Повелительница Рун

– Скажи ему посмотреть на знаки на земле, – шепнула Айрин брату.

– Что за знаки?

– Просто скажи ему. Для тебя же лучше, если ты окажешься ему полезен.

Барен, всё ещё бледный, кивнул и затравленно огляделся. Айрин чувствовала, как ему тяжело на душе.

Мастер Маберик распахнул ворота в хлев.

– Привнесём сюда немного света.

– Не понимаю, почему это мой хлев – причина всех несчастий. Хочу сказать, что держу его исправно, в чистоте и порядке, – пробормотал кузнец.

– В этом я не сомневаюсь, мастер Рамольд, – проговорил лар и ещё на пороге поднял с пола дохлую крысу. Он бросил её Хуфтингу, который с отвращением взял её кончиками пальцев за хвост, оглядел и, будто фонарь, понёс перед собой.

Лар, скрестив за спиной руки, заходил по хлеву. В одном из чуланов лежала дохлая лошадь, накрытая шерстяным одеялом. Мастер Маберик не взглянул в её сторону.

– На полу, мастер, – произнёс Барен, – под соломой.

Лар ногой смахнул солому в сторону и воскликнул:

– У тебя зоркий взгляд, юноша! Мы нашли источник!

– Что это за знак?!

– Круг из чёрных рун, как я и ожидал, нацарапан в глине злой рукой. Дай-ка мне молоток и долото, мой мальчик.

Барен вытащил инструменты из сумки и передал их лару, расчистившему весь круг и теперь принявшемуся выдалбливать руны из земли. Кузнец побелел как мел. Айрин знала его как человека, чрезвычайно следящего за порядком и чистотой. Наверное, ему мучительно было видеть, как вспахивают его ухоженный глиняный пол.

– Кажется, вы знали, куда направить ваше чутьё, – недоверчиво сказал Хуфтинг.

– Такие же круги я находил в Хайниме и Оксрайне, где началась чума. В Оксрайне они были сделаны на окраине, зарыты в пашне. Там проклятье действовало долго, и когда я приехал, многие уже умерли. В Хайниме было ненамного лучше, люди пришли в отчаяние и возмущались. Представьте себе, они одного беднягу, который против своей воли помог тёмным силам, забили до смерти. Всё потому, что какая-то чужестранка склонила его открыть рунический мешок!

– Так, значит, у тёмных сил есть помощники? И здесь, в Хальмате, тоже? Кто? Кто этот подлец, согрешивший против своих соседей?! – строго спросил Хуфтинг, в своём обвинении размахивая взад-вперёд дохлой крысой.

– Почём мне знать? – ответил Маберик, не опуская молотка.

– Но он помог злу, не зная об этом? – уточнила Айрин.

– Возможно. Однако он при этом показал удивительную способность.

– О чём вы? – вздыхая, спросил Рамольд.

– Взгляните-ка, сердце каждого рунического мешка, его суть – это магическая руна. Ни одна колдунья и ни один чёрный волшебник не могут подойти к ней близко, даже прикоснуться к ней – они просто сгорят, если попытаются. У обычного же человека эта руна, к сожалению, сгорает, когда её магия, скажем, нарушена. Потому тёмные силы нуждаются в помощнике. Так было в других деревнях, так было наверняка и здесь.

– Кто бы это ни был, пусть он готовится к худшему! – прогремел дядюшка.

– Здешний бедолага, во всяком случае, показал необычную способность, – повторил мастер, продолжая работать долотом. От круга уже почти ничего не осталось. – Он заменил разрушенную руну своей собственной. Конечно, она не действовала и по виду была не той, которая нужна, но начертали её хорошо. Кто бы ни нарисовал её на пергаменте, у него есть дар.

– Но кто это может быть? Кроме жреца, в деревне никто писать не умеет, – удивился мастер Рамольд.

– Аба Брон никогда не делал тайны из того, что он ни во что не ставит волшебное искусство рун, – медленно проговорил Хуфтинг.

– Да, ваш жрец немного глуповат, но не настолько туп, чтобы разрушать руну, – дружелюбно заметил Маберик.

– А я всё равно его допрошу!

– Как знаете, – пожал плечами Маберик и бросил Барену молоток и долото. – Первая часть работы сделана.

Айрин почувствовала: по деревне будто пронёсся свежий ветер, разогнал мглистый туман и привёл в порядок спутанные мысли.

– Это чужеземка! Это её слуга хозяйничал здесь, в хлеву! – прокричал кузнец.

– И она тайно исчезла, – добавил дядюшка.

– И едва она уехала, нагрянула болезнь, – вспомнил вахмистр.

– Как я погляжу, чары, которыми она ослепила деревню, уже слабеют. Остальное её колдовство тоже постепенно потеряет свою силу. Возможно, это обернётся последствиями, которые не всем понравятся, – прибавил он, загадочно улыбнувшись. Айрин не понимала, на что он намекал.

Лар поднялся, стряхивая с плаща солому.

– А теперь ступайте, мне нужно подготовить руну. Она снова защитит вас и уменьшит вред, причинённый колдуньей.

– Вы знаете эту гадину? – спросил Хуфтинг.

– Только имя и описание. Она приносит несчастье в долину, но я не знаю, по какой причине.

– Возможно, знает жрец, которого мне давно следовало бы допросить!

– У Абы тоже сдохли козы, Хуфтинг, – заметил кузнец.

– Это вообще ничего не значит! Может, их смерть – всего лишь маскировка! И я это выясню!

С этим словами вахмистр зашагал прочь.

– Она ночевала у вас, мастер Стаак?

– Да, и при этом хорошо платила, – мрачно ответил дядюшка.

– Конечно же, – мирно заметил мастер рун. – А теперь извините меня, следующая часть работы должна оставаться в тайне.

И выпроводил зрителей из хлева.

Айрин опомнилась лишь на улице.

– Теперь всё будет хорошо, – вздохнул кузнец.

– Но не для того, кто помог этой проклятой гадине, – бросил дядюшка. – Мы потеряли много скота, отец крестьянина Лама умер, остальные борются со смертью. Виновный заплатит за это! А тебе, Айрин Дочь Ворона, нечем заняться, что ты путаешься у мужиков под ногами? А с тобой что, Барен Сын Ворона? Нужно отвезти дохлую скотину из деревни и сжечь её.

– Мне ещё ненадолго понадобится этот юноша, мастер Стаак. Поверьте, услуга, которую он мне окажет, принесёт пользу и вам, – сказал лар, собираясь запереть дверь в хлев.

– Хотелось бы надеяться. Но плату он сегодня от меня не получит.

На этих словах Стаак, тяжело ступая, с угрюмым видом поплёлся в «Голубой дракон».

Айрин неохотно пошла за ним. Хотя ей совершенно не хотелось оставлять брата наедине с мастером рун.

* * *

Маберик из Хагедорна смотрел трактирщику вслед, пока тот не исчез из виду. Казалось, от года к году Гренер Стаак становится всё более упрямым и нетерпеливым.

– Так ведь лучше, правда, юный друг? – обратился он к Барену, когда они наконец остались одни

– Да, мастер.

– У тебя вправду зоркий глаз, Барен Сын Ворона. Это же твоё имя?

Юноша в ответ пожал плечами.

– К тому же, кажется, здорового любопытства тебе не занимать. Иначе бы тебя не смогли уговорить открыть мешок.

– Мешок?

– И ты достаточно умён, чтобы не отрицать этого. Не нужно стыдиться. Эта ведьма подчиняла своей воле куда более умудрённых жизнью людей. Очевидно, она знает толк в этом искусстве. Ты, наверное, заметил, что до сегодняшнего дня никто в деревне и слова плохого про неё не сказал.

– Айрин никогда ей не доверяла…

– Эта нахальная девчонка?

– Она моя сестра, мастер.

– Так и подумал, – ответил мастер со снисходительной улыбкой. – Случается, что некоторые могут устоять перед чарами, чаще женщины, нежели мужчины, и всё же мне больше хотелось поговорить о тебе, чем о ней, мой мальчик.

– Обо мне? – Юноша вдруг недоверчиво взглянул на него.

– Как ты, наверное, слышал, в других деревнях также глупыми руками были разрушены руны – что, в общем-то, плохо кончилось для заворожённых. Один бежал, как только заметил, что натворил, другой сознался в содеянном соседу и был забит до смерти, как я уже упоминал. Не беспокойся, юный друг, я не выдам твоей тайны – но и ты должен молчать, если тебе дорога жизнь. Знаешь, уже долгие годы я разъезжаю на своей повозке не только по Хорнталю, но и по всем Землям Бурь. – Он сделал паузу и почесал бороду. – Редко бывает, когда я чем-то удивлён, но сейчас – да.

– Удивлён, мастер?

– Знаешь ли ты, как изучают моё искусство? – вдруг сменил тему Маберик.

Барен Сын Ворона помотал головой.

– Раньше была школа к северо-востоку от Грамгата – надеюсь, ты знаешь, что так называется столица Земель Бурь.

Парень нерешительно кивнул.

– Грамгат когда-то был цветущим красивым городом, овеянным большой славой, но со времён Драконьей войны от него мало что осталось. И всё же ты должен был хотя бы слышать о нём, мой мальчик.

– О, я слышал о нём в старых историях, мастер. Просто не думал, что это место в самом деле существует.

– Это не так важно, – отмахнулся Маберик. – Намного важнее, что много лет назад кузница рун Кларита была разрушена. Так называлась школа, о которой я упомянул, – пояснил он, заметив недоумение на лице юноши.

– Понятно, мастер.

– Надеюсь, – буркнул Маберик. – С тех пор там больше не учат мастеров рун, и наше искусство передаётся от странствующих мастеров к одарённым ученикам. Но кажется, таких учеников от поколения к поколению становится всё меньше, потому и мастеров осталась лишь небольшая горстка. Я уже смирился с тем, что мы когда-нибудь исчезнем, пока не приехал в эту деревню.

– Хальмат?

– Да, мой друг, ведь ты совершил нечто, что до тебя не отваживался никто: ты заменил руну, которая разрушилась, когда ты раскрыл мешок, на свою собственную. Конечно, это было совершенно бессмысленно. Но я задаюсь вопросом, как ты мог быть таким самонадеянным?

– Самонадеянным?

– Как ты мог поверить в то, что твоя руна будет действовать?

– Но я совсем в это не верил, господин, лишь надеялся, что никто не заметит, что её нет… Я же не знал, что к нам придёт эта болезнь.

– Это была в высшей степени безрассудная затея, надеюсь, ты это понимаешь? – строго спросил Маберик.

– Да, мастер, – вздохнул юноша.

– Значит, ты благоразумен и, кажется, в ремесленных делах мастак. Ты же работаешь в «Голубом драконе»?

– Мы с сестрой в долгу перед дядюшкой. Мы должны отработать деньги, которые он потратил на нас с тех пор, как нашёл на пороге трактира.

– Отработать? Да, с Гренером Стааком дела обстоят хуже, чем я думал. Судя по всему, тебе не очень-то нравится работать на него.

– Да, господин. Но через год мы накопим достаточно денег, чтобы выкупить свободу, к тому же…

– Да?

– Мы надеемся, что сможем заплатить раньше.

– Ну, возможно, я смогу помочь, по меньшей мере тебе, Барен Сын Ворона. – Лар огляделся и заключил: – Здесь пока делать нечего, пойдём в «Голубой дракон». Он находится как раз в центре деревни – лучшее место, чтобы изготовить руну.

Они снова остановились у повозки, и мастер рун нагрузил Барена своими сумками, прежде чем отправиться в трактир и затем в хлев. Он послал Барена вперёд, чтобы раздобыть некоторые вещи: шерсть живой лошади, осла, коровы, козы, щетину свиньи и перья курицы, копытную стружку и когти одних животных, а также волосы здорового человека.

Пока юный помощник занимался поисками всего необходимого, мастер рун взобрался по лестнице и взялся за тайную часть работы.

Когда Маберик из Хагедорна опустошил старый мешок и подготовил новый, его помощник вернулся.

– О, вижу, ты принёс всё, что нужно, и ничего не забыл. Очень хорошо, мой юный друг, очень хорошо.

– Руна уже готова?

– Знак написан, лист сложен. Ты чувствуешь магию, сплетённую с пергаментом? Она подействует, как только окажется в мешке.

– А если кто-то попытается вытащить её, она разрушится?

– Вижу, ты усвоил урок. Руна способна предотвратить много бед, и до мешка не может дотронуться ни одна колдунья, но против человеческой глупости она бессильна, – усмехнулся Маберик. – А теперь давай поговорим о тебе с Гренером Стааком.

– Обо мне?

– Ты вправду искусен. Руна, начертанная тобой, была хорошо выбрана и здорово написана. И я решил взять тебя в ученики.

– Меня?!

– Да. Я уже давно не брал учеников. Моложе я не становлюсь, а тебе нужно многому научиться, прежде чем ты сможешь называть себя ларом рун.

– Я, лар? Но…

– Никаких «но»! Или ты хочешь и дальше из года в год намывать здесь кувшины?

– А как же сестра?

– Ну, после пяти-семи лет учения ты сможешь зарабатывать нашим искусством. Немного, потому что мы, лары, продаём наше искусство не ради богатства, но, думаю, через два-три года, может, больше ты сможешь заплатить долг за свою сестру. Если она к тому времени не принесёт в подоле нескольких детишек от какого-нибудь батрака.

– Но моя сестра…

– Я же сказал, никаких «но»! Или мне изменить своё решение?

Не дождавшись ответа, мастер Маберик направился в трактир. Юноша пошёл за ним. Они нашли Гренера Стаака одного; он сидел с мрачным лицом в дальнем зале – несмотря на его предсказание, пивная была почти пуста.

– Подожди здесь, мой мальчик. Полагаю, мне придётся вести разговор резко и сказать о тебе пару слов, которые, будем надеяться, собьют твою цену, но лучше, если ты их не услышишь.

* * *

– У тебя такое лицо, будто тебя ограбили, – обеспокоенно сказала Айрин, когда брат подошёл к стойке.

– Похоже на правду, – смущённо ответил он. – Мастер собирается внести за меня выкуп. Он думает, что это я нарисовал фальшивую руну, и считает, что у меня есть способности.

– А разве ты ему не сказал, что я?..

– Я пытался, – перебил её Барен. – Но я старался всё время держать твоё имя подальше от этой истории, чтобы гнев жителей не вылился ещё и на тебя, а теперь нас хотят разлучить! Мне нужно сказать ему правду, пока он не договорился с дядюшкой.

Айрин посмотрела в сторону, где тихо переговаривались трактирщик с мастером. Мысль, что её разлучат с братом-близнецом, была… немыслима. Она собралась было подойти к столу, но затем прошептала:

– Нет, давай оставим всё как есть, Барен. Вряд ли лар выкупит нас обоих, лучше, если ты уедешь из деревни, пока люди не узнали, что ты натворил.

– Но я не хочу расставаться с тобой, Айрин! И вовсе не у меня те способности к рунам, которые видит мастер.

– Он считает меня одарённой?

– Похоже на то… Он меня точно прогонит, когда узнает правду!

– К тому времени я вас уже догоню.

– Ты хочешь сбежать?

Айрин с серьёзным видом кивнула.

– Но я не уйду без письма, которое прячет от нас дядюшка. Даже если мне придётся привести Хуфтинга.

– А как же Нурра?

Айрин прикусила губу.

– Я поговорю с ней позже. Может, она пойдёт со мной.

– Нурра? Покинула Хальмат? Да она начинает причитать, когда ей приходится идти на праздник освящения в замок!

– Что-нибудь придумаем, – вздохнула Айрин, голос её прозвучал неуверенно.

Айрин не могла отвести взгляда от стола в дальнем зале. Трактирщик с мастером долго переговаривались о судьбе Барена, и порой казалось, что один из них вот-вот прервёт беседу, но наконец они ударили по рукам. По-видимому, сделка состоялась. Лар неторопливо прошествовал к близнецам.

– С вашим хозяином трудно договориться. Надеюсь, я не пожалею о той уйме серебра, которую отдал за тебя.

Айрин терпеливо ждала, уперев руки в бока.

– Значит, вы купили моего брата, – заключила она, но это прозвучало с большей неприязнью, чем она того хотела.

Мастер посмотрел на неё, очевидно смутившись.

– Я беру его на службу. К сожалению, хозяин не пожелал давать деньги на учение. Это, видимо, такая благодарность, когда берёшь к себе сироту с долгами. Ты обошёлся мне в сто серебряных крон, мой мальчик. Я тебя не купил, но надеюсь, ты меня не разочаруешь.

– Не разочарую, мастер Маберик!

– Посмотрим. Рано или поздно я пожалею, что взял тебя, так всегда бывает. Будем надеяться, что это случится как можно позже.

– Но моя сестра…

– Ещё один подкидыш мне не по карману, юный друг. Но не стоит отчаиваться! Вероятно, уже через год мы снова окажемся здесь.

– Целый год? – ужаснулся Барен.

– Он быстро пройдёт, вот увидишь. А теперь хватит бездельничать, отнеси-ка мои сумки обратно в повозку, мой мальчик. Но ничего не перепутай. Лучше просто поставь их в проходе, я потом всё правильно уложу. – Но поскольку Барен мешкал, он добавил: – Поторопись! Колдунья уехала четыре дня назад и наверняка успела натворить новых бед.

– Вы… вы уже уезжаете? – спросила Айрин, крепко держа Барена за руку. – Ваши лошади едва отдохнули!

Лар потёр щетину на щеках.

– Их не поставишь в конюшню, где стоит запах мертвечины. И, как я уже сказал, мы должны положить конец проискам ведьмы.

Айрин не отпускала брата:

– Но хотя бы одну ночь вы могли бы…

Мастер рун вздохнул и, желая успокоить Айрин, положил руку ей на плечо.

– Понимаю, вы не хотите расставаться с вашим братом, но нам больше нечего делать в Хальмате. Зло изгнано, а для исцеления больных я сделал всё, что в моих силах. Мне ещё нужно отнести трáвы в храм, и теперь у меня есть тот, кто сможет выполнить это вместо меня. Идём, мой мальчик, нам пора к повозке. Я дам тебе целебных трав, а ты отнеси их этому простодушному жрецу, который точно обрадуется, что сможет хотя бы раз быть полезным.

Он хлопнул Барена по плечу и подтолкнул к выходу из зала.

Барен оглянулся, а у Айрин вдруг всё поплыло перед глазами.

– Ты что, плачешь, Дочь Ворона? – рассердился трактирщик, встав перед ней и загородив вид. – На то нет никаких причин. Твой брат хорошо устроился, и я даже готов погасить часть вашего долга.

Айрин проглотила недобрые чувства и, подсчитав в уме, сколько они заработали за последние дни, сказала:

– Раз мастер Маберик заплатил вам за брата сто крон, мне не хватает всего тридцати одной кроны.

– Как погляжу, считаешь ты прилежно, однако здесь ошибаешься. С Бареном я потерял толкового работника, с которым у меня никогда не было хлопот. Ты, служанка, стоишь лишь вполовину, поэтому должна будешь отдать ещё сотню крон.

Айрин встала перед массивным трактирщиком и, с трудом сдерживая себя, произнесла:

– А что с письмом? И туго набитым кошелём?

Лицо хозяина потемнело.

– Письма уже нет и в помине, а в кошеле было всего несколько геллеров, которых не хватило бы даже на тёплые одеяла. А теперь прочь с моих глаз, Айрин Дочь Ворона, пока я не решил продать тебя солдату!

Он отмахнулся от неё и направился в подвал.

Больше всего Айрин сейчас хотелось столкнуть его с крутой лестницы. Но она сжала кулаки, глубоко вздохнула, развязала передник и покинула трактир.

* * *

Повозка мастера Маберика всё ещё стояла на рыночной площади. Прохожих на улицах почти не было, и мастера с Бареном тоже нигде не было видно. Может, они ушли в храм с травами?

Она повернула на юг и поспешила к хижине названой матушки. Окна и двери стояли нараспашку; Нурра, дрожа, сидела в комнате, укутавшись во все одеяла.

– Когда же наконец явится этот глупый жрец со своими курильницами? Я так примёрзну к стулу, если он не поторопится!

– Нужно ещё подождать, скорее всего, он сейчас только получил необходимые травы и наверняка начнёт с богатых крестьян.

– Конечно, с них! Но ты здесь не за тем, чтобы смотреть, как я замерзаю, правда?

Айрин покачала головой, принесла тяжёлую перину и закутала в неё старуху. Девушка рассказала ей о сегодняшних событиях, опуская некоторые подробности. Нурра большей частью молчала, но иногда давала едкие комментарии.

– Так-так, значит, Маберик сманил твоего брата. Рада за мальчика, – проговорила она наконец.

– Он вернётся, наверное, только в следующем году, крёстная.

– Жаль, но таков ход вещей, дитя моё. Он должен увидеть мир, если хочет летать, как сокол. Или тебе бы больше пришлось по нраву, если бы он остался дома в окружении кур?

– Нет, но и я не хотела задерживаться здесь надолго, и всё равно, сколько денег требует дядюшка! Но тогда ты останешься совсем одна, крёстная.

Старуха пожала плечами:

– Ну и что?

– Но я думала… мне казалось… я хочу сказать, кто тогда позаботится о тебе?

На это крёстная рассмеялась:

– Ах, всё образуется! Грит останется здесь, и у Леля всегда найдётся для меня тарелочка супа. Об этом голову ломать не надо, дитя моё. Хоть поживу наконец без ваших вечных склок. Может, даже смогу отдохнуть…

Айрин взглянула на названую матушку, нахмурившись:

– Значит, ты не возражаешь?

Старуха потёрла спину.

– Конечно нет, но дам несколько советов. Не уходи без письма! Я много думала и теперь уверена, что оно защищено каким-то колдовством и по-прежнему лежит в сундуке. А когда уйдёшь, не возвращайся. Ты глубоко обидишь дядюшку, а Гренер Стаак не из тех, кто прощает.

Айрин покачала головой:

– Я думала, ты будешь меня отговаривать, крёстная.

– И ты бы меня послушала? – спросила старуха, пристально посмотрев на Айрин.

– Нет.

– Вот именно. И ещё кое-что: когда соберёшься уходить, зайди хотя бы попрощаться.

Айрин пообещала. Она оставалась у старухи, пока один из батраков не пришёл окурить комнату, после чего они смогли наконец закрыть окна. Айрин наколола дров и растопила печь, и по комнате разлилось приятное тепло. Нурра, укутанная в одеяла, молча наблюдала за ней. Время от времени Айрин украдкой бросала взгляды на морщинистое лицо названой матери, но по тому никак нельзя было догадаться, о чём она думает.

Наконец Айрин поспешила обратно в деревню. Уже совсем стемнело, но мастер Маберик наотрез отказался оставаться в Хальмате. Он велел Барену зажечь жёлтые фонари, закреплённые на качающихся рожках на носу и корме повозки, и залез на высокий облучок. Потом приказал юноше сесть рядом. Барен горячо обнял сестру и не выпускал из объятий, пока мастер не пригрозил, что поедет без него. Только тогда он отпустил её и вскарабкался наверх.

У Айрин перехватило дыхание, но она старалась сохранять спокойный вид. Брат уселся рядом с новым мастером, посмотрел на неё вниз с грустной улыбкой. Мастер рун щёлкнул языком, и лошади тронулись. Айрин пошла следом за повозкой – их путь лежал мимо хижины старой Нурры. Экипаж двигался по улице. Барен же не может не попрощавшись… Иногда он такой непонятливый! Вдруг повозка остановилась. Мастер Маберик выругался, и какая-то фигура соскочила с козел.

Барен ринулся к хижине. Сестра, подобрав подол юбки, помчалась за ним. Крёстная что-то проговорила, будто ворча – впрочем, как и всегда, – но, дойдя до неё, Айрин увидела, что глаза у старухи блестят от слёз.

– Заставляешь ждать своего нового хозяина? Ничего себе, хорошее начало! – ругалась Нурра охрипшим голосом.

Барен молча покачал головой и обнял старуху, которая жаловалась, что мальчик ей так все кости переломает. Айрин протиснулась к ним.

– Ну, ну, всё хорошо, – ворчала Нурра. – Ты навестил меня, мой мальчик. А теперь давай уезжай. На улице холодно, замёрзну ещё.

Она высвободилась из объятий, неловко потрепала Барена по щеке, повернулась и исчезла в хижине, не забыв при этом с силой хлопнуть дверью.

– Ах, сестрица…

Айрин видела, в каком он смятении. Обычно Барен не выказывал своих чувств.

– Ну же, иди, Барен. Я скоро догоню вас.

– Так говорил и Бефарас, герой многих легенд, когда отправлял своих спутников вперёд. Нурра часто нам рассказывала, помнишь? Они потом никогда больше не виделись.

– Ни ты, ни я не герои легенд, Барен. А теперь поспеши, мастер Маберик уже убрал тормозной рычаг. Того гляди уедет без тебя.

Действительно, они услышали, как скрипнули тяжёлые колёса – повозка тронулась!

– Дунхольт, наша первая цель, – запинаясь, произнёс Барен и погладил её по волосам. Раньше он никогда этого не делал.

– Так и думала, это ближайшая деревня в ту сторону. А теперь торопись! – приказала Айрин.

Брат обернулся и помчался за повозкой. Он быстро нагнал её, проворно запрыгнул на козлы и слился с очертаниями высокой повозки. Затем дорога сделала поворот, и брат-близнец исчез из виду. Но Айрин продолжала стоять. Почему на сердце у неё было так тяжело? Они ведь расстались всего на несколько дней…

Письмо

Дядюшка ждал её у дверей трактира.

– Сегодня ты ничего не получишь.

Айрин не удостоила его и взгляда. Больше всего ей сейчас хотелось ворваться в его спальню, но, во-первых, комната, вероятно, была заперта, а во-вторых, ей казалось разумнее переждать несколько дней. Она не знала, что было написано в том письме, и не могла сама его прочесть. Кроме дядюшки, был лишь один человек, который, как знала Айрин, владеет этим искусством, – жрец. Хотя она и сомневалась, что он ей поможет: люди в деревне бранили трактирщика на все лады, но он был важным человеком, а она – простой служанкой. Хальматцы не любили, когда нарушался привычный порядок вещей, и жрец придерживался тех же взглядов.

Айрин размышляла, что с письмом, как только оно окажется у неё на руках, она могла бы сбегать в замок. И вовсе не потому, что там она встретила бы некого молодого лейтенанта, нет, он сейчас воевал с разбойниками в горах. Но, несомненно, в замке Грюнварт нашлись бы мужчины, умеющие читать, по меньшей мере тан, господин праздников. Айрин знала, что он устраивал суд, когда случались споры между местными крестьянами, ремесленниками и батраками, а судья, пожалуй, умеет читать. Но потом Айрин вспомнила, что в своих приговорах тан всегда принимал сторону богатых истцов. Станет ли он помогать служанке, собирающейся сбежать от своего хозяина?