скачать книгу бесплатно
– Уж такой купец… – надул щеки хозяин, вероятно, изображая купца. – Федор Терещенко, один из владельцев нефтеперерабатывающей компании!
– Ой, а я знаю! – обрадовалась Лара. – Я про него где-то читала, в «Коммерсанте», кажется… Только не помню, о чем конкретно там было.
– Он – меценат. Ну, за искусство! – пояснил Константин. Чокаясь, все опять расхохотались.
– Так этот Терещенко – твой поклонник?
– Поклонник моего творчества, – поправила Лару Елена. – Покупает у меня постоянно. Что-то ему нравится в моих картинах…
– И ведь хорошо платит! – упоенно подтвердил Костик. – Вот, посмотрите, – он обвел вокруг себя рукой, – все это заработано непосильным трудом Елены! На прошлой выставке Терещенко купил у нее целую коллекцию картин, которые развесил в своем офисе. И, кажется, еще хочет что-то заказать.
– Костя! – одернула недовольно мужа Елена, лениво потягиваясь, словно кошка. – Труд у меня вовсе не непосильный. И потом – мы же вдвоем все это покупали, фифти-фифти, так сказать…
– Станцуем? – вдруг предложил хозяин, уже ошалевший от выпитого, и включил музыкальный центр. – Ларочка, прошу…
Лара не любила ломаться – это было не в ее характере, да и потанцевать она была не прочь. Взяв протянутую Костиком руку, она легко встала, улыбнулась мужу – дескать, не возражай, милый, раз просят, отказать не могу – и под бурную латиноамериканскую мелодию стала танцевать. Игорь и не думал возражать – ответил жене улыбкой и даже принялся хлопать в такт музыке. Ему и в голову не пришло, что Елену тоже можно пригласить, – она так основательно и уютно сидела в своем кресле, что, казалось, никакая сила ее оттуда не выманит.
Костик больше дурачился, чем танцевал. От природы он был неуклюж да и великоват. И, видимо, с давних пор в нем сидела боязнь нечаянно уронить что-нибудь или сломать, поэтому он просто топтался и припрыгивал на одном месте, как медведь в цирке. Но с его лица не сходила блаженная и веселая улыбка – он был сейчас, вопреки всем своим теориям, воплощением счастья. Рядом с ним Лара не казалась такой уж высокой. Зато она танцевала по-настоящему, ее грация и легкость контрастировали с неуклюжими движениями партнера.
Она была так проста и мила, что Игорь не мог не восхититься ею – и продолжал самозабвенно хлопать в ладоши. Черный шелк расклешенных книзу брюк крутился вокруг тонких и сильных Лариных лодыжек, спина была пряма, как у балерины, черные блестящие волосы острыми углами обрамляли щеки – Лара была похожа на ласточку, стремительная и очень женственная, ею нельзя было не любоваться. Вероятно, Костик, топчась перед ней, ощущал то же самое – выражение безудержного счастья на его лице усилилось и стало граничить с идиотизмом. Игорь засмеялся, встретился глазами с Еленой и указал на танцующую парочку – мол, славно они пляшут! – и Елена кивнула ему в ответ.
Елена была милой девушкой, и от нее тоже, наверное, можно было потерять голову. Очень невысокая, что называется деликатным словом – миниатюрная, тонкокостная, статью своей скорее напоминающая подростка, с тонкими, необыкновенно длинными пальцами, узким личиком и остреньким, чуть горбатым носиком, который придавал ее облику особую пикантность. Волосы у нее светлые, негустые, но очень пушистые, она забирала их в смешной пучок. Но самыми замечательными у нее были глаза – большие, ярко-голубые, обрамленные длинными, тоже очень пушистыми светлыми ресницами. Да, безусловно, было в ней что-то особенное. Она, по выражению одной писательницы, была как подернутый нежнейшей плесенью сыр «камамбер» – со своим специфическим кругом любителей. Но на фоне ослепительной Лары Елена выглядела просто серой мышкой, тем более что в этот вечер облачилась в какой-то бесформенный трикотажный костюм серо-голубого цвета.
Игорь только скользнул по соседке рассеянно-доброжелательным взглядом и продолжил любоваться Ларой.
Мелодия закончилась. Костик с чувством чмокнул у Лары ручку и принялся раскупоривать новую бутылку – настроение у всех было необыкновенно приподнятое, разговор то и дело перебивался смехом. Костик вдруг начал вспоминать анекдоты и долго не мог остановиться.
Они разошлись только поздним вечером. Лара едва держалась на ногах от смеха и от выпитого – она не была пьяна, но хмель бродил у нее в крови, все происходящее казалось ей немного нереальным.
– Как замечательно, – пробормотала она, вернувшись в свою квартиру и бесцельно бродя по комнатам. Спать ей не хотелось, а начинать какое-то дело столь поздно было бессмысленно. – Как все замечательно. Гарик, я тоже хочу авторский диван!
Игорь в это время курил на балконе, прохладный бодрящий воздух щекотал ему лицо.
– Как тебе Константин? – крикнул он в сторону комнаты.
– Н-ничего, н-ничего…
– Он классный парень, – уверенно произнес Игорь и тут же расхохотался, вспомнив что-то. – Классный, но такой дурной иногда!
– Правда, очень забавный, – послушно согласилась Лара, выходя на балкон. – Тебе не холодно? А Елена вызывает у меня какую-то смутную антипатию.
– Ну… она человек творческий, ее трудно понять, – великодушно сказал Игорь. – Может быть, когда-нибудь потом…
– Творческий? – Лара скептически передернула плечами. – Нет, все-таки здесь холодно… Ты видел ее творчество?
– Ты имеешь в виду тот рисунок? Но это лишь набросок, по нему трудно судить!
– Кошмар!
– А как же Пикассо, Матисс? Мы можем не понимать…
– Кошмар! – упрямо возразила Лара. – Это даже не искусство. На заборах и то лучше рисуют.
– Ты знаешь, а я что-то такое увидел в ее рисунке, и мне показалось… – задумчиво начал Игорь, но жена не дала ему договорить – сгребла его в охапку, поцеловала в губы. – Какие горькие сигареты! – воскликнула Лара. – Мне холодно, я не могу тут стоять! – И она убежала обратно в комнату.
Игорь еще долго оставался на балконе в полной темноте. Едва слышно, перестукивая колесами, мчалась где-то вдали электричка, горели внизу фонари, лес напротив стоял черной стеной. Было хорошо и почему-то жутко – Игорь в первый раз прочувствовал, что такое окраина, и, хотя до Москвы всего двадцать минут езды, ему показалось, что он очутился на другом конце света.
…Нарисованные углем линии скручивались в спираль, уводили куда-то на глубину – это было похоже на стремительное падение в бездну, у которой нет дна. Какой-то виртуальный лабиринт, из которого уже не выбраться, потому что компьютер стал сильнее человеческого разума и полностью поглотил его. Страшный сон человек инстинктивно забывает, проснувшись, ибо срабатывает чувство самосохранения, но Елене удалось поймать зыбкий миг между сном и реальностью и запечатлеть его на бумаге…
Пепел медленно подобрался к фильтру и упал на пол, но Игорь этого не заметил, продолжая смотреть в темноту, которая засасывала его. Ему было хорошо и страшно одновременно, алкоголь еще продолжал действовать. «Да, Костя классный мужик, и надо сходить на выставку этой, как ее…» Обрывки мыслей путались и тоже завивались в спираль.
– Гарик! – позвала Лара.
Он вздрогнул, очнулся, выбросил дотлевшую сигарету.
– Ты удивительная женщина, – сказал он жене, ложась в постель рядом с ней. – Мы с тобой вместе столько лет, а ты не только мне не надоела…
– Спасибо, милый.
– …А даже как будто стала еще желаннее, еще интереснее. Я тебя люблю.
– И я тебя! – засмеялась Лара.
После, засыпая, он подумал о том, как странно все получается: обычно в нашем разобщенном мире все вечно куда-то торопятся, а соседи частенько друг про друга ничего не знают, даже если двадцать лет живут через стенку, на одной лестничной площадке, но они вот сразу познакомились с Еленой и Костиком. И не просто познакомились, а даже как будто подружились. «Наверное, это оттого, что мы подходим по возрасту, да и интересы у нас сейчас общие, как у всех новоселов. А кто были нашими соседями на старой квартире? Какая-то старуха с мопсом, она даже не здоровалась с нами никогда, ее вечно пьяный сын, лысый бессмысленный дядька. С ним и поговорить-то было не о чем, он только вечно десятки «стрелял», кстати, так и не отдал ни одной…».
Лара возвращалась домой рано, она ехала в электричке в прекрасном настроении. Вообще, какого-либо другого настроения, кроме хорошего, у нее почти никогда и не бывало, но сегодня было что-то особенное…
Во-первых, она обнаружила, что электричка уже не вызывает в ней прежнего отвращения и брезгливости – она научилась различать вполне приличные рейсы, в которых почти никогда не случалось неприятностей. Неприятностями она считала переполненный вагон, толпу неизвестно откуда взявшихся цыган, подвыпивших приставучих субъектов, пахучих деревенских жителей и прочее, что не может доставить удовольствие молодой красивой женщине, спешащей на работу или после нее домой. Итак, она ехала на одной из тех электричек, где все выглядело вполне пристойно и даже имелась масса свободных мест, сидела у окна и любовалась проносившимся мимо пейзажем.
Во-вторых, погода радовала. Середина апреля, а тепло, как летом – больше двадцати градусов, повсюду уже распустилась молодая листва. В-третьих, на ней была новая темно-синяя атласная рубашка, которая необыкновенно ей шла – о чем говорили и взгляды прохожих сегодня в городе, и тяжкий вздох Геллы, подруги и коллеги, которая при виде Лары в новой блузе начала опять рассуждать о новой диете и о том, что тоже видела в магазине красивую рубашку, и что она, Гелла, непременно должна ее купить. Узкая черная юбка с высоким разрезом, к которой Лара надела обновку, уже не новая – она носила ее с прошлого года, но с удовольствием, – а также забавные итальянские туфельки на высоченной шпильке завершали наряд. Словом, если женщина хорошо одета, у нее всегда прекрасное настроение.
Лара вышла на своей остановке и, уверенно цокая каблуками, шла по платформе, легкая улыбка витала у нее в уголках губ. Все же она была права, что настояла на покупке квартиры именно здесь, что сумела разглядеть тогда, в мрачном зимнем пейзаже, чудесную картинку расцветающей весны.
И тут впереди она увидела знакомую фигуру. Лохматый, огромный, в пестром свитере и экстремального вида ботинках, Константин был, что называется, воплощением творческой личности. Ибо только человек, вечно витающий в высоких сферах, может позволить себе такой беспорядок в одежде.
– Костя! – радостно крикнула Лара.
Тот вздрогнул, обернулся, в глазах мелькнуло изумление.
– Все не могу привыкнуть к тебе, Лариса. К тому, как ты выглядишь, – сказал он, подбегая к ней.
– Домой? И как же это так я выгляжу?
– Да, ушел сегодня с работы пораньше… Лара, ты прекрасна. Да, как Елена Прекрасная, а я каждый раз чувствую себя Парисом…
– Кажется, Еленой зовут твою жену! – засмеялась Лара.
– Да уж… Я и забыл, черт возьми! – Костик буквально поедал Лару глазами, но его чрезмерное восхищение не угнетало ее, она чувствовала, что такова натура ее нового соседа – он ничего не делает вполовину, и если уж расточает комплименты, то от всей души.
– Мы тогда провели замечательный вечер, – ласково произнесла Лара. – И мне, и Игорю очень понравилось у вас. В ближайшие выходные ждем вас с Леной к себе.
– С Еленой, – поправил Костя. – Она терпеть не может, если ее называют как-то по-другому.
– Ах, пардон, я все время забываю…
– Ты еще извиняешься! – возмутился тот. – Я и не думал поправлять тебя, просто хотел пожаловаться на свою дражайшую половину, на ее странности и капризы. Вот, например, когда я называю ее Лялькой…
– Костя, не надо, – мягко остановила его Лара.
– Нет, ты меня извини! – воскликнул он, вдруг схватив ее руку и поцеловав ее. Лара сделала вид, что ничего не произошло, но на всякий случай убрала руки подальше. Влажный горячий поцелуй почему-то обжег кожу. – Но к вам в гости мы отправимся в другой раз.
– Что ж, очень жаль… – сдержанно произнесла она.
– Ларочка, ты меня не поняла, – Костя улыбнулся хитро, – в следующие выходные мы едем на дачу. Елена за рулем, а мы…
– Вы нас приглашаете?
– И очень настойчиво… – Он опять сделал попытку завладеть Лариной рукой, но та его остановила:
– Не знаю, может быть, Игорь не захочет никуда ехать.
– Он? Не захочет? – изумился Костик. – Все, Игоря я беру на себя, дело в шляпе…
– А далеко ли дача?
– По нашему направлению час езды на электричке, а на машине еще быстрее.
– Почему Елена за рулем? Разве ты не водишь?
– Нет, вожу, но просто я хочу расслабиться – коньячок, винцо и все такое…
– Это будет за нами, с вас только дача и машина.
– Господи, а погода-то какая! – пропел Костя фальцетом, закатывая глаза.
Лара почувствовала, что совершенно не может на него сердиться из-за его постоянных попыток поцеловать ей руки. Очень уж забавен и добродушен. По правде говоря, мысль провести выходные где-нибудь на природе вдохновила ее. Она подумала, что это гораздо интереснее, чем устраивать посиделки в квартире, погода на самом деле была чудесной.
– Да, – согласилась она. – Надо ловить золотые денечки. Говорят, май будет очень холодный.
– Лара, ты где работаешь? Географически, в каком месте?
Она сказала где, но не удержалась и спросила:
– А зачем тебе?
– Как – зачем? – удивился Костя. – Я хочу подстричься у тебя.
– Но я не занимаюсь мужскими стрижками, – покачала она головой. – Не та специализация…
– А Игорь говорил, что ты его…
– Игорь – другое дело, – важно произнесла Лара.
– Везет ему, – тоном обиженного ребенка произнес Костя. – А я вот как неприкаянный…
Так, болтая ни о чем и обо всем на свете, они дошли до дома. Башня из красного кирпича горела золотом в солнечном свете, во дворе уже стояли машины, играли дети в стихийно возникнувшем дворике, строительный мусор куда-то исчез – место приобрело вполне обжитой вид.
– Кажется, весь подъезд уже заселили, – задумчиво произнесла Лара. – Новая жизнь… Нет, обновленная старая жизнь.
– Может быть, совсем новая, – возразил Костя, открывая перед ней дверь. – Во всем городе, во всем мире ветер перемен. Что-то должно случиться, разве ты не чувствуешь?
– Надеюсь, только хорошее.
В маленьком лифте они ехали, стоя совсем рядом, тесно прижавшись друг к другу. Костик нависал над Ларой, как медведь, вставший на дыбы, она улыбалась и отворачивалась от его пристального, умиленного взгляда, направленного сверху вниз.
– Что ж, до встречи, – махнула она рукой, поворачивая к своей двери.
– До скорой встречи! – пылко произнес сосед.
Дома привычные хлопоты навалились на нее, но смутная улыбка не сходила с Лариных губ. Кажется, она очень нравилась Костику. Но Лара нравилась всем, недоброжелателей у нее не было. И она это прекрасно знала.
Она вдруг вспомнила свою мать, которая настоящими мужчинами считала только мужчин Костиных размеров, за которыми в буквальном смысле можно было спрятаться, как за каменной стеной. Хотя самой Анне Георгиевне, Лариной матери, фантастически не везло – все три ее мужа были мелкими, даже можно сказать – замухрышками. К тому же и здоровьем особым они не отличались – Анна Георгиевна, так распорядилась судьба, стала трехкратной вдовой. Она, собственно, и пилила дочь из-за того, что боялась, как бы та не повторила ее судьбу. И хотя Игорь не был замухрышкой, а с возрастом и вовсе приобрел некоторую солидность, она считала его мальчишкой. «Ну что за дела такие! – ворчала она при каждом удобном случае. – Вы с ним одного роста, куда это годится!»
Лара только смеялась в ответ, она не любила чужих советов, пусть даже высказанных от всего сердца: «А ты, мама, куда ты смотрела целых три раза!» Анна Георгиевна была могучей женщиной, из числа тех, кто коня на скаку остановят. Сама, без чужой помощи, она двигала у себя дома тяжелую, цельного дерева, мебель. Лара подозревала, что не без помощи Анны Георгиевны все трое ее мужей отправились на тот свет. В переносном, конечно, смысле – женщиной она была гневливой, с очень жестким характером, одним взглядом своих черных глаз могла, казалось, убить. «Так это судьба у меня такая!» – с фатализмом пожилой женщины отвечала она дочери. «Мама, а моя судьба – Игорь», – каждый раз одной фразой откликалась Лара.
Впрочем, она была уверена, что не только из-за внешних данных ее матери не нравится зять. Анне Георгиевне с ее сибирской, казачьей прямотой претили легкомысленный инфантилизм Игоря, его некомпетентность в быту. Даже его нескрываемая нежность к Ларе ее мать считала обычным слюнтяйством.
«Обожаю тебя!» – прошептала Лара, разбирая в шкафу рубашки Игоря. Она всегда с нетерпением ждала возвращения домой мужа, но сегодня из головы все не шел Костя. Наверное, матери он бы понравился. «Настоящий мужик» – вот как сказала бы она. «Фу, как глупо!» – с отвращением прошептала Лара, словно споря с матерью.
В выходные весна достигла своего апогея – все цвело и распускалось. Игорь с энтузиазмом воспринял предложение Кости провести время на природе.
– Да, это хорошая мысль, – сказал он Ларе. – А то когда бы мы еще выбрались! Замечательные ребята, – он имел в виду новых соседей.
– А к маме ты не поехал бы, – не удержавшись, подколола его Лара. У Анны Георгиевны имелась замечательная дача, где сад и огород плодоносили с необыкновенной силой, и от них кормилась куча родственников Анны Георгиевны и Лары.
– Ну, твоя мама… – скучно протянул Игорь. – У нее не дача, а сельскохозяйственные угодья, где можно только работать, а не отдыхать. Даже не работать, а вкалывать, если говорить точнее.
В субботу утром они вчетвером отправились в путь. Игорь немного проспал, но Лара не сердилась на него – конечно, когда еще выспаться человеку, как не в выходные. Молча лежала она рядом со спящим мужем и любовалась его лицом – тонким, вдохновенным, как будто в своих грезах он сочинял стихи.
Они набрали с собой огромную сумку снеди – как-никак была их очередь угощать. Но Елена с Костиком тоже оказались не промах.
– О боже! – ужаснулась Лара, когда они с трудом запихали весь провиант в новенький «жигуленок» соседей. Свертки и бутылки были везде – и в багажнике, и в салоне, и еще пару пакетов пришлось взять на колени. – Не чересчур ли?
– Ничего! – философски произнесла Елена. – На свежем воздухе всегда хороший аппетит.
Но соседка меньше всего напоминала человека, склонного набить желудок, пусть даже на свежем воздухе. Тоненькая, с бледным анемичным личиком, она казалась ребенком, по недоразумению или по недосмотру родителей оказавшимся за рулем. Сегодня она оделась в светло-голубой дорожный костюм, в тон глазам.
– Да, всегда! – энергично поддакнул жене Костя. Он сидел на переднем сиденье и, развернувшись, счастливо глазел на соседей, примостившихся среди пакетов на заднем сиденье, в основном – на Лару, опять всю в черном, да еще и в черных очках. Сквозь стекла не было видно, куда направлен ее взгляд, и Костику казалось, что он глазеет на Лару совершенно незаметно для нее самой и для всех остальных. Лара едва сдерживалась, чтобы не расхохотаться, так наивно и прилипчиво было Костино внимание. – Что, Лялька, поехали?
