Кречет. Первый очаг

– Друже, а ты себе коптильню поставил?

– Не до того пока, – вздохнул мастер. – По станице дел всяких много. Народ как понял, что я и по оружию, и по обычному инструменту могу, так и пошёл со всяким.

– Осень скоро, – задумчиво проворчал Беломир. – В зиму опять всякого заготовить надобно, не то по весне зубы на полку сложим.

– Так-то оно верно, да только людям-то не откажешь, – развёл Векша могучими руками.

– Завтра гляну, сколько кирпича осталось, а ты пока посмотри, где лучше будет коптильню поставить, – помолчав, озадачил парень приятеля. – И для навеса в том месте всё готовь. Коптильня твоя сильно нам поможет зиму пережить.

– Сполню, друже, – коротко кивнул кузнец, даже не думая возражать.

Верея, ещё слабо понимавшая принцип их отношений, только удивлённо покосилась на мужа. Она его знала как рачительного, хозяйственного мужика, умеющего настоять на своём. Заметив её взгляд, Векша только понимающе усмехнулся и, чуть пожав плечами, пояснил, глядя жене в глаза:

– Дивишься? А попусту. Он хоть и молод, а знает много такого, что мне и не привидится. Потому и слушаю его, как старшого. К тому же Беломир без малого витязь, а с ними спорить себе дороже. Покажи ей, друже, – повернувшись к парню, попросил кузнец.

Недоумённо пожав плечами, Беломир вытянул из-за пазухи громовую стрелу и, показав её женщине, спрятал обратно. Кивнув в ответ с заметным облегчением, Верея растерянно покачала головой и, аккуратно подбирая слова, тихо спросила:

– А не зазорно тебе, витязю, с простым мастеровым водиться?

– Чего это зазорно? – растерянно уточнил парень, едва не подавившись от такого вопроса. – Векша в этих местах друг мне первый. К тому же ещё и мастер, каких поискать. Задумок всяких у меня много, так кому я их доверить могу, ежели не другу?

– Ты, Верея, в дела наши не встревай, – посуровев, жёстко добавил кузнец.

– Так я и не встреваю. Я знать хочу, с кем мужик мой водится, – вскинулась женщина, но наткнувшись на твёрдый взгляд мужа, моментально притихла, сообразив, что переступила черту. – Прости, Векша, да только ты мужик простой, широкий. Тебя и обмануть могут, – пробормотала она, пряча глаза.

– Кто другой, может, и обманет, а вот он никогда, – твёрдо ответил кузнец. – Чего баять долго, коль он вон Ладушку мне пообещал, едва узнал, что я свою кровную дочку схоронил. И слово своё сдержал. Так что запомни, Верея. Если уж Беломир что скажет, так оно и будет. Потому как неправедного он ни почто не сделает. Вот тебе мой сказ.

– Благодарствую, хозяйка, за хлеб-соль, – вздохнул парень, отодвигая миску.

Разговор этот ему резко не понравился. Верея словно заранее пыталась обвинить его в чём-то. Сообразив, что обидела гостя, женщина вскочила и, подхватив посуду, чуть слышно всхлипнув, повинилась:

– Прости, Беломир, не со зла я. Не держи сердца.

– Векша мне друг, и потому, пока в дому его всё ладится, я многое стерплю. Но запомни. Никогда я ему дурного не пожелаю. Не для того другом зову, – помолчав, глухо ответил парень, не делая попытки встать.

Вздрогнув от его тона, Верея коротко поклонилась и, прихватив посуду, скрылась на кухне. Векша, смущённо сопя, беспокойно крутил в пальцах ложку, явно пытаясь придумать, как сгладить ситуацию.

– Не журись, друже, – усмехнулся парень, заметив его мучения. – Да и её понять можно. За тебя опаску имеет. Нет у меня сердца к бабе твоей. Лишь бы она не стала в дела наши лезть.

– За то покоен будь, друже, – вскинулся кузнец. – Баба бабой, а дело своим чередом. Да и незачем ей в дело встревать. Не её ума это.

– Не скажи. Вот примемся булат ковать, шуметь станет, что почитай седмицу в кузне живёшь, – осторожно напомнил Беломир приятелю продолжительность некоторых работ.

– Ну, пусть попробует, – многообещающе фыркнул Векша.

Верея, явно слышавшая весь этот диалог, подала квасу и, с интересом посмотрев на приятелей, осторожно уточнила:

– А что, булат тот и вправду так ковать долго?

– Долго, – дружно кивнули мужчины.

– И тяжко, – чуть подумав, добавил Векша. – Много всякого помнить надобно.

Их разговор прервал стук в дверь. Женщина быстро отворила и, отступив в сторону, впустила в дом Григория Серко.

– Мир дому сему, – коротко поклонился казак, едва переступив порог. – Я до тебя, Беломир.

– Присаживайся, дядька, квасу испей, – поднявшись, пригласил парень.

– Благодарствую, – кивнув, не стал чиниться казак и, присев на лавку, с благодарным кивком принял у хозяйки наполненную кружку. – Добрый ты квас варишь, Верея, – похвалил он, глотнув напитка.

– На здоровьичко, Гриша, – с довольной улыбкой отозвалась женщина.

– Стряслось чего, дядька? – напомнил Беломир о теме разговора.

– Слава роду, нет, – отмахнулся казак. – Тут другое. Слух прошёл, что ты сам себе принялся скарб домашний ладить. Так ли?

– Так. А что не так? – невольно скаламбурил Беломир, не понимая причины паники.

– Ну, в стане у нас для того свои мастера имеются. Вот люди и спрос имеют, чем тебе их работа не угодила?

«Вот ведь», – растерянно скривился парень, быстро проигрывая про себя варианты ответов.

– Не в том дело, что не угодила, – осторожно начал он. – Решил я, коль уж не придётся домой попасть, хоть в своём дому сделать так, как мне самому привычно. Вот и всё. А тут у вас так не делают. Вот и решил, чтобы время даром не терять, самому делать.

– От ведь дурни, – сообразив, о чём речь, фыркнул Григорий. – Ну, я так и подумал, когда они ко мне пришли. А показать им что сделал, можешь?

– Так чего ж не показать? – растерялся Беломир. – Вот управлюсь, и пусть приходят. Никаких тайн в том нет вовсе.

– Добре. Так и обскажу, – усмехнулся Серко и, поднявшись, попрощался.

⁂

Очередная тревога выдернула парня из дому, едва только он успел закончить кресло. Припоминая всё, что когда-то видел в разных мебельных магазинах, Беломир с увлечением воплощал воспоминания в жизнь, повергая соседей в шок. Дошло до того, что по станице начали курсировать слухи о том, что он действительно является не просто воем, а ещё и какого-то княжеского рода. Услышав это, парень сначала минут пять ржал, заглушая ржание собственных коней, а потом просто отмахнулся от досужих слухов.

И вот теперь, быстро сменив одежду, он надел на себя кольчугу, обвешался оружием и, прихватив арбалет, побежал седлать коня. Тем же самым занимались и соседи. Разноголосица разговоров разносилась по всей станице. Примерно минут через двадцать после подачи сигнала на улицу начали выезжать мужчины станицы, верхом и при оружии. Чинно здороваясь друг с другом, они направляли коней на площадь, где обычно и собиралось всё это ополчение.

Приметив Серко, Беломир направил коня к нему. Увидев парня, казак одобрительно кивнул и, указывая ему место рядом с собой, тихо произнёс:

– Хазар в наших лесах приметили. Глянуть бы надобно.

– С собой зовёшь? – на всякий случай уточнил парень.

– Дружка с тебя добрый выходит. Пойдёшь? – едва заметно усмехнулся Григорий.

– Пойду, – коротко кивнул Беломир, понимая, что отказ может круто изменить многое в его жизни.

И если быть откровенным перед самим собой, то ему это и самому нравилось. Скользить бесшумной тенью вокруг лагеря неприятеля, высматривая всё, что только можно увидеть, при этом оставаясь незамеченным. А ещё его завораживала мощь, которая вливалась в него перед самым боем, когда он поминал пращура, прося его помочь. Было в этом что-то непонятное, мистическое, и вместе с тем весьма притягательное.

Одобрительно хмыкнув, Серко оглядел собирающихся казаков и, чуть шевельнув поводом, скомандовал:

– Поехали. Браты и без нас управятся.

Понимая, что слово сказано, и задавать вопросы тут бессмысленно, Беломир толкнул каблуками своего рысака, направляя его следом. Бойцы выехали за околицу, провожаемые настороженными женскими взглядами, и, выбравшись на тракт, свернули в лес. Проведя парня едва заметной стёжкой, Григорий вывел их на какую-то другую дорогу и, бросив на напарника быстрый взгляд, взмахнул нагайкой.

Шедший у него под седлом высокий, тёмно-каурой масти жеребец зло оскалил зубы и взял с места в карьер. Удивлённо хмыкнув, Беломир покрепче упёрся ступнями в стремена и, хлопнув своего степняка по крупу, тихо выдохнул:

– Шевелись, волчья сыть.

Всхрапнув, косматый конёк тряхнул головой и перешёл на ровный галоп, явно уступавший по скорости коню напарника. Вырвавшийся вперёд Серко, оглянувшись и сообразив, что нестись таким аллюром степняк просто не может, придержал своего дракона и, дождавшись, когда Беломир окажется рядом, негромко подсказал:

– Коня бы тебе сменить, друже. Не дело это, доброму вою на такой кляче ездить.

– Я и на этом-то едва удерживаюсь, куда мне зверя навроде твоего, – честно признался парень, сосредоточившись на скачке.

– Ништо, будет конь добрый, научу, – одобрительно усмехнулся казак. – Раз уж свёл нас род в одну упряжку, значит, и учить друг дружку станем.

– Будет конь, будет и разговор, – свернул Беломир тему, помня, что все планы хороши только в процессе обсуждения.

Минут через двадцать, сменив галоп на широкую рысь, напарники выехали на какой-то перекрёсток, и Серко, уверенно свернув направо, принялся негромко рассказывать, не забывая осматриваться:

– Версты через три на опушку выскочим. Там хазар и видали. Перед опушкой той коней оставим и пёхом пробежимся. Надо своим глазом глянуть, куда их понесло.

– Добре, – кивнул парень, отдавая руководство операцией более опытному и старшему напарнику.

Ещё примерно через четверть часа Григорий перевёл коня на шаг и, остановившись, внимательно осмотрелся.

– Вываживай коней, я скоро, – скомандовал он, соскальзывая с седла.

Перехватив повод, парень принялся вываживать лошадей, прислушиваясь к происходящему вокруг. Густой подлесок сильно ограничивал видимость, так что Беломир уже привычно полагался на слух и чуйку. Он словно снова оказался там, на той войне, где из-за любого куста тебя мог снять снайпер. Так что все чувства парня словно разом включились, начав работать на полную катушку. Выводив и отерев коней, парень поставил их в тень и взял в руки арбалет, готовясь к любой неожиданности.

Григорий выскользнул из кустов бесшумно, словно призрак. Казалось, он даже веток не пошевелил. Увидев оружие у парня в руках, казак одобрительно кивнул и, тыча пальцем себе через плечо, тихо поведал:

– Были они тут. Почитай, три десятка верхами. Но и много странного имеется.

– И что ж? – подобрался Беломир.

– Они вроде как кибитки какие-то охраняют. Но это не род какой куда-то переходит. Слишком мало их для рода. Да и стада с собой не ведут. А степняк без стада только в набег ходит.

– Может, охраняют кого? – подумав, осторожно высказался Беломир.

– Охраняют? – удивлённо переспросил Серко. – Похоже, да только кого?

– Схватим, спросим, – усмехнулся парень, припомнив поговорку из своего времени.

– Не кажи гоп, прежде чем прыгнешь, – усмехнулся в ответ казак. – Вои там не простые. По всему видать, и кони добрые, и оружны все. Так что простого боя не будет.

Откуда он знает про оружие, парень даже уточнять не стал. И так понятно было, что просто так этот необычный воин ничего не говорит. Да и знал он столько всего, что Беломир только диву давался. Во всяком случае, следы читал, словно свежую газету. Легко и непринуждённо. Почесав в затылке, парень перекинул за спину хвост волос и, хмыкнув, ответил:

– Так ты сам всё сказал.

– Что? – озадачился казак.

– Три десятка, на добрых конях с оружием. Несколько кибиток. Вои добрые, сам сказал, вот и выходит, что охраняют они когось.

– Гм, а и вправду похоже, – чуть подумав, протянул Серко. – Добре, дальше поедем. Надобно на них вживую глянуть. После уж подумаем, что дальше делать станем.

Вскочив в сёдла, напарники повели коней быстрым шагом по следу проехавших степняков. То и дело казак свешивался с седла, всматриваясь в след, но ничего нового никто из них не замечал. Но за очередным поворотом оба бойца, не сговариваясь, натянули поводья и, быстро переглянувшись, дружно выдохнули:

– В лес.

Уйдя с дороги влево, где подлесок был гуще, напарники спешились и, привязав коней к дереву, скользнули дальше. За поворотом, где-то рядом, слышались звуки чьей-то яростной схватки. Кто с кем дрался, гадать можно было до ишачьей пасхи, но и без того было понятно, что одной стороной были хазары, а вот кто на них напал, непонятно. Особенно учитывая, что следом преследователей не наблюдалось.

Скользя следом за Григорием, Беломир никак не мог отделаться от мысли, что уже где-то видел подобную манеру двигаться по лесу. Но не здесь. Не в этом времени. Для собственного успокоения парень предпочитал думать, что перенесло его только по времени. Про другой мир ему и подумать было страшно. Да и не верил он особо в подобное. Он вообще мало во что верил. Даже теперь. Жил, словно спал и видел странный, очень реалистичный сон.

Они миновали очередные кусты, и парню резко стало не до размышлений. На поляне, через которую проходил тракт, ожесточённо резались хазары и ещё какие-то мутные личности. Три кибитки стояли караваном на дороге, а из них с азартными лицами стреляли из луков две молодые девчонки. Быстро окинув поле боя взглядом, Беломир отметил про себя, что неизвестные одолевают, при этом неся серьёзные потери.

– Поганые на горцев нарвались, – хищно усмехнувшись, тихо пояснил Серко. – Выждем покуда. Нам и те и другие вороги.

– Станичники когда подойдут? – уточнил Беломир на всякий случай.

– Им по тракту путь долгий будет, – чуть подумав, вздохнул казак, чуть скривившись. – Мы-то тропками лесными прошли, да про те тропки, почитай, только я и знаю.

– А чего Родомилу не показал? – удивился парень, не сводя взгляда с боя.

– Показывал, да только не умеет он место правильно помнить.

«Плохая зрительная память», – перевёл для себя Беломир.

– Думаешь, у меня лучше будет? – уточнил он.

– На то и расчёт, – хмыкнул казак. – О, глянь! Горцы поганых к лесу отжали. Сейчас кибитки грабить зачнут.

– Так бой ещё не закончен, – удивился парень.

– Полон брать станут, – фыркнул Серко. – Да ты сам смотри.

Оставшуюся в сёдлах пятёрку воинов горцы оттеснили в сторону, и пока одни продолжали с ними рубиться, другие сняли с сёдел арканы. Над поляной раздалась гортанная команда, и все горцы дружно свесились с сёдел на сторону, прикрываясь корпусами коней. В ту же секунду в воздух взвились петли из конского волоса. Трое из пяти хазар оказались схвачены и выдернуты из сёдел. А вот оставшаяся пара оказалась ловчее. Два аркана были перерублены в воздухе.

И пока ловцы сматывали верёвки, оставшиеся в сёдлах воины ринулись в отчаянную атаку. Походя срубив трёх противников, не успевших толком вернуться в сёдла, они прорвали заслон и налетели на ловцов. Яростный женский визг на секунду отвлёк Беломира от драки. Трое горцев успели влезть в кибитки и, не раздумывая, принялись выбрасывать оттуда всех обитателей. На землю, растопырив конечности, вылетели две девчонки, что стреляли из луков, а следом выбросили и трёх девушек в изрядно поношенной одежде.

– Полонянки наши, – зло выдохнул Серко, наблюдая за процессом.

Визжа от ярости, хазарянки тут же вскочили на ноги и бросились к валявшемуся на поляне оружию. Этот порыв вызвал у воинов смех. Спрыгнув на землю, горцы встретили их выпады голыми руками. Наградив каждую из дикарок увесистой оплеухой и отобрав тяжёлые сабли, воины принялись вязать их, перебрасываясь короткими фразами. Судя по одежде и оружию, эти двое и командовали отрядом горцев.

Между тем двое охранников хазар, резко ополовинив нападавших на них горцев, устремились к кибиткам, явно пытаясь освободить девчонок. Но горцы и не думали отступать. Связав выбитых из седла, горцы ринулись добивать более удачливую пару бойцов. Но это были, похоже, не просто воины. Вдвоём они уверенно встретили оставшуюся пятёрку, вертясь в сёдлах волчком. Удары сыпались на них со всех сторон, но они умудрялись отбиваться, при этом ещё отвечая на удары.

– Охранной тысячи воины, – одобрительно проворчал Серко. – Ловкие, бесы. Но всё одно недолго им осталось. Срубят.

Беломир и сам уже видел, что бойцам недолго осталось. Оба явно устали и движения их с каждым ударом становились всё медленнее. Один из них вдруг завалился в удар, и сабля горца тут же ударила его по шее. Второй пропустил удар в бок и, покачнувшись, не успел заметить клинок, разрубивший ему плечо. Но, уже умирая, воин нашёл в себе силы взмахнуть саблей по горизонтали, дотянувшись сразу до двух противников.

– Их четверо супротив нас двоих. Спытаем судьбу? – зло оскалившись, тихо спросил казак.

– Погоди. Дай я для начала стрельну, – прошипел Беломир, прижимая приклад к плечу.

С такого расстояния промахнуться было бы грешно. Тяжёлый арбалетный болт вошёл одному из горских главарей в грудь, отшвырнув его на колесо кибитки. Моментально перезарядив оружие, парень всадил болт в бок второму главарю и, бросив арбалет, выхватил шашку.

– Гойда, друже, – в полный голос произнёс парень, про себя добавив: «Тебе, батюшка!»

Напарники вылетели из кустов и, не останавливаясь, ринулись в атаку. Горцы ещё не успели толком осознать, что произошло с их главарями, когда на оставшуюся пару вылетели два размахивающих оружием призрака. Орать или свистеть оба бойца и не думали. Дыхание в пешем бою важнее, так что схватка сразу завязалась яростная. С ходу подрубив своему противнику бедро, Беломир скользнул под шеей коня и, не останавливаясь, рубанул по второй ноге.

Вскрикнув, горец покачнулся, теряя опору, и начал свешиваться набок, чем парень и воспользовался. Шашка с тихим хрустом перерубила мужчине шею, и Беломир стремительно обернулся, высматривая напарника. Но тут всё уже было кончено.

⁂

– Ну, и чего с девками делать станем? – спросил парень с некоторой растерянностью, с интересом разглядывая двух связанных хазарянок. Как называть их правильно, он так и не понял. Девчонки же, сидя на земле, косились на казаков с откровенной ненавистью в глазах, быстро перекидываясь промеж себя короткими фразами.

– После решим, – отмахнулся Серко. – Прежде понять надобно, кто они вообще такие.

– А как ты тут поймёшь? – не понял Беломир. – Я хазарского не знаю. Ты тоже. И как спрашивать станем?

– Дяденьки, вы русичи? – послышался робкий вопрос, и парень едва не треснул себя кулаком по лбу, сообразив, что и думать забыл про полонянок.

Три девушки, чтобы не оказаться затоптанными в горячке боя, забились под кибитку, из которой их выбросили горцы, и просидели там всю схватку, словно мышата под веником.

– Вылезайте, красавишны, кончилось уж всё, – усмехнувшись, велел Серко, разворачиваясь к ним.

– А ведь мы с тобой, дядька, уже померли, – мрачно усмехнулся Беломир.

– Чего это? – растерялся казак от такого захода.

– Видели, что девки туда забились, а всё одно к ним спинами встали, – коротко пояснил парень. – А окажись кто из них вражиной?

– От ведь… – смущённо хмыкнул казак, выругавшись одними губами.

Между тем выбравшиеся из-под кибитки девушки кое-как отряхнули платья и, настороженно разглядывая казаков, осторожно шагнули вперёд.

– Вы чьих будете, красавишны? – оглядев их, поинтересовался Серко.

– Из весей разных полон собрали поганые, – отозвалась одна из девчонок, явно побойчее остальных.

– А веси те где стояли? – заинтересовался Беломир.

– Моя под Ярославлем, её вон, под Муромом, а её весь и вовсе спалили, – быстро пояснила девчонка, тыча пальцем в подруг по несчастью.

– Неужто не осталось никого? – посуровев, осторожно спросил казак.

– Нет, – мотнула сиротка длиннющей растрёпанной косой.

– А чего это, дяденька, дружка ваш, словно хазарин какой, волос такой долгий носит? – вдруг спросила заводила, кивая на парня.

– Нравится ему так, – хмыкнул Серко.

– Так что ж он, может, и вправду хазарин? – не унималась девчонка.

– Сама дура, – вяло огрызнулся Беломир. – Сказано, нравится мне так. Кто из вас язык их разбирает и сказанное перетолмачить может? – сменил он тему.

– Речь малость все разбираем. У них не забалуешь. Не станешь речь учить, разом плети попробуешь, – дружно вздохнули девушки.

– Куда вы ехали? – быстро спросил Серко.

– От татар уходили. Татары незнамо с чего на них ополчились. Вот папаша ихний и решил дочерей подальше от войска отправить.

– А папаша ихний кто будет? – насторожился парень.

– Он у кагана ихнего тысячник.

– Выходит, в кибитках тех и казна его едет? – уточнил Серко, выразительно поглядывая на напарника.

– Вот в этой сундук стоит, – ткнула заводила пальчиком в кибитку, из которой их и выбросили. – Там тех сундуков пять, а казна в самом малом.

– А в остальных что?

– Рухлядь всякая. И парча имеется, и шелка всякие, и меха тоже, – вздохнула девчонка так, что казакам сразу стало понятно, завидует.

Впрочем, понять её было можно. Прожив всю сознательную жизнь в глухой деревне и проходив всё это время в домотканой холстине, вдруг увидеть такую роскошь и не иметь возможности хотя бы примерить, было сложно. К тому же, судя по следам на руках, обращались с девчонками жёстко, если не сказать жестоко. Во всяком случае, синяки на кистях у всех были серьёзные.

– А чего вы с ними делать станете? – решившись, спросила молчавшая всё это время сирота.

– Думаем вот. То ли в полон взять, а то ли пинка отвесить да пешком далее отправить, – поспешил ответить Беломир, незаметно подталкивая напарника.

– Пошли покуда, коней соберём, – сообразив, позвал его Григорий.

Обходя тела, бойцы быстро собирали с них всё ценное. Сам Беломир хотел ограничиться только своими убитыми, но Серко в нескольких словах объяснил ему, что оставлять что-то в подобной ситуации просто глупо. Как оказалось, с любой добычи какая-то часть уходила с казну станицы, из чего потом приобреталось нужное поселению оружие, инструмент и тому подобная мануфактура. Увы, но иного дохода казаки просто не имели. Да и воевали только на свои. А война, как известно, дело дорогое. Даже такая.

Сгуртовав коней в один цуг, казаки задумчиво покосились на кибитку с добром тысячника и, переглянувшись, дружно пожали плечами.

– Нужно узнать, что во второй кибитке везли, – проворчал Беломир.

– Сами глянем, – отмахнулся казак, направляясь к повозке.

Одним прыжком забравшись вовнутрь, он несколько минут шебуршал там чем-то, после чего, выглянув, тихо сообщил:

– Харчи тут везли.

Выпрыгнув, он быстрым шагом перешёл к следующей кибитке и, забравшись вовнутрь, принялся проверять, что везли там. Спустя ещё несколько минут, выпрыгнув, казак презрительно скривился и, махнув рукой, проворчал:

– Тряпьё бабье.

– Выходит, самое главное в третьей кибитке везли, – пожал Беломир плечами. – И чего делать станем?

– Там двое поганых живы ещё, хоть и помяты крепко, – задумчиво протянул Серко. – Луки им я порубил, сабли снял. Веди цуг, а я пока кибитку разверну, – скомандовал он, приняв какое-то решение.

Чуть пожав плечами, Беломир уселся в седло своего степняка и, проверив, как увязаны трофейные кони, толкнул его каблуками. Цуг медленно вытянулся вереницей и начал шагом выходить на тракт в обратную сторону. Серко, ловко развернув кибитку, придержал коней и, усмехнувшись, мотнул головой, глядя на растерянно замерших девчонок:

– Залезайте, красавишны. Ехать пора.

Дождавшись, когда бывшие полонянки заберутся в кибитку, казак вынул из сумки один из трофейных ножей и, небрежно бросив его девчонкам, зло проворчал:

– Жить захотите, выберетесь.

Наблюдая за этим действом, Беломир только мысленно плечами пожал. Но спорить с опытным казаком не решился. Он ещё слишком мало знал о местных реалиях, чтобы высказывать своё мнение. Прежде требовалось разобраться в причинно-следственных связях. Заметивший его взгляд казак, подогнав кибитку к парню, чуть придержал коней и, кивая себе за плечо, поинтересовался:

– Думаешь, надо было выкуп с папаши ихнего брать?

– Не в этот раз, – подумав, мотнул Беломир хвостом. – Их в стан притащишь, а следом папаша со своей тысячей прибежит. Мало нас для такого боя.

– Верно рассудил, – одобрительно кивнул казак. – Хоть и случилась у хазар замятня с татарами, а всё одно родную кровь никто не бросит. А казну да рухлядь он себе ещё добудет.

– Я только так толком и не разобрал, куда они ехали, – вспомнив весь разговор с бывшими рабынями, напомнил парень.

– А и верно, – оживился Серко. – Эй, красавишны! Куда они ехали-то?

– Не знаем, дяденька, – отозвалась заводила заметно повеселевшим голосом. – Они ж полонянками о таком и не говорят вовсе. Они всё больше плетью.

– А как дальше-то жить собираетесь? – чуть повысив голос, уточнил парень. – С нами, в стане останетесь, или до дому пробираться будете?