Грёзы. Проклятие Василины

Вася замотала головой.

– Это ужасно. Я не хочу, чтобы так было!

Виктор фыркнул и отвернулся:

– Но так есть. Так было всегда. Люди должны платить за свои грехи, и для этого есть я. Спроси у дяди, он много изучал эту тему. – Мальчишка вновь расплылся в одобрительной улыбке. – Мне нравится его кулон. На нём знак Осириса, анх. Напоминание, что Грёзы были всегда.

– Но дядя пытался убить Тимура! – воскликнула Вася. Виктор поднял брови:

– Так считает Тимур. Я вот не уверен, что он нарочно положил в чай мёд. Твой дядя платит мне своими мозгами. С памятью у него уже тогда было не очень.

Вася опустила голову, со стуком накалывая на вилку покрытую яичными крошками макаронину.

«Значит, всё же не пытался? Просто забыл…»

Почему-то эта мысль не принесла облегчения. Ведь Тимур чуть не умер…

Но если Сергей платит за создание и управление Грёзами такую цену, то…

«Он показывал мне, что может управлять Грёзами. Показывал, что они не опасны. Он не должен был этого делать, если цена так высока!»

– Он управляет Грёзами, – шепнула Вася. – Неужели он не понимает, как сильно это на него влияет?

Виктор насупился:

– Он тупеет, и сам этого не замечает, – его голос прозвучал не по-детски печально. – Управляет Грёзами направо и налево, дурак. В последнее время я сделал так, что у него болит голова, когда я беру с него плату. Чтобы он понимал, когда становится глупее. Видишь? – Мальчишка гордо вскинул голову. – Я добрый. Я пытаюсь вам помочь…

Вася покачала головой:

– Но когда он совсем поглупеет…

– Тогда я перестану брать с него плату! – всплеснул руками Виктор. – Это ещё одно правило. Безумцев и блаженных трогать нельзя. Они нас не видят и не понимают, когда мы берём с них плату.

– А тебе так нужно, чтобы человек страдал? – язвительно спросила Вася. Она покосилась в сторону балкона, увидев, как Тимур нервно достаёт из пачки новую сигарету.

– Конечно! – уверенно кивнул мальчишка. – Если бы вы не страдали, создавая Грёз, если бы вам не приходилось платить, то скоро все люди в мире стали бы Грёзами.

– Поэтому ты забираешь у нас то, чем мы больше всего дорожим? Руки Тимура, ум дяди…

– Или то, что причинит больше боли. Плата за грехи, помнишь?

– И что ты собираешься брать у меня? – спросила Вася.

«Тимур был прав. Ты – не человек. Ты гораздо страшнее, Виктор. Ведь всё это происходит из-за тебя. И с твоего одобрения».

Мальчик весь съежился и опустил голову. Сейчас он выглядел как ребёнок, пристыженный взрослым.

– Зрение. Я заберу у тебя зрение. – Виктор посмотрел на Васю. В его взгляде была искренняя жалость. – Прости…

Вася сглотнула и отодвинула от себя тарелку. Ей вспомнила старушка с белым, невидящим глазом, спешащая на помощь созданной ею Грёзе.

«Неужели это ждёт и меня? Нет, я не хочу! Я не хочу слепнуть!»

Виктор молчал, и Вася всё больше погружалась в грустные мысли.

«Разве Грёзы сделали счастливым хоть кого-то из ребят? Соня, Тимур, дядя… они все страдают. Что бы ни говорил Сергей, это не дар. Это проклятие».

Хлопнула дверь балкона, и на кухню вошел Тимур. Вася посмотрела на него и удивилась: парень улыбался. Словно несколько минут назад не шипел от ярости.

– Почему такие грустные? – весело произнёс Тимур. – Давайте включим музыку! То, что эти твари внизу, не значит, что мы должны тут сидеть и грустить! – Он шагнул к подруге и подхватил её под мышки, крутанул, отрывая от пола. – Эх, Васька!..

Вася пискнула, чувствуя, в животе кувыркаются непереваренные макароны. На лице как-то сама собой выступила растерянная улыбка.

– Что на тебя нашло? – неприязненно спросил Виктор.

– Хорошее настроение! – воскликнул Тимур, выпуская Васю, шагнул к полке над столиком и взял с неё черную переносную колонку.

В воздухе затрепетали первые гитарные аккорды знакомой песни.

Вася робко сказала:

– Соседи… – но Тимур повернулся к ней с широкой улыбкой:

– К чёрту их!

Вася смущенно села на диван рядом с Виктором, вслушиваясь в торопливо текущие слова песни. Но когда начался припев, она не удержалась и начала подпевать, слыша, как к ней присоединяется ясный голос Тимура:

Бог – одинокий ребенок,

Брошенный всеми в пустом магазине игрушек.

Бродя среди полок, убивающий время

Понимая, что взрослым не нужен…1

Тимур закружился по кухне, раскинув в стороны больные руки. Вася рассмеялась, надеясь, что смех не превратится в истеричные слёзы.

В какой-то момент она почувствовала, что Виктор придвинулся ближе, лег и положил голову ей на колено. Вася не стала отстраняться.

Близился рассвет, и ей хотелось встретить его с улыбкой.

Глава 19. Дорога домой

Когда рассвело, Тимур снова вышел на балкон. Вернувшись, опасливо сказал:

– Ушли. Грёзы ушли.

Вася тяжело вздохнула. Почему-то эти слова не принесли облегчения. Не отпускала мысль, что следующей ночью Грёзы могут вернуться и продолжить свою охоту.

На кухню сквозь окна пробивались бесцеремонные лучи негреющего солнца. Среди голых древесных веток о чем-то чирикала мелкая пташка, то и дело громко хлопала дверь подъезда.

Очень хотелось спать, но глаза не удавалось прикрыть ни на минуту: каждый раз, пытаясь задремать, Вася словно наяву видела Грёзу, напавшую на них на мосту. Эту широкую зубастую пасть…

У Тимура нашлась зарядка для телефона Васи, теперь тот лежал на диване, и Виктор уже нагло установил на него какую-то игрушку. Мальчишка сонно постукивал пальцами по экрану, медленно моргая.

«Тебе тоже хочется спать?»

Вася, уже переодевшаяся в свою постиранную рубашку, освоила кофемашину и теперь пила чашку за чашкой, не чувствуя никакого вкуса, кроме кислоты и горечи. Она ждала, когда приедет Сергей. Он написал сообщение, узнавая, ушли ли Грёзы, и обещал скоро приехать.

Когда раздался звонок домофона, Вася вздрогнула, не зная, чего ожидать. Тимур же с поразительным спокойствием прошел в прихожую и снял белую трубку. Секунду спустя он нажал на кнопку и повернулся к Васе:

– Это Сергей. С Соней. – Он натянуто улыбнулся. – Кавалерия прибыла.

Несколько минут спустя в дверь позвонили, и, когда Тимур открыл, в квартиру будто ворвался ураган: светловолосый, кудрявый, на ходу сбросивший туфли и метнувшийся на кухню к Васе.

– А-а-а, Вася, Боже, как ты?! – Соня кинулась обниматься. Её щека, прижавшаяся к уху Васи, была мокрой от слёз.

Следом за ней вошёл Сергей. Сегодня он был одет в растянутый серый свитер и черные, помятые брюки. Из ворота свитера свешивался кулон – крест с круглой петлёй наверху. «Анх, знак Осириса», – вспомнила Вася.

Дядя выглядел осунувшимся, под серыми глазами отвисли мешки, губы были бледными и сухими. Но на них появилась улыбка облегчения, стоило Сергею увидеть Васю.

– Вы в порядке? – мягко спросил он, разуваясь и проходя на кухню. Дядя бросил несколько коротких взглядов по сторонам, оценивая обстановку в комнате, и криво усмехнулся себе под нос.

«Не нравится, как Тимур тратит твои деньги?»

– Всё нормально, – ответила Вася, деликатно вывернувшись из объятий Сони. – Только заснуть не смогла.

– Грёзы у нас под окнами торчали до самого утра, – поддакнул Тимур. – Не до сна было.

Он так и не зашел на кухню, оставшись в полутёмной прихожей, прислонился к стене в дверном проёме и искоса смотрел на друзей, поблёскивая тёмными глазами. Губы Тимура застыли в таинственной полуулыбке.

Вася бросала на него взгляды украдкой, пытаясь запомнить этот потрясающий кадр и жалея, что не умеет рисовать.

– У меня отоспитесь, – сказал Сергей. – Я думаю, вам всем стоит пожить в моём доме, пока всё не разрешится. У меня есть две гостевые комнаты. А Тимур поспит в гостиной.

– Как скажешь, – покорно кивнул тот и мотнул головой в сторону кухонных шкафов. – Будете кофе?

Вася не успела задуматься о том, как разительно отличалось его поведение от того, что она видела ночью. Её занимало другое…

– Сереж, ты уверен? – Вася нахмурилась. – Маме это не понравится. Я сегодня впервые вне дома ночевала, если я после этого стану жить у тебя…

– Мы что-нибудь придумаем, – заверил её Сергей. – Я попробую с ней поговорить.

Слова вырвались сами:

– Нет, не надо! – Оценив пугающую поспешность, с которой это было сказано, Вася попыталась сгладить: – Я лучше сама попробую.

Но Сергей всё понял. Он растерянно посмотрел на Васю, затем бросил укоризненный взгляд в сторону прихожей.

– Тимур…

Тот тут же поднял руки вверх:

– Я не виноват. Она сама спросила. Скажи спасибо Виктору.

Сергей тяжело вздохнул. Его широкие плечи опустились под гнётом вины и печали. Взгляд, который он кинул на племянницу, сказал ей многое.

Что ему очень жаль.

Что он никогда не хотел причинить кому-то вред.

Что изо всех сил пытается искупить свою вину…

– Васенька, – выдохнул дядя, и она, не давая ему договорить, поднялась с дивана и обняла Сергея так крепко, как только могла, вдохнула запахи одеколона, немытого тела, Виктора. Запахи дяди, которого она любила, несмотря ни на что.

– Серёж, всё хорошо, – шепнула Вася, зажмурившись. – Я тебе верю. – Она отстранилась и робко улыбнулась. – Но с мамой лучше поговорю я, иначе это будет выглядеть… совсем безжалостно.

– Эх, а так всё хорошо начиналось!.. – фыркнул Тимур, и Сергей поморщился:

– Не смешно.

Все помолчали какое-то время. Вася запустила кофемашину и сварила дяде кофе. Соня от всего отказалась, вытянувшись на диване и пытаясь задремать. Сидящий на подлокотнике Виктор бросал на неё недовольные взгляды, видимо, задумываясь, не уронить ли на неё Васин смартфон.

Тимур вышел из прихожей и встал у окна, мрачно глядя на Сергея. Наконец он сказал:

– Значит, мы перебираемся к тебе? И что дальше? – Он отвернулся. – У нашего нового друга уже пять Грёз. На этом он вряд ли остановится.

– Мы должны найти его, – ответил Сергей, отпивая кофе. Его взгляд, устремленный в пустоту, метался из стороны в сторону, пытаясь найти зацепки. – Я чувствую, что ответ лежит на поверхности…

В комнате раздался тихий, сонный голос Виктора:

– Все Грёзы – пожилые люди, одинокие, небогатые. Из Пролетарского района.

– Дом престарелых? – предположила Соня, открыв глаза.

– Похоже на правду, – кивнул Сергей. – Но я не уверен… Черт! – Он несколько раз с силой стукнул себя по виску, чуть не сбив с носа очки. – Сейчас мне как никогда не хватает былого ума…

– Я могу дать тебе кредит, – сказал Виктор, не отрываясь от телефона.

Сергей встрепенулся, а Вася с Тимуром недоумевающе переглянулись:

– Что?

– В каком смысле?

– Мы так уже делали, – ответил им дядя. – Виктор на какое-то время возвращал мне ум, а потом снова забирал. С процентами… – неохотно добавил он.

Виктор отложил телефон и подался вперёд, уставился на Сергея со злостью:

– Никто тебя не заставляет это делать! Я просто предлагаю! – Мальчишка перевёл взгляд на Васю и неохотно добавил: – Это нарушение правил, к слову. Пусть и небольшое.

– Может, тогда не стоит это делать? – заволновалась Вася, вновь подумав о страшной цене, которую платит её дядя. – Эти «проценты»…

– Нет, Вась, – ответил Сергей, пожав плечами. – Виктор прав. Я согласен. – Он кивнул Виктору. – Давай вечером сделаем это. Поимка убийцы того стоит!

Мальчишка довольно кивнул и вновь взялся за Васин телефон, решив доиграть очередной уровень.

Вася расстроенно отвернулась. Близкий ей человек был в безвыходном положении, и на этот раз она ничем не могла ему помочь! Это напомнило ей о тех трёх годах, когда мама работала, забыв о себе, пытаясь выбраться из западни, в которую их семью загнал Игорь…

Она вздохнула и протянула руку, забирая у Виктора телефон. Мальчишка бросил на неё возмущенный взгляд, но промолчал.

– Я позвоню маме, – решительно сказала Вася, открывая балконную дверь. – Думаю, сейчас самое время!

На балконе было прохладно и слабо пахло сигаретным дымом и гнилью. Вася сделала несколько глубоких вдохов и выдохов, собираясь с мыслями, и с усилием натянула на лицо радостную улыбку.

«Голос должен звучать уверенно. Нельзя, чтобы мама поняла, что у меня проблемы!»

Начав вызов, Вася прижала телефон к щеке и принялась считать гудки. В душе таилась слабая надежда, что мама не возьмёт трубку, но после очередного гудка телефон пискнул.

Неприятный разговор, полный вранья, начался.

– Алло, мам, – радостно сказала Вася.

– Васенька, доброе утро! – голос мамы звучал бодро, несмотря на ранний час. – Ты уже едешь домой?

– Нет, мам… – Вася замялась, а потом разом выпалила: – Я хотела бы ещё несколько дней пожить с ребятами. Можно?

– Дочка, что-то случилось? – взволнованно спросила мама. – Почему?

Вася сделала глубокий вдох.

– Ничего не случилось, мам. Я просто хочу побыть с ними подольше.

В голосе мамы появились стальные нотки.

– Если тебя интересует моё мнение, то я против.

– Мам, пожалуйста…

– Нет, Вась! – Мама повысила голос. – Приезжай домой! Мне не нравятся твои друзья. Если так они на тебя влияют, то я против того, чтобы ты с ними общалась! – Она вздохнула, зашелестев помехами. – Мне нельзя сейчас так волноваться, Вась. Если тебе интересно, то я только что вернулась из клиники. Была там насчет сердца.

Вася напряглась.

– И что там сказали?

– Всё плохо! – воскликнула мама. Следующие слова прозвучали чуть мягче: – Но это не телефонный разговор. Приезжай домой. Нам нужно поговорить. И о твоих друзьях тоже, – многообещающе добавила она.

Вася замерла, нервно ковыряя желтую монтажную пену, выступающую над подоконником. Щеки горели, на глазах выступили слёзы.

«Мама, ну как ты не понимаешь…»

– Я никогда тебя не расстраивала, – выдавила Вася, из последних сил сдерживая рыдания. – Всегда тебя слушалась. Но теперь, когда у меня появляется своя жизнь, ты ведёшь себя так?!

На последних словах из груди вырвался всхлип.

– Своя жизнь? – прошипела мама. – Ты так эти гулянки называешь?

«Для тебя это гулянки! Но мы можем спасти чью-то жизнь, черт возьми!»

– Мам, я приеду, – холодно сказала Вася. – Но ненадолго. Забрать вещи.

И повесила трубку.

Несколько минут она пыталась привести себя в порядок и скрыть следы слёз, прикладывая к щекам холодные ладони. Но когда Вася вошла обратно на кухню, друзья встретили её обеспокоенными, полными сочувствия взглядами.

Сергей, сидящий на диване, поднялся и шагнул к племяннице, думая её приобнять, но Вася отступила на шаг и тихо произнесла:

– Сереж, отвези меня к маме. – Она моргнула покрасневшими глазами и добавила: – А потом увези обратно, пожалуйста.

***

Вздохнув, Вася села в припаркованную за углом дома машину. Ждущий на месте водителя Сергей, тщательно протер очки желтой тряпочкой, внимательно посмотрел на племянницу и спросил:

– Вась, ты уверена, что стоит туда ехать? Вещи я могу тебе купить…

– Сереж, мама болеет.

– Боже! – дядя чуть не выронил очки. – Что с ней?

– Сердце… – Вася опустила голову, сдерживая вновь подступающие слёзы. – Я не могу так с ней поступить. Особенно сейчас.

Сергей надел очки и забарабанил пальцами по рулю.

– Ох, Васенька. Это очень плохо.

– Я знаю! – воскликнула Вася и жалобно сморщилась. – Она была такой счастливой, когда мы сюда переехали. Почему всё так происходит? Чем она это заслужила?

– Ты задаёшь правильные вопросы, Вась, – медленно произнёс Сергей. – Я тоже часто думаю об этом. Иногда мне кажется, что простые люди тоже чем-то платят за исполнение своих желаний. Мы с тобой видим того, кому платим, а они нет… – Он сжал губы. – Или нам бы хотелось думать так. Думать, что во всём плохом, что происходит с нашими близкими, тоже есть какой-то смысл.

Не дождавшись ответа, дядя завёл машину и тронулся. Автомобиль ловко преодолевал ямы на дороге, лишь сильно покачиваясь из стороны в сторону.

Мимо ползли пронизанные солнечным светом переулки, даже не верилось, что этой ночью Вася кралась по ним вместе с Тимуром, уходя от чудовищной погони…

Вскоре Сергей вырулил на Пролетарскую улицу. На подъезде к Чулковскому мосту, где ночью Вася с Тимуром сразились с Грёзой, стояла небольшая пробка. Вклинившись в неё, Сергей отпустил руль и тихо сказал, повернувшись к Васе:

– Могу я дать тебе жестокий совет?

– Давай, – безразлично ответила она. Всё произошедшее за последнее время сделало Васю гораздо спокойнее. На то, чтобы переживать, просто не осталось сил.

Сергей вздохнул и перевёл взгляд на дорогу. Его голос звучал печально:

– Все мы когда-нибудь умираем, Вась. И твоя мама, и я, и все, кто тебе дорог. Любой из нас. – Дядя повернул голову и строго посмотрел на Васю. – Твоя задача – не быть в этот момент рядом.

Даже сквозь сонное оцепенение Вася сумела удивиться его словам.

– Дядь, что ты…

Сергей перебил:

– Нет, дослушай. Ты же не хочешь, чтобы твой близкий стал Грёзой? Тогда держись подальше. Когда-нибудь твоя мама будет умирать, и тебе нельзя будет её навещать. Приходить в больницу, ухаживать за ней. Нельзя!

Проехав желто-зеленое здание торгового центра, увешанное вывесками магазинов и афишами ближайших кинопоказов, автомобиль повернул направо, миновал пробку и прибавил скорости. Закончив манёвр, Сергей продолжил:

– Грёза близкого человека рядом – это очень больно, Вась. Соня как никто другой это знает.

Обдумав его слова, Вася поняла:

– Поэтому тебе не было рядом, когда умирала бабушка?

– Да. – Сергей кивнул. – Если бы она умерла при мне, я бы точно не сдержался. И был бы у тебя тупой овощ-дядя и бабушка-Грёза, – горько закончил он.

Вася помолчала, потом тяжело вздохнула:

– Как же это всё тяжело…

Сергей моргнул и опустил голову:

– Мне так жаль. Я никогда не хотел, чтобы это случилось с тобой.

«Ты же в этом не виноват…» – подумала Вася. – «Но ты такой же, как я. Тоже винишь себя во всем, что происходит вокруг».

Почему-то эта мысль согрела. Приятно было знать, что в мире есть кто-то, так сильно на тебя похожий. И если их ноша одинакова…

Может, вдвоём её будет проще нести?

Машина вновь свернула, углубляясь в оттаивающий, порыжевший частный сектор. Голубой домик с синей крышей показался Васе ещё меньше, чем прежде.

Нормальная жизнь казалась далёкой и чуждой, словно детская одежда, из которой Вася так быстро и безвозвратно выросла.

– Мы приехали, – сказал Сергей, заглушив мотор. – Я жду тебя час. Если ты задержишься, я зайду внутрь, сам с ней поговорю.

– Спасибо, Серёж. Жди меня! – Вася быстро поцеловала дядю в колючую щеку и выскользнула из машины, зная, что уже скоро увидит его снова.

Она ошибалась.

Глава 20. Нарушая правила

Закрыв за собой дверь предбанника, Вася растерянно огляделась: свет в доме был выключен, во всех комнатах царила тишина, только откуда-то доносился въедливый шепоток радиоприёмника.

– Мам? – окликнула Вася, кидая пуховик на вешалку у входа. – Ты дома?

– Да, Васенька. – Голос мамы доносился из дальних комнат. – Я тут. Я знаю, ты ненадолго…

Он звучал приглушенно и очень печально.

«Она что, плакала?» – расстроилась Вася.

Она разулась и аккуратно пристроила ботинки обтекать на коврик, двинулась в сторону маминой комнаты. Ноги в тонких носках мягко шлепали по грязному полу, переступая высокие порожки, покрытые облупившейся коричневой краской.

– Мам? – Вася замерла на пороге комнаты. Аккуратно застеленная покрывалом кровать была пуста, на ней лежала только небрежно брошенная черная сумочка, из которой выглядывали какие-то бумаги.

«Наверное, из клиники…»

– Что сказал врач? – спросила Вася в пустоту, зная, что мама услышит. – Ты анализы сдавала?

– Нет, не сдавала, – отозвалась мама, похоже, из Васиной комнаты. – Он только осмотрел меня, расспросил. И сказал, что делать дальше…

– Лекарства прописал? – Вася замерла на пороге своей комнаты, устало прикрыв глаза и чувствуя себя совсем никчёмной.

«Ну конечно же, я впервые ночевала вне дома. Мама скучала…»

Она лежала на Васиной кровати, накрывшись одеялом и отвернувшись к стене. Отросшие волосы разметались по подушке, в них поблёскивала седина. Обычно их стригла и красила Вася, но в последнее время ей было совсем не до этого.

«А ведь я обещала никогда больше не оставлять тебя!»

– Мам, прости, – она села на кровать рядом с мамой, провела пальцами по её тонким, уже редеющим волосам. – Ты скучала, я понимаю.

– И ты снова уходишь, – глухо сказала мама, не поворачиваясь. – Но я ничего не могу с этим поделать. Ты уже выросла…

– Да, – растерянно сказала Вася. – Но это не значит, что я отдаляюсь от тебя, мам. Я люблю тебя, правда. И всегда буду рядом. Но сейчас мне надо быть с друзьями…

Мама вздохнула:

– Да, это правильно. Мне придётся тебя отпустить, доченька. – Она привстала на локте и медленно провела рукой по волосам. – И я тебя отпускаю.

Она обернулась, чтобы посмотреть на Васю.

Вася распахнула глаза и задохнулась, не в силах закричать.

Лицо мамы было гладким, как у манекена. Волосы падали на него, мама то и дело встряхивала головой, словно пытаясь убрать их с глаз.

Глаз, которых не было.

– Я тебя отпускаю, – повторила Грёза, наклонив голову, и с губ Васи сорвался тихий стон – слабый отзвук крика, раздирающего её изнутри.

«Это невозможно!»

– Ты можешь идти, – сказала Грёза и резко выбросила вперёд руку. Тонкие пальцы с неожиданной силой сжали запястье Васи, до которой донесся слабый запах черёмухи – так пахли любимые мамины духи. Она всегда их использовала, выходя «в люди»: на работу или в магазин. Или в клинику, на осмотр…

«Господи, нет!»

Взвизгнув, Вася рванулась в сторону и свалилась с кровати, забилась, пытаясь вырваться. Удерживая Васю, Грёза рывком села на кровати, с неё соскользнуло одеяло, открыв белую ночнушку. Мамину ночнушку…

«Она мертва! Нет, нет, пожалуйста!» – Вася забилась, впиваясь ногтями в держащую её руку, и наконец-то сумела закричать:

– Серё…!

Чья-то большая, жесткая рука зажала ей рот прежде, чем крик вырвался на волю. Оборванный, он ударился в окно и беспомощно рассыпался на отдельные звуки. Не достиг того единственного, кто мог ей помочь…

Грёза в обличии мамы, удерживающая запястье, разжала пальцы. Вася, мыча, обеими руками вцепилась в руку, запечатавшую ей рот, но не смогла её сдвинуть.

Тот, кто напал на Васю сзади, навалился на неё всем весом, распластывая по полу. Его рука сместилась, и Вася с ужасом поняла, что больше не может дышать. Большой и указательный палец напавшего с кажущейся мягкостью зажимали ей нос, а остальные вдавливались в рот, не давая проронить ни звука.

И не давая сделать следующий вдох.

«Он душит меня! Я тоже умру здесь!» – Вася из последних сил замотала головой, силясь вырваться. С каждой секундой её силы таяли.

– Всё хорошо, Васенька, – услышала она сквозь стук сердца. Он становился всё громче и громче, расходился по телу и голове горячими, болезненными волнами.

«Мама… – обмякая, подумала Вася. – Пожалуйста, помоги мне…»

– Ты можешь идти, куда хочешь, – продолжила Грёза. – Так иди к нему, милая. Он ждёт тебя.

В глазах потемнело. Куда-то отдалился заполнивший всё запах сирени, пропала тяжесть чужого тела, вдавливающегося Васю в грязный пол. Она словно уплывала куда-то, и это было хорошо.

Это было облегчением.

***

Она не знала, через какое время очнулась. Громкий звук закрывшейся двери машины ударил по ушам, Вася застонала и пошевелилась, чувствуя под щекой пыльный, засыпанный мелким мусором пол.

Сумев подтянуть к груди руки, она привстала на них, сумрачно озираясь. Голова гудела, как спросонья, словно Васю разбудили посреди ночи, и она никак не может понять, что происходит.

Мир вокруг сузился и сжал вокруг деревянные стенки, покрытые грязными разводами. Потолок был белым и ребристым, сейчас он казался невообразимо далёким, хотя встав, Вася коснулась бы его плечами.

«Это… кузов фургона?»

Пол слегка качнулся, и её замутило. Постепенно Вася начала вспоминать, что произошло, и к горлу вновь подступил крик. Она задрала голову и увидела, что передняя часть кузова – тоже ребристая, но черная, и выше переходит в прозрачную сетку.

Пошатываясь и не сводя взгляда с этой сетки, Вася попыталась привстать на коленях, придерживаясь за гладкое дерево стенки. Скользя по полу ногами в носках, она сумела подняться, и за черной сеткой стали видны спинки трёх сидений. На двух из них кто-то сидел.

Через лобовое стекло был виден плывущий мимо дневной город, на который сыпался мелкий снежок.

«Они меня не связали, – подумала Вася. – Надо поднять крик и попробовать сбежать!»