Имела рыба озеро

– Зайди в дом. – пригласила Ольга девушку. – Чаем хоть тебя угощу.

– Нет спасибо, в другой раз. Нужно с остальной рыбой разобраться. – молвила она и хотела уходить, но Ольга ее задержала.

– Стой. – бросила хозяйка и ненадолго ушла, возвратившись с пакетом куриных яиц. – Вот.

Девушка благодарно поклонилась и ушла домой, бросив короткий пронзительный взгляд на Эдика, будто пустив в него невидимую стрелу. Он ухватил одну котлетку и откусив сказал матери:

– Хорошая девочка, эта Настя. Жаль, что из бедной семьи. – он произнес это с некой насмешкой, что Ольге стало немного стыдно, что она так отозвалась вчера о соседке.

Следующие дни Настя и Эд виделись мало, парень много времени проводил на стройке, Настя ходила на работу и занималась огородом. Только вечерами им удавалось обменяться несколькими фразами. Эд все еще думал об том, стоит ли делать следующий шаг в их завязывающихся отношениях, понимая, что этот шаг повлечет за собой некие обязанности. Его воспитали так, что мужчина выбирает женщину для семьи, а не для плотских утех, и поэтому он понимал, что ему предстоит сделать серьезный выбор.

Настя думала, что Эд дал заднюю, и перестал звать ее на встречи, но спустя несколько недель, в одно солнечное воскресение он предложил прокатиться.

Они ехали на одно лесное озеро, чтобы устроить там небольшой пикник. Эд развел костер и разложил складной походный столик с двумя маленькими табуретками. Настя стояла у озера и пила пиво, бросая камушки в воду. Она думала о чем-то важном для себя. Она вдруг почувствовала, что ей очень хорошо рядом с Эдом, она чувствовала себя в полной безопасности. Девушка теперь не сомневалась, что влюблена в него. Эд закончил с приготовлением, и тоже, взяв бутылочку пива, подошел к Насте.

– Я тебе нравлюсь? – неожиданно спросила она, что Эдик потерял дар речи.

Он внимательно посмотрел в ее глаза и робко промычал.

– Нравишься.

– Тогда поцелуй меня. – она сама не понимала, как ей удалось это сказать, но нужно было понять, чувствует ли он по отношению к ней тоже самое.

Эдик не был готов к этому, и он робко потянулся к ней, слившись в неумелом коротком поцелуе.

С того дня они будто стали стесняться друг друга, словно сделали что-то запретное, хотя дальше поцелуя дело не дошло. Это был тот самый знак, который они дали друг другу, что их чувства взаимны. Теперь же когда все было ясно и прозрачно, они стали играть в какую-то детскую игру, улыбались и прятали взгляды. Настя стала гулять одна, много времени проводила с отцом, разделяя с ним очередную бутылочку, для поддержания разговоров. Ее все больше стали волновать любовные темы, она даже записалась в местную библиотеку и стала брать там «сопливые» романы.

Эд расслабился и стал заниматься стройкой, ему важно было понять, что он покорил сердце Насти, теперь самое время, чтоб подготовить почву. Он не хотел торопить события, ведь совсем скоро ему предстояло вновь уехать на целых четыре месяца. Важно было за это время правильно настроить мать, которая уже изменила свой вектор в отношении Настеньки.

Середина июня была очень жаркой и сухой, за две недели не упало ни одной капли, и это было проклятием для огородников. Настя возвращалась сегодня позже обычного, на работе у главного повара был юбилей. Они хорошо посидели, и девушка неспешно шагала, напевая что-то себе под нос. Впереди показался клуб пыли и шум ревущей машины. Это была машина Эда. Парень увидел девушку из далека и стал притормаживать.

– Привет! – крикнул он в открытое окно, как раз в тот момент, когда пыльное облако догнало его.

Настя закашляла.

– Что случилось? Ты чего такой взбудораженный?

– Вызвали на работу. Сегодня уезжаю.

– Так ведь ты говорил еще неделя. – расстроенно произнесла Настя.

– Что-то поменялось видимо, нужна подмена. – Эд тоже тоскливо опустил глаза. – Я хотел тебе кое-что подарить. Садись.

Настя села в машину, а он взял на заднем сидении коробку и протянул девушке.

– Это тебе, теперь мы сможем с тобой общаться на расстоянии.

Настя ворочала в руках коробку, разглядывая картинку, а потом вернула ее обратно.

– Я не могу это принять. Это слишком дорогой подарок.

– Брось ты. Это пустяк, я взял его по скидке на распродаже. Возьми его, сим карта там уже стоит и записан мой номер. – сказал Эд и снова сунул коробку в руки Насте.

Та нехотя положила ее на колени и пристально поглядела на парня благодарными глазами.

– Я не хочу, чтобы ты больше уезжал. – ее глаза заблестели, наливаясь солеными слезами.

– Я сам не хочу ехать, но нужно достроить дом. – молвил Эдик и наклонился поближе, положив ладонь на плечо девушки.

Настя не отрывала взгляда от Эда, не позволяя себе пустить слезу, она наклонилась и хотела поцеловать его, но шум несшейся машины отвлек ее. Послышался визг колес и огромный клуб пыли окутал свет. Послышались громкие басы.

– Эд, ты что приехал? – донесся крик из остановившейся машины. – И нам даже не позвонил.

– Смотри, да он с телочкой. – послышался другой голос. – А мы думали ты не такой. Ха-ха-ха. – послышался громкий противный смех.

Когда пыль осела, Настя заметила в соседней машине троих молодых людей.

– Я уже уезжаю. – ответил Эдик. – А это Настя, моя соседка.

– А, соседка. – вновь послышался хохот. – Ну-ну, пацанам не рассказывай.

– Перестань. – Эд явно злился. – Чего надо?

– Чего не звонишь? – упрекнул тот, что был за рулем.

– Некогда было, стройкой занимался. – оправдывался парень.

– Пацанов, короче, на бабу поменял. Ясно. Давай, тогда, не болей!

Музыка стала громче, машина взвизгнув снова подняла пыль и уехала.

– Друзья. – осведомил Эд и улыбнулся, пытаясь перевести все в шутку. – Даже скорее, знакомые. В школе они меня не замечали, а когда я стал ездить в Европу и привозить неплохие деньги, так сразу окружили. Я с ними стараюсь не водиться, и ты не обращай внимания. Придурки местные.

Настя была подавлена и оскорблена, но постаралась не показывать вида и улыбнулась в ответ. Она поглядела в небо, с запада тянулись серые тучи.

Когда Эд садился в такси, начался мелкий дождь. Настя не вышла к калитке, стесняясь его родителей, а смотрела в окно. Парень заметил ее, и его лицо стало тускней серого неба. Она постаралась изобразить радужную улыбку, показывая новый телефон. Эд легонько улыбнулся и обняв родителей сел в машину.

Ближе к ночи началась настоящая гроза. Шарика впустили в дом, и он тихонько скулил, скрутившись возле печки. Настя курила в открытую форточку, слушая шум дождя, который медитативно усыплял ее и уносил куда-то далеко в фантазии, где она была рядом с Эдом.

5.

– Ай. Вот сейчас было больно. – рявкнул Иван, нахмурив на дочь свои густые брови.

– Это хорошо, значит ты идешь на поправку. – улыбалась Настя, держа в руках деревянную иголку, сделанную из ветки можжевельника. – Сегодня опять нужно сделать компресс. А с завтрашнего дня начнем курс лечебного голодания.

– Может сразу колес каких выпить побольше, чтоб не мучиться. Даже немцы так не издевались над пленными. – недовольно буркнул тот. – Имела рыба озеро. Ты мне выпить лучше дай, а то я на одной ноге на точку скоро попрыгаю.

– Папа, не язви. Водку тебе сейчас категорически нельзя, особенно когда лечение стало давать результат. Посмотри на себя, у тебя даже румянец появился на лице. Побрит, пострижен, вымыт, чисто одет. Не ужели ты снова хочешь спать в грязной луже.

– Я как овощ. Лежу целыми днями в кровати, настои твои пью и вонючими тряпками обматываюсь.

– Какой ты чистюля стал. Это компресс.

– Не важно. Я расслабиться хочу, выпить немного. Вот и все. Сколько можно терпеть. Костыли ты мне не несешь. Только вон эту палку, с которой далеко не уйдешь.

– Так если я принесу тебе костыли, так ты сразу за водкой побежишь. Разве не так. – Настя повысила тон, но вдруг улыбнулась и сказала мягко и нежно. – Ты мне нужен, папа!

Эти слова магическим образом действовали на Ивана, и она это знала. Он сразу расплывался как горячий кисель, становился податлив и весел.

– Хорошо. Я обещаю, что больше не буду забухивать, но иногда мне это необходимо. Ты же видишь я и так практически не пью, но я просто схожу с ума сидя в доме.

– Я же сделала тебе скамейку, почему ты не хочешь выйти во двор.

Ваня молчал, молчал о том, что ему было ужасно стыдно перед соседями, перед друзьями и главное перед самим собой, что он стал таким безпомощным, таким жалким. Ему было стыдно за то, что за каких-то полгода его дочь смогла привести в порядок не только дом, но и его, она окультурила его душу. Он практически не употреблял алкоголь, значительно меньше стал курить, стал читать книги и даже несколько раз помолился Богу, благодаря его за то, что в его жизни появился настоящий ангел. Она открыла нараспашку окно в его груди, от куда сквозняком выветрилось то невежество, годами копившееся внутри, та безнравственность и безнадежность. Теперь он был обновлен, но годы взяли свое, и от этого он страдал. Страдал от того, что не мог дать миру ничего, кроме своей обузы и никчемности, и эти мысли часто возвращали его к пропасти, в которую он теперь смотрел со страхом, но которая все еще привлекала его.

Через две недели, после курса голодания, который благостно повлиял на состояние здоровья Ивана, Настя притащила домой старую инвалидную коляску.

– Вот. – затащив ее в дом сказала девушка. – Сегодня едем на озеро.

– Я некуда на ней не поеду. Имела рыба озеро. – отмахнулся Ваня.

– Водные процедуры неотъемлемая часть выздоровления.

– От куда ты все это знаешь, интересно знать? – уставился он на дочь.

– Мама научила. В деревне не было больницы, и она была единственной кто мог помочь. Она поднимала и не таких.

Иван замолчал, вспомнив о чем-то сокровенным и его глаза налились печалью. Он долго молчал, а потом вдруг сел и сказал:

– Скажу, как мой близкий друг Юрий. Поехали!

Настя рассмеялась. Она знала эту историю, когда Иван, будучи ребенком, хотел стать космонавтом и мечтал подружиться с самим Гагариным, он даже поступил в летное училище, но был отчислен за нарушение дисциплины.

Вечером они докатили до озера. Иван чувствовал себя вампиром, которого подставили под палящие лучи солнца. Ему было некомфортно находить себя в инвалидном кресле в сопровождении молодой дочери. Но дойдя до озера, он немного расслабился.

– Не хочешь искупнуться? – спросила Настя, сверкая своей лучезарной улыбкой.

– Имела рыба озеро. – прохрипел Иван. – Последний раз я купался лет пятнадцать назад. – он указал пальцем на противоположный берег, где был небольшой обрыв. – С обрыва упал. Ха-ха-ха! – зашелся он хохотом.

Настя тоже рассмеялась, глядя на отца понимающим взглядом, но в то же время жалела его. За последние несколько месяцев она сильно привязалась к папе, они подолгу разговаривали, он стал более внимательным, отзывчивым. Его каменное сердце вдруг размякло и стало теплым, и это тепло Настя ощущала с каждым днем все сильнее. Она подошла к нему и крепко обняла, поцеловав в щетинистую щеку. Иван обхватил дочь своими большими руками и тоже крепко прижал к себе. Невидимый приятный поток разлился по телу, и словно закрутился в области живота. Отец держал дочь и плакал, плакал как маленький ребенок, ругая себя за то, что стал таким сентиментальный и мягким. Настя тоже не отпускала его, тая в его объятьях. Она была счастлива, что смогла растопить лед в морозных пещерах отцовской души. Этим вечером, казалось, что отец и дочь наконец нашли друг друга, по-настоящему, раскрыв друг другу свое сердце, и, наверное, еще долго бы не смогли отпустить друг друга, если бы не острая коленка Насти, которая удачно надавила в нервную точку на бедре Ивана. Это произошло так неожиданно и мгновенно, что отец с дочерью не сразу поняли, что больная нога Ивана подпрыгнула и снова упала.

– Ты пошевелил ногой? – с широко раскрытыми от удивления глазами вдруг бросила Настя.

– Кажется да. – сосредоточился Иван. – А ну-ка нажми мне туда еще.

Настя сжала свой маленький кулачок и надавила его туда, где недавно давила коленом. Ничего не произошло.

– Дави сильнее. – приказал отец, но очередная попытка была без результатной.

– Не выходит.

– Дай я сам попробую. – молвил он и ударил своим огромным кулаком в то же место.

Нога снова подпрыгнула.

– Я почувствовал жжение. – обрадованно улыбнулся он.

– Я же говорила, что не все потерянно. Завтра едем к доктору.

Утром следующего дня они отправились в поликлинику, которая представляла собой двухэтажное старое здание с двумя крыльями, одно для детей, другое для взрослых. Некогда белый фасад строения, теперь покрылся черной плесенью и большим количеством трещин. Низкие дверные проемы и расположение окон говорили, что здание ушло под землю или было засыпано. Протиснувшись в узкий проем двери, они направились в холл, где сразу наткнулись на препятствие. Это были три ступени вниз, что также говорило о том, что здание вросло. Спуска для колясочников естественно не было, и Настя крепко схватив ручки коляски, осторожно спускалась в низ. Иван разглядывал присутствующих будто дикий зверь, готовый прыгнуть и вгрызться в глотку каждому. Настя оставила и пошла на второй этаж, чтобы поговорить с доктором. Очереди не было, и девушка легонько постучав приоткрыла дверь.

– Здравствуйте! Можно? – слегка улыбнувшись молвила она.

В маленьком помещении с двумя деревянными стульями, столом и кушеткой, стоял облысевший врач с густыми седыми усами. Он сладко потягивал сигаретку, выдувая дым в растворенное окно и даже не повел глазом в сторону девчонки, давая понять, что намерен прежде закончить свое небольшое дельце. Настя заметила, что врач пока не расположен к разговору и закрыла дверь. Прошло пять минут. Она постучала и зашла вновь.

– Здравствуйте. – снова поздоровалась она и поймала на себе тяжелый пронзительный взгляд врача. – Мой папа внизу, на коляске, я не смогу его поднять на второй этаж, может есть возможность…

– ФАМИЛИЯ!!! – рявкнул тот так, что у Насти пошли мурашки.

Она несколько секунд приходила в себя, потом четко проговорила.

– Иван Олегович Родионов, 1961 года рождения, улица Заречная дом двенадцать.

Врач достал из стола кипу маленьких и толстых книжонок и стал перелистывать. Потом он сложил их обратно и достал новую кипу, пока не нашел нужную.

– Иван Родионов. – пробормотал он про себя. Потом сделал паузу и тяжело вздохнул. – Ты Иван Родионов?

Настя стояла в дверях, терпеливо наблюдая за врачом.

– Нет, конечно. Иван Родионов мой отец, он в низу в инвалидной коляске.

– Но мой кабинет здесь, а не на первом этаже. Так что подниметесь сюда. – врач говорил громко и безкомпромиссно. – И поторопитесь, у меня скоро обед.

Настя закрыла дверь и глянула на режим работы врача. Его обед начинался только через два часа. Девушка стиснула зубы и вернулась к отцу.

– Он хочет, чтобы мы поднялись. – безрадостно произнесла Настя.

– Поехали домой, пока я не начал ругаться. – Ваня стал разворачивать коляску, но дочь остановила его.

– Мы зайдем. Будешь прыгать на одной ноге.

– Ты с ума сошла?! – завопил Иван. – Мы что, в детском саду? А?

– Не упрямься, нужно чтобы он взглянул.

Отец немного помялся, но все же согласился и покатил к лестнице. Когда он поднялся на одну ногу, Настя затянула на второй этаж коляску, а потом спустилась, чтобы помочь папе. Все это время врач осторожно наблюдал из-за двери, но так и не пришел на помощь. Настя краем глаза увидела его в дверях, и какая-то злоба проснулась у нее внутри, но она старалась держать себя в руках, боясь все испортить. Ваня снова сел в кресло-коляску и тоже был весьма взволнован происходящим. Дочь снова постучала в дверь, но уже более громко и распахнув ее заехала в помещение. Врач стоял у окна, испуская тяжелый едкий дым.

– Я что, говорил заходить? – не поворачиваясь спросил он. – Ожидайте в коридоре, я позову.

Иван закипал, его лицо становилось буро красным. Настя негодовала, но держала себя в руках и успокаивала отца. Они вышли на коридор и понимающе глянули друг на друга. Врач вышел минут через десять.

– Заходите. – его голос звучал повелительно, и создавалось впечатление, что он прямо млеет от предоставленной ему небольшой властью.

Врач стал делать свою привычную работу, Настя стояла в сторонке и внимательно наблюдала. Молоточек бил по коленным чашечкам Ивана, а его ноги импульсивно вздрагивали. Врач периодически смотрел на Ивана и что-то себе под нос бормотал, потом подошел к столу и стал писать. Все ждали его слов, с которыми он по какой-то причине не спешил.

– Ваше состояние значительно улучшилось. – наконец сказал он. – Не знаю, только каким образом. Или вам неправильно поставили диагноз, или у вас есть волшебная палочка.

После этих слов, Иван повернулся к дочери и улыбнулся своими тремя желтыми зубами. Этот жест заметил и врач, после пристально поглядел на девушку. Настя вся сияла, обида на доктора была забыта. Похоже тот тоже немного размяк, увидев милую сцену, наполненную любви и надежды. Потом он выписал препараты и дал рекомендации. Когда Иван доехал до двери Настя достала из сумки шоколадку и положив ее на стол, сказала, чтоб отец не услышал:

– Спасибо. Скажите он будет ходить?

Врач поднял голову и пряча улыбку под усами произнес:

– Не сомневаюсь, что ты его поднимешь на ноги. – он встал со стула и указал на выход. – Пойдем, я помогу вам спуститься.

На следующий день Настя шла с работы в приподнятом настроении, она не могла дождаться, когда снова выйдет с отцом на прогулку. Вчера вечером звонил Эд и сказал, что до отпуска осталось меньше месяца. Настя была счастлива, что в ее жизни наконец наступила хорошая полоса. Эти изменения в жизни отражались и на ее внешнем облике, и глядя на себя в зеркало своего старого шкафа, она все чаще замечала себя похорошевшей.

Девушка зашла в магазин за водкой, которую собиралась использовать для приготовления настоек, взяв сразу четыре бутылки. Продавцы знали Настю и ее отца, и лишь презирающее покачали головой, когда она ушла. В сумке звенели бутылки и их звон заострял внимание прохожих. Настя же старалась не замечать их взгляды, но неожиданно рядом с ней поравнялся автомобиль. Это были знакомые Эда, те самые, что несколько месяцев назад уже встречались ей.

– Эээ, Галюня. – послышалось из открытого окна заднего сидения.

Остальные молча улыбались.

– Я Настя. – ответила девушка, стараясь держать себя в руках и не смотреть на машину.

– Настя, подари нам счастье. – послышался тот же голос.

– Не слушай его, он дурак. – вдруг вступил в разговор тот что сидел сбоку от водителя. – Не хочешь сегодня с нами отдохнуть? – произнес второй и стал открывать дверь, когда машина остановилась.

– Нет спасибо. – дернулась Настя в сторону и сотрясла рюкзак.

– Ооо. Так у нас намечается пьянка. Ты подготовилась. Настя.

Девушка бросила на них испепеляющий взгляд и продолжила свой путь. Машина догнала ее и стала катиться со скоростью движения девушки.

– Ждешь, наверное, своего дальнобойщика? А знаешь, что делают дальнобойщики в свободное время, чтобы расслабиться? – намекая на Эда, спросил тот что сзади, и не дождавшись ответа сказал. – Проституток прут.

Настя сделала вид, что не слышала их и продолжала быстро шагать.

– Так что, поедешь с нами? Мы сегодня баньку организуем. Будет весело.

Девушка проигнорировала их и пошла дальше.

– Как знаешь. Настя. – послышалось из машины, и она взвизгнув уехала, подняв столб пыли.

Настя не боялась их, но что-то неприятное и мерзкое исходило от этих парней, они были ей противны как мокрый октябрьский снег. Придя домой она застала Ивана на кухне, он пытался что-то найти.

– Привет. – дернулся он, когда дочь зашла в дом.

– Привет. Что ты ищешь?

– Спички искал. – ответил Иван, отводя взгляд в сторону.

Настя подошла к печке и сняла с верхней перегородки коробок.

– Ты же не спички искал? – протянув ему коробок, спросила она.

Иван был разоблачён, но не хотел принимать это и стал более агрессивным.

– Ты что, будешь теперь все время подозревать? Я взрослый человек вообще-то. – он развернулся на коляске и расстроившись покатил в комнату, проговорив про себя. – Имела рыба озеро.

Настя не сразу пошла успокаивать вспылившего отца, но спустя пол часа зашла к нему и присела рядом на стул, положив коробку с лекарствами.

– Завтра начинаем курс. Может на процедуры какие-нибудь съездим.

– Я никуда не поеду. – скрестив руки на груди отрезал он. – Я не маленький мальчик, чтоб надо мной так измываться. Если я хочу немного выпить, то почему не могу.

– Ты пьешь настойку, которую я тебе приготовила.

– По пол рюмочки? Ты слышишь себя? – Иван от нервов закурил. – Все же налаживается. Нога стала дергаться.

– Поэтому и стала дергаться, что ты пить перестал. Как ты этого не поймешь. Алкоголь разрушает нервные клетки, ты же слышал, что говорил доктор. Поэтому стоит воздержаться до полного выздоровления. – повысила голос и Настя.

– Бред какой-то. – Иван стал бурчать себе под нос. – Нормально же все было. Жил как человек. А сейчас не вздохнуть не пернуть.

– Ты думаешь я тебе что-то жалею? – стала кричать на отца девушка. – Я просто не хочу снова вытягивать тебя из грязи, не хочу стирать твои обосцанные штаны, не хочу. Понимаешь?

Иван молча курил сигарету, а потом сказал:

– Я и сам этого не хочу. Но без кайфов – жизнь вторяк. Можно же в меру.

– Если бы ты знал эту меру, то сейчас бы в футбол играл, а не на коляске катался. – она вышла на кухню и достала из сумки бутылку пшеничной. – На! – вернувшись произнесла она. – Пей, сколько твоей душе угодно. Но завтра ты начнешь месячный курс, без грамма алкоголя.

– Тогда сегодня придется нажраться. – радостно с сарказмом ответил он.

Настя ушла к озеру. Вечер сегодня был жаркий и она решила немного искупнуться. Охладившись девушка забралась на теплый камень и присела, поджав коленки к груди. Немного обсохнув она достала из сумки спички и пачку тонких сигарет. Оставалась всего одна. Она открыла коробок и там увидела тоже одну спичку. Зажав зубами сигарету, она чиркнула спичкой. Та не загорелась. Она чиркнула второй раз, но и теперь она не зажглась. Девушка задумалась об этой вредной привычке и чиркнула спичкой еще раз. Спичка загорелась и Настя, сложив ладони, спрятала огонь, не решаясь прикурить. Она смотрела на танцующее пламя, сомневаясь в принятии решения, но порыв ветра решил все за нее, развеяв над спичкой ниточку серого дыма. Девушка сложила сигарету пополам и размяв ее в руках, рассыпала над травой.

Придя домой, она была крайне удивлена, отец не был пьян, а скромно сидел на кухне, уставившись в окно. В доме чем-то пахло.

– Ты что-то готовишь?

– Приходила Оля, принесла десяток яиц. Спрашивала, чего не заходишь.

Насте и самой было стыдно, от того, что она не могла теперь как раньше приходить к ним в гости, чувствуя себя виновато, за то, то тайно общалась с их сыном. Хотя девушка, как и раньше приносила им рыбу, но заходить в дом теперь отказывалась, придумывая разные причины.

Ваня открыл крышку сковородки и, убедившись, что яйца уже готовы, снял ее с плиты.

– Нужна летняя кухня. – держась рукой за печь молвила девушка. – Дома невыносимо жарко от готовки.

– И холодильник. – добавил Иван, разлаживая посуду на столе, где уже лежали свежие огурцы, лукавица и несколько кусков хлеба. – Садись, покушаем.

Настя улыбнулась и села, тут же появились два стакана и бутылка.

– Без тебя не начинал. – наливая по пол стакана сказал он.

Настя не знала злиться на него или радоваться, тому что он впервые приготовил для нее, и заглянув в его добрые глаза обняла его и тихонько шепнула:

– Купим и холодильник.

Они принялись ужинать, а потом еще долго разговаривали, распивая начатую бутылочку. Когда Настя была уже в хорошей кондиции, она вдруг спросила о том, что так давно ее мучало.

– Почему ты меня оставил?

Этот вопрос прозвучал для него будто гром. Он смотрел на дочь, и его глаза стали наполняться слезами, а губы судорожно дрожать. Он пристально глядел на свою дочь, а потом молвил:

– Если бы я знал, что у меня есть такая дочь, то моя жизнь была бы совсем другой. Лет двадцать тому назад, я ездил на заработки, именно тогда я начал вести разгульную жизнь. Все что я зарабатывал, сводил на водку. Это был мой образ жизни, я катался по стране, строил какие-то объекты, а попутно разменивался в пьянках. Однажды мы работали в лесу, строили какую-то станцию и в один прекрасный вечер, я нажрался так, что отказали почки. Больница была далеко и меня отнесли к местной врачевательнице. Я не помню, что она со мной делала, три дня я лежал как в тумане, не понимая, где сон где реальность, она чем-то меня постоянно поила. Спустя три дня я был совершенно здоров, вернулся к своим, и мы уехали дальше. С тех пор я ее никогда не видел. Мы с ней практически не говорили. Все что у нее осталось, так это письмо, написанное для моей мамы, которое я попросил отправить, в случае если умру. Я не умер, а письмо так и осталось у Марии. Мария, она была божественна, это единственное, что я помню о ней. Несколько дней я не мог понять, что со мной произошло, меня будто подменили. Я ощущал какую-то тягу к этой женщине, ведь она спасла мне жизнь, но внутреннее чувство говорило мне что-то еще. Я будто был чем-то окрылен, мне хотелось упасть к ее ногам, словно это была та единственная женщина, которая предназначалась мне судьбой. Я правда не помню, что у нас могла быть какая-то близость, но подсознательно я это чувствовал. И если бы я только знал, что у меня будет дочь от этой необычайной женщины, то в ту же минуту отправился бы к ней и остался бы там, в этой глухой деревне. Когда я вернулся, то еще долго не мог забыть ее, а потом я начал пить, чтобы затушить тот пожар, который горел внутри.