Шаровая молния

– Угасает с каждым днем. Не так давно меня навещал Чжао Юй. Наверное, это он поведал вам о моей болезни.

– Да. Как проходит лечение?

– Спроси у него… – нетерпеливо шепнула мне Линь Юнь.

– Помолчи! – гневно бросил ей я, прикрывая ладонью микрофон.

Когда я снова поднес трубку к уху, я услышал голос Чжан Биня:

– …я подготовил еще одну партию материалов об экспериментальных исследованиях и готов отправить ее вам.

– Профессор Чжан, я хочу спросить вас о другом. Речь идет о защитном покрытии проводов высоковольтных линий электропередачи, разработанном вами.

– А… Эта штука оказалась экономически нецелесообразной, и проект давным-давно положили на полку. Что вы хотели узнать?

– Покрытие нуждается в заземлении?

– Нет, заземление не требуется. Защитный эффект основан на внутренних свойствах покрытия.

– Мы хотим использовать это покрытие для защиты летательных аппаратов.

– Боюсь, у вас ничего не получится. Покрытие образует достаточно толстый слой, что определенно не будет удовлетворять аэродинамическим требованиям, предъявляемым к летательным аппаратам. К тому же корпус самолета изготовлен из совершенно других материалов, нежели провода высокого напряжения. Как знать, возможно, со временем защитное покрытие приведет к его разрушению.

– Все это несущественно. Я просто хочу знать, будет ли покрытие обладать защитным эффектом, если нанести его на летательный аппарат.

– Определенно, будет. При покрытии достаточной толщины самолет сможет пролететь прямо сквозь грозовую тучу. На самом деле покрытие уже испытывалось в подобных условиях, хоть и не на самолете. Лаборатория изучения атмосферного электричества в свое время использовала аэростаты для исследования структуры грозовых туч. Однако несколько раз подряд аэростат вместе с модулем, содержащим приборы и аппаратуру, уничтожался разрядом молнии вскоре после вхождения в тучу. Поэтому обратились ко мне, я нанес толстый слой защитного покрытия на модуль с аппаратурой и сам аэростат, после чего удалось несколько десятков раз войти в грозовую тучу без каких-либо происшествий. Возможно, это оказалось единственным практическим применением покрытия.

– Замечательно! В настоящее время где-нибудь сохранилось покрытие, готовое к применению?

– Разумеется. Оно хранится на складе лаборатории изучения атмосферного электричества. Полагаю, покрытие до сих пор сохраняет свою работоспособность. Запасов, наверное, хватит для обработки небольшого самолета. Заведующий лабораторией неоднократно пытался избавиться от этих закупоренных бочек, поскольку они занимают много места, но я был категорически против. Если покрытие вам пригодится, забирайте. У меня также есть полный набор необходимых компонентов, так что без проблем можно будет изготовить новую партию. У меня только один вопрос… если вам неудобно, конечно, можете не отвечать. Это как-то связано с изучением шаровой молнии?

– Да, связано.

– Значит, вам действительно удалось добиться прогресса?

– Профессор Чжан, сейчас этим занимаюсь уже не я один. В исследованиях принимает участие много народа. Что же касается прогресса… возможно, кое-что есть.

– Замечательно! Я немедленно отправляюсь к вам. Я буду вам полезен, по крайней мере в том, что касается защитного покрытия.

Не дав мне возможности ответить, Линь Юнь прикрыла микрофон ладонью. Она услышала слова профессора и, по-видимому, испугалась, что я не разрешу ему приехать сюда.

– Чжан Биня можно будет поместить в военный госпиталь номер 301, – шепнула она. – Думаю, лечение там будет лучше того, которое профессор получает сейчас, правильно? К тому же, если покрытие уже готово, ему не придется особо напрягаться.

Я перевел взгляд на полковника Сюя. Тот забрал у меня трубку. Судя по всему, они с Чжан Бинем постоянно поддерживали связь, поскольку полковник, поздоровавшись с профессором, сразу же перешел к делу:

– Сколько приблизительно весит это покрытие? Около двух тонн? Замечательно. Ждите дома, мы за вами заедем.

* * *

На следующий день мы с Линь Юнь отправились в аэропорт «Наньюань» встречать Чжан Биня. Поставив машину, мы стали ждать самолет. Лето было в самом разгаре, но недавняя гроза забрала с собой удушливую жару последних нескольких дней, оставив после себя свежий, прохладный воздух. После долгой напряженной работы нам наконец выдалась возможность немного расслабиться.

– По мере того как мы с тобой все дольше работаем вместе, ты все сильнее меня ненавидишь? – спросила Линь Юнь.

– Знаешь, на что ты похожа?

– Ну-ка, просвети меня.

– Ты подобна кораблю в ночном море, идущему на свет маяка. Во всем мире для тебя ничто не имеет значения, кроме мигающего прожектора. Ты больше ничего не видишь.

– Очень поэтично. Но тебе не кажется, что ты описал самого себя?

Я вынужден был признать, что она права. Иногда нам труднее всего терпеть в других свое собственное отражение. Мне вспомнился тот вечер на первом курсе, когда я допоздна засиделся в библиотеке и хорошенькая однокурсница спросила у меня, что я ищу. У меня до сих пор отчетливо запечатлелось в памяти выражение ее лица – такое бывает у человека, который видит перед собой что-то странное. Я проникся уверенностью, что когда-то вот так же в точности смотрел на Линь Юнь какой-то парень… Мы с ней не имели привязки к нашему времени, не имели привязки друг к другу; мы никогда не сможем быть вместе.

Совершил посадку небольшой военно-транспортный самолет, в хвостовой части опустился трап, и по нему сошли на землю Чжан Бинь и два офицера центра, отправленные, чтобы его сопровождать. Профессор выглядел гораздо лучше, чем я ожидал, пожалуй, даже лучше, чем при нашей последней встрече в университете в прошлом году. Ничто не указывало на то, что он неизлечимо болен. Когда я обмолвился ему об этом, Чжан Бинь сказал:

– Всего два дня назад я был совершенно другим. Но после вашего звонка я наполовину вылечился. – Он указал на четыре железных бочки, которые выгрузили из самолета. – Вот то покрытие, которое вы просили.

– По нашим оценкам, на покраску одного вертолета должно уйти полторы бочки, – сказал полковник Сюй. – Значит, здесь определенно хватит на два!

Прежде чем сесть в машину, Чжан Бинь сказал мне:

– Полковник Сюй уже рассказал мне про вашу идею. В настоящий момент я пока что ничего не могу сказать, но у меня такое чувство, что теперь мы с вами снова увидим шаровую молнию. – Подняв взгляд на прояснившееся после грозы небо, он вздохнул. – Как это было бы прекрасно!

* * *

Возвратившись в центр, мы всю ночь подвергали покрытие простым тестам и обнаружили, что оно является замечательной защитой от молний. Затем всего за два часа мы выкрасили оба вертолета в черный цвет.

Второе испытание началось еще до рассвета. Перед тем как вертолеты поднялись в воздух, Чжан Бинь сказал летчику с забинтованной рукой:

– Теперь ни о чем не беспокойся, малыш. Больше никаких проблем не будет.

Все прошло гладко. Вертолеты поднялись на высоту пять тысяч метров и возбудили электрическую дугу, после чего десять минут летели по прямой. Когда они приземлились, мы встретили их восторженными аплодисментами.

Во время полета дуга покрыла площадь, в сто раз превышающую площадь базы «3141», однако это были жалкие крохи по сравнению с огромной территорией, которую предстояло исследовать.

Я сообщил профессору Биню, что полномасштабный эксперимент начнется через два дня.

– Не забудьте меня пригласить! – сказал тот.

Провожая взглядом его отъезжающую машину, я ощутил в груди зияющую пустоту. Обернувшись к Линь Юнь, стоящей на фоне вертолетов с неподвижно застывшими несущими винтами, я сказал:

– Мы сделали свои ставки. Нам противостоит природа. Неужели мы потеряем всё? Ты правда веришь в то, что наша сеть инициирует что-то в воздухе?

– Не забивай себе голову пустыми тревогами, – небрежно произнесла Линь Юнь. – Давай просто посмотрим, что произойдет.

Глава 14

Шаровая молния

Первый эксперимент начался через два дня, вечером. Два вертолета летели бок о бок, в одном находились мы с Чжан Бинем, в другом – Линь Юнь. Погода стояла чудесная, на ясном небе сверкали звезды, вдалеке у горизонта смутно виднелись огни столицы.

Вертолеты медленно начали сближение. Сначала местонахождение вертолета Линь Юнь можно было определить только по его навигационным огням, но, по мере того как расстояние до него сокращалось, на фоне ночного неба начинали проступать его очертания, и наконец в отсветах навигационных огней я разобрал бортовой номер и эмблему Народно-освободительной армии. Вскоре стали отчетливо видны даже лица Линь Юнь и летчика, озаренные красным сиянием приборной панели.

Послышался резкий треск, и вертолет внезапно озарился ослепительным голубым светом, проникшим и к нам в кабину. Маленькое расстояние между вертолетами означало то, что нам была видна лишь небольшая часть дуги, соединившей электроды под фюзеляжами, но тем не менее нам пришлось отвести взгляд от яркого свечения. Мы с Линь Юнь, разделенные голубым заревом, помахали друг другу.

– Наденьте защитные очки! – крикнул летчик, напомнив мне о том, что за неделю пусконаладочных работ глаза у меня покраснели и стали слезиться.

Я оглянулся на Чжан Биня. Профессор был без очков и даже не смотрел на дугу. Он смотрел на отблески, пляшущие на потолке кабины, словно ожидая чего-то или погруженный в раздумья.

Надев очки, я стал видеть одну только электрическую дугу. По мере того как вертолеты медленно расходились, дуга удлинялась, и в конце концов за стеклами моих очков осталась прекрасная в своей простоте вселенная: лишь бескрайняя черная пустота и длинная электрическая дуга. И действительно, это была та самая реальность, которую мы искали, не имеющая форм гармония электромагнетизма, внутри которой физический мир просто не существовал. Оставались только незримые поля и волны… Увиденное лишило меня остатков уверенности. Глядя на эту картину, трудно было поверить, что в этой непроницаемо-черной вселенной существует что-либо еще помимо электрической дуги. Чтобы бежать от этого ощущения, я снял защитные очки и, подобно Чжан Биню, сосредоточил взгляд на потолке кабины. При виде физического мира, освещенного электрическим сиянием, мне стало лучше.

И вот уже дуга растянулась на сто метров. Увлекая ее за собой, вертолеты устремились на запад, набирая скорость. У меня мелькнула мысль, что подумают люди на земле, увидев внезапное появление этой длинной электрической дуги в ночном небе, усыпанном звездами. За что они ее примут?

Мы летали около получаса. Все это время мы молчали, если не считать обмена краткими фразами по радио между летчиками. Дуга уже обошла пространство, в тысячу раз превышая по площади все то, что было покрыто бесчисленными искусственными молниями в истории, однако мы так ничего и не нашли.

Постепенно дуга начала тускнеть, сверхпроводниковые аккумуляторы были практически полностью разряжены. В наушниках раздался голос Линь Юнь:

– Внимание! Загасить дугу, разойтись и возвращаться на базу.

В ее голосе я уловил попытку утешить нас.

У меня в жизни есть одно железное правило: если ты заранее уверен в том, что тебя постигнет неудача, она тебя непременно постигнет. Разумеется, впереди нас ждал еще почти целый месяц исследований, но я уже предвидел конечный итог.

– Профессор Чжан, судя по всему, мы ошибались.

В течение всего полета Чжан Бинь, кажется, ни разу не выглянул из кабины, погруженный в свои мысли.

– Нет, – вдруг встрепенулся он, – сейчас я как никогда убежден в том, что вы были правы!

Я тихо вздохнул:

– Если честно, я не питаю особых надежд на предстоящий месяц.

– Нам не придется ждать целый месяц, – пристально посмотрел на меня профессор Чжан. – Чутье подсказывает мне, что шаровая молния должна появиться сегодня. Мы можем зарядить аккумуляторы и вылететь снова?

– Вам нужно отдохнуть, – покачал головой я. – А насчет завтра подумаем.

– Странно, – пробормотал Чжан Бинь. – Она должна была появиться…

– Нельзя полагаться на интуицию, – заметил я.

– Нет! За тридцать с лишним лет у меня впервые такое чувство. На него можно положиться!

И тут у нас в наушниках раздался голос летчика:

– Цель обнаружена! Ниже дуги, на расстоянии примерно тридцать метров!

Охваченные возбуждением, мы с Чжан Бинем прильнули к стеклу кабины. И после стольких лет, тридцати для профессора и тринадцати для меня, во второй раз увидели шаровую молнию, изменившую наши жизни.

Оранжевого цвета, она неспешно плыла по петляющей траектории в ночном небе, оставляя за собой короткий хвост. Судя по ее движению, сильный ветер, дующий на большой высоте, не оказывал на нее никакого воздействия. Казалось, молния никак не связана с нашим миром.

– Внимание! – воскликнула Линь Юнь. – Опасность! Отойти от цели!

Я внутренне восхитился ее хладнокровию, поскольку мы с Чжан Бинем завороженно следили за шаровой молнией, не в силах думать ни о чем другом.

Вертолеты быстро разошлись, и как только расстояние между ними увеличилось, дуга исчезла. В отсутствие свечения электрического разряда шаровая молния стала еще более заметна на фоне черного неба, окрашивая редкие облака вокруг в алый цвет, словно маленькая заря. Первая искусственно порожденная шаровая молния лениво летала в воздухе с минуту, затем внезапно исчезла.

Возвратившись на базу, мы тотчас же зарядили аккумуляторы и снова поднялись в воздух. На этот раз мы возбудили вторую шаровую молнию меньше чем за пятнадцать минут, а еще через полчаса и третью. Последняя молния имела странный цвет, почти фиолетовый, и держалась дольше всего, около шести минут, дав нам с Чжан Бинем вволю насладиться ощущением мечты, ставшей реальностью.

Когда мы снова приземлились на базе, было уже за полночь. Несущий винт вертолета полностью остановился. Чжан Бинь, Линь Юнь и я стояли на поле, окруженные со всех сторон звуками ночных насекомых. Вокруг царила полная умиротворенность; в небесах над головой мерцали летние звезды, подобные несчетным фонарям, которые вселенная зажгла только для нас троих.

– Я наконец вкусил это вино, и теперь моя жизнь прожита не зря! – сказал Чжан Бинь.

Линь Юнь недоуменно покосилась на него, но я сразу же вспомнил историю про того русского, которую профессор как-то рассказал мне.

Глава 15

Грозовые шары

После успеха первого эксперимента я ощущал ни с чем не сравнимый восторг. Весь мир перед глазами казался бесконечно прекрасным, словно я начал новую жизнь. Однако радость полковника Сюя и Линь Юнь была в значительной степени приправлена тревогой, поскольку они сделали лишь первый шаг из тысячи ведущих к цели. Как выразилась Линь Юнь, мой финиш был для них лишь отправной точкой. Это было не совсем так, но какая-то доля правды тут присутствовала. Однако и до моей конечной точки было еще очень далеко.

Говоря о шаровой молнии, летчики называли ее «грозовым шаром», возможно, вдохновленные одноименным фильмом про Джеймса Бонда. Кое-кто из отечественных ученых, занимающихся изучением шаровых молний, называл их «огненными шарами», но выражение «грозовой шар» я услышал впервые. Оно было более простым и звучным по сравнению с другими названиями, и, что гораздо важнее, как мы теперь знали, термин «шаровая молния» был неправильным. Поэтому все мы быстро переняли новое выражение.

После первого прорыва наш прогресс застопорился. Мы научились уверенно возбуждать грозовые шары искусственной линейной молнией, в удачные дни по десять и даже больше раз, однако нам остро недоставало инструментов для их изучения, если не считать различных устройств, действующих на расстоянии, таких как радиолокаторы с различной длиной волны, инфракрасные датчики, акустические локаторы и анализаторы спектра. О контактных исследованиях не могло быть и речи, как и о пробах воздуха, вступившего в соприкосновение с грозовым шаром, поскольку на большой высоте постоянно дует ветер, мгновенно рассеивающий воздух, подвергшийся воздействию. Как следствие, за полмесяца экспериментов мы нисколько не продвинулись в понимании сущности грозовых шаров.

Но Линь Юнь была расстроена и по другой причине.

– Похоже, шаровая молния вовсе не так опасна, как ты говорил, – сказала она на одном совещании. – Пока что я не заметила никаких признаков ее разрушительного действия.

– Точно, – подхватил один из летчиков. – Неужели эти пушистые шарики действительно можно использовать в качестве оружия?

– Вижу, вы удовлетворитесь только тогда, когда у вас на глазах молния сожжет кого-нибудь дотла? – отрезал я.

– Не говори так. В конце концов, наша цель – создание оружия.

– Имея дело с шаровой молнией, можно сомневаться во всем, но только не в ее разрушительной силе, – решительно заявил я. – Как только вы ослабите бдительность, она удовлетворит ваше желание!

– В настоящий момент в работах наблюдается крайне опасная тенденция – растущее пренебрежение мерами безопасности, – поддержал меня полковник Сюй Вэньчэн. – Вертолет с наблюдателями неоднократно подходил к объекту ближе разрешенных пятидесяти метров, а однажды приблизился всего на двадцать метров! Это категорически запрещено. Хочу напомнить всем членам группы, и в первую очередь летчикам, что любые приказы подойти к грозовым шарам ближе чем на пятьдесят метров являются противозаконными.

Никто не мог предвидеть, что мое зловещее пророчество сбудется в эту же самую ночь.

Частота появления грозовых шаров не зависела от времени суток, но, поскольку в темноте их проще наблюдать, эксперименты по большей части проводились ночью. В эту ночь были возбуждены шесть грозовых шаров. В отношении пяти из них были успешно проведены все исследования, в том числе измерение размеров, интенсивности излучения, спектральных характеристик и напряженности магнитного поля в момент исчезновения.

Но во время измерения параметров шестого грозового шара произошла катастрофа. Как только грозовой шар возбудился, вертолет с измерительным оборудованием осторожно приблизился к нему, стараясь лететь параллельным курсом и держась на удалении пятидесяти метров. Я находился на борту второго вертолета, летавшего чуть дальше. Через четыре минуты грозовой шар внезапно исчез, но в отличие от предыдущих случаев мы услышали слабый взрыв. Если учесть великолепную звукоизоляцию кабины вертолета, на самом деле грохот должен был быть оглушительным. Из первого вертолета тотчас же повалил белый дым. Потеряв управление, винтокрылая машина перевернулась и рухнула вниз, быстро исчезнув из виду. Увидев в лунном свете белый купол раскрывшегося парашюта, мы облегченно вздохнули. Вскоре на поверхности земли вспыхнул огненный шар, окрасив все вокруг багрянцем. У меня защемило сердце, и только узнав, что вертолет врезался в склон горы и никто не пострадал, я вздохнул с облегчением.

Когда мы вернулись на базу, летчик, все еще не оправившийся от потрясения, поведал нам, что после того, как перед вертолетом взорвался грозовой шар, в кабине вспыхнул электрический разряд, следом за этим повалил дым, и летательный аппарат потерял управление. Упавший на землю вертолет сгорел дотла, что, естественно, лишило нас возможности установить, какая именно его часть подверглась первоначальному удару.

– Почему вы так убеждены в том, что грозовой шар имеет какое-то отношение к случившемуся? – спросила Линь Юнь на совещании, посвященном разбору происшествия. – Быть может, все дело в какой-то технической неисправности вертолета, случайно совпавшей по времени с взрывом молнии.

Летчик посмотрел ей прямо в лицо. У него был вид человека, только что очнувшегося от кошмарного сна.

– Товарищ майор, возможно, я и согласился бы с вами, но только… посмотрите сами. – Он поднял обе руки. – Это случайное совпадение?

За исключением большого пальца правой руки и среднего пальца левой руки, сохранивших обугленные остатки ногтей, на всех остальных пальцах ногти полностью отсутствовали. Затем летчик снял сапоги. На пальцах ног ногтей также не было.

– Когда грозовой шар взорвался, у меня в пальцах возникло странное ощущение. Я посмотрел на них и увидел, что ногти горят красным светом, но в то же мгновение свет погас, после чего ногти стали матово-белыми. Решив, что у меня обожжены руки, я поднял их, чтобы охладить в набегающем воздухе, но после первой же волны ногти исчезли, превратившись в облачка пепла.

– А руки у вас не обгорели? – спросила Линь Юнь, хватая его за руки, чтобы лучше рассмотреть.

– Хотите верьте, хотите нет, но они даже не казались теплыми на ощупь. К тому же я был в толстых перчатках и сапогах, и они остались целыми и невредимыми.

Это происшествие впервые наглядно продемонстрировало всем опасность шаровой молнии, и с тех пор ее больше никто уже не называл «пушистым шариком». Больше всего всех поразило то, что энергия, высвобожденная грозовым шаром, воздействовала на предмет, находившийся на удалении пятидесяти метров. Однако в действительности подобное явление упоминается достаточно часто в тех десяти с лишним тысячах рассказах очевидцев, которые мы собрали.

Таким образом, проект зашел в тупик. К этому моменту мы возбудили сорок восемь грозовых шаров; однако после серьезного происшествия, едва не приведшего к катастрофическим последствиям, продолжать эксперименты и наблюдения в том же виде, что и прежде, было уже невозможно. Что гораздо важнее, все в глубине души понимали, что рисковать дальше нет смысла. Нас потрясла даже не столько мощь грозового шара, сколько его практически сверхъестественные возможности. Исчезнувшие ногти летчика напомнили о том, что загадку грозового шара невозможно решить обычными методами.

Мне вспомнились слова Чжан Биня: «Мы с вами оба смертны, и пусть мы, возможно, проделали гораздо больше невероятной исследовательской работы, чем другие, мы по-прежнему остаемся смертными и можем рассуждать, оставаясь в рамках, установленных такими учеными, как Ньютон, Эйнштейн и Максвелл, не смея ни на шаг отступить в сторону, чтобы не оказаться в безвоздушной пустоте. Однако в пределах этих рамок мы ничего не сможем понять». Эти строки я включил в свой отчет руководству научно-исследовательского центра.

– Нам нужно изменить подход к изучению шаровой молнии, – сказала Линь Юнь. – Необходимо обратиться за помощью к тем, кто находится на острие современной физики.

– Да, – согласился полковник Сюй. – Нам нужно пригласить сверхчеловека.

Глава 16

Динг Йи

На заседании научного совета было принято решение расширить работы в рамках проекта исследования шаровой молнии. Присутствовали по большей части представители гражданских научно-исследовательских институтов, ученые-физики, в том числе несколько ведущих специалистов в области физики из государственных институтов, а также руководство физических факультетов крупнейших университетов страны. Нам предоставили список участников с указанием их научных достижений, предлагая сделать свой выбор.

Ознакомившись с материалами, мы с полковником Сюем не скрывали своего разочарования.

– Но это же ведущие ученые в этой области, – заверил нас глава отделения теоретической физики Академии наук.

– Мы в этом не сомневаемся, – сказал полковник Сюй. – Но нам нужно нечто более фундаментальное.

– Более фундаментальное? Разве вы занимаетесь не изучением молнии? Насколько фундаментальным должен быть подход? Не хотите же вы, чтобы мы пригласили Хокинга[16], ведь так?

– Хокинг был бы очень кстати! – воскликнула Линь Юнь.

Члены комиссии переглянулись, и председатель обратился к декану физического факультета одного из университетов:

– Что ж, дайте им Динг Йи.

– Он занимается фундаментальными исследованиями?

– Фундаментальнее не бывает.

– Какое у него образование?

– Лучшее в стране.

– Где он сейчас работает?

– Нигде.

– Нам не нужен ученый без специальности.

– Динг Йи защитил две докторские диссертации, по философии и физике, и кандидатскую по математике, я забыл, в какой именно области. Он профессор, действительный член Китайской академии наук, самый молодой из всех, кто когда-либо в нее избирался. В свое время он был ведущим специалистом национальной программы исследования распада нейтронов; в прошлом году за эту работу он был выдвинут на Нобелевскую премию. Вы по-прежнему считаете, что он ученый без специальности?

– В таком случае почему он нигде не работает?

Председатель комиссии и декан физического факультета фыркнули:

– Спросите у него сами.

* * *

Мы с Линь Юнь приехали к Динг Йи, живущему в новом доме в районе Хайдянь. Входная дверь была распахнута настежь; мы несколько раз нажали на кнопку звонка и, не дождавшись ответа, вошли в квартиру. Обстановка просторного жилища с тремя спальнями и двумя гостиными была предельно скудной. Полы и подоконники обклеены белой бумагой писчего формата, частично чистой, частично исписанной формулами и исчерченной причудливыми графиками; повсюду валялись раскиданные карандаши. В одной комнате стояли книжный шкаф и компьютер. Книг в шкафу было мало, зато вся комната была завалена листами бумаги, практически полностью скрывающими пол. На свободном пространстве посреди комнаты в кресле-качалке спал Динг Йи. Ему было лет тридцать с небольшим: поджарое длинное туловище, майка без рукавов и шорты. Из уголка рта вытекала струйка слюны, капавшей на пол. Рядом с креслом стоял столик с огромной пепельницей и вскрытой пачкой сигарет. Несколько сигарет были разломлены, а их содержимое высыпано в стакан. Судя по всему, ученый заснул за работой. Мы окликнули его несколько раз, но он не просыпался, поэтому нам пришлось расчистить дорогу к креслу и растолкать Динг Йи.