скачать книгу бесплатно
– Далеко?
– В ближнее Подмосковье.
– А своей мастерской у вас нет?
– Увы. Вот именно затем и переезжаю, там у меня будет комната под мастерскую – большая, светлая…
* * *
Резкие майские холода перечеркнули ту безмятежную идиллию, которая царила в городе весь апрель. Люди закутались в теплую одежду, посуровели лицами, улицы опустели, любители пива покинули бульвары и перекочевали во всевозможные бары и кафе – сидеть на пронизывающем ветру мало удовольствия.
Лара бежала по утренней ледяной Москве и шепотом кляла опоздавшую электричку, которая, ко всему прочему, еле тащилась, то и дело останавливаясь и пропуская идущие мимо составы. А на десять часов к ней снова записалась Сидорова, та самая противная капризная тетка.
Она опоздала на полчаса – влетела в салон румяная, с дрожащей улыбкой на лице, на душе муторно, тяжело. Мадам Носкова бросила, проходя мимо с кислым видом:
– Опаздываете, Ларочка, вас давно ждут…
Клиентка сидела в кресле и пустым, ненавидящим взглядом таращилась в зеркало.
– Ну наконец-то! – взорвалась она, увидев входящую парикмахершу. – Сегодня вы от меня чаевых не дождетесь, милочка. Сколько ждать вас пришлось. Черт знает что такое, просто безобразие!
– Прошу прощения… – выдохнула Лара, стремясь унять дрожь и в руках. – Очень холодно, пальцы заледенели…
– Не из-за холода же вы опоздали, милочка? – поджала губы клиентка, откидываясь назад, и принялась высказывать свои пожелания: – Мне как обычно, только верх чуть пышнее. И сделайте еще такие колечки игривые на висках, как у Кармен… Ой, только не прикасайтесь к шее своими ледяными руками!
А днем, как назло, клиентов почти не было – видимо, у людей не возникало желания наводить красоту в такую плохую погоду. Лара пила кофе в компании Геллы.
– Я очень поправилась, – ворчала Гелла тоскливо. – Два лишних килограмма за неделю! Это все из-за погоды. Проклятая весна… Депрессия… Сижу дома и ем конфеты. Шоколад успокаивает нервы.
– Проклятая весна, – повторила Лара эхом. – Мне тоже как-то не по себе.
– Я же говорю – весна, межсезонье!
– Я все думаю об одном человеке…
– Влюбилась, да? – всплеснула руками эмоциональная толстушка Гелла. – Ведь влюбилась!
– Что ты такое говоришь… – утомленно отмахнулась Лара. – Я не могу влюбиться. Я другому отдана и буду век ему верна. Но этот человек сидит у меня в мозгах, словно заноза. Понимаешь, он в меня влюбился… – Она понизила голос до шепота, словно где-то рядом бродил невидимой тенью Игорь.
– И немудрено! Ты – королева.
– Ох, Гелла… Мне кажется, я его очень обидела. Он теперь бог знает что обо мне думает!
– А ты?
– А я не хочу, чтобы он обо мне думал. Вообще!
– Кто он?
– Да какая разница…
Вкус у кофе был горьким, Лара морщилась, отхлебывая из чашки.
– Ларка, определенно что-то с тобой происходит! – восторженно и тоже шепотом заявила Гелла. – Ты какая-то не такая. Я тебя не узнаю!
– А что? – Лара невольно взглянула в зеркало.
– Ты другая. Нет, правда. Нечто вроде легкого помешательства в тебе проглядывает.
– Я тебя умоляю!
На душе было по-прежнему муторно, тяжело, слегка кружилась голова. Лара знала, что всему виной холодный май, но когда она вышла в салон и вдруг увидела Костю, ей на мгновение показалось, что она и вправду сошла с ума.
– К тебе пришли, Лара! – крикнул томный Вадик и, пробегая мимо, шепнул полушутя, полусерьезно: – Может, познакомишь? Этакий Добрыня Никитич…
– Костя? – Она попыталась изобразить на лице легкое удивление. – Как ты здесь оказался?
– Я к тебе записался, – Качалин был серьезен и бледен, темные лохматые волосы вились по плечам.
– Но я же тебя предупреждала: я не занимаюсь мужчинами.
– Ларочка, он настоял! – крикнула из своего закутка Людмила Савельевна. – Сказал, что он твой сосед и вы договорились. Он правда твой сосед?
– Костя, с твоей стороны, очень глупо… – начала Лара, но в зеркале увидела Геллу, которая подавала ей какие-то таинственные знаки, с вопросительным и восторженным выражением лица, наверное, что-то вроде вопроса «это он?». – Ладно, садись в кресло, у меня все равно сейчас окно. Куртку сними…
Гелла разочарованно отвернулась, видя, как спокойно говорит ее подруга с клиентом, у остальных тоже были дела.
– Как тебя подстричь?
– Как угодно, я полностью доверяю тебе.
В углу бубнил телевизор, из массажного зала, где священнодействовал Вадик, доносилась умиротворяющая мелодия Вангелиса, на Лару никто не обращал внимания.
– Доверяешь? – едва слышно прошипела Лара, вцепляясь в пышную Костину шевелюру. – Смотри же…
На Костином лице не дрогнул ни один мускул, он пристально, неподвижно глядел на Ларино отражение. Она взяла в руки широкую прядь на его затылке и с мстительным видом отхватила большую ее часть.
– Не слишком ли коротко? – спокойно спросил Костя.
– Ах, надо еще короче? Так мы живенько, под ноль…
Лара сама не понимала, что такое с ней творилось, – обычно спокойная и рассудительная, сейчас она была вне себя, будто демоны рвали ее внутренности на части.
– Лара, ты богиня…
– Фу, какая пошлость! – ответила она, склоняясь к его уху. – Качалин, мне кажется или нет, но ты меня преследуешь, так?
Ножницы мелькали в ее руках. Нет, она не собиралась лишать нахала-соседа шевелюры, но от души царапала расческой его голову, отхватывала пряди на расстоянии миллиметра от его ушей.
– Ты думаешь, мне больно? – спокойно, тихо произнес Костя. – Вовсе не больно. Я испытываю самое настоящее наслаждение.
– Не смей, не смей говорить мне про наслаждение…
– Ты боишься любви, Лара, да? Ты ведь никогда не любила.
– Всю жизнь, да, всю жизнь я любила и люблю только одного человека – своего мужа. И я не намерена за его спиной…
– Ты убежала от меня тогда. Просто удрала с дачи. Но ведь это же не просто так, я прекрасно вижу, что ты начинаешь волноваться только при одном моем появлении.
– А не надо было вести себя, как пьяная свинья. Хотя… Все объясняется легко: у меня просто настроение пропало, и ты тут ни при чем…
– Лара!
Подстриженный Костя Качалин был на себя совершенно не похож. Романтическая небрежность, которую придавали ему длинные волосы, исчезла, и он стал выглядеть необычайно мужественно и строго, словно герой боевиков – дай ему только автомат в руки, и он немедленно пойдет крушить врагов.
– Как хорошо, – сказал он, проводя ладонью по голове. – Ты чудо, Лара. Ты меня абсолютно преобразила.
– Спасибо, – сдержанно ответила она, гневаясь уже не столь сильно.
– Да, преобразила и по существу, и по форме. Знаешь, я теперь совсем другой человек. И, наверное, не смогу уже жить как раньше…
– Костя, не надо.
– Сколько я тебе должен?
– Нисколько. Уходи и больше не появляйся – это будет лучшая мне благодарность.
– Ты можешь выйти на минуту? Мне надо еще кое-что сказать тебе.
Она пошла его провожать. На лестничной площадке, где обычно сидел охранник, никого не было, лишь на решетке высокой пепельницы тлел окурок – вероятно, тот только что отлучился. Лара кончиками пальцев взяла недокуренную сигарету за фильтр и потушила ее.
– Я слушаю.
– Лара, понимаешь, я не могу так просто исчезнуть из твоей жизни, – торопливо начал Костя. – Мы соседи как-никак.
– Ну и что?
– Мы неизбежно будем сталкиваться – возле дома, в лифте, возле наших дверей. Будем ездить в одной электричке, дышать одним воздухом…
– При чем тут воздух, я не понимаю? Это все лирика, Костя, издержки твоей журналистской работы.
– Ты в моем сердце, Лара, мы никогда уже больше не расстанемся.
– А Елена? – растерянно спросила она.
– А Игорь? – в свою очередь, спросил Костя. – Он славный малый, но одна мысль о том, что ты спишь с ним в одной кровати, целуешь его и…
– Пожалуйста, не продолжай!
– Я люблю тебя.
– А Елена? – опять повторила она свой дурацкий вопрос, хотя понимала, что неразумно сейчас упоминать о Елене. Что надо вести прежнюю линию – быть твердой и непреклонной, не позволяя своей слабости прорваться ни в словах, ни в голосе, и заставить Костика не говорить больше о чувствах. Она же говорила о его жене, словно та была единственным препятствием для их любви…
Вместо ответа Костя вдруг притянул Лару к себе и поцеловал глубоким, долгим поцелуем, от которого она вмиг потеряла способность сопротивляться. Бесконечно долго, целых восемь лет, она не знала никаких других ласк, кроме тех, которые дарил ей Игорь, и была счастлива, и не хотела ничего менять в своей жизни. Но сейчас, когда чужой, совершенно чужой мужчина прикасался к ней, прижимался к ее губам, вдыхая в нее чужую, новую жизнь, ей стало жутко и хорошо.
«Я только поцелую его, и мы расстанемся навсегда. Я отругаю его, оттолкну, не позволю ему и близко подойти к себе», – мелькнула в ее бедной голове спасительная мысль, но когда Костя наконец выпустил ее из объятий, она не смогла произнести и слова.
– Обожаю! – страстно воскликнул он.
Лара лишь покачала головой, не сводя с соседа ошеломленных, с огромными черными зрачками глаз, ничего не понимая, словно какой-то волшебник прошептал над ней заклинание, перевернув весь мир с ног на голову.
– Уходи! – сказала она беззвучно, одними губами.
И он ушел. Но потом долго, целый день, она думала о нем. Вернее, не думала даже, а представляла себе его лицо – вот оно, в глубине зеркала, – ощущала ладонями мягкую теплоту его волос. Под вечер она едва не расплакалась – от того, что не могла прогнать Костю из своих мыслей, что его призрак был навязчив, так же, как он сам.
Лара ни на мгновение не сомневалась в том, что любит Игоря, но привычный образ мужа вдруг исчез из ее воображения, заменился другой картинкой. Возвращаясь вечером домой, измученная и несчастная, она вдруг призналась самой себе, что Костя совсем ей не безразличен. «Но слишком поздно он встретился мне, – подумала она. – Слишком. Не буду же я из-за него ломать, менять свою жизнь? Если бы мы познакомились лет восемь назад… Он милый, это правда, несмотря на все его недостатки, он честный и безрассудный. Интересно, скажет ли он Елене? Нет, это было бы совсем уж глупо…»
Несколько дней они не встречались, вернее, случайность не позволяла им столкнуться нос к носу возле дома, но Лара постоянно думала о том, что рано или поздно это произойдет. И дело было не в том, хотела она этого или нет, дело было совсем в другом: она с ужасом ждала своей реакции. Она собой уже не владела, не знала, как ее душа и ее сердце отзовутся на появление Кости. Если бы он мог образумиться, не говорить о своих чувствах… В электричках она нервничала и то и дело оглядывалась по сторонам, торопливо бежала по перрону, задыхалась в подъезде, ожидая лифта.
Черемуха еще цвела, но холода уже отступили, было хорошо и страшно – обычное Ларино состояние в последнее время. Она себя не узнавала. Когда-то спокойная, рассудительная и жизнерадостная, она раньше ни в чем не знала сомнений, решительно отвергая все, что могло нарушить ее светлое идиллическое состояние. Теперь она боялась саму себя.
И вот, в очередной раз возвращаясь домой с электрички, она увидела перед собой Костю. Тот шел своей обычной тяжелой походкой, задумавшись, опустив низко голову. Почему-то именно его задумчивый вид подействовал на Лару очень сильно – она решила, что Качалин думает о ней. «Господи, как я выгляжу?» – всполошилась тут же Лара, торопливо доставая из сумочки косметичку. В зеркале отразилось ее гладкое, без единой морщинки личико, ровная линия губ, летящие к вискам брови – все было идеально. «Впрочем, какая разница… – немедленно принялась она успокаивать сама себя. – Я же не собираюсь с ним кокетничать? Он поцеловал меня один-единственный раз, и все, больше ничего такого!»
Она даже замедлила шаги, чтобы Костя отошел подальше вперед, чтобы избежать ненужной встречи. «Не надо смотреть ему в спину, он может почувствовать мой взгляд», – одернула она себя и стала вертеть головой по сторонам, лишь краем глаза ловя силуэт впереди. Сердце ее колотилось, она злилась на себя.
Костя вдруг остановился и обернулся. Надо же, все-таки почувствовал!
– Лара…
– Добрый вечер, Костик! – как ни в чем не бывало, поздоровалась она, стараясь соблюдать равновесие между любезностью и раздражением.
– Что же ты не окликнула меня?
– Ну…
– Я догадался, что ты идешь за мной. Именно ты. Знаешь, как я догадался? – Его лицо сияло добродушием и радостью, Лара даже улыбнулась ему в ответ, на этого человека невозможно было сердиться.
– Как? – спросила она.
– По стуку каблучков. Знаешь, звук шагов красивой женщины…
– Разве мало вокруг красивых женщин? – неискренне удивилась она.
– Ни одной. Только ты так ходишь, вбивая маленькие гвозди в мое сердце…
– Ох уж эти писатели!
– Я журналист, Лара.
