Хроники «Бычьего глаза» Том I. Часть 2

И граф ушел ворча.

Тайна королевской войны открыта; несогласие опрокинуло свой факел на двор. Огонь загорелся в Сен-Клу, в Лувре, в Пале-Ройяле. Мадам все еще полагала, что любима королем; обмен стишков между ней и его величеством продолжался в продолжение нескольких месяцев и забавное обстоятельство! Эти рифмованные любезности с той и другой стороны фабриковались маркизом Данжо, писавшим таким образом вопросы и ответы. Не знаю, наверное, до какой степени этот рифмоплет сделался бы посредником в интриге между двумя высокими особами, если бы не последовал неожиданный взрыв, Мадам, конечно, слышала тайком кое-что о любви короля и девицы Ла-Валльер; но она не верила, не будучи в состоянии допустить, чтобы его величество предпочел незнатную девушку, в которой она не находила ни грации, ни красоты, ей, принцессе, рожденной на троне, наделенной всеми физическими и моральными качествами. Однако пришлось уступить очевидности; рассказывают, что, войдя на прошлой неделе в комнату фрейлин, когда был там король, она убедилась собственными глазами.

Не беспокоясь о последствиях, могущих произойти от ее вспыльчивости, Мадам немедленно выехала из Фонтэнебло, не попрощавшись ни с королем, ни с королевами, ни с Монсье; она уехала в Сен-Клу и огласила дворец своими жалобами, а некоторые утверждают, и ругательствами. Мадам горда, кичлива…

– Как! восклицала она: – предпочитать турскую мещанку, дурнушку, сухую, хромую, дочери королей, так сложенной как я; у него значит нет ни деликатности, ни вкуса…

Осторожные люди говорить, что она собственно жалеет лишь о стишках короля, которые любила читать и на которые охотно отвечала; с моей стороны я склонна думать, что она теряет только это. Но госпожа Соассон, которая, по ее собственным словам, лишалась более существенного от новой склонности короля, поджигает ежеминутно Мадам, и заставляет ее высказывать свою ревность с настоящим бешенством. Поверят ли, что взбешенная Генриетта решилась даже пожаловаться королевам на интригу Людовика с Ла-Валльер, не подумав, что этой интриги ничем нельзя объяснить, как только ревностью. Тотчас же на бедную фрейлину посыпались жестокие обидные упреки со стороны молодой королевы. Анна

Австрийская со всей резкостью разгневанной ханжи, присоединила несколько проповедей, приправленных угрозами. Бедная девушка, униженная, растерянная, вся в слезах, бросилась в первую карету и уехала в монастырь Шалльо. Дальновидная настоятельница поспешила раскрыть объятия этой печальной грешнице; монастырская решетка закрылась за последней. Но я знаю короля; решимость интересной отшельницы недолго продолжится.

Людовик ХIV не замедлил узнать убежище девицы Ла-Валльер, а также и оскорбления, принудившие ее к бегству. После довольно сердитой выходки с женой, король отправился в Шалльо; некоторые старые монахини, мало заботившиеся об угождении земному могуществу, хотели остановить его величество у разговорной; но более рассудительная настоятельница сочла, что монастырская решетка должна уступить малейшему прикосновению скипетра, и Людовик ХIV проник во внутренность монастыря.

Девица Ла-Валльер, удалившись в глубину назначенной ей кельи, была далека от мысли, чтобы ее знаменитый возлюбленный подумал вступить в это убежище раскаяния. Сидя у небольшого окна, выходившего в сад, она глубоко задумалась и по временам вздыхала, а ветер с легким шумом качал виноградные кисти, окружавшие оконные решетки. Горькая скорбь молодой отшельницы утешилась немного; скромная душа Ла-Валльер, созданная для нежных впечатлений, предавалась этому тихому блаженству; набожно верила она в силу молитвы и думала позабыть блестящие соблазны света, которые казались ей уже в отдалении. Вдруг послышались голоса и шум шагов в длинном коридоре и эти мужские шаги и голоса впервые раздавались в этом убежище целомудрия или раскаяния. Ла-Валдьер услышала короля, воспоминания о котором уснули было в ней… И вот сердце ее забилось, покаяние исчезло и зажглась земная любовь.

– Боже мой, сжалься надо мной! – воскликнула молодая девушка в момент, когда с шумом отворилась дверь ее кельи.

– Идите, – сказал Людовик XIV, появившись перед ней: – идите! Небо не призывает вас в этот монастырь, и я не потерплю, чтобы страх удерживал вас в этих стенах.

– Государь! Правда, что боязнь заслужить немилость автустейших особ заставила меня искать убежища в этом доме; но теперь я останусь здесь для того, чтобы, увы, испросить прощение в моих грехах.

– Нет, нет, не надейтесь, чтобы я согласился на это; никакой обет не привязывает вас к монастырю… Я не нарушаю ни в чем церковных постановлений, уведя вас отсюда; вы моя, и вы последуете за мной.

– Бога ради, государь, не подвергайте меня справедливому гневу, королевы…

– Королевы! повторил Людовик громко: – ей известно, что она также моя подданная. Гнев ее скоро утихнет.

– Умоляю вас, ваше величество, оставьте меня здесь оплакивать мою невинность, и приобрести, по крайней мере, душевное спокойствие.

– Я вас просил, девица Ла-Валльер, следовать за мною, а теперь я вам это приказываю.

Молодая отшельница перестала возражать. Игуменья подняла ее и проводила до королевской кареты.

Ла-Валльер вздрогнула, когда увидела, что ее везли в Палэ-Ройяль; король заметил это движение ужаса.

– Будьте спокойны, милый друг, сказал он: – вас примут, как следует.

По приезде во дворец, Людовик XIV пошел прямо к невестке, ведя под руку Ла-Валльер.

– Мадам, сказал король вежливо, но повелительно: – я вам очень рекомендую девицу Ла-Валльер.

– Да, государь, отвечала принцесса: – я не иначе буду смотреть на нее как на вашу дочь.

Все эти подробности переданы мне госпожой Шоази, моей родственницей.

Глава VI

Великолепный праздник, данный главноуправляющим финансами в своем замке Во. – Кольбер, строгий судья Фуке. – Придворный доносчик. – Белка. – Гнев Людовика XIV. – Он хочет приказать арестовать Фуке среди бала. – Первое представление «Досадных» Мольера. – Злая острота Мольера. – Кошелек каждому гостю. – Кровопускание, сломанный ланцет и пинок сапогом. – Обращение протестантов; конфеты и кнут. – Путешествие в Нант. – Говядина по королевской моде. – Кучер – знатный вельможа. – Вышитый Аполлон. – Нантский замок: как в нем поместился король. – Фуке и его трехдневная лихорадка. – Молодые островитянки, их танцы, костюм, прелести. – Испытание посредством придворных. – Арест Фуке и его чиновников; ссылка его родственников. – Награжденная преданность маркиза Фелльяда. – Герцог Жевр в отчаянии, что ему не удалось арестовать своего друга. – Архивы Фуке. – Пенсионы, которые он давал придворным друзьям. – Журнал его любовных похождений. – Красавицы, которых он покупал, их письма, их портреты. – Фуке в Бастилии. – Судебная палата для его суда. – Оскорбление, нанесенное в Лондоне испанским посланником французскому. – Кольбер генеральный контролер. – Неугомонная госпожа Шеврез. – Рождение дофина. – Фабер и голубая лента.

Главноуправляющий финансами, Фуке, не предвидел реформ, к которым он стремился, по мнению Ла Фонтэна: хотелось ли ему достигнуть великолепия Буилльона, которого Фелльяд предлагал ему в пример, считал ли он себя обязанным продолжать удовольствия не прерывавшиеся при дворе со времени свадьбы Монсье, но он дал на этой неделе роскошный бал в своем замке Во. Я присутствовала на этом бале. Невиданно еще ничего блестящее, богаче, великолепнее; сам король был ослеплен; прибавляют даже, что его величество выразил неудовольствие. Людовик XIV вообще не любит всего, что стремится соперничать с ним в блеске и роскоши: слабость извинительная в молодом государе, которого Мазарини научал видеть величие только в пышности трона и в покорности подданных.

Здесь будет уместным сказать, что Кольбер втайне подрывает влияние Фуке, не для того, как многие предполагают, чтобы он хотел занять его место, но потому, что все, нарушающее порядок, экономию и правильность, не нравится этому систематическому и расчетливому человеку. Кольбер не питает лично к Фуке ни малейшей ненависти, но ненавидит его беспорядки, бесплодную щедрость, безграничное мотовство, гибельные последствия которых он видит в истощении государства и в новых налогах, которыми необходимо каждый день обременять нацию. Кто хочет достигнуть цели, тот не может всегда выбирать средств для ее достижения. Строгие принципы, которые развивает Кольбер перед королем, контролируя по его приказанию счеты и операции главноуправляющего финансами, опираются на все доказательства, которые могут оправдать их. Этот контролер работает так тщательно, что словно можно подозревать здесь неприязнь.

Но если Кольбер только строгий судья Фуке, то последний окружен более злобными наблюдателями. Чтобы не оскорбить дворянства, я не назову вельможи, который во время бала в Во указал королю, что хозяин в числе архитектурных украшений своего замка велел изваять белку со следующим девизом: Quo non ascendam? (До чего я не возвышусь?) Вельможа простер любезность до перевода латинской фразы. Король, который до тех пор был только недоволен, оказался рассерженным и обращался к Фуке лишь с высокомерием. Через несколько минут после ядовитого замечания вельможи его величество встретил королеву-мать в саду.

– Видали ли вы, сказал он ей: – наглую роскошь этого человека? Неужели же мы будем далее терпеть злоупотребления всех этих господ и не велим их повесить?

– Что за мысль, сын мой, и еще среди празднества, данного для вашего удовольствия.

– Что мне в его ласкательствах! Его роскошь стесняет, оскорбляет меня. Ну, видана ли подобная гордость – взять девизом: «до чего я не возвышусь»? Клянусь, негодяй перестанет возвышаться, ибо я ему отрежу ноги. В эту же ночь я велю арестовать его.

– Ах, сын мой, что вы говорите! Как, будучи у него в доме…

– Я положительно у себя, потому что все, чем Фуке владеет, все он украл у меня.

– Успокойтесь, государь, и отложите на время свое намерение, которое не сделает вам чести, а повредит вашей славе,

– Моей славе! Ну, хорошо, по вашей просьбе, я откладываю наказание этого финансиста; но говорю вам, что он скоро поплатится за свою нахальную роскошь.

Между тем Фуке, далеко не предвидевший своей участи, старался разнообразить удовольствия вокруг королевской фамилии. Мольер нарочно для этого празднества сочинил комедию «Досадные», не подозревая, что в первый день представления этой пьесы, у Фуке будет гораздо более раздосадованных в замке, нежели, сколько он представит их на сцене. Новое произведение модного поэта заставило двор хохотать от души: превосходный комизм, остроумная интрига, естественные характеры и изящная критика не допускают мысли, что все это было писано наскоро, а между тем комедия написана, разучена и представлена в две недели. После спектакля произошла импровизированная сцена, возбуждавшая снова смех, но только на счет бедного Шапелля, очень умного человека, непривыкшего к такого рода неудачам. Этот поэт тщеславился во время представления, что работал в пьесе, которую публика приняла так благосклонно. – «Как вы находите нашу комедию»? спрашивал он у одного. – «Согласитесь, что наши «Доходные» очень забавны», говорил он другому. Дело в том, что Шапелль сочинил одну сцену», из которой Мольер не мог сохранить ни одного слова. И вот единственный автор, входя, узнает, что половину слов похитил у него мнимый сотрудник. – «Ах, любезный друг, сказал Мольер при всех: – это не хорошо. Но я тебя слишком люблю, чтобы сыграть с тобой штуку и показать этим господам сцену, которую ты сочинил». Смех возобновился и Шапелль поспешил вмешаться в толпу.

На другой день, когда эти вельможи, и дамы прощались с Фуке, осыпая его похвалами за празднества, на которых в течение трех дней расточались удовольствия в разнообразных формах, герцог Фелльяд подошел к нему.

Чудесно, маркиз, сказал он: – идея деликатна, прелестна, возвышенна…

Я ничего не поняла из этой недоконченной похвалы; но в дороге мне рассказали, что каждый из гостей нашел в своей комнате по кошельку, наполненному золотом. Я узнала также, что эти господа, не преминули унести деньги.

Король постоянно влюблен в девицу Ла-Валльер: все недоумевают, – чем она могла очаровать его. Вчера, во время охоты в Сен-Жермене, фаворитка упала с лошади, и опасались дурных последствий от этого происшествия. Людовик XIV пришел в отчаяние: он захотел присутствовать при кровопускании, предписанном лекарем. Молодой хирург, которому поручена была эта легкая операция, испугавшись, может быть, присутствия короля, имел несчастье сломать ланцет в ноге у больной.

– Неловкий болван! воскликнул его величество, и королевский сапог отправил на другой конец комнаты смущенного хирурга, который, боясь повторения, схватился с живостью и убежал. Новый Эскулап объявил, что это ничего, вынул кончик ланцета, пустил кровь и ушел столько же довольный своим успехом, сколько первый оператор горевал о неудаче. Посланники различных дворов, которые, не имели надобности льстить французскому королю, нашли удар ногой немного восточным.

Начали роптать, но втихомолку, против указа совета, которым с целью понудить как можно сильнее протестантов обращаться в католичество, постановлено, что мальчики четырнадцати и девочки двенадцати лет могут переменять исповедание без согласия родителей. Этим же указом предоставляется несовершеннолетним, уже перекрещенным, вступать в брак без позволения отцов и матерей. Я ревностная католичка, но мне это кажется уже чересчур. До сих пор действовали при обращении ловкостью, хитростью; в особенности добрые иезуиты делали просто чудеса изворотливости относительно детей. Невозможно выразить, с каким тактом, с какой тонкостью они заставляли переходить этих неофитов от ласки к угрозам, от конфет к кнуту… Я думаю, что и надо было держаться этой системы.

В течение двух недель не случилось ни одного факта, достойного замечания. Король с кажущимся намерением председательствовать в штатах Бретани, но в сущности для того, чтобы арестовать Фуке и овладеть Бель-Илем, ездил в Нант, откуда возвратился только третьего дня. Во время этого путешествия обе королевы, запершись в молельне, не принимали никого; всю святую Париж был печален. С нашим милым государем возвратились движение и шум, но несколько облачков затемняют эту радость. Арест такого значительного лица как министр финансов, не могло не произвести живого впечатления. Обстоятельство это даже возбудило ропот, а иностранцы даже дошли до громкого порицания действия могущественного короля, который снизошел до хитрости, чтобы овладеть своим подданным.

Бриенн, который совсем позабыл мою маленькую фонтэнебловскую колкость, явился ко мне сегодня утром попросить шоколаду, который великолепно готовит моя горничная.

– Хорошо, отвечала я графу: – я напою вас шоколадом, но с условием, что вы расскажете мне подробно о нантском путешествии.

Договор был заключен.

Король уехал из Сен-Жермена в сопровождение принца, обер-камергера Сент-Эньяна, гвардейского капитана герцога Жевра, маршала Вилльруа, гофмейстера герцога, Бофора, Пегюиллена и многих других вельмож. Его величеству пришла странная мысль ехать верхом; но часть его особы, наиболее заинтересованная в исполнении этого замысла, не могла выдержать испытания до конца: надобно было сесть в карету, а как таковой не имелось при свите, то и пришлось взять карету Анжерского епископа. Новая неудача была, однако же, последствием рвения Бофора, менее счастливого нежели усердного, ибо вельможа этот взявшийся исполнять обязанность кучера, имел честь опрокинуть в ров короля Франции. Герцог Сент-Эньян описал в стихах путешествие, в Нант: это поэзия вельможи; автор бесцеремонно обращался с музами. Для сохранения славы настоящих и будущих обер-камергеров я не привожу здесь стихотворного рассказа Бовилльера.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Сокращенное название принца Конде.

2

Она окончилась в 1652 г., но Конде, будучи недоволен двором, оказавшим ему неблагодарность, присоединился к внешним врагам Франции.

3

Парламент выдал указ, вследствие которого каждые ворота должны были выставить вооруженного всадника; вот откуда название подворотной кавалерии. Кавалерия эта, состоя из лакеев, не отличалась подвигами.

4

Коадъютор был in partibus епископ Коринфский, когда стал за парламент, что и дало повод назвать Коринфским полком банду, которой он командовал. Полк этот был разбит в первой же стычке с королевскими войсками.

5

На реке Бидассоа, отделяющей Францию от Испании.

6

Орден монахов.

7

Этот великий живописец умер, в 1660.

8

Современные записки определяют их в сто миллионов, а некоторые даже в двести.

9

Он умер в Венсенском замке, где находился двор, выехавший в тот самый день. Сердце кардинала погребено в церкви театинских монахов, к которым он постоянно благоволил; тело же его похоронено в церкви коллегии Четырех Наций, начатой этим министром и на окончание которой он оставил два миллиона. Мазарин умер пятидесяти девяти лет; можно значит сказать, что он властвовал девятнадцать; кардинальскую же мантию носил двадцать один год. Людовик XIV подписал, не читая, завещание своего первого министра и заставил уважать его последнюю волю. Сто тысяч франков он отказал отцам теативам для перестройки церкви, великолепный алмаз вдовствующей королеве, тридцать дорогих изумрудов Монсье, который получил уже пятьдесят тысяч экю от кардинала. Великолепную картину Тициана дону Люису Гаро, которого Мазарин очень любил. Наконец особым параграфом завещания он заявил волю, чтобы пенсион, выдаваемый им литераторам, был продолжаем и по его смерти. Остальная часть его громадных богатств перешла к наследникам. Мы еще будем иметь случай поговорить об этом.

10

Воспитание короля было до такой степени небрежно, что он едва умел читать в пятнадцать лет. Положитесь в этом случае на меня, говорил Мазарин: – он все узнает очень хорошо; являясь в совет, он осыпает меня замечаниями и вопросами. Кардинал, окружил короля шпионами, такими же детьми, которые являясь играть с ним, ловко уносили книги могущие служить к образованию этого государя.

11

Пале-Ройяль, назывался прежде Пале-Кардинал (кардинальский дворец).

12

У кардинала Мазарина было четыре племянницы по имени Манчини. Олимпия, вышедшая за Соассона, – мать знаменитого принца Евгения; Мария-Анна, в супружестве с герцогом Буильоном; Лора, которую, для прекращения ее интриги с королем, выдали за герцога Колонну; наконец Горгензия, которой кардинал отказал значительную часть своего наследства и выдал за маркиза Мельерэ, с условием, чтобы он принял фамилию Мазарина.

У кардинала был также племянник Манчини, но этот назван герцогом Неверским.

Лора, о которой упоминается здесь, не была красива; она была маленькая плотная, неграциозная, похожая на трактирщицу, но отличалась таким умом и такой любезностью, что король проводил у неё всё своё свободное время. Он любил ее до безумия и женился бы непременно, если бы вдовствующая королева не выказала некоторой твердости в этом обстоятельстве и не воспротивилась его женитьбе.

13

Шоколад был ввезен в Испанию в 1660 г.; распространению его у нас способствовали особы свиты Марии Терезии.

14

В день Сент-Антуанской битвы, мадемуазель, дочь Гастона Орлеанского, велела выстрелить из бастильской пушки по королевским войскам. «Пушка эта, сказал Мазарини; – убила ее мужа…» С этого дня ни один достойный жених не искал руки ее.

15

Девица Торнэ, дочь парламентского адвоката, была хороша, но целомудренна. Людовик XIV, который видел, ее в Тюильри, потерпел положительную неудачу. Эта незнатная особа отвергла желания, которым завидовали все почти придворные дамы: король не добился даже свидания.

16

Маргариту надеялись выдать за короля. Мать привезла ее в Лион с целью благоприятствовать склонности молодых людей, и Людовик XIV искренно привязался к этой принцессе; но так как политика Мазарина поворотилась к Италии, то бедную савоярдку и выпроводили. Она была не хороша собой, но умна.

17

Катерина-Генриетта Беллье, жена Пьера Беллье, и прислужница вдовствующей королевы, которая любила ее за ловкое уменье причесывать, возбудила в Людовике первые впечатления любви. Ему было тогда пятнадцать лет, а ей не менее сорока пяти… Но такова сила первой любви; чувство это было так продолжительно, что Людовик XIV, несмотря на сотни красавиц, окружавших его, еще в 1661 г. обращал иногда свои взоры на госпожу Бовэ, уже устаревшую и которая сверх того окривела.

18

Название Версали, кажется происходит от Гуго Версалис владельца земли, на которой стоит этот город. О ней первый упоминается под 1037 годом в грамоте, данной Адамом из Едом, графом Шартрским монастырю св. Петра в этом городе.

19

Бог богатства.

20

Много сказал Лафонтэн было известно в 1661 году, хотя они напечатаны только в 1664.

21

Довольно посредственная пьеса эта была сперва представлена в замке маркиза Сурдана, в Нормандии, в июле 1660 г. Здесь кстати упомянуть, что маркиз содержал в течение двух месяцев на свой счет двести особ для исполнения пьесы и в продолжение восьми или десяти дней пятьсот человек, собравшихся смотреть ее.