Ганина падь

– Ах ты, ирод проклятый!

– Вон пошел отсюда! Уморить девку задумал!

– А вы куда смотрели, селедки бесхвостые?!

Голоса звучали глухо, будто Ольга была на дне реки, а они кричали где-то на берегу. Манящий образ исчез, все предметы обрели четкость, и холодным цветком в груди распустилась боль. Колени подогнулись, девушка упала на траву и зашлась в надрывном кашле. Из легких хлынула вода.

– Живая она, Настасья! – воскликнула невесть откуда взявшаяся Лизавета.

Дед Максим грозно взглянул в сторону ухмыляющегося плясуна, который не сводил горящего взгляда с Ольги. Леший словно стал выше ростом, глаза засветились недобрым волчьим огнем.

– Не твоя это добыча! – рявкнула Настасья Павловна, выставляя вперед скрюченные пальцы с когтями, как у хищной птицы. Теперь она совсем не походила на мирную старушку. – Проваливай к своим утопленникам!

Тот издевательски поклонился, сверкнул глазами и отступил в сизый туман, укрывший берега реки.

– Кто это? – ошарашено спросила Ольга, едва сумела отдышаться. В груди болело и хрипело при каждом вдохе.

– Упырь речной, – сказала, как плюнула, ведьма. – Федькой зовут.

С трудом поднявшись на ноги, девушка поплелась в сторону дома, опираясь на причитающую Лизавету. Небо на востоке начало светлеть, в болоте оглушительно завопили лягушки.

В ту ночь Ольга почти не спала, поминутно то проваливаясь в вязкое болото дремы, то выныривая из него. Вместо снов мерещились кошмары, где давешний знакомец заманивал ее в лесную трясину, в которую она соскальзывала и погружалась все глубже и глубже, судорожно пытаясь нащупать ногами топкое дно.

– Да чтоб тебя раки за бока щипали! – простонала Ольга, вылезая из-под одеяла. – Сходила на русалочью дискотеку…

Серый кот укоризненно на нее посмотрел, потерся боком о босые ноги и выбежал из комнаты. Ладно, сама виновата, мысленно вздохнула девушка, расслабилась и забыла, что не с людьми находится, а с нежитью, которая вовсе не такая добрая. Да, она знала, что каждый из новых друзей легко может отнять человеческую жизнь (и, наверняка, не раз это делал, но о таком девушка старалась лишний раз не думать). Вчерашний знакомец ей об этом напомнил.

– Поняла, наконец, с кем связалась? – хмуро спросила Настасья Павловна.

– Угу, – опустила глаза девушка.

– Боишься?

– Не поняла еще, – честно ответила Ольга. – Я знаю, что вы можете быть как страшной нежитью, так и вполне себе добрыми и адекватными. Знаю, что вы умеете убивать… Но мне вы ни разу ничего плохого не сделали.

– Это потому, что ты нас за людей считаешь, – серьезно сказала ведьма. – Странная ты, Ольга, пытаешься в нас хорошее рассмотреть, и от этого… Хочется быть добрее. Люди нас боятся, даже когда помощи просят, украдкой крестятся, а ты сама помогать пытаешься и ничего взамен не требуешь.

– Зато я от вас знания получаю. Между прочим, вы тоже пакости просто так делать никому не будете, правильно? Тот же Максим Иванович не станет издеваться над человеком, который не вредит лесу.

– Да, – кивнула старушка. – Только и ты запомни, что мы не просто персонажи сказок, которые добрым молодцам да красным девицам помогают. Плата за помощь нашу порой тяжелой бывает…

– Запомнила, – буркнула та, вспоминая вчерашнего знакомца. – Вот одного точно никогда теперь не забуду!

– Это Федьку-то? – улыбнулась ведьма. – Ты на него не серчай, он так шутил.

– Шутил?! – воскликнула девушка. – Да я ему за такие шутки в следующий раз по шее дам! Русалок подговорю, и мы его в болото выкинем! Шутник, блин!

Настасья Павловна рассмеялась, глядя на возмущающуюся Ольгу, а потом тихо сказала:

– Да, шутки у него, как и при жизни, жестокие, но если бы он тебя действительно хотел утопить, никто бы помочь не успел.

Девушка только рукой махнула и налила себе еще чая с мятой. Никаких нервов с этими утопленниками не хватит!

Обратно к дороге ее провожал Максим Иванович, у которого Ольга пыталась вызнать хоть что-то про вчерашнего шутника. Однако тот лишь отмахивался, мол утоп он и ладно, теперь хозяином речным заделался, потеснив водяного.

– Вот что, красавица, не от хорошей жизни он в омут бросился, – сказал леший.

– Еще скажите, что от несчастной любви утопился, – фыркнула девушка. – Да с его физиономией… Девчонки должны были топиться с горя, а не наоборот!

Максим Иванович сухо рассмеялся.

– Да, любовь была… Знаешь что, не береди ты его. У Федьки при жизни характер тяжелый был, а после всего еще хуже сделался.

Куда уж хуже, хотелось спросить ей, но вместо этого сказала:

– Максим Иванович, мне кажется, что вы меня обманываете.

– В чем это? – удивился леший.

– Не сам он в речку прыгнул, его туда выкинули те, кого он при жизни достал своими шутками!

Но провожатый только рукой махнул и нахмурил кустистые брови. Видно и вправду не все так просто было, поняла девушка и еще раз обернулась на сизую полосу воды, крепко хранящую чужие тайны.

В понедельник с утра зарядил мелкий дождик, прибивший пыль по обочинам дорог. В воздухе сразу запахло свежестью и сырым асфальтом. Не успев дойти до родной библиотеки, Ольга увидела машину ППС. Прямо перед зданием ледяным крошевом переливались осколки стекла, да темнел провал окна на первом этаже… Пораженная увиденным, Ольга бросилась к дверям, ловко поднырнув под руки одного из сотрудников.

– Марина Витальевна, что случилось? – выпалила она, увидев начальницу филиала и озадаченного сотрудника, стоящего рядом. Еще двое коллег переговаривались в конце коридора.

– А вы, собственно, кто? – обратился к ней полицейский.

– Библиотекарь, – гордо ответила девушка.

– Это наша сотрудница, – махнула рукой Марина Витальевна. Вид у нее был растерянный. – Оля, иди, пожалуйста, к девочкам, с вами потом побеседуют.

Мельком оглядев коридор, Ольга с удивлением обнаружила на стене начатый рисунок вроде тех, что можно найти на любом заборе. И баллончик с краской, валяющийся на полу.

– Девчонки, что произошло? – шепотом спросила она.

Коллеги переглянулись, а потом рассказали, что ночью двое мальчишек решили показать свою удаль и влезли в здание библиотеки. Воровать там нечего, зато юные шкодники уронили два стеллажа, разрисовали стены, собрали книги в середине читального зала и, видимо, хотели поджечь, но тут…

– Их когда из подсобки вытаскивали, они все вопили, что их туда страшный мужик с горящими глазами загнал и закрыл! – сообщила Инна Маратовна, понижая голос. – Снаружи дверь столом подпер, представляете?

– Да ладно! – ахнула Ольга. – Это кто же?

– Дух купца, – дрогнувшим голосом сказала Татьяна и быстро оглянулась, будто опасалась его увидеть. – Говорила я, что он по комнатам ходит, а вы мне не верили!

Женщины переглянулись, но даже скептически настроенная Марина Витальевна не нашлась, что возразить. Сторож из библиотеки уволился еще в прошлом месяце, поэтому остановить хулиганов было попросту некому. Пока спорили насчет судьбы малолетних шкодников, которые мало того, что стояли на всех возможных учетах, так еще и были несовершеннолетними, Ольга предложила провести сеанс трудотерапии. На удивление, к ней прислушались, и мальчишки с библиотекарями принялись убирать устроенный бардак. Вот только о ночных событиях они и словом не обмолвились, лишь затравленно оглядывались и отчаянно косились в сторону второго этажа. Родители, приехавшие за своими отпрысками, попытались возмущаться, но их быстро припугнули административной ответственностью и возмещением ущерба, поэтому они без лишних вопросов согласились оплатить покраску стен и застекление разбитого окна. В конце дня Ольга беззвучно проскользнула в архив, поклонилась в темноту и положила конфеты, явно пришедшиеся домовому по вкусу.

– Спасибо вам большое! – с чувством произнесла она.

– Пожалуйста, – отозвалась темнота глуховатым голосом.

В этот раз страха не было. Чего уж теперь бояться?

Оставшиеся дни прошли спокойно: порядок в библиотеке навели, вставили новые стекла, даже краска на месте художеств не сильно отличалась от той, что была. Коллеги посудачили насчет инцидента и начали потихоньку забывать его, тем более, что впереди должен быть День города, к которому тоже надо готовиться. Ольга же торопила время, чтобы в субботу снова съездить в Ганину Падь и рассказать о случившемся. С друзьями или сестрой поделиться не выйдет, они не поймут. Иногда Ольге казалось, что живет она только два дня в неделю, а все остальное – унылое и блеклое существование, даже близко не похожее на ту жизнь, что была у нее в деревне. Единственное, что радовало девушку, так это способность лечить людей, которую она старалась совершенствовать, практикуясь на коллегах или сестре. Узнав об этом, старушка начала учить ее обращению с травами. Еще в прошлый раз под чутким руководством Настасьи Павловны Ольга собственноручно составила мудреный травяной сбор от головной боли, помогающий Ирине не хуже самых дорогих препаратов. В субботу девушка привычно закупилась сладостями, чаем, свежим хлебом для Максима Ивановича и отправилась на вокзал. На душе впервые за все время сделалось легко и спокойно.

В ветках старой яблони пел соловей. Переливчатые трели звенели хрустальными колокольчиками, пронизывая летние сумерки. Ольга сидела на крыльце, обняв целое блюдо крыжовника, и мечтательно смотрела на улицу. Вечером Ганина Падь оживала: на улицах появлялись бесплотные тени, сновали шкодливые анчутки, заглядывали в окна баечники с длинными скорбными лицами. Во многих домах загорались окна, поскрипывали двери, старые калитки, вился над баней горьковатый сизый дымок. Девушка уже знала, что в доме с выбитыми стеклами живут лохматые шишиги, а маленькая избушка, заросшая сиренью, давно занята кикиморой Лизаветтой. В покосившемся сараюшке обитал всклокоченный овинник с блестящей лысиной и золотистыми былинками соломы в нечесаной бороде. Даже в кирпичном недострое иногда появлялся угрюмый мужик, который никогда не отвечал на приветствие. Настасья Павловна говорила, что это оборотень. С остальными жителями деревни Ольга сумела подружиться, даже с угрюмой обдерихой Марьяной, которая однажды попросила ее нарезать для бани свежих веников. Оценив результат, хозяйка бани довольно хмыкнула и разрешила девушке приходить в любое время.

– Только после полуночи лучше не суйся, – предупредила она. – У меня там черти моются. И нечего лыбиться, потом я твои кости собирать не буду!

Мысль сходить на речку, прогуляться перед сном, появилась внезапно, когда над лесом выглянул золоторогий месяц. Настасья Павловна повздыхала, но махнула рукой, мол иди, если хочешь ноги замочить.

– Но к болоту не ходи и упыря этого сторонись, – напутствовала она.

– Какого упыря? – удивилась девушка.

– Федьку, который утопленник.

Точно же, чуть не хлопнула себя по лбу Ольга, вспоминая недавний хоровод с русалками, едва не закончившийся для нее утоплением. И все из-за черноглазого гада! Впрочем злиться она уже давно перестала. А на речных девушек взглянуть еще раз хотелось… Набрав вишни, крыжовника и конфет, Ольга уверенно зашагала вниз с холма, к отливающей серебром реке. Коргоруш увязался, было, следом, но быстро отстал, погнавшись за каким-то мохнатым черным клубком. Не иначе мелкий бес к кому-то пакостить приходил. В густой траве шуршало и щелкало, иногда тихо подхихикивало на разные голоса, но страшно не было. Да и кого бояться? Анчуток или межевика, которые сами бросались врассыпную, если показать им железный гвоздь? Выяснив причину различных пугающих звуков, девушка с удивлением обнаружила, что бояться уже не так интересно. Под самыми ногами мелькнула в траве черная блестящая спина гадюки, белые пятна на голове ее складывались хитроумным узором, издали похожем на корону. Неужели спутница Полоза оказалась поблизости? Проводив взглядом чудесную змею, Ольга спустилась к самой воде, тронула ладонью сухую корягу, еще хранящую тепло ушедшего дня.

– Здравствуйте, речные девушки, – поздоровалась она.

Вода плеснула у ног, всколыхнув широкие листья кувшинок, но никто так и не показался. То ли русалки не хотели выходить на берег, то ли еще обижались на то, что их обругали селедками из-за прошлого инцидента. Кто их разберет. Оставив в деревянной выемке угощение, девушка прошла дальше, туда, где тихо перешептывались ивы. Кажется, именно туда отступил утопленник… Поставив тарелку с ягодами на берег, Ольга обратилась к мерцающей воде и ивовым зарослям.

– Добрый вечер, Федор! Попробуй ягоды, они вкусные… Знаешь, я на тебя не злюсь, только больше так не шути, пожалуйста, а то я тебе в глаз дам. И… Ты очень здорово танцуешь…

Вся решимость испарилась, ибо девушке казалось, что за ней насмешливо следят черные глаза откуда-то из зарослей камыша, но идти и проверять было страшновато. Чего ожидать от вредного утопленника, она пока не знала.

Утром девушка спустилась к реке за посудой и немало удивилась тому, что ягоды в тарелке остались нетронутыми, хотя русалки свои забрали и даже ракушек взамен наложили. Как это понимать?

– Ну и ладно, – разочарованно протянула она. – В следующий раз печенье принесу.

Она уже заметила, что нежить любит хлеб и сладости. Настасья Павловна объясняла это тем, что печь хлеб не выходит ни у кого из них, поэтому он и остается лакомством, получить которое можно только из человеческих рук. Внезапно за спиной шелстнуло, девушка резко обернулась, да так и замерла – в нескольких шагах от нее стоял хорошо знакомый утопленник. Черные волосы его ниспадали на плечи крупными волнами, глаза оказались не черными, а темно-синими, насмешливыми, улыбка и вовсе вышла язвительной, будто сейчас гадость какую-нибудь скажет. Однако больше поразил костюм: темный кафтан с вышивкой, из-за ворота которого проглядывала белая рубаха, расшитый серебряными нитями кушак, черные штаны, заправленные в мягкие сафьяновые сапоги, сабля в узорчатых ножнах на боку… Ну точно статист, удравший со съемочной площадки!

– Я не ем человеческую пищу, – тихо сказал он. – А русалкам лучше бус и гребней принеси.

– Совсем не ешь? – удивилась Ольга.

Тот молча кивнул, прищурился, внимательно рассматривая ее. Глаза были холодными, с волчьими огоньками на дне зрачков.

– Что не так? – не выдержала девушка, мельком оглядев себя.

– Смешная ты. И наряд у тебя странный. У нас в рваных портках только холопы ходили. Или побирушки.

С трудом подавив желание запустить в него тарелкой, Ольга надула губы. Да что бы он понимал! Хотя что на него обижаться? Просидел на дне лет триста, если не больше, так откуда ему о современной моде знать?

– Сейчас такое все носят, – заступилась она за любимые джинсы. – У тебя, кстати, тоже необычный костюм… Ты в нем на королевича подводного похож. Может, ты и есть принц речного царства, как в сказке?

– Боярин я, – поправил ее утопленник и приосанился, чтобы, видно, сомнений не осталось, кто тут боярского рода, а кто в холопах ходит. – А ты похожа на юродивую.

Сказал и посмотрел искоса, да еще с интересом.

– Ты был боярином, а сейчас обычный утопленник, – фыркнула девушка.

Выглядел парень ее ровесником, может чуть постарше, поэтому было бы кому нос задирать! Утопленника же слова явно задели, он взглянул на девушку исподлобья, недобро оскалился и шагнул вперед, будто укусить задумал.

– Только подойди! – выставила она тарелку, как щит. Конфеты и ягоды посыпались на траву.

Несколько секунд тот прожигал Ольгу взглядом, потом дернул углом рта.

– Дура.

– Сам дурак, – буркнула девушка, чувствуя холод в груди. Шестое чувство, именуемое в народе чуйкой, вопило об опасности и требовало поскорее уносить ноги.

Поднимаясь обратно по склону, Ольга еще раз обернулась в сторону реки, но берег был пуст, только заросли камыша раскачивались от ветра. Вот и поговорили, вздохнула она.

Настасья Павловна тоже не одобрила такой способ ведения переговоров и посоветовала больше с утопленниками не связываться, мол кто знает, что у них в дурной голове. Нет им в деревню ходу, и ладно. На обратном пути дед Максим задумчиво посмотрел на притихшую девушку.

– Не со зла он все это делает. Не умеет иначе…

– Ну да, в шутку чуть не утопил, с хлолпкой сравнил. Тоже мне боярин!

– Так он и вправду боярин, – улыбнулся леший.

– Серьезно? – удивилась Ольга. – Это все равно ему никаких дополнительных прав не дает. Тем более обзываться!

– Раньше прав у него поболее, чем у многих, было, – усмехнулся в бороду Максим Иванович. – Федька из старинного рода происходил, как защитник крепости отметился, в палаты царские был вхож… Это-то его и сгубило.

Вон даже как! Девушка искоса посмотрела на берег, потом на лешего. Похоже, он был единственным, кто жалел утопленника. Интересно, почему?

– Говорите так, будто знали его… – протянула Ольга.

– Знал еще мальчонкой, когда тот в рубашке бегал, – кивнул тот. – Их владения недалече были. У Федьки, как и у тебя, искорка дара в груди теплилась, оттого и не ушел он в царство Марино. А ведь хороший из него мог получиться ведьмак, кабы отец, дубина сосновая, в столицу не увез… Вот что, девонька, ты же умеешь доброе в каждом найти… Приглядись к Федьке, авось, осталось в нем что-то хорошее, что выкорчевать из себя не успел?

То есть ей предлагают побыть психологом для вредного утопленника? Припомнив колючий взгляд парня и ехидный голос, девушка едва не рассмеялась, ибо Федор на краткий миг напомнил ей пятиклассника, решившего испытать на прочность нервы кого-то из педагогов. А какой смысл злиться на школьника? У коллеги был такой Слава Соловьев, что нарочно делал пакости, а потом стоял и ждал реакции на свои поступки. Правда, коллега была дамой опытной, посему пару раз щелкнула его по носу при всем классе, потом провела беседу по душам, где подробно объяснила, как глупо выглядят его попытки задаваться, и Слава успокоился. Наоборот нужно показать, что ты сам взрослый и умный человек, который настроен миролюбиво, и пусть ему станет стыдно за свое поведение. Чем отец утопленника насолил лешему, узнать не удалось, однако и этого хватило для размышлений. Кто будет сожалеть о человеке, который раньше был законченным мерзавцем, думала девушка. Правильно, никто. А раз Максим Иванович знал его при жизни, то вполне мог помнить, что раньше этот Федор не таким уж плохим человеком был. Если парень оказался в числе царедворцев, то ничего удивительного в изменении характера в худшую сторону как раз не было – или ты всеми силами цепляешься за власть, или тебя от нее отстранят и прибьют. На всякий случай. Ольга помнила, как на истории они разбирали эпоху Дворцовых переворотов, когда за один навет можно было получить ссылку, насильный постриг в монастырь, а то и смертный приговор. Возможно, в таких вот интригах он и сгинул, вольно или невольно перейдя кому-то дорогу. Еще раз взглянув на реку, девушка выругала себя, но все же пошла к зарослям ивы.

– Привет! Извини, что я тебе гадостей наговорила… А за совет спасибо.

Никто ей, разумеется, не ответил.

С понедельника зарядили дожди, наводнившие улицы города ручьями и лужами. Затянутые лохматыми тучами небеса изредка светлели, являя кусочки яркого солнца и беззаботно голубого неба, затем вновь скрывались серой пеленой. Напуганные дождем читатели сидели дома, до библиотеки доходили только самые отчаянные, оставляя мокрые следы на светлом полу. Все свободное время Ольга посвящала книгам о лекарственных травах, с которыми ее учила работать Настасья Павловна. Девушка с удивлением узнала, что в области растет большое количество растений, помогающих при различных заболеваниях, причем каждое из них должно быть собрано в правильном месте, в нужное время и с особым наговором, чтобы силы их полностью могли раскрыться. Коллеги смотрели на это занятие с интересом, но вмешиваться не пытались, особенно когда поняли, что заваренные ею травы снимали головную боль, помогали при бронхите или желудочных коликах. Дома же Ольга собирала информацию о старинных русских костюмах, и каким же было ее удивление, когда увидела наряд, похожий на тот, в котором щеголял утопленник, в разделе, посвященном пятнадцатому-шестнадцатому веку. Выходит, Федор намного старше, чем она думала! Даже старше Настасьи Павловны, которая как-то призналась, что Елизавету Петровну своими глазами видела. Дела… Хитрый домовой, обитающий в библиотеке, перестал пугать коллег и коротить проводку, а начал потихоньку помогать: то книгу потерянную на видное место клал, то шкафы чинил, а однажды даже обернулся котом и мальчишку, обрывавшего листья цветка, поцарапал. Правда, Татьяну все еще норовил то проводом за ногу зацепить, то сумку ее прятал, то паука на клавиатуру сажал. Видно, глянулась ему чем-то девушка…

В четверг дожди прекратились, небо расчистилось от облаков, радостно засияло умытое солнце. Уставший от летнего зноя город преобразился, мокрые крыши блестели, как глазированные, желтые блики скакали по лужам и окнам, расцвечивали стены радужными пятнами. Любуясь посвежевшими березами за окном, Ольга потянулась к формуляру, но тут донесся голос Инны Маратовны:

– Оля, спустись ко мне, пожалуйста!

Легко сбежав по ступеням, девушка вошла в читальный зал, где ее тут же «осчастливили» вестью, что нужно собираться в летний лагерь и вести там мероприятие.

– А какое? – поинтересовалась она.

– Сказали, что любое, – махнула рукой женщина. – Лагерь детский, в черте города, можно игры на свежем воздухе устроить. Что думаешь насчет викторины и эстафеты сказочной? Дети там маленькие, расскажем про Пушкина, потом соревнования устроим.

– Хорошая идея, – кивнула Ольга, мысленно прикидывая, какие заготовки у нее есть. – Когда поедем?

– Через час.

Охнув, девушка бросилась к компьютеру, потом в кладовку за плакатом.

Работать с детьми Ольга любила. Школа, в которую их позвали, оказалась небольшой и очень уютной. Непоседливые мальчишки и девчонки слушали рассказ, отвечали на вопросы, отчаянно стесняясь, рассказывали выученные на уроках стихи. Покончив с викториной, они повели ребят во двор, чтобы провести сказочную эстафету. Довольные заведующие напоили их чаем, поблагодарили за помощь.

– Вот сейчас соберем их, и на прогулку поведем, – поделилась планами смешливая воспитательница.

– Куда гулять пойдете? – спросила Ольга, мысленно восхищаясь смелостью женщины. В одиночку она бы с целой ватагой детей никуда идти не рискнула.

– По территории лагеря, – улыбнулась та. – У нас там беседка есть, тополь, которому больше сотни лет. Про него расскажем, про растения, которые здесь растут.

– О, у нас Ольга тоже травами лекарственными интересуется, – кивнула Инна Маратовна.

Воспитатели переглянулись и принялись уговаривать девушку поучаствовать. Поотнекиваясь больше для виду, Ольга согласилась. Выведенные на прогулку дети ходили за ней дружной командой, пара совсем маленьких девчонок вцепилась в руки и не желала отпускать «тетю Олю Михайловну».

– Ребята, вокруг нас встречается множество растений, которые наши предки использовали в лекарственных целях. Вот заболел у вас живот, или палец порезали, куда шли наши прапрабабушки и прапрадедушки?

– В аптеку! – откликнулся разбитной карапуз в зеленой кепке.

– Аптек в привычном понимании тогда еще не было, и даже больницы не в каждом поселке имелись.

– Как же тогда они жили? – пискнула рыжеволосая девочка.

– Да, где лекарства брали? – поддакнул насупленный мальчишка в очках.

– За лекарствами, за избавлением от недугов, обращались наши предки к матушке-природе, – простерла руку Ольга в сторону зеленого разнотравья. – Все растения, которые нас окружают, мы смело можем назвать зеленой аптекой. А чтобы правильно ими пользоваться и не навредить себе, нужно знать их полезные свойства. Вот вы, ребята, какие целебные травы знаете? Сможете их здесь найти?

Дети знали о лечебных свойствах малины, ромашки, календулы, подорожника, один даже липу вспомнил. Сама Ольга рассказала о крапиве, используемой для остановки кровотечения, о горце птичьем, в народе именуемом спорышом, что применялся при лечении болезней почек, показала тысячелистник, отваром которого промывали раны.

– Так, а это что за растение? – спросила она, показывая на ярко-синие цветки.

– Василек! – хором завопили дети.

– А вот и нет, это цикорий. Василек выглядит иначе и растет вон там под кленом.

– Ой! А у меня бабушка цикорий пьет вместо кофе! – оживилась кудрявая девочка.

Кто-то сбоку подергал Ольгу за футболку.

– А есть бесполезные растения? – спросил тот самый мальчик в очках.

– Нет, – улыбнулась девушка. – Всякое растение может принести пользу, если использовать его с умом.

– Даже лопух? – усомнился тот, пиная широкие листья на толстых черешках.

– Да. Его отваром девушки споласкивают волосы, чтобы они были красивыми и блестящими. А сам корень можно даже есть.

Дети загалдели, и тут самый шкодливый мальчишка протянул ей резной лист.