равнодушным к её судьбе, а кто искренне переживал. Люди приходили и уходили, и только Неджем иногда задерживался рядом, спрашивал о её самочувствии. Но и он, будучи младшим жрецом, не мог противиться решению старших.

Когда небо потемнело, Селеста легла на циновку и долго смотрела в потолок. Ночь была тиха, словно весь мир затаился перед важным событием. Где-то глубоко внутри у неё зародилось новое ощущение, похоже на смутную решимость: «Завтра я не стану жертвой обряда. Я попрошу Анубиса поговорить со мной. Я сама должна понять, чего хочу. А если Сет явится снова – буду противостоять ему, насколько хватит сил.»

С этими мыслями девушка провалилась в тревожный полусон, где слух ласкал ровный звук собственного дыхания, а сознание скользило между страхом и тягой к чему-то неизведанному. Амулет лежал рядом под подушкой, кажется, пульсируя в такт её сердцу.

На следующий день храм с самого утра ожил. Повсюду спешили жрецы, украшали колонны цветами, несли кадильницы, пепел и благовония. Селесту разбудили рано, велев омыться и облачиться в чистое платье. Она заметила, что это платье – не простая льняная туника, а с узорами и легкой вышивкой по краям, напоминающей стилизованные фигуры шакалов. Похоже, это была некая одежда для обряда.

При виде него у Селесты внутри похолодело: всё выглядело очень серьёзно, торжественно. Она ощутила, как сердце замирает в предчувствии неизвестного.

– Следуй за мной, – сказал один из жрецов, указывая ей в сторону коридора.

Они шли, минуя статуи, в молчании. Несколько служителей останавливались, чтобы выразить почтение перед идущими участниками ритуала. Отблески факелов скользили по каменным стенам. Изредка сквозь промежутки колонн был виден залитый солнцем двор – там толпились любопытные из числа низших служителей храма, желающие своими глазами увидеть «зов Анубиса». Казалось, всё внимание сегодня приковано к Селесте.

В центре главного зала стоял алтарь, застеленный тканью синего цвета, украшенной иероглифами, посвящёнными Анубису. Перед алтарём на возвышении стояла статуя бога – теперь у её ног были разложены лилии, и горели семь чаш со светлыми маслами. Ближе к стенам разместились жрецы, каждый из них держал небольшой сосуд или свиток. Хапусенеб стоял у самого алтаря. Его фигура казалась особенно величественной в лучах солнца, пробивающегося из проёма в потолке.

– Подойди, Селеста, – произнёс он негромко, но чётко.

Она сделала несколько шагов, сердце гулко билось. Жрец протянул ей руку, помогая взойти на возвышение, и поставил напротив статуи. Затем слегка опустился на одно колено, призывая и её сделать то же. Селеста, неуклюже поклонившись, встала на колени, чувствуя, как камень холодит сквозь тонкую ткань платья.

– О Анубис, владыка перехода! – громко объявил Хапусенеб. – Мы просим тебя взглянуть на сердце этой чужестранки, прибывшей в наши края. Мы просим тебя отделить от неё тёмные силы, что влекут к Сету, и сохранить её жизнь, если она чиста духом!

С этими словами жрец взмахнул рукой, и все, кто стоял по периметру, стали распевать монотонные гимны. В такт этим песнопениям воздух начал сгущаться, наполняться колеблющейся энергией. Селеста положила ладонь на амулет, который скрывала под платьем. Артефакт вдруг ожил, потеплел, будто отвечая на призыв.

От статуи Анубиса потянулось легкое свечение. Селеста ощутила, как некая невидимая сила касается её сознания, пытается проникнуть внутрь. Сразу вспомнились слова жрецов о том, что придётся раскрыться. Она зажмурила глаза и негромко прошептала:

– Если ты действительно слышишь меня, Анубис… скажи, кто я и зачем я здесь?

Внутри головы раздалось эхо, подобное тихому рыку. Она ощутила странное покалывание в районе груди, словно бы что-то невесомое пытается «взвесить» её сердце. Песнопения вокруг усилились, но теперь она почти не слышала голосов жрецов, всё внимание было сосредоточено на внутреннем ощущении.

В какой-то миг картинка перед глазами резко сменилась: словно она очутилась в другой реальности. Глаза открылись сами собой, но она уже не видела храм. Вокруг тянулись ряды колонн, освещённых тусклым фиолетовым светом, а в отдалении мерцали звёзды, как будто над ней раскинулось ночное небо. Кому-то другому такая сцена показалась бы пугающей, но в сознании Селесты поселился странный покой.

Прямо перед ней возвышался Анубис – не статуя, а живое воплощение бога. Его человеческое тело было облачено в чёрный хитон, золотые браслеты поблёскивали на руках. Голова шакала с удлинённой мордой смотрела на неё, и в глазах мерцал сумрачный свет. Казалось, он мог видеть её насквозь, до самых тёмных глубин.

– Здравствуй… – прошептала она, голос дрожал от волнения.

Анубис склонил голову, будто приветствуя. Его беззвучные слова прозвучали прямо в сознании Селесты:

«Ты ищешь истину, но она отделена от тебя временем. В твоей душе лежит часть силы, не принадлежащей этому миру, а другая часть уже пустила корни здесь. Я не могу просто взять и отправить тебя обратно.»

– Но почему? – Селеста едва справлялась со страхом. – Разве боги не всемогущи?

Анубис чуть склонил морду в сторону, и в его глазах сверкнуло что-то вроде сочувствия:

«Есть законы, которые повелевают даже нам. Время не любит, когда нарушают его поток. Твой путь уже связан с амулетом, и через него – с богом пустыни. Если я силой отниму у тебя эту связь, ты можешь погибнуть. Но если оставить всё как есть, Сет, возможно, завладеет тобой полностью.»

Селеста содрогнулась. Слова Анубиса звучали сурово, но правда, похоже, именно такова.

– Есть ли выход? Или я обречена стать пешкой в руках Сета?

В фигуре бога было что-то величественно-спокойное:

«Сет – не только разрушение, но и сила перемен. Я – не только хранитель мёртвых, но и страж границ между мирами. Если бы мы научились сосуществовать, твоя роль стала бы иной… Но наша давняя вражда не даёт миру найти равновесие. Тебе придётся найти его самой. Я могу лишь поддержать твоё сердце, если оно не солжёт.»

Сердце Селесты колотилось. Она почувствовала волну невесомого тепла, словно Анубис протягивал лапу и касался её груди. Во рту пересохло, страх уходил, сменяясь трепетом:

– Я… хочу жить. И я хочу помочь… если моё присутствие здесь может изменить что-то к лучшему.

«Тогда прими мою печать защиты, – ответил бог. – Я не смогу полностью изгнать из амулета энергию Сета, но помогу тебе удерживать равновесие. Сумеешь ли ты воспользоваться этим разумно – покажет время.»

С этими словами фигура Анубиса приблизилась. Селеста ощутила, как к её лбу прикасается прохладная невидимая ладонь, а затем яркий свет вспыхнул вокруг. Мир закружился…

Она открыла глаза и увидела, что вновь стоит на коленях в храме. Жрецы вокруг притихли, а Хапусенеб и остальные смотрели на неё с изумлением. Над статуей Анубиса сияла слабая серебристая дымка, которая стекала по каменной лапе, как вода. Амулет у неё на груди теплился голубоватым отливом. Никто не говорил ни слова, но все понимали: произошло нечто важное.

Селеста ощутила себя легче, словно ушёл груз постоянной угрозы. Она медленно встала, и Хапусенеб, хоть и держал в руках жезл, не преградил ей путь. Его лицо выражало что-то среднее между страхом и почтением:

– Анубис принял тебя… и дал тебе печать? Я вижу её отблеск вокруг твоего сердца. Это… невероятно.

Другие жрецы смотрели на неё так, будто она сама стала воплощением божественной воли. Кто-то уже начал шептать молитвы благодарности. Впервые за всё время Селеста ощутила, что в этом храме к ней относятся не как к угрозе, а как к возможному чуду.

– Значит… ритуал завершён? – спросила она, всё ещё оглушённая внутренними впечатлениями.

Хапусенеб кивнул и, преодолевая растерянность, ответил:

– Похоже, что да. Но, уверяю, это лишь начало твоего пути. Если Анубис даровал тебе часть своей силы, ты, возможно, станешь проводником между жизнью и смертью, способным… – он замолчал, будто не веря собственным мыслям, – примирить враждующие начала?

Селеста хотела уточнить, что именно сказал ей Анубис, но решила пока ничего не говорить. Пусть останется её тайной. Главное, она почувствовала: в её душе теперь нет такого дикого страха. Вместо него зародилось осознание: «У меня есть поддержка бога теней и перехода, но Сет всё ещё не отступил. Я должна быть готова к новой встрече с ним.»

Пока она раздумывала, Хапусенеб обвёл зал взглядом:

– Мы от всего сердца благодарим Анубиса за милость. Храм сегодня будет праздновать примирение с чужестранкой, и пусть это послужит знаком для всех жрецов: наш бог милостив к тем, кто не несёт зла. Вечером мы проведём благодарственный пир, а затем подумаем, как использовать открывшийся нам шанс.

Его слова были встречены сдержанным, но уважительным одобрением. Жрецы раскланялись и начали расходиться. Селеста ощутила, как отступает напряжение и накатывает усталость. Но на душе было чуть светлее, чем раньше.

«Это только начало… Но хотя бы теперь у меня есть шанс действовать, а не быть загнанной в угол.»

Она мысленно поблагодарила Анубиса, обещая самой себе оправдать его доверие. Вопрос лишь в том, что станет делать Сет, когда узнает, что она приняла печать «врага»?

И этот вопрос грозил обернуться новым столкновением уже очень скоро.

Глава 3

Утренние лучи солнца заливали внутренний двор храма Анубиса, играя бликами на каменных статуях и росписях. Двор заполнили тихий шёпот и стук глиняных сосудов – служители разбирали уцелевшие после ночных обрядов масляные лампы и курильницы. Пахло свежестью и лёгким ароматом ладана, смешанным со струйкой дыма от горящих масел.

Селеста стояла у перил галереи, ведущей в её покои. Она уже успела переодеться в простое белое платье, которое носила в храме изо дня в день, и теперь смотрела на оживлённую суету внизу. Вчерашний ритуал «зова Анубиса» завершился неожиданным для всех результатом: бог принял девушку, дал ей некую печать – и это сразу подняло её статус. Теперь к Селесте относились не как к пленнице, а скорее как к особой гостье, хотя и опасались – особенно после того, как она проявила силу, способную сдержать бурю Сета.

В груди у неё царили смешанные чувства. С одной стороны, она радовалась, что больше не в кандалах подозрений. Но с другой – её пугало возможное развитие событий: «Что будет, когда Сет узнает о моей связи с Анубисом? Не решит ли он, что я перешла на «сторону врага», и не попытается ли силой подчинить меня себе?»

Девушка вздохнула и осмотрелась. Теперь, когда разрешили более свободно перемещаться по храму, Селеста отчётливо чувствовала, насколько это величественное и в то же время мрачноватое место. В просторных залах стояли высокие статуи с шакальими головами, на стенах мелькали росписи погребальных процессий, сцены взвешивания сердец. В других храмах Древнего Египта преобладала символика солнца, плодородия, а здесь витала холодная загадка смерти.

Однако страх уже не сковывал Селесту, как раньше. Печать Анубиса – едва уловимый символический знак, который возник на её теле, или в ауре, после ритуала, – дарил чувство внутренней защиты. Будто кто-то незримый следил за каждым её шагом, оберегая от непоправимого. Впрочем, расслабляться она не собиралась. Сет не проявлялся уже несколько дней, и в этой тишине ощущалось напряжённое затишье перед бурей.

«Возможно, ему нужно время, чтобы «переварить» поражение – или же он строит более изощрённый план…»

На мгновение Селеста закрыла глаза, пытаясь мысленно коснуться присутствия Анубиса, как делала во время ритуала. Но почувствовала лишь слабый отклик, похожий на лёгкое холодное дуновение. Ничего конкретного. Она не знала, умеет ли Анубис вступать в контакт вне храмовых церемоний. Да и имела ли она право по собственному желанию взывать к нему?

Размышления прервал негромкий голос снизу:

– Селеста! – Это был юный жрец Неджем, в руках он держал свиток. – Старший жрец хочет тебя видеть. Мы собираемся в боковом зале для беседы.

Девушка кивнула, спустилась по каменным ступеням, и они вдвоём пошли через внутренний двор, держа путь к западному крылу храма. Когда миновали несколько массивных колонн, Селеста решилась спросить:

– Как думаешь, о чём речь? Есть новости?

Неджем пожал плечами:

– Я слышал, что кто-то из дворца фараона прислал в храм вестника. Говорят, во дворце узнали о твоём появлении и о том, что Сет устраивал здесь беспорядки. Возможно, власть имущие хотят разобраться, не грозит ли это всему царству.

Сердце Селесты забилось быстрее. Она помнила из книг по истории, что жрецы Анубиса не всегда ладили с верховными жрецами в разных городах. А вмешательство самого фараона означало политику, интриги и, скорее всего, ещё большее внимание к ней – к «загадочной чужестранке».

– Вот только этого мне не хватало… – пробормотала она с кривой улыбкой.

– Не паникуй, – тихо отозвался Неджем, сверяя что-то в свитке. – Я не думаю, что тебя сразу поволокут к фараону. Просто Хапусенеб должен объяснить, почему Сет явился в храм.

– Надеюсь, они не станут воспринимать меня как очередную угрозу, – вздохнула Селеста.

Жрец не ответил, лишь кивнул на дверной проём слева. Внутри оказался небольшой зал, но богато украшенный: стены выложены росписями с позолотой, вдоль стен стояли каменные скамьи с льняными подушками. В центре у низкого столика восседали трое человек. Селеста сразу узнала строгий профиль Хапусенеба – верховного жреца при храме Анубиса. Рядом с ним сидел человек в парадных одеяниях, с длинным посохом, украшенным золотым навершием. Лицо его было бледно-жёлтым, чем-то напоминающим выжженную пустыню, а взгляд – цепкий, словно у ястреба. Третьим участником беседы был пожилой жрец, перебиравший чётки в руках.

Заметив Селесту, Хапусенеб жестом пригласил её подойти.

– Селеста, – сказал он негромко, – это Ухаи, посланник из дворца, приближённый к самому фараону. Он желает задать тебе пару вопросов.

Посланник Ухаи покосился на девушку снизу вверх, прищурившись:

– Великий фараон обеспокоен слухами, что бог Сет неоднократно являлся в ваш храм. Это может означать начало крупных беспорядков. Мы должны знать, что происходит, дабы обезопасить столицу.

Она тяжело сглотнула:

– Понимаю. Но я не желаю никакого зла вашему царству. Просто… – она задумалась, как изложить события так, чтобы не выглядеть враждебной. – Я попала сюда случайно, через магию амулета. Сет почувствовал эту силу и пытается… скажем так, вернуть её под свой контроль. Но я не подчиняюсь ему. И… – девушка посмотрела на Хапусенеба, ища поддержки, – храм Анубиса не раз сдерживал его вторжения.

– Сдерживали? – приподнял брови Ухаи и перевёл взгляд на верховного жреца. – Значит, вы признаёте, что конфликт с Сетом уже разгорается?

Хапусенеб склонил голову:

– Да, он пытается проникнуть в наш храм через связанные с девушкой каналы силы. Однако Анубис встал на её защиту, и потому прямого проникновения пока не произошло. Полагаю, что наша гостья вовсе не по своей воле стала «мостом», соединяющим волю Сета с этим миром.

– Любопытно, – протянул посланник. – То есть ты говоришь, что бог пустыни может использовать её как проводник, если получит власть над её душой?

– Вероятно, да, – ответил Хапусенеб. – Но сейчас над ней защита Анубиса. Поэтому его вражеская сила угасла.

Ухаи несколько секунд раздумывал, а затем обвёл взглядом присутствующих:

– Хорошо. Значит, пока опасность не так велика. Но фараон пожелает лично удостовериться, что это не уловка. Возможно, он прикажет доставить вас – и эту девушку – ко двору, чтобы осмотреть лично. В конце концов, если здесь кроется угроза безопасности царства, её нужно решить без промедления.

Сердце Селесты ёкнуло. Она представила, как её, попаданку, ведут во дворец. Вряд ли эта встреча будет приятной: слишком много вопросов, подозрений и, возможно, жёстких мер. Ей хватало и храмовых интриг.

– Я… могу хотя бы узнать, когда это произойдёт? – тихо спросила она.

Ухаи холодно пожал плечами:

– Когда фараон решит, тогда и произойдёт. Я лишь передам ему ваш ответ и все подробности. А пока оставайтесь в храме под надзором. И берегитесь, чтобы Сет не натворил новых бед.

С этими словами он встал и, не прощаясь, направился к выходу. Его сопровождал взгляд Селесты – смешанный страх и раздражение боролись в её душе. Девушка чувствовала себя заложницей обстоятельств. Вскоре гулкие шаги Ухаи исчезли в коридоре, а тишина в зале словно сгущалась.

– Похоже, дела приобретают новый оборот, – тяжело выдохнул Хапусенеб и повернулся к пожилому жрецу с чётками. – Думаю, нужно ускорить подготовку защитных ритуалов на случай прямого нападения Сета. Если он узнает, что фараон может вмешаться, то, возможно, решит действовать.

Тот кивнул, складки на его лице ещё больше углубились:

– Верно, брат мой. Но надеюсь, Анубис даст нам силы, чтобы справиться с хаосом до прибытия царских воинов.

Селеста почувствовала, что разговор перетекает в обсуждение тактики, и уже собиралась тихо уйти, как Хапусенеб кивнул в её сторону:

– Ступай, Селеста. Будь настороже. Возможно, совсем скоро нам придётся покинуть храм – либо по приказу фараона, либо бежав от бурь Сета. Я хотел бы, чтобы ты не упускала из виду вариант на время уединиться в отдалённом святилище нашего культа, если здесь станет небезопасно.

– Хорошо… я поняла, – кивнула девушка. – Благодарю вас.

Она ушла, чувствуя тревогу внутри. Мысли о дворце и фараоне пугали, но ещё сильнее пугал Сет, который мог нанести ответный удар. При этом где-то в глубине души она понимала: «Неизбежно столкновение и с ним, и с политическими силами. Я здесь пленница, хотя не желала ей быть».