Последний век мира

Ему было семнадцать, но всем казалось, что больше в силу его дотошности в знаниях и рассуждений. Он увлекался познанием всего, до чего мог дотянуться. Подражая отцу в манерах, знаниях и одежде, он знал, казалось, больше Юстоса. Редчайшая фиолетовая туника, созданная специально на его семнадцатилетие в Харрасса, южном регнуме, была слегка велика и он частенько поправлял рукава. В остальном: узкие штаны, плащ с гербом из обычных разноцветных нитей и сапоги были, как и у Юстоса. Иногда верумий подумывал, что у Фидеума нет вкуса в сочетании цветов и материала.

Старший продолжал:

– Тогда, учитывая нашу скорость, мы будем там спустя четыре светила, и закат будет у нас за спиной. – он посмотрел на брата с чувством полной победы. Они всегда соперничали в спорах, но, когда дело доходило до драки – Форут побеждал. Фидеум посмотрел на отца, во взгляде которого читалось снисходительность к брату, и он нехотя добавил: – Если, конечно матрос не ошибся, и мы не движемся восемь с половиной узлов.

– Я уверен, мы движемся медленнее! – насупился Форут. Он был спокоен, но руки выдавали огромное желание ударить брата. Юстос уловил порыв злости и вмешался.

– Дети мои, разве вам нужен урок манер? Или вы забыли почему мы совершаем реунион? – он наклонился к сыновьям. – Верумий Мурумала, герой замка Ласпек, ваш дед и мой лучший друг отдал свою жизнь за наши жизни! – он выдержал паузу, затем добавил, опустив глаза: – Если бы я знал…

В это время из юта вышла молодая черноволосая девушка в походном платье цвета кроны тополя с озёрной жилеткой. В отличие от Юстоса, её удобные серые башмачки без каблука не натирали носок и пятку, отчего её наполняло чувство лёгкости. То была сердце и душа верумия – Спиранта, дочь покойного Дуктора. Её голос нежно обволакивал слух мужа, отчего пламя души разгоняло дурные мысли и печаль. Её карие глаза пронизывали насквозь горячее сердце и укрощало порыв ярости до его появления. Девушка была оплотом любви и очагом мира для Юстоса. Он не видел мир без неё.

Подле Спиранты шёл Долим – младший сын верумия. Одет он был по-простому – походная серая куртка с жёлтыми штанами. Маленькие сапоги, сшитые знакомым портным, прошли не одну сотню километров за один только год. Десятилетний мальчик весьма преданный своему любопытству, изучил все окрестности Мурумалаа и его пределы. Казалось, тонкие ноги через час ходьбы заставят сделать привал, но его выносливости завидовал даже Форут.

Пара приблизилась к Юстосу. Тот наконец оторвался от деревянного борта и тихо, почти шепотом, сказал ей:

– Я не достоин дара Дуктора. – взгляд скользнул вниз и остановился на канате, сложенном у борта.

Девушка подошла ближе и руками подняла его голову, полную смятения. В глазах читалась скорбь и отчаяние. Она же ни капли не сомневалась в нем.

– Лишь ты достоин! – твердо сказала она. – Ты рисковал жизнью за незнакомца, за чуждый тебе народ. Ты сохранил будущее не только моему отцу, но и всему Мурумалу. Не твоя вина, что ты не ведал цели его путешествия, но то был опыт, пусть и горестный, ценой великого для получения важного! – ее руки нежно скользнули по его волосам. Юстос приобнял её за талию, воодушевлённый, но по прежнему печальный и их уста слились в едином поцелуе. Спиранта уняла его тоску, а мужчина одарил её теплотой своей любви. Словно, лёд, брошенный в огонь.

– И как это было? – спросил Форут.

– Да, ты никогда не рассказывал нам о вашей встрече. Может сейчас самое время? – подключился Фидеум.

– Расскажи! – потребовал молчаливый Долим. Младший сын отличался от других тем, что набирался мудрости у матери, был любопытным и хитрым, но мало говорил. Кто-то считал это скромностью, а кто-то великой мудростью. Он уже облазил весь корабль и не знал чем себя занять.

Юстос улыбнулся впервые с момента вести о гибели Дуктора и сел на бочонок. Остальные расположились рядом. С трудом вспоминая обрывки истории, все больше погружаясь в пучину воспоминаний и припоминая все больше деталей, он начал:

– Посреди степей, где мало растительности, наш народ стал жить по велению Троих. Когда на крепость Ласпек напали, женщины и дети уже были далеко за пределами западного регнума. Мужчины же храбро защищали наше достояние, но с чародеями никому не совладать. Крепость была захвачена. – он сделал паузу, пропуская самые тяжелые дни своего народа, и продолжил. – Мы выжили. За горами мы не ждали преследования, но вернуть крепость и отомстить было нашей целью. Однако, нужно было как-то победить Троих. Шли годы, пришел Карвас и Трое погибли. Но, не было ни радости, ни победных речей. Воинов осталось столь мало, что не удержали бы и деревню. Мы копили силы, пока наша армия не стала многотысячной. Только, юг тоже окреп. Южане заняли крепость и воздвигли королевство Эстин возле неё. Вот был наш шанс. Мы с легкостью могли прорвать оборону заставы и занять крепость, обороняясь, сколько было бы нужно от атаки врага. Но и здесь нас ждала неудача. Разведчики сообщили, что Эстин стал союзником Харрасса. Мало того, в южном государстве остался сын одного из Троих. Он тоже был чародеем. Мы не могли так рисковать и потерять не только армию, но и народ из-за гнева чародея.

– Ты говоришь о верумии Фейхране? – поинтересовался Фидеум.

– Да. Он был помехой. И, когда родители Дуктора погибли, а мне было чуть больше, чем Фидеуму, я встретил его – лучшего друга, которого не искал, но он сам меня нашел. Вместе с Реугом мы охотились, рыбачили в настоящем море и даже взбирались на вершину гор возрождения! Тогда они были горами отвергнутых…

– Так ты настоящий странник. – с улыбкой сказал Долим.

– И где сейчас твой друг? – спросил Форут.

– Всё по порядку. – Верумий оживился, вспоминая прежние дни беззаботности. – Как-то мы пришли в станицу вождей искать работу. Надоело искать себе пропитание. Один пьяный десятник с несколькими дружками весело проводили время и заметили нас. Они стали высмеивать наши наряды, ведь они были все испачканы из-за прошедшего ливня, и мы сцепились языками, а потом и руками. Изрядно мы попотели, но не уступили им – подготовленным воякам. Драка закончилась ничьей, так как наблюдавший за нами сотник нас разнял. Мы думали, что нас выгонят, но он взял к себе в отряд. Кутулл – так его звали, предложил нам службу под своим началом и сразу бы сделал нас десятниками. Мы согласились. Я любил свой отряд и желал ему только добра. Давал им отдохнуть, пищу сверх положенного, отпускал к семьям иногда. Друг же наоборот был жесток со своими. Он сделал из них головорезов. Всякий раз на мои слова о милости к ним, его ответ был одним: «Я закаливаю их для битвы! Не подобает им быть нежными и потерянными!». Вскоре их отряд покинул без разрешения стан и больше не возвращался. Моего сотника отправили вернуть Реуга для суда и казни. Но, он вернулся один израненный.

– Это была хитрая засада! Десять уничтожили несколько сотен. – Форут словно восхитился им в привычной ему манере. Он знал эту часть истории, чему удивились братья.

– Да, но их было больше. К их шайке примкнули десятки преступников и одиночек, бродящих по степям. Когда сотник погиб от ран, меня поставили на его место. Нам было неизвестно, где они прячутся, поэтому нас не посылали их уничтожить. Прошло пару лет. Меня сделали тысячником. Тогда я и узнал, что Реуг прорвал западную заставу с несколькими тысячами. Я очень удивился, что он собрал столько отребья. Непременно, он шел захватывать Ласпек. Иного ему не было нужно. Я знал его натуру, но он изменился. Предсказать, что будет при нашей встрече, было невозможно. Темник – мой командир, владеющий десятками тысяч конников, приказал стереть эту заразу без суда с лица Пондера.

– Десять тысяч… – задумчиво произнес Долим. – Это все кентурии Мурумала!

– В городе воинов больше. Если взять еще рафилиев с заставы и лимесов Ласпека будет примерно двадцать пять тысяч. – посчитал Фидеум.

– Это сейчас, а тогда – меньше! – вставил слово Форут.

Вновь поднялся спор, отчего желание продолжать рассказ у отца пропало. Он наблюдал за сыновьями, приводящими доводы, словно они мудрые философы, схлестнувшиеся языками. Спиранта тоже видела в них будущих правителей и потому не мешала тренироваться в дипломатии.

Надвигался вечер. Моряки стали зажигать лампы. Юстос понял, что историю сегодня не закончит и поспешил отправить детей в ют.

– Завтра расскажу окончание. Сейчас всем спать!

– Так ты его убил? – поинтересовался Форут.

– Всё завтра. – Юстос встал и положил руку на плечо Долима. – Ничего не надумывайте без меня. – он улыбнулся и пошел к себе.

Ветер сменил свое направление, и судно сбавило ход. Матросы изменили положение парусов и вновь набрали скорость. На удивление ночь прошла спокойно, хотя моровое озеро славится своими штормами и, иногда, даже водоворотами. Немало кораблей покоится на глубине, скрывая свою печальную участь. Однако, торговые суда приспособились и к этому. Каждый груз прикреплялся к пустым бочкам прочными канатами. В случае кораблекрушения, достаточно было откинуть бортовые заслонки того борта, который возвышался, и весь груз был спасен. За судном выплывал корабль из порта, если он не явился вовремя, и подбирал людей и товары.

Наступило пасмурное утро. Суточная молитва закончилась, и каждый из родственников и приближенных отправился в общий ют для отдыха. Юстоса одолела лень. Он не желал вставать и одеваться с восходом светила. Однако, вовремя вспомнил мудрость предков: «Дав себе слабину лёгкости не ощутишь. Напротив, тяжесть будет сильнее, а решимости меньше».

Открыв глаза, верумий, медленно откинув одеяло, встал и подошел к окну юта. Серость утра не смогла омрачить его ещё более. Лишь чайки, сопровождающие корабль в надежде на что-нибудь съестное, привлекали интерес наблюдавших за ними. Птицы так и норовили залететь в крохотное окно судового кока, но страх быть сваренными в котле превышал инстинкт. Утренний бриз снова наполнял паруса, и судно двигалось быстрее, чем ночью.

Юстос, зевнув пару раз, ловко закинул ведро на веревке через окно в воду и вытащил обратно. За ширмой он по привычке облился холодной водой с громким выдохом, от которого проснулась Спиранта. Сон окончательно отошел и даже согрел охладевшее за ночь тело. Пару мгновений спустя муж снова лег в кровать и прильнул к любимой. Его рука со всей возможной нежностью скользнула по ее талии, а губы по шее. Но, от холодной воды девушка лишь вздрогнула и отпрянула. Тогда он напористей прижал ее руки к постели и поцеловал. Спиранта, чей голос был ему музыкой для ушей, глубокие зеленые глаза, как два изумруда, в которых можно утонуть, засмеялась.

– Твоя борода колется. Мне щекотно. – она тактично и нежно, будто кошка высвободилась от объятий Юстоса. – Не сейчас. – уже серьёзно сказала она.

Обнажённая она выпорхнула из кровати, представ перед голодными глазами мужа во всей красе. Он с наслаждением осматривал сорванный запретный плод, как в первый раз и мысленно уже вкушал его. После родов Форута, от её тонкой талии не осталось и следа, но Долим изменил это. Словно и не было тех долгих счастливых лет, прошедших от восхода до заката, что они были вместе. Вновь Спиранта стояла перед ним идеалом женской красоты, готовым воспевать в одах, писать на холсте, или ваять скульптором. Она быстро накинула бельё, умылась и, с помощью мужа, оделась в прежнее зелёное платье.

– Вчера ты был особо молчаливым. – заметила девушка.

– Порой тяжелые события ранят сильнее меча, а воспоминания бередят эти раны. – задумчиво произнес он.

– Так может не оставлять царапины на других?

– Эти события – опыт для мудрых, урок для умных и интересная история для остальных.

– Пусть так. От знаний не скрыться. – уже задумалась она.

Завтрак прошел относительно спокойно, если не считать перепалки Форута и Фидеума. Один утверждал, что быстрее щуки в озере никого нет, а второй – что карп обгонит ее. Конфликт разгорался, пока не подошел капитан Гордмин.

– Надеюсь, у вас все в порядке. – с этой фразы он всегда обращался к верумию. – Если вы желаете, я разрешу спор. – Юстос кивнул ему головой, успевший устать от перепалки. – Есть нечто, которому нет равных и в воде, и на суше, и в воздухе. – произнёс он загадочно, обратившись к братьям. – Ещё моя бабка рассказывала о существах диких и непостоянных, способных менять обличие животных за несколько мгновений. Глядь, а на месте мирно умывающейся кошки вырастает полосатый тигр. Из пойманной форели появляется гигантский крокодил.

– Неужели и из кролика мог появиться медведь? – поинтересовался Форут.

– Агась.

– Вот это да! Можно было сразу убить медведя одним силком! И охота удалась!

– Если бы так просто было… Лишь в самом устрашающем обличии можно было такого завалить. Только представь кита, возникшего на палубе посреди озера. Попробуй его одолеть, когда корабль идёт на дно. – усмехнулся капитан.

– Так как от них избавились? – уже спросил Фидеум.

– Избавились? Нет. Договорились!

– Как? – вмешался Долим.

– У тех существ были братья. Умные братья. Их могущество дошло до отращивания любых конечностей и изменения частей тела в невиданную плоть. Да, только на том удивление не заканчивалось. Они принимали облик человека и гуляли среди нас.

– Человека? – переспросил Фидеум. – Много проблем они создали?

– Проблем? Нет! Они учились у нас. Хотели быть подобными нам. Только речь была слегка иная. Словно, слушаешь её из глубины бездны. Дух застывал от общения с ними. Но, они помогли отправить всех младших братьев в неизвестность, откуда они доселе не возвращаются.

– Вот это действительно интересно! – высказался Форут. – А не щука с карпом.

– Чем они питались, если каждый раз было новое тело? – спросил Фидеум.

– Где обитали? – перебил его Долим.

Однако, не суждено было получить им ответы, поскольку строгий взгляд верумия ясно дал понять, что знания эти ещё рано открывать. Капитан вспомнил, что у него есть дела и учтиво откланялся.

Трапеза закончилась, а родственники еще не просыпались. Вновь монотонность волн и ветра стали угнетать. Дети принялись донимать отца продолжением истории. Дел у верумия пока не намечалось, поэтому пришлось уступить. Снова все уселись на привычном месте, и Юстос продолжил:

– На чем я остановил рассказ?

– Ты оправился убивать своего друга. – напомнил ему Форут.

– В таком выражении звучит жестоко. Но, верно. Так и было. Мне выдали пять сотен конников к моим двум тысячам, и мы выдвинулись.

– Погоди, – перебил его Форут. – Если Ласпек был построен вашим народом и владели им вы, то почему нужно было Реуга останавливать? Нужно было ему помочь.

– Если бы все было так просто. – задумчиво произнес Юстос. – Вы хорошо знаете как крепость отняли у отвергнутых?

– Знаем. – ответил Фидеум. В его познаниях Юстос не сомневался, и, если он что-то утверждал, то знал об этом достаточно. Но, он решил напомнить братьям: – Трое чародеев обрушили на него невиданный пламень. Такой горячий, что даже костей не нашли.

– Вот именно! – не унимался Форут. —Почему, после смерти Троих, отвергнутые не отбили крепость себе?

– Потому, что образовался союз во главе с сыном одного из троих. – стал объяснять Юстос. – Как только бы мы напали на Ласпек, собралось бы огромное войско с государем юга во главе, и отвергнутых стерли с лица Темунда, как народ. Реуг натравил бы союз на нас, а сам бы затаился. Именно поэтому я шел его остановить. Его тактика нападения из засады была постоянной, а в купе с большим войском он мог воевать открыто.

– Так, пока Фейхран бы добрался до замка, войско запада было бы разбито. А один чародей не смог бы разрушить стены.

– Владыка юга могущественнее своих предков. Своей силой он мог осушать болота ещё в детском возрасте. Став старше, он воздвиг песчаную темницу для своих врагов посреди пустыни. Из неё до сих пор никто не сбежал. Возмужав, его силы были столь велики, что жизнь отбирал, лишь взглянув на врага.

– И как же Реуг взял неприступный Ласпек? – вернулся к теме Фидеум.

– Когда ты умеешь добыть и использовать знания о чем угодно – ты будешь могущественнее любого правителя, за исключением чародея. – ответил Юстос. Он осмотрелся. Матросы были далеко. Кто-то сидел на салинге и поправлял ванты фок-мачты. А иные – у штурвала получали указания капитана. Убедившись в отсутствии невольных слушателей, отец приблизился к сыновьям и шепотом сказал: – Открою вам тайну. О ней никто знать не должен. – для верности он посмотрел каждому в глаза и убедился в их честности. – В ту пору пламени и потерь в крепости никто не погиб. Все мужчины через потайной тоннель выбрались за пределы осады в хвойном лесу и скрылись в горах.

Наступило молчание. Такого исхода никто не ожидал. В глазах Форута читалось признание хитрости отвергнутых. У Фидеума – гениальность простоты, которую нужно было взять на вооружение. Первым откликнулся Форут:

– Так значит, Реуг знал о тоннеле и захватил Ласпек изнутри. – догадался он.

– Знал и захватил. – ответил отец. – Мы успешно миновали разрушенную заставу и помчали во весь опор к крепости через хвойный лес. Когда мы приближались, я заметил знамена Эстина и самого Дуктора. Он сражался с остатками своей армии против превосходящего по численности противника на плато Ласпека. Покрытая кровью секира казалось вынимала душу из каждого убитого. – дети неотрывно слушали про воинственного деда, открыв рты. – Доспех, несколько раз пробитый, но выполнявший свою задачу, был испачкан грязью. И она, словно скрепляла броню в уязвимых местах, закрывая прорехи от взора противника. Сам Дуктор был, как загнанный в угол зверь – уставший, яростный и несгибаемый. Вокруг него лишь десяток верных защитников, которых зажали над пропастью. Оставался лишь вопрос времени, когда они падут. Я разделил войско на две части. Первая заходила в тоннель и освобождала Ласпек. Вторая во главе со мной мчалась на плато. Мы успели. Благо, что большая часть шайки Реуга была уничтожена войском Эстина. Увидев нас, несколько десятков с плато сбежали в горы отвергнутых. Мы же, убедившись в отсутствии угрозы для Дуктора и его воинов, погнались за врагом. На тупиковой тропе в горах мы их настигли и уничтожили. Некоторых я знал лично по службе, а другие напоминали мне моих друзей. Не было ни праздных речей, ни победных возгласов. Мы не проиграли, но и не выиграли. – Юстос снова бросил взгляд на то место, где лежал канат у борта, но не обнаружил его.

– Погоди, а с Реугом что? – вмешался Форут.

– Спустя шесть светил преследования мы нашли его израненного в пещере вместе с остатком отряда в горах. Дуктор совершил казнь, над моим другом, которую я не мог сделать сам. Позже состоялся величайший момент моей жизни – возрождение. За то время, пока мы преследовали беженцев, я поведал ему все, что знал о нападении, и ждал угроз и гнева. Однако, после моего рассказа, верумий дал выбор, который никому еще не предоставлялся – стать частью союза, как гражданин Эстина, или уйти с наградой, которая могла бы изменить жизнь отвергнутых. – Юстос улыбнулся и добавил: – А предложил он не мало…

– Камни? Лучшее оружие? Вступление в союз с Эстином? – наперебой кричали дети.

Отец успокоил их и ответил:

– Кстати, последнее не плохо, только Эстин бы вышел из союза с Харрасса и Винсемором. Дуктор был мудрым и предложил то, что нам действительно было необходимо – договор со всеми отвергнутыми о торговле с западом, но не больше. Торговля совершалась бы на заставе и большими партиями. Все находились бы на своей территории, кроме товара.

– Почему ты отказался? – спросил Фидеум. По нему было видно, что он бы поступил иначе. – Был бы самым богатым отвергнутым только за счет доли в продажах. Обеспечил бы свой народ.

– Я рассчитывал, что Дуктор меня приблизит к себе по службе, и я постараюсь сделать этот договор насущным, но он погиб. Теперь я на его месте и понимаю, что это очень сложно, даже втайне от союза. Когда я прибыл в Эстин, то долго был в недоумении. Огромный, чуждый город с толпами народа приветствовал меня, как своего верумия. В горах возрождения умер прежний я. В Эстине был новый. Еще долгое время мне было непривычно. Я получил хорошее место в войске регнума и свой дом. Остальные офицеры, даже ниже рангом, возвращались домой, с улыбкой здороваясь чуть ли не с каждым горожанином. Я же чурался таких встреч и ловил странные взгляды на себе. Я не просто чувствовал, а был чужым. – он снова поник духом, вспомнив моменты, которые опустил в рассказе.

– А, твое войско… – вмешался Форут. – Они все, как один пошли за тобой?

– Почти половина вернулась в стан с большим богатством. Они рассказали вождям о моем поступке, совершенно очевидно. Но, ответа не последовало. Да и меня там больше не было.

– Какое же наказание последовало бы за этим? – поинтересовался Фидеум.

– Наказание? Долг свой я исполнил. Награду принял. Отвергнутые – вольный народ. Мы сплачиваемся лишь для битв. В остальном – свобода. Правда, быть темником я бы уже не смог. Коли, воля Дуктора была бы меня вернуть – быть мне странником, либо осесть с семьёй в долине.

– Одно решение… – задумался старший сын. – Ведь дед мог и отослать тебя. Тогда и нас бы не было!

– Были бы, да не у меня. По нашей вере, души вселяются не в любое тело. С другими лицами и в другой срок, но вы появились бы.

– А с мамой вы как познакомились? – сменил тему Долим. Он был сторонником прямоты и не любил долгие рассуждения.

– В свободное время я прогуливался по улицам Эстина, запоминая каждый дом, каждый закоулок. Эту прогулку считал познавательной и совершал ее перед каждым заходом светила. Однажды, судьба завела меня в закоулок, где сидели три офицера равного ранга со мной и один – старше. Они вели себя странно и смеялись просто так. Я не понимал их. Один начал оскорблять меня, хоть я и не давал повода. Когда же поступил мой ответ на издевку, другой попытался меня ударить, но я вовремя увернулся и попытался убежать. Я не хотел проблем перед командиром и уж тем более, чтобы меня выгнали с позором. Эта честь была получена великой ценой, и я не хотел ее так легкомысленно потерять.

– Так Дуктор бы все понял! Он… – Форут встрял в речь отца, но Фидеум вмешался.

– Почему ты вечно перебиваешь? Спросишь потом. Мы слушаем и спрашиваем, когда для этого есть время.

– Потом я могу не вспомнить. А вопросы во время истории раскрывают детали, которые могут быть непонятны! – Форут стал переминаться с ноги на ногу, медленно теряя терпение.

– Прости. Я и забыл, что глупым нужно повторять и разъяснять очевидное!

– Извинения приняты от притворщиков, которые сами додумывают детали истории, зачастую неверно, а потом разочаровываются. – он насупился и сжал кулаки.

Юстос не успел вмешаться. Ссору погасила Спиранта, с несвойственным ей методом:

– Прекратите оба! Вы неподобающе себя ведете! Еще раз я услышу подобное – оба выместите гнев на чистке кормы! – она строго посмотрела на них, и сыновья притихли. Её сведенные от злости брови в сочетании с сильно сомкнутыми губами будоражили эмоции Юстоса каждый раз.

– Благодарю. – муж улыбнулся ей. – Не забывайтесь, и о вас запомнят только лучшее. Я не мог пользоваться доверием верумия. Кому он больше поверит: человеку, которого он знает недавно, или нескольким офицерам, прошедшим с ним долгую службу? – вопрос не требовал ответа, и он продолжил: – Поймите, что лучше победы может быть только отсутствие боя, когда ты сохранил жизнь и здоровье себе и другим. Я предпочел сбежать от проблемы, но она увязалась за мной. Переулками, свернув в дом лекаря, я внезапно впал в ступор. Передо мной стояла она. – Юстос посмотрел на Спиранту, щеки которой стали бледно-розовыми. – Мгновенно меня поразило в душу молния острых чувств, а сам я утонул в изумрудной пучине ее глаз. Все проблемы для меня отпали. Спустя мгновение, или прошло больше времени, завороженного меня ударило по голове дверью. И из прекрасного зеленого рая я упал в темную пропасть. Сознание вернулось уже на лежанке лекаря в окружении тех офицеров, стоящих смирно бледных и испуганных.

– Прямо как Долим, когда взял фиолетовую краску для твоего плаща, Фид, ради своего рисунка, а мама его отчитала. – посмеялся Форут. Все подхватили его иронию, припомнив забавный случай.

– Да, я этот цвет ждала месяц. Пока его изготовили, пока из Харрасса прислали… Думала и не дождусь. – Спиранта хмыкнула с улыбкой и добавила: – А, пока папа лежал без сознания, эта свора подняла его грубо и хотела унести, но один заметил меня. Тотчас они также грубо бросили его, отдали приветствие и стояли, словно кол проглотили. Спустя некоторое время старший офицер придумал оправдание, сказав: «Этот человек выдавал тайны Эстина за заставу своему народу. Мы его поймали, когда он передавал сведения отвергнутому, и задержали. Но он пытался убежать». Надо ли говорить, какой разгром я им учудила? Ведь я знала его, а еще лучше знала этих вояк. От моего крика они вжались в стену. Лекарь тем временем положил на койку Юстоса, где тот и очнулся.