Былины

Богатыри на Соколе-корабле

По морю, морю синему,По синему, но ХвалунскомуХодил-гулял Соко́л-корабльНемного-немало двенадцать лет.На якорях Сокол-корабль не стаивал,Ко крутым берегам не приваливал,Желтых песков не хватывал.Хорошо Сокол-корабль изукрашен был:Нос, корма – по-звериному,А бока зведены по-змеиному,Да еще было на Соколе на ко́рабле:Еще вместо очей было вставленоДва камня, два яхонта,Да еще было на Соколе на корабле:Еще вместо бровей было повешеноДва соболя, два бо́рзые;Да еще было на Соколе на корабле:Еще вместо очей было повешеноДве куницы мамурские;Да еще было на Соколе на корабле:Еще три церкви соборные,Да еще было на Соколе на корабле:Еще три монастыря, три почестные;Да еще было на Соколе на корабле:Три торговища немецкие;Да еще было на Соколе на корабле:Еще три кабака государевы;Да еще было на Соколе на корабле:Три люди незнае́мые,Незнаемые, незнакомые,Промежду собою языка не ведали.Хозяин-от был Илья Муромец,Илья Муромец сын Иванов,Его верный слуга – Добрынюшка,Добрынюшка Никитин сын,Пятьсот гребцов, удалых молодцов.Как изда́лече-дале́че, из чиста поляЗазрил, засмотрел турецкой пан,Турецкой пан, большой Салтан,Большой Салтан Салтанович.Он сам говорит таково́ слово́:«Ай вы гой еси, ребята, добры молодцы,Добры молодцы, донские ка́заки!Что у вас на синем море деется?Что чернеется, что белеется?Чернеется Сокол-корабль,Белеются тонки па́русы.Вы бежите-ко, ребята, ко синю́ морю́,Вы садитесь, ребята, во легки́ струги́,Нагребайте поскорее на Сокол-корабль,Илью Муромца в полон бери;Добрынюшку под меч клони!»Таки слова заслышал Илья Муромец,Тако слово Добрыне выговаривал:«Ты, Добрынюшка Никитин сын,Скоро-борзо походи на Сокол-корабль,Скоро-борзо выноси мой ту́гой лук,Мой тугой лук в двенадцать пуд,Калену́ стрелу в косы саже́нь!»Илья Муромец по кораблю похаживает,Свой тугой лук натягивает,Калену стрелу накладывает,Ко стрелочке приговаривает:«Полети, моя каленая стрела,Выше лесу, выше лесу по поднебесью,Не пади, моя каленая стрела,Ни на́ воду, ни на́ землю,А пади, моя каленая стрела,В турецкой град, в зелен сад,В зеленой сад, во бел шатер,Во бел шатер, за золот стол,За золот стол, на ременчат стул,Самому Салтану в белу грудь;Распори ему турецкую грудь,Расшиби ему ретиво́ сердце!»Ах тут Салтан покаялся:«Не подай, Боже, водиться с Ильей Муромцем,Ни детям нашим, ни вну́чатам,Ни внучатам, ни правну́чатам,Ни правнучатам, ни пращу́рятам!»

Три поездки Ильи Муромца

Из того ли из города из Мурома,Из того ли села да КарачаеваБыла тут поездка богатырская.Выезжает оттуль да добрый мо́лодец,Старый казак да Илья Муромец,На своем ли выезжает на добром конеИ во том ли выезжает во кованом седле.И он ходил-гулял да добрый молодец,Ото младости гулял да он до старости.Едет добрый молодец да во чистом поле,И увидел добрый молодец да Латырь-камешек,И от камешка лежит три росстани,И на камешке было подписано:«В первую дороженьку ехати – убиту быть,Во дру́гую дороженьку ехати – женату быть,Третюю дороженьку ехати – богату быть».Стоит старенький да издивляется,Головой качат, сам выговариват:«Сколько лет я во чистом поле гулял да езживал,А еще такового чуда не нахаживал.Но на что поеду в ту дороженьку, да где богату быть?Нету у меня да молодой жены,И молодой жены да любимой семьи,Некому держать-то́щить да золотой казны,Некому держать да платья цветного.Но на что мне в ту дорожку ехать, где женату быть?Ведь прошла моя теперь вся молодость.Как молодёньку ведь взять – да то чужа корысть,А как старую-то взять – дак на печи лежать,На печи лежать да киселем кормить.Разве поеду я ведь, добрый молодец,А й во тую дороженьку, где убиту быть?А и пожил я ведь, добрый молодец, на сем свете,И походил-погулял ведь добрый молодец во чистомполе».Нонь поехал добрый молодец в ту дорожку,где убиту быть,Только видели добра молодца ведь сядучи,Как не видели добра молодца поедучи;Во чистом поле да курева стоит,Курева стоит да пыль столбом летит.С горы на гору добрый молодец поскакивал,С холмы на холму добрый молодец попрыгивал,Он ведь реки ты озера между ног спущал,Он сини моря ты на окол скакал.Лишь проехал добрый молодец Корелу проклятую,Не доехал добрый молодец до Индии до богатоей,И наехал добрый молодец на грязи на смоленские,Где стоят ведь сорок тысячей разбойниковИ те ли ночные тати-подорожники.И увидели разбойники да добра молодца,Старого казака Илью Муромца.Закричал разбойнический атаман большой:«А гой же вы, мои братцы-товарищиИ разудаленькие вы да добры молодцы!Принимайтесь-ка за добра молодца,Отбирайте от него да платье цветное,Отбирайте от него да что ль добра коня».Видит тут старый казак да Илья Муромец,Видит он тут, что да беда пришла,Да беда пришла да неминуема.Испроговорит тут добрый молодец да таково слово:«А гой же вы, сорок тысяч разбойниковИ тех ли тате́й ночных да подорожников!Ведь как бить-трепать вам будет стара некого,Но ведь взять-то будет вам со старого да нечего.Нет у старого да золотой казны,Нет у старого да платья цветного,А и нет у старого да камня драгоценного.Только есть у старого один ведь добрый конь,Добрый конь у старого да богатырскиий,И на добром коне ведь есть у старого седелышко,Есть седелышко да богатырское.То не для красы, братцы, и не для басы —Ради крепости да богатырскоей,И чтоб можно было сидеть да добру молодцу,Биться-ратиться добру молодцу да во чистом поле.Но еще есть у старого на коне уздечка тесмяная,И во той ли во уздечике да во тесмяноейКак зашито есть по камешку по яхонту,То не для красы, братцы, не для басы —Ради крепости да богатырскоей.И где ходит ведь гулят мои́ добрый конь,И среди ведь ходит ночи темныя,И видно его да за пятнадцать верст да равномерныих;Но еще у старого на головушке да шеломча́т колпак,Шеломчат колпак да сорока пудов.То не для красы, братцы, не для басы —Ради крепости да богатырскоей».Скричал-сзычал да громким голосомРазбойниче́ский да атаман большой:«Ну что ж вы долго дали старому да выговаривать!Принимайтесь-ка вы, ребятушки, за дело ратное».А й тут ведь старому да за беду сталоИ за великую досаду показалося.Снимал тут старый со буйной главы да шеломчатколпак,И он начал, старенький, тут шеломом помахивать.Как в сторону махнет – так тут и улица,А й в дру́гу о́тмахнет – дак переулочек.А видят тут разбойники, да что беда пришла,И как беда пришла и неминуема,Скричали тут разбойники да зычным голосом:«Ты оставь-ка, добрый молодец, да хоть на семена».Он прибил-прирубил всю силу невернуюИ не оставил разбойников на семена.Обращается ко камешку ко Латырю,И на камешке подпись подписывал, —И что ли очищена тая дорожка прямоезжая.И поехал старенький во ту дорожку, где женатубыть.Выезжает старенький да во чисто поле,Увидал тут старенький палаты белокаменны.Приезжает тут старенький к палатам белокаменным,Увидела тут да красна девица,Сильная поляница удалая,И выходила встречать да добра молодца:«И пожалуй-кось ко мне, да добрый молодец!»И она бьет челом ему да низко кланяйтся,И берет она добра молодца да за белы руки,За белы руки да за златы перстни,И ведет ведь добра молодца да во палаты белокаменны;Посадила добра молодца да за дубовый стол,Стала добра молодца она угащивать,Стала у доброго молодца выспрашивать:«Ты скажи-тко, скажи мне, добрый молодец!Ты какой земли есть да какой орды,И ты чьего же отца есть да чьей матери?Еще как же тебя именем зовут,А звеличают тебя по отечеству?»А й тут ответ-то держал да добрый молодец:«И ты почто спрашивать об том, да красна девица?А я теперь устал, да добрый молодец,А я теперь устал да отдохнуть хочу».Как берет тут красна девица да добра молодца,И как берет его да за белы руки,За белы руки да за златы перстни,Как ведет тут добра молодцаВо тую ли во спальню, богато убрану,И ложит тут добра молодца на ту кроваточкуобманчиву.Испроговорит тут молоде́ц да таково слово:«Ай же ты, душечка да красна девица!Ты сама ложись да на ту кроватку на тесовую».И как схватил тут добрый молодец да краснудевицу,И хватил он ей да по подпазушкиИ бросил на тую на кроваточку;Как кроваточка-то эта подвернулася,И улетела красна девица во тот да во глубок погреб.Закричал тут ведь старый казак да зычным голосом:«А гой же вы, братцы мои да все товарищиИ разудалые да добры молодцы!Но имай-хватай, вот и сама идет».Отворяет погреба глубокие,Выпущает двенадцать да добрых молодцев,И все сильныих могучих богатырей;Едину́ оставил саму да во погребе глубокоем.Бьют-то челом да низко кланяютсяИ удалому да добру молодцуИ старому каза́ку Илье Муромцу.И приезжает старенький ко камешку ко Латырю,И на камешке-то он подпи́сь подписывал:«И как очищена эта дорожка прямоезжая».И направляет добрый молодец да своего коняИ во тую ли дороженьку, да где богату быть.Во чистом поле наехал на три по́греба глубокиих,И которые насыпаны погре́ба златом-серебром,Златом-серебром, каменьем драгоценныим;И обирал тут добрый молодец все злато это сереброИ раздавал это злато-серебро по нищей по братии;И роздал он злато-серебро по сиротамда бесприютныим.И обращался добрый молодец ко камешку ко Латырю,И на камешке он подпись подписывал:«И как очищена эта дорожка прямоезжая».

Мамаево побоище

Из-за моря, моря синего,Из-за тех же гор из-за высоких,Из-за тех же лесов темных,Из-за той же сторонушки восточныйНе темная туча поднималася —С силой Мамай соряжаетсяНа тот же на красен Киев-градИ хочет красен Киев в по́лон взять.И брал он себе силы много-множество —Сорок царей и сорок царевичей,Сорок королей и сорок королевичей,И за всяким визирем по сту тысячей,Да брал своего зятя любимого,Своего Василия Прекрасного,И брал за ним силы войска триста тысячей,А за самим за собой войска счету не было.И не матушка ли орда подымалася,Мать сыра земля от войска потрясалася;В конном топище красного солнца не видать было,А светлый месяц от пару конского померкнул весь, —Заметно было в городе во Киеве.Дошла до Мамая славушка немалая,Будто в том же городе во КиевеБудто не стало Ильи Муромца,Будто все сильные богатыриВо чисто поле разъехались.И подходила сила МамаеваКо тому же ко чисту полю,Ко тому ли раздольицу широкому.Не дошедши они до города до Киева в двухстах верстах,Развернули шатры белополотняные,Разостали они войском в лагере,И поставили они кругом войска стражу строгую.И говорил тут Мамай таково́ слово:«Уж ты гой еси, любимый зять Василий Прекрасный!Ты садись-ка, Василий, на ременчат стулИ пиши-тко, дитятко, ты ярлыки скорописные,Не на бумаге пиши, не пером, не чернилами,А пиши-тко-ся ты на красном бархате,Ты печатай-ка заголовья красным золотом,А по самой середке чистым се́ребром,А уж мы высадим, подпишем скатным жемчугом,А на углах-то посадим по камню самоцветному,Чтобы тем камням цены не было;А пиши ты на бархате не ласково,Со угрозами пиши с великими,Пиши, не давай сроку ни на время ни на малое»,И писал тут ярлыки любимый зять.И говорил тут любимый зять таково слово:«Уж ты гой еси, батюшка Мамай, строгий царь!Мы кого пошлем посла во Киев-град?»Говорил Мамай таково слово:«Уж ты гой еси, любимый зять!Тебе-ка ехать во красен Киев-град,А самому остаться в белополо́тняном шатреСо своим войском с любимыим».Садился тут Василий на добра коня,Поехал Василий во Киев-град,Не дорогой ехал, не воротами,Через стены скакал городо́вые,Мимо башенки те наугольныя,Подъезжает ко двору ко княжескому,И соскакивал с добра коня удалой,Заходил же он на красно́ крыльцо,Заходил же он во светлу́ гридню,И подходил он к столам дубовыимИ клал ярлыки те скорописчатые.И подходил тут Владимир стольнокиевскийИ брал ярлыки скорописчатые.Как в ту пору да во то времяНе ясен сокол да подымается,А приехал старый во Киев-град;Забегает старый на красно крыльцо,Заходит старый во светлу гридню,А Владимир стольнокиевскийГорючими слезами уливается;Не подымаются у его белы́ руки́,Не глядят у его очи ясные;Говорил же он тут таково слово:«Ты бери-тко-ся, старый, ярлыки скорописчатые,Ты читай-ка их скоро-наскоро —И что в ярлыках тех написано,И что на бархате напечатано».И начал старый читать скоро-наскоро,Сам читал, а головушкой поматывал,Даже горючи слезы покатилися.И вслух читал, все слышали,А что же в ярлыках написано,И сроку в ярлыках не́ дано:«Не спущу из Киева ни старого, ни малого,А самого Владимира будут тянуть очи косицами,А язык-то теменем, – с живого кожу драть буду;А княгинюшку Апраксию возьму за ВасилияПрекрасного».Тогда говорил стар казак таково слово:«Уж ты гой еси, посланник, строгий царь!Уж ты дай-ка-ся мне сроку на три года». —«А не дам я вам сроку на три года». —«А дай-ка ты нам хошь на два года». —«А не дам я вам сроку на два года». —«Дайте сроку хошь на по́лгода,А бессрочных и на земле нету».Давает Василий сроку на полгода,И угощать стали Василия ПрекрасногоЗеленым вином, пивом пьяныим,Пивом пьяныим, медом сладкиим,И начали дарить золотой казной:Подарили один кубчик чиста золота,А другой-от подарили скатна жемчуга,Да дарили еще червонцей хорошиих,Дарили еще соболями сибирскими,Да еще дарили кречетами заморскими,Да еще дарили блюдами однозолотными,Да бархатом дарили красныим.Принимал Василий подарки великиеИ вез к Мамаю в белополотняный шатер.Во ту пору, во то времечкоПошел старый по Киеву-граду́,Нашел дружинушку хорошую,Того ли Потанюшку Хроменького;Писал ярлыки скорописчатыеКо своим ко братьицам ко названым:Во первых-то, к Самсону Колувану,Во вторых-то, к Дунаю Ивановичу,Во третьих-то, к Василию Касиме́рову,Во четвертых-то, к Михайлушке Игнатьевус племянником,Во пятых-то, к Потоку Ивановичу,Во шестых-то, к Добрынюшке Никитичу,Во семых-то, к Алеше Поповичу,В восьмых-то, к двум братьям Иванам,Да еще к двум братьям, двум Суздальцам.Поехал Потанюшка во чисто поле,Собрал всех удалых добрых молодцев,Русских могучих всех бога́тырей.Не ясны соколы солеталися,Не славны добры молодцы соезжалися,Ко тому ли Владимиру собиралисяИ почали думу думати, совет советовать,И начал старый у них спрашивати:«Уж вы, удалы добры молодцы!Постоим-ка мы за веру христианскуюИ за те же за храмы за Божие,И за те же честные мона́стыри,И своею мы кровью горячею,И поедем мы в далече чисто поле на рать —силу великую,Поедем мы все, покаемся.А и ты, Владимир стольнокиевский,Ты пошли-ко нам да во чисто полеСорок возов хлеба белого,Да сорок сороков зелена́ вина,Да сорок возов хлеба черного.Уж как мы живы приедем из рать – силы великия,Тогда вздумам позабавиться,И тогда, не дошедши, моим ребятам низко кланяйся,А не приедем из того побоища Мамаева, —Похорони наши тела мертвыеИ помяни русских богатырей,И пройдет славушка про нас немалая».Садились добры молодцы на добрых коней,Поехали добры молодцы во чисто поле,И расставили они шатры белополотняные,Гуляли они трои суточки,А на четвертые сутки протрезвилися,И начали они думу думати, совет советовати,И стал старый у них спрашивати:«Уж вы гой еси, сильные русские богатыри!Кому же из вас съездить в рать – силу великую,Ко тому же Мамаю богатому,Посмотреть войско изрядное, —Со которой стороны начинать нам будет?» —«На волю мы даем тебе,Кого пошлешь в рать – силу великую».И на то старому слово понравилось.«Еще Самсона послать, – силой силен,да неповоротливый.Потеряет он у Мамая буйну голову;А если Дуная послать, – Дунай он задорливый,Позадорится заехать во рать – силу великую;Есть во рати три переката глубокиих,А наставлены в перекатах копья вострые:Во-первых, он потеряет добра коня,А во-вторых, потеряет буйну голову;Не приехать ко мне Дунаю с весточкой.Если Добрыню мне послать, Добрыня все не высмотрит,И не узнать Добрыне силы Мамаевой;Если Василия послать, – не сосчитает он силу́,И не пересмотрит ее со краю́ на край,Потеряет Василий буйну голову долой;Больше мне послать и некого.Будет мне-ко, старому, самому идти.Вы гуляйте-ко суточки теперь первые,И гуляйте вы други сутки́,На третьи сутки соряжайтесяИ к ратному делу пое́зжайте, —Как зазвенит палица бое́вая,И зачивкает моя сабля вострая,И затрублю я во турий рог,И во середку в силу не ездите,А рубите силу со краю́ на край,И не оставляйте силы ни старого, ни малого,И никого не оставляйте Мамаю на́ семя».И все стали удалы добры молодцы на резвы́ ноги́,И поклонилися все низко старому.И поехал стар во рать – силу великую,И пробивался старый до бела шатра до Мамаева,Соскакивал тут старый со добра коня,И заходил старый во шатер белополотняный;Идет старый казак, низко не кланяется.Увидал тут Мамай в шатре человека странного,Говорил же Мамай таково слово:«Уж ты гой еси, Личарда, слуга верная!И зачем ты ходишь, и что тебе надобно,И откуль ты идешь, и откуль путь держи́шь,Из Киева идешь али из Чернигова?» —«Иду же я из города из Киева». —«А и что же ноне во Киеве-то деется,Не знаешь ли ты то, добрый молодец,И не слыхал ли ты да про старого?Расскажи-ка ты мне, какой он ростомИ сколь широк он плечьми?»Отвечает тут калика переходная:«Уж ты гой еси, Мамай, богатый царь!Довольно видел я Илью Муромца.Ты гляди на его всё равно как на меня же,Ростом он умеренный, в плечах не ши́рок был,Лицо у него постное, пиво пьет он по стаканчику,А вино-то пьет он всего по рюмочке,А закусывает да по калачику.У старого-то бородушка сивая,Сивая бородушка да красивая».А и тут Мамай да прирасхо́нулся:«Напрасно же шла славушка великая про старого,От востоку шла и до запада,До той орды до великой,До меня ли, Мамая грозного;Лучше меньше гонить бы силы́-войска́.Еще есть-ка при мне Рославней Рославнеевич, —Приготовь-ка для него говядины – быка зараз,А зелена вина – пивной котел;А промеж глаз у него калена́ стрела,А промеж плечами две сажени печатных».Ответ держит тут старый казак:«Ты, безумный богатый царь!Как у нас-то во городе во КиевеСобирался у князя Владимира почестей пир,А была у Владимира собака обжорлива,По подстолью собака водилася,Костьем та собака подавилася,Тут собаке и смерть пришла.Не уехать тебе, Мамай, от города от Киева,Срубит у тебя стар казак буйну голову».Тут Мамаю за беду стало́,За великую досаду показалося,И хватил-то Мамай чинжалище – вострый нож,И шиб в старого востры́м ножом,А на то старый увертлив был, ухватку знал,И ухватил старый вострый нож в белы руки,И обратил старый вострый нож,И заколол старый Мамая, и срубил ему буйну голову,И разбил палачей много множество,И добрался до своего добра коня.Скоро старый на коня вскочил,И затрубил старый во турий рог,И сомутилися у старого очи ясные,И разгорелось у старого ретиво́ сердце;Не увидел старый свету белого,Не узнал старый ночи темные,И расходились у него плечи могучие,И размахнулись руки белые,И засвистела у него палица боевая,И зачивкала его сабелька вострая,И наехали удалы добры молодцы,Те же во поле быки кормленые,Те же сильные могучие богатыри,И начали силу рубить со краю на край,Не оставляли они ни старого, ни малого,И рубили они силу сутки пятеро,И не оставили они ни единого на семена,И протекала тут кровь горячая,И пар шел от трупья по о́блака.Оставалися только во лагерях у старогоДва брата – два Суздальца,Чтобы встретить с приезду богатырей кому быть.Не утерпели тут два брата СуздальцаИ поехали во ту рать – силу великую.А и приехал тут стар казак со́ другом,А встретить-то у лагерей и некому.И ехали от рать – силы великияТе два брата, два Суздальца, и сами они похваляются:«Кабы была теперь сила небесная,И все бы мы побили ею по́ полю».Вдруг от их слова сделалось чудо великое:Восстала сила Мамаева, и стало силы больше впятеро,И приехали они ко старомуИ ко тем дружинушкам хоробрыим,И начали они рассказывать,Что мы ехали дорогой, похвалялися,И восстало силы впятеро.И сами им во всем повинилися.Тут поехала дружинушка хоробраяВо ту рать – силу великую,И начали бить с краю на край,И рубили они сутки шестеро,А встават силы больше прежнего.Узнал старый пред собой вину,И покаялся старый Спасу Пречистому:«Ты прости нас в первой вине,За те же слова глупые,За тех же братов Суздальцей».И повалилась тут сила кроволитная,И начали копать мать сыру землю́И хоронить тело да во сыру землю,И протекала река кровью горячею.Садились тут удалы на добрых коней,Поехали удалы ко городу ко Киеву,Заехали они в красен Киев-град,Во те же во честны мона́стыри,Во те же пещеры во Киевски;Там все они и преставилися.Тут старому славу поют.

Поединок Ильи Муромца и Добрыни Никитича

Ай во том во городи во Рязанюшки,Доселева Рязань-то слободой слыла,Нонече Рязань-то словё городом.В той-то Рязанюшке во городеЖил-был Никитушка Романович.Живучись, братцы, Никитушка состарился,Состарился Никитушка, сам преставился.Еще жил-то Никита шестьдесят годов,Снес-де Никита шестьдесят боев,Еще срывочных, урывочных числа-сме́ту нет.Оставалась у Никиты любима́ семья,Ай люби́ма семья-та – молода жена,Молодыя Амельфа Тимофеевна;Оставалось у Никиты чадо милое,Милое чадушко, любимое,Молодыя Добрынюшка Никитич сын.Остался Добрыня не на возрасте,Ка-быть ясный-от сокол не на во́злете,И остался Добрынюшка пяти-шти лет.Да возрос-де Добрыня-та двенадцать лет,Изучился Добрынюшка вострой грамоте,Научился Добрынюшка да боротися,Еще мастер Никитич а крутой метать,На белы-ти ручки не прихватывать.Что пошла про ёго слава великая,Великая эта славушка немалаяПо всим городам, по всим укра́инам,По тем-то ордам по татаровям;Доходила эта славушка великаяАй до славного города до Мурома,До стары́ казака-та Ильи Муромца, —Что мастер Добрынюшка боротися,А крутой-де метать на сыру землю́;Еще нету такова борца по всей земли.Стал тогды Илеюшка собиратися,Еще стал тогды Илеюшка собронятисяАй на ту-эту на славушку великую,На того же на борца на приудалого.Он седлал, уздал тогда коня доброго,Ай накладывал уздицу-ту тесмяную,Ай наметывал седелышко черкасское,Да застегивал двенадцать вси подпружины,Застегивал двенадцать вси спенёчики:Ай подпружины-ти были чиста серебра,Да спенёчки-ти были красного золота.И сам тогды стал сбруе приговаривать:«Булат-железо не по́гнется,Самохи́нский-о шелк сам не по́рвется,Еще красно-то золото в грязи не ржа́веет».Только видели Илеюшку собираючись,Не видели поездочки Ильи Муромца;Только видели – во поле куреву́шка вьет.Он здраво-то ехал поле чистое,И здраво́-то ехал ле́сы темные,И здраво-то ехал грязи черные.Еще едет ко Рязанюшке ко городу;Ко городу ехал не дорогою,Во город заезжае не воротами, —Конь скакал же через стену городовую,Мимо ту же круглу башню наугольную,Еще сам же говорил тогда таково слово:«Ай доселева Рязань-то слободой слыла,И нонече Рязань-то слывет городом».Увидал-то он маленьких ребятушек,И сам говорил им таково слово:«И скажите вы, живет где-ка Добрынюшка?»Доводили до Добрынина широка двора:У Добрынюшки двор был неогромистый,Ай подворьице-то было необширное,Да кричал-то он, зычал зычным голосом,Ай во всю жа богатырску буйну головушку;Еще мать сыра земля под ним потрясалася,Ай Добрынина избушка пошатилася,Ставники в его окошках помитусились,Стеколенки в окошках пощербалися.«Э ли в доме Добрынюшка Никитич сын?»Услыхала-де Амельфа Тимофеевна,Отпирала-де окошочко коси́щатоИ речь говорила потихошеньку,Да сама же говорила таково слово:«Уж и здравствуй, восударь ты, да Илья Муромец!Добро жаловать ко мне-ка хлеба-соли исть,Хлеба-соли ко мне исть, вина с медом пить».Говорил восударь тогды Илья Муромец:«Еще как меня знашь, вдова, ты именем зовешь,Почему же ты меня знашь из отечества?»Говорила Амельфа Тимофеевна:«И знать-то ведь сокола по вылету,Еще знать-то богатыря по выезду,Еще знать молодца ли по поступочки».Да немного-де Илеюшка разговаривал:Еще речь говорит – коня поворачиват.Говорила-де Амельфа Тимофеевна:«Уж ты гой есть, восударь ты, Илья Муромец!Ты не буди ты спальчив, буди милослив:Ты наедешь как Добрынюшку на чисто́м поли́,Не сруби-тко Добрынюшке буйно́й головушки;Добрынюшка у меня ведь молодешенек,На речах у мня Добрынюшка зашибчивый,На делах у мня Добрынюшка неуступчивый».Да поехал восударь тогда во чисто поле.Он выехал на шо́ломя на окатисто,На окатисто-то шоломя, на угористо,Да увидел под восточной под стороночкой —Еще ездит дородный добрый молодец,Потешается потехами веселыми:Еще мечет свою палицу боёвую,Да на белы-ти рученьки прихватывал,Ай ко палице своей сам приговаривал:«Уж ты палица, палица боёвая!Еще нету мне тепере поединщика,Еще русского могучего богатыря».Говорил восударь тогды Илья Муромец:«Уж те полно, молодец, ездить, потешатися,Небылыми словами похвалятися!Уж мы съедемся с тобой на поле, побратаемся,Ай кому-то де на поле буде Божья помощь».Услыхал во Добрынюшка Никитич сын,Ото сна будто Добрынюшка пробуждается,Поворачивал своего коня доброго.А как съехались богатыри на чистом поли,Ай ударились они палицами боёвыми,И друг дружки сами они не ранилиИ не дали раны к ретиву сердцу.Как тут съехались во второй након,Ай ударились они саблями-ти вострымиОни друг дружки сами не ранили,Еще не дали раны к ретиву сердцу.А как съехались богатыри во третьей након,Ударились ведь копьями мурзамецкими,Еще друг-то дружки сами не ранили,Еще не дали раны к ретиву́ сердцу́,Только сабли у них в руках поломалися.Да скакали через гривы-ти лошадиные,Ай схватилися богатыри большим боём,Ай большим-то боём да рукопашосным.Да водилися богатыри по первый час,Да водилися богатыри по вто́рой час,Ай водилися богатыри ровно три часа.Да по Божьей было всё по милости,По Добрынюшкиной было да по участи:Подвернулась у Илеюшки права ножечка,Ослабла у Илеюшки лева ручушка;Еща пал-то Илеюшка на сыру землю;Еще сел тогды Добрыня на белы́ груди́,Сам он говорил ему таково слово:«Уж ты вой еси, дородный добрый молодец!Уж ты коего города, какой земли,Какого сын отца ты, какой матери,И как, молодца, тебя именем зовут,Еще как звеличают из отечества?»Говорит восударь-о Илья Муромец:«Ай сидел-от кабы я у тя на белых грудях,Не спросил бы я ни родины, ни вотчины,А спорол бы я твои да груди белые.Досмотрил бы я твоёго ретива сердца».Говорил-то Добрынюшка во второй након;Говорил тогды Никитич во трете́й након;Говорил же восударь тогды Илья Муромец:«Уж как езжу я из города из Киева,Ай стары́й-де я казак-тот Илья Муромец,Илья Муромец я ведь сын Иванович».Да скакал тогда Добрынюшка со белых грудей,Берё-де Илеюшку за белы руки,Ай целуё в уста-ти во саха́рные:«Ты прости меня, Илеюшка, в таковой вины,Что сидел у тебя да на белых грудях!»Еще тут-де братаны-ти поназванелись:Ай крестами-ти сами они покресто́вались;Ай Илеюшка-то был тогды ведь больший брат,Ай Добрынюшка-то был тогды а меньший брат,Да скакали ведь они на добры́х коней,Ай поехали, братаны, они в Ряза́нь-горо́дАй ко той они ко Добрыниной родной матушке.Да стречает их Амельфа Тимофеевна.Приехали братаны из чиста поля,Они пьют-то тогда сами, проклаждаются.Говорил же восударь тогды Илья Муромец:«Уж ты гой еси, Амельфа Тимофеевна!Ты спусти-тко-се Добрынюшку Никитича,Ты спусти-тко его ты да в красен Киев-град».Да поехали братаны в красен Киев-град,А к тому же-де князю ко Владимиру.