скачать книгу бесплатно
– Потому что, блядь, никто не радуется за меня! Когда я показываю новую песню, никто от восторга не прыгает, а?
– Потому что… это то, что ты делаешь, Трой. Ты пишешь песни, ты всегда пишешь песни.
– И что, значит, это несчитово?
Я копаюсь в голове в поисках ответа, но ответ лежит на поверхности:
– Просто все привыкли, Трой. Ты талантливый, все уже привыкли. Чего ты ещё хочешь?
– Я хочу порадоваться за друга, а не завидовать.
Я складываю руки на груди: само всепрощение во плоти.
– Ты завидуешь мне? Ты. Мне. Из-за песни?
Я не люблю про неё говорить, но меня все поздравляют тут и там, потому что, наверное, на лбу написано, что я счастлив. Чёрт побери, я счастлив. Это моё всепрощение. И я подозреваю, что дело совсем не в песне.
Трой взъерошивает шевелюру раз в десятый за наш короткий непродуктивный разговор. Наверняка принял двойную дозу кофе с утра – нервов комок.
– Может, ты ещё и петь теперь будешь? – бурчит он, пряча руки в карманы безразмерных штанов.
– Блин, ну что ты так завёлся? Я же не настаиваю, чтобы мы её записывали. Сам же сказал, там мелодии толком нет.
– Она хорошая, – отзывается Трой с неподдельной болью в голосе. – Понимаешь, Саймон, она хорошая, даже незавершённая, вот что!
И я понимаю, что дело, может быть, действительно в песне.
– Мы её запишем, – сдаётся Трой. – Вот увидишь. Это будет лучший трек на альбоме.
* * *
Я засыпаю с включённым телевизором. Засыпаю, просыпаюсь – за окном ещё ночь. Эмма ушла ночевать к себе – ей вставать рано. У меня тоже будильник стоит, но до утра пока далеко. Свет нигде не горит, я подсвечиваю себе путь мобильником, чтобы проверить, заперта ли дверь. Правило такое в доме: кто пришёл последним, запирает дверь на все замки. Трой вызвался остаться в студии на часок, когда мы с Майком возвращались. Точнее, Майк с Томом пошли окучивать очередной бар – их я сам выпер, у нас с Эммой свои планы. Но она давно ушла, посуда вымыта, за окном – ночь, из комнаты Майка доносится могучий храп. Входная дверь не заперта. Я сурово прожигаю взглядом дверь, подсвечиваю себе дорогу до комнаты Троя – никого, кровать заправлена, на краю кровати аккуратно валяется моя шапка. Всё по классике Троя, конечно: выпросил поносить на денёк-другой, припрятал и не вернул. Исключительно чтобы меня позлить, думаю я. Так и пишу ему в СМС: «Почему без шапки?» Ответ приходит мгновенно: «?!»
«Ты где?» – пишу я.
«В студии».
СМС-разговор закончен. Ехать туда всего с полчаса по пустым дорогам. Я выгребаю из холодильника остатки ужина, запрыгиваю в Саймономобиль – и вперёд!
– Сай, ты чего? Что случилось? – Трой явно встревожен моим внезапным появлением, но с места не встаёт. Залип над пультом: наушники на шее, карандаш в руке, остывающий кофе в чашке.
– Сам чего? – передёргиваю я. – Сказал, что будешь через пару часов, ну и?
– Ну и…Ты же сказал, что вы с твоей будете, – он изображает неприличный жест, тоже мне умник.
– Я сказал, что мы с ней поужинаем. Не до трёх ночи.
– Три ночи?
– Полчетвёртого.
Он шумно выдыхает, закидывает руки за голову, тянется.
– Ну всё равно, чего студия простаивает.
Я подхожу ближе, убираю недопитый кофе с пульта:
– Говорят же тебе, не ставь сюда.
Морщит нос на меня, спрятался за своей нестриженой чёлкой.
– Идём, – говорю. – Я тебе ужин принёс.
– Да ну, серьёзно? Мне? – опять этот жест… подзатыльника же получит.
– Серьёзно. Если Трой не идёт к ужину, ужин идёт к Трою, – я тяну его за руку, заставляя подняться с кожаного кресла, пихаю в сторону спартанской кухни.
Микроволновка нудным гудком оповещает о том, что блюдо разогрето и готово к употреблению. Я ставлю плошку на сооружённую из салфеток скатерть. Троя не приходится упрашивать: закатал рукава толстовки, с упоением облизывает первую ложку, блаженно прикрыв глаза:
– Что это?
– Колканнон.
– Me gusta!
Я знал, что ему понравится. У Троя слабость к блюдам, которые обычно относят к списку «антистрессовая еда»: паста со сливочным соусом, ньоки, маффины. Нечто весьма питательное, возможно, не очень полезное, но чертовски вкусное.
– Ей понравилось? – спрашивает он, пока я подпёр щёку рукой и сижу зеваю.
– Что?
– Ну вот эта хрень, – он тычет вилкой в полупустую посудину. – Понравилась ей?
– Да, – просто отвечаю я. Конечно, она выражала свои восторги шеф-повару, и свечи ей пришлись по душе.
Конечно, ей всё понравилось, но у Троя выражение совершенного счастья на лице, когда он жуёт мою еду.
– У тебя очень хорошие песни, – говорю я вслух.
А он так смотрит, будто я пытаюсь его подкупить, переводит тему:
– О-ла-ла, похоже, кому-то перепало!
Защищается, а я атакую:
– Ревнуешь?
– Чего мне ревновать? Три часа ночи, мы наедине. Ты принёс мне ужин, – он салютует вилкой, явно воспрянул духом, а то совсем кислый сидел.
– Ну и чёрт с тобой, – я пинаю его под столом, он вытирает руки о салфетку.
– А десерт будет?
– А жопа не слипнется?
Он раскачивается на стуле, сунув руки в карманы кофты, пока я мою посуду.
– Дуться будешь? – спрашиваю я.
– Я не дуюсь.
– Не знаю, мне показалось, что…
– Тебе показалось, – прерывает он и вдруг снова выглядит уставшим и смущённым. – Давай не будем иметь этот разговор. Я боюсь, я тебе не понравлюсь.
Трою важно нравиться. Важнее, чем быть честным.
– Ты так и будешь дальше прятаться в студии?
– Я не прячусь. Я работаю.
Сложил руки на груди, как маленький. Правда устал. Чёртов рабочий день начинается через четыре часа.
– Ты не свою работу делаешь. Наше дело – играть на инструментах и петь, остальное пускай делают профи.
– Нет. Наше дело – передать наше настроение, наши песни… Ну как вот… – он щёлкает пальцами, – нельзя же запихать в тазик молоко, муку, сахар и ожидать, что они сами по себе превратятся в пирог. Надо вдохнуть в них жизнь. Или как? – он ищет на моём лице понимания, а я смеюсь:
– Надо же, ты в курсе, из чего делаются пироги!
Он хмурится, заставляя меня исправиться.
– Я понял, не парься.
– Это же такое дело – альбом. Вот мы его выпустим, он войдёт в историю, а вдруг он получится… ну, неправильный?
– Тогда у нас будет неправильный альбом, – констатирую я очевидный факт.
– Так не пойдёт… – он прихлопывает ладонью по столу, щёлкает пальцами. – Я соберусь с силами и напишу хит.
– Нельзя вот так просто взять и написать хит. Напиши песню.
– С просто песнями далеко не уедешь.
– Напиши что-нибудь личное.
Трой нервно дёргает плечом.
– У меня нет ничего личного.
Глава 5. Лучшие друзья =…
– Твоя гитара – твой лучший друг?
– Надеюсь, что нет.
Jay Jay Pistolet
Том взял на себя священную обязанность не бриться во время записи альбома. Борода пока мелкая, но чешется как ад. А сам нескладный лохматый Том с этой бородёнкой походит не то на языческого божка, не то на бездомного. Особенно в скинни-джинсах и нелепом вязаном балахоне.
– У тебя ноги худые, – произносит Майк.
– Спасибо, – говорит Том. – Это комплимент?
– Это факт. Группе нужны худые ноги. Это модно.
– Отжёг, – хохочет Трой. – Что ещё модно?
– Скулы. Длинные волосы. Блондины. Короче, вы с Дороти не тянете.
– Печалька. Скулы всегда в моде. Надо было попросить Санту на Рождество.
– А ты был хорошим мальчиком?
– Я был охуенным мальчиком.
Том машет часами на цепочке перед носом у Майка, а под гипноз будто попадает Ральф: впечатался в спинку дивана щекой и смеётся как угорелый, прижав ладонь ко лбу.
– Нет, нет, серьёзно… совсем ничего? – расстраивается Том.
Майк гордо мотает головой:
– У меня сильная сила воли.
Трой крутится вокруг своей оси, заматываясь в полиэтиленовую плёнку.
– Я один фильм смотрел, – не выдерживает Майк, переводя взгляд на солиста. – Там одного чувака прострелили в пузо, так он заткнул дырку хлебом и замотал вот такой же хернёй.
– Фу-у-у, – не соглашается Ральф, а Трой продолжает в том же духе:
– Ты что-то много фильмов смотришь, Микки.
– Ну и?
Трой крутится в обратную сторону, чудом не спотыкаясь о расхлябанные шнурки.
– Я слишком нормальный, – выдаёт Том, складывая часы в правый карман жилетки – ни дать ни взять, Мартовский Заяц.
Ральф закусывает язык, чтобы не расхохотаться в голос:
