скачать книгу бесплатно
Она осторожно поднялась и сверху внимательно разглядывала его спокойное, твердое лицо,[868 - Зачеркнуто: безъ очковъ] и особенно выпуклые и обтянутые жилистыми в?ками яблоки закрытыхъ глазъ испугали ее. Эти глаза похожи были на мертвые.
– Н?тъ, ужъ поздно, голубчикъ, поздно, – прошептала она, и ей весело было то, что уже было поздно, и она долго лежала неподвижно съ открытыми глазами, блескъ которыхъ, ей казалось, она сама въ темнот? вид?ла.
* № 38 (рук. № 22).
Это было очень мило, но разговоръ перервался, и опять надо было зат?вать новое. Хозяйка занялась этимъ д?ломъ раздуванiя огня разговора и предложила вопросъ о возможности счастливыхъ браковъ безъ страсти.
– Я думаю, – сказала[869 - Зач.: Анна] одна дама, – что бракъ по разсудку – самый счастливый, потому что видятъ другъ друга, какiе есть, а не какiе кажутся.[870 - Зач.: – Браки по разсудку были бы самые счастливые, если бы люди не влюблялись, – сказала Анна.]
– Да, это было бы такъ, если бы д?йствительно любви не было, – сказалъ кто-то. – Но счастье браковъ по разсудку разлетается именно отъ того, что появляется любовь, та самая, которую не признавали.
– Но если это такъ, какъ скарлатина, то черезъ это надо пройти. Всякая д?вушка должна влюбиться, опомниться и выдти замужъ. Тогда надо выучиться прививать любовь, какъ оспу.
– Я была влюблена въ дьячка, – сказала княгиня Мягкая.
– Н?тъ, я думаю безъ шутокъ, что для того, чтобы узнать любовь, надо ошибиться.
– Вотъ именно, – сказала Анна, – надо ошибиться и поправиться.
Она засм?ялась, перегнулась къ столу, сняла перчатку съ б?лой руки и взяла чашку.
– Ну, а если ошибка въ женитьб?? – сказалъ хозяинъ.
– Все таки надо поправиться.
– Но какъ?
– Я не знаю какъ, – сказала она. – Никогда не поздно раскаяться.
[871 - Зачеркнуто: Удашевъ]Вронской смотр?лъ на Анну[872 - Зач.: мрачно. «Неужели это бездушная кокетка и только», думалъ онъ] на столько, на сколько позволяло приличiе, и лицо его сiяло счастiемъ.
* № 39 (рук. № 31).
Посл? объясненiя своего съ женою Алекс?й Александровичъ почувствовалъ себя до такой степени несчастнымъ и жалкимъ и сознанiе своей жалкости такъ оскорбляло его, что онъ съ т?хъ поръ ни разу не вызывалъ жену на объясненiя и изб?галъ ее, что было такъ легко и естественно при той занятой и св?тской жизни, которую они оба вели. Онъ съ такимъ усилiемъ началъ это унизительное объясненiе тогда и такъ пристыженъ былъ т?мъ отпоромъ мнимаго непониманiя, который ему дала Анна, что онъ не въ силахъ былъ начать новое. На него нашелъ столбнякъ гордости. «Не хочешь, – говорилъ онъ, мысленно обращаясь къ ней, – т?мъ хуже для тебя». Онъ самъ чувствовалъ, что это отношенiе къ жен? было безумно, что оно было подобно тому, что бы сказалъ челов?къ, попытавшiйся тщетно потушить пожаръ и который, разсердившись бы на тщету своихъ усилiй, сказалъ бы: «Такъ на же теб?, такъ сгоришь за это».
Онъ чувствовалъ это н?сколько разъ, хот?лъ заговорить съ нею, но всякiй разъ имъ овлад?валъ столбнякъ гордости. Онъ, съ трудомъ удерживая слезы, обдумывалъ самъ съ собой, что онъ скажетъ ей; но какъ только онъ подходилъ къ ней, лицо его противъ его воли принимало холодно спокойное выраженiе, и онъ говорилъ не о томъ, что хот?лъ.
* № 40 (рук. № 27).
I.
Левинъ жилъ въ деревн?, и стыдъ отказа, привезенный имъ изъ Москвы, все бол?е и бол?е застилался невидными, но значительными для него событiями деревенской жизни. Съ нимъ свершалось то, что онъ себ? ставилъ не разъ какъ правило, для ут?шенiя въ горестныя минуты, но что, какъ правило, никогда не ут?шало его, но въ д?йствительности всегда оказывалось. справедливо. Въ то время, когда онъ прi?халъ изъ Москвы и вздрагивалъ и красн?лъ всякiй разъ, какъ вспоминалъ свой позоръ, онъ сказалъ себ?: «Сколько у меня бывало такихъ горестей и стыдовъ, которые казались непереносимы, какъ, наприм?ръ, единица за латынь, когда я думалъ, что погибъ отъ этаго; падшая любимая лошадь и другiе, и чтожъ, теперь, когда прошли года, я вспоминаю и удивляюсь, какъ это могло огорчать меня. Тоже будетъ и съ этимъ горемъ. Пройдутъ года, и я буду удивляться, какъ это могло огорчать меня».
Но тогда это разсужденiе не успокоило его, а прошло 3 м?сяца, и д?йствительно онъ началъ успокаиваться, но не совс?мъ. Онъ забывалъ, что, кром? времени, прошедшаго посл? единицы за латынь и погибели лошади, былъ уже выдержанный экзаменъ въ латыни и другiя лучшiя лошади, но теперь не было другой женщины, которая бы зам?нила ему ту, которую онъ потерялъ безвозвратно. А онъ чувствовалъ самъ, какъ чувствовала любящая его старушка тетушка и вс? его окружающiе, что нехорошо челов?ку единому быти. Онъ помнилъ, какъ онъ, разговорившись шутя, сказалъ разъ своему скотнику Николаю, наивному, милому мужику: «Что, Николай, хочу жениться», и какъ Николай посп?шно отв?чалъ, какъ д?ло, въ которомъ не можетъ быть никакого сомн?нiя: «И давно пора, Константинъ Дмитричъ».
Но женитьба теперь стала отъ него дальше, ч?мъ когда либо. М?сто было занято, и, когда онъ теперь въ воображенiи ставилъ на это м?сто кого-нибудь изъ т?хъ д?вушекъ, которыхъ онъ зналъ, онъ чувствовалъ, что это было совершенно невозможно. Но время д?лало свое, и съ каждой нед?лей онъ р?же и р?же и съ меньшею живостью и болью вспоминалъ о Кити, и, хотя предполагалъ по времени, что теперь она уже замужемъ или выйдетъ на дняхъ, онъ ждалъ съ нетерп?нiемъ подтвержденiя этаго предположенiя, зная, что это изв?стiе, какъ выдергиванiе зуба, совс?мъ вылечить его.
Но еще прежде ч?мъ онъ получилъ это изв?стiе, пришла весна, одна изъ т?хъ р?дкихъ весенъ, которыхъ и старики не запомнятъ, и эта прекрасная весна почти совс?мъ успокоила его.
Не весна съ цв?точками и соловьями такъ успокоительно под?йствовала на него, но весна р?дкая для травъ и хл?бовъ. Весна долго не открывалась. Днемъ таяло на солнц?, а ночью подмороживало. Настъ былъ такой, что на возахъ ?здили. Такъ тянулось нед?ли три; казалось, конца не будетъ. Потомъ вдругъ понесло теплымъ в?тромъ, тучи полились дождемъ три дня и три ночи теплой бурей. Потомъ сталъ туманъ, и понемногу стали разбираться переломанныя льдины, всп?нившiеся потоки, и вдругъ проясн?ло, и въ тотъ же день весь дрожащiй теплый воздухъ наполнился звуками жаворонковъ, на низахъ заплакали чибисы надъ болотами, булькающими отъ проснувшейся въ нихъ жизни. Мужики откидывали навозъ отъ завалинъ и отдирали примерзшiя къ плетню бороны и ладили сохи. Бабы с незагор?лыми б?лыми ногами легко и весело, звонко болтая, шли за водой. Обл?зшая, вылинявшая м?стами только скотина зарев?ла на выгонахъ, пощипывая старику съ пробивавшейся зеленой травкой; заиграли кривоногiе ягнята вокругъ теряющихъ волны блеящихъ матерей, запахло землей отъ отошедшихъ полей и огородовъ, надулись почки горькой и липкой спиртовой березы, распушилась верба надъ быстро, на глазахъ тающимъ въ л?сахъ сн?гомъ у корней, и по старымъ [1 неразобр.] сл?дамъ полет?ла выставленная, облетавшаяся пчела, и весело заблест?ли озими, вс? гладкiя, ровныя, какъ бархатъ, безъ одной пл?шины и вымочки.
[873 - Зачеркнуто: Въ начал? этой весны Левинъ вышелъ посл? чаю въ большихъ сапогахъ]Левинъ над?лъ большiе сапоги и одну суконную поддевку и пошелъ по хозяйству. Коровы были выпущены на варокъ и, сiяя перелинявшей гладкой шерстью, гр?лись на солнц?. Онъ вел?лъ выгнать ихъ на выгонъ. «Ничего, пусть загрязнятся, обчистятся. А телятъ выпустить на варокъ». Приплодъ нын?шняго года былъ хорошъ. Даже полукровные были хороши. Раннiе были съ мужицкую корову. Но Павина дочь выдавалась изъ вс?хъ. Полюбовавшись скотиной, онъ сд?лалъ распоряженiя о водопо?, такъ какъ вода въ пруд? была грязна, и зам?тилъ, что на неупотреблявшемся зимой варк? р?шетки были к?мъ то поломаны. Онъ послалъ за плотникомъ. Плотникъ ладилъ сохи, которыя должны были быть налажены еще до масляницы. Это было досадно, но это была привычная досада. Какъ ни бился Левинъ въ хозяйств?, въ томъ, чтобы д?лать все впередъ, а не тогда, когда нужно употреблять, и чтобы сд?ланное разъ было спрятано, это повторялось всегда и во всемъ, сколько ни бился онъ. Общiй порядокъ бралъ свое. Р?шетки не нужны были зимой на варк?, ихъ снесли въ конюшню и переломали, теперь надо д?лать новыя. Сохи вел?но чинить зимой, и нарочно взято 3 плотника, но вс?мъ имъ нашлись д?ла всю зиму, и сохи ладили и въ его экономiи, какъ и вс? мужики, тогда, когда пахать надо было.
– Позовите Василiя ?едоровича (прикащика).
Василiй ?едоровичъ, сiяя также, какъ и вс? и все въ этотъ день, въ обшитомъ мерлушкой тулупчик?, пришелъ, шагая черезъ грязь, и доказалъ, что иначе нельзя было. Но въ такой день нельзя было сердиться.
– Ну что, с?ять можно?
– За Туркинымъ верхомъ съ понед?льника можно.
– Ну, а клеверъ?
– Послалъ-съ, разс?ваютъ. Не знаю только прол?зутъ ли, тонко.
– На сколько десятинъ?
– На три.
– Отчего?
– Тел?гъ еще не собрали.
– Ахъ, какъ вамъ не стыдно.
– Да не безпокойтесь, все сд?лаемъ во времени.
Опять это была одна изъ старыхъ досадъ Левина. Клеверъ надо было с?ять ч?мъ раньше, т?мъ лучше; но это вводилъ Левинъ, и ему не в?рили, и всякiй разъ надо было бороться.
– Игнатъ, – крикнулъ онъ кучеру, съ засученными рукавами у колодца обмывавшему коляску – Ос?длай мн?.
Вы ознакомились с фрагментом книги.
Для бесплатного чтения открыта только часть текста.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера:
