Град разбитых надежд. Охотник

Вдруг незримое пламя окутало Джоэла яркой волной, охватило колючей проволокой сковывающего ужаса. В горле застрял крик, и ужин все-таки выплеснулся на мостовую горькой желчью с кусочками жесткой морковки. После рвоты не полегчало. Ощущение неизбывного всепоглощающего кошмара лишь нарастало, вздыбливаясь стенами едкого дыма.

– Джо! Что с тобой? – воскликнули на разные лады друзья.

– Ты ранен?

– Это все крысятина! Говорю я вам…

Но Джоэл оборвал их нечеловеческим ревом:

– На телеграфную станцию! Быстро!

Команду никто не обсуждал, все понеслись по улице, увлекаемые, как порывом ветра, нарастающим ощущением непоправимой беды. Она летела впереди них. Потом раздался приглушенный звон стекла.

– Следы! – вдруг заметила Энн, обернувшись на звук.

– Искры свежие! – ухнул Батлер.

Цепочка черных тлеющих отметин перечертила улицу, со стен домов лабиринтом трещин скалились царапины от когтей. Кое-где попадались распотрошенные в щепки ящики, снесенные парусиновые тенты и сбитые вывески. Монстр явно не шел, а бежал. Потом взору отряда предстало куда более жуткое зрелище.

Оно началось с трупа ездовой собаки Батлера. Пса разорвали пополам, он лежал с вываленными внутренностями, сквозь которые просматривался вывороченный и несколько раз сломанный хребет. Батлер глухо застонал, когда, пройдя дальше, наткнулся на труп еще одной собаки. И второй, и третьей. Они протянулись зловещей цепочкой. Их размотанные кишки вели жуткой указующей нитью к станции, вокруг которой расплескались осколки выбитых окон и клочки бумажных лент. Сорванная с петель стальная дверь врезалась в край крыши соседнего дома, а телеграфный аппарат пробил витрину аптеки на другой стороне улицы.

– Нет! Не-е-ет, – простонал Джоэл.

Его попытались удержать, призвать к осторожности, но он почти в бессознательном состоянии кинулся к развороченной конторе, готовясь к самому худшему. Хотя в душе не желал верить страшным и очевидным предположениям.

– Старик… – выдохнул Ли, когда вошел следом и задел ногой обезглавленный труп. Тело несчастного буквально разорвали на куски, которые медленно стекали по окровавленным желтым стенам.

– Джолин! – нечеловечески взвыл Джоэл, глядя на мешанину перемолотых когтями органов.

– Оттащите его! – скомандовала Энн, хотя голос ее дрожал. Но никто не посмел.

– Не дотрагивайся! – прорычал Джоэл. В тот миг он как никогда был близок к обращению. И не нужны для этого клыки, копыта или когти. Внутренний монстр рвался наружу от отчаяния, сдирая заживо кожу, выкручивая хребет, как у растерзанной собаки и убитого телеграфиста. Неужели среди этих искореженных останков затерялось и тело Джолин?

Джоэл завыл, когда наткнулся на искромсанный в лоскуты зеленый плед. Рядом с ним в таком же состоянии обнаружились фрагменты плаща. Ответ о судьбе той, которую укрывали эти вещи, напрашивался сам собой.

И все же Джоэл упрямо не верил, готовый в тот миг отправиться на самого Змея в одиночку. Боль бессилия захватила его, повергая в безумие. Он даже чуть не ударил Ли и случайно врезал Батлеру, когда друзья попытались вывести его на улицу. Нет, он не мог оставить… Не мог принять свое поражение. Он и так сегодня достаточно трусил, сомневался и медлил. Он должен был остаться рядом с Джолин, сторожить ее! И никак иначе! Иначе… Вот что вышло из его «иначе». Ненависть к себе воздвигала перед глазами не просто стену огня, но настоящую бездну вечного пламени для проклятых. Бесконечно ему терзаться этой болью, бесконечно обугливаться до костей.

Джоэл метался среди хаоса телеграфной станции, переворачивая и ломая чудом уцелевшие предметы, одним из которых оказался массивный стол с шестью бездонными ящиками. Его некогда покрытую зеленым сукном поверхность до черноты залила кровь. Там же лежали отсеченные пальцы несчастного телеграфиста. Но сам стол покоился незыблемым монолитом. И из-под него, из-под недр столешницы вдруг раздался слабый всхлип. Тихий, почти неуловимый.

– Дж… Джолин!

Голос задрожал, и ноги Джоэла едва не подкосились, когда из-под стола, все в крови и слезах, показалось лицо Джолин. Той, которую он уже считал безвременно погибшей. Он хотел пробовать на губах сладкий мед ее имени, петь его, словно древний гимн. Но сейчас вышел бы лишь хрип.

– Он был здесь! Он охотился… за мной! – прошептала она одними губами, протягивая руки к Джоэлу. Она озиралась по сторонам, как загнанный зверек, и сперва не желала вылезать из-под стола, словно уверовала, что там самое безопасное место на свете.

– Как это произошло? – деловито спросила Энн. Из всех собравшихся она пережила наименьшее потрясение.

– Он ворвался сюда, – мужественно ответила Джолин, но вздрогнула, едва не теряя сознание.

– Все хорошо, – убеждал ее Джоэл. – Мы рядом. Я рядом.

Она без стыда и смятения прижалась к нему, как утопающий к спасительному берегу. Джоэл не пытался вытащить ее из-под стола, из этой чудесной норки, спасшей ей жизнь. Они нелепо сидели вдвоем на полу среди осколков. И он гладил ее по перепачканным чужой кровью волосам, шептал что-то на ухо, страшась отпустить. Джоэл и сам не заметил, когда и почему Джолин сделалась ему настолько дорога, что выделило ее среди остальных жителей Вермело.

Но ведь так же произошло и с Ли, который уже пять лет был самым верным другом и напарником. Да, наверное, самым родным человеком в этом граде отчужденных лицемеров. Что-то неуловимое связывало их. Не похожие ли кошмары? Джоэл всегда испытывал потребность заботиться о ком-то, защищать кого-то, в том числе от самого себя. И если уж Ли в эти мгновения не грозила опасность, внимание Джоэла всецело переключилось на Джолин. От истерического срыва ее отделял один шаг, если не меньше.

– Ворвался на телеграфную станцию? Миновав все Ловцы Снов? – недоверчиво протянула Энн, переглядываясь с Батлером.

– Д-да… Он их словно не замечает, – с жаром закивала Джолин. А потом замерла, вытянулась, как прутик, и снова зарыдала. Ли наклонился и накинул на нее плащ, раз уж Джоэл своего лишился.

– Почему вы считаете, что он охотился именно за вами? – продолжала сухо и размеренно Энн. В такой ситуации только строгость и спокойный тон сдерживали бессвязные восклицания и стенания. Джоэл все понимал и, хоть его голос застревал в горле, просто согревал ледяные руки Джолин, робко качая ее, точно ребенка.

– И как вам удалось выжить? – спросил уже Ли то ли недоверчиво, то ли восхищенно.

– Я не знаю! Ничего не знаю! – воскликнула Джолин и с силой оттолкнула Джоэла, выползая из-под стола и тут же падая ничком. Она снова заплакала навзрыд, рискуя пораниться об осколки стекла.

– Все, Ли, ничего больше у нее не спрашивай, – решительно сказал Джоэл, поднимая Джолин и усаживая на то, что осталось от аккуратной деревянной скамьи.

– Я молчу, – отозвался Ли и начал копаться в ящиках стола. – Так, где-то здесь телеграфист прятал бренди. Ему он больше… не понадобится. Надеюсь, бренди поможет вам обоим.

Вскоре Ли отыскал старую бутылку, по которой ползла трещина. Попробовал сначала сам, затем передал Джоэлу. Тот не принял, а вот трясущаяся Джолин кое-как сделала пару глотков, механически, тяжело, как будто проталкивала внутрь камни. Она закашлялась, из глаз ее потекли новые слезы, но крики и стоны иссякли.

Джоэла испугала эта перемена. Посреди развороченной телеграфной станции воцарилась мертвенная тишина. Джолин застыла неподвижной хрупкой статуэткой, слегка наклонившись вперед. Смутное осознание накрыло ее и больше не позволяло приникать к Джоэлу в поисках защиты. Она обратила к нему неподвижное лицо и сдавленно спросила:

– Вы поместите меня в… карантин? После того, что я видела.

Джоэл опешил, его обжег горький стыд, не от слов Джолин, а от мыслей о судьбе всех, кого он без колебаний многие годы провожал в казематы для дознаний и прохождения карантина. Но он не ведал, сколько жертв, уцелевших после нападений сомнов, выходит из Цитадели после работы «врачей». Неизменным фантомом за ним следовал образ обратившейся женщины с медными кудрями.

Джоэл не хотел такой судьбы для Джолин, ни за что и никогда. Хватит с него устава! В городе завелся настоящий монстр, а они занимались тем, что сводили обычных людей с ума, точно правы были паникеры и революционеры. В Вермело творилось что-то отвратительное и фатальное. Джоэл не желал вовлекать во всю эту грязную историю Джолин, поэтому уверенно ответил:

– Нет. Мне уже хватило одной невинной жертвы.

– Что ты собираешься делать? – удивился Ли. – Это не по уставу.

– Плевать на устав! Ты тоже давно не по уставу! Со всеми твоими кошмарами, – огрызнулся Джоэл и тут же смягчился: – Отведу ее в нашу мансарду. Дальше разберемся.

Глава 5

Верховный охотник

Она сидела неподвижная и бледная. Большие глаза светились на лице, как две светлых луны. Руки ее судорожно сжимали потрепанную корзину с раздавленными булками. Джоэл попытался забрать предмет, но Джолин болезненно застонала, точно отрывали часть ее тела:

– Не нужно!

– Ладно, хорошо, – согласился Джоэл. – Только не кричите.

Собственный дом выглядел чужим и бесприютным. Джоэл не появлялся в мансарде с тех пор как их с Ли заперли на карантин. Слой пыли сковывал ровно застеленную узкую кровать Джоэла и раскладушку напарника, прислоненные к деревянным стенам стулья, низкий комод и пару старинных сундуков. Вещи покорно ждали хозяина, вдыхавшего в них подобие жизни. И среди замершей тишины таким же пыльным призраком сидела Джолин, бледная, растрепанная, в окровавленном платье и с большой корзиной в судорожно сжатых пальцах.

– Джолин, вы должны смыть кровь и переодеться. Энн обещала скоро принести новое платье, – неуверенно начал Джоэл, всеми силами отвлекая их обоих от впечатлений прошлой ночи.

Ныне Желтый Глаз висел в небе, как бессмысленная лампа, слишком яркая, чтобы скрыть опасные тайны: Джоэл нарушил устав. Ли, Батлер и Энн не воспротивились, а даже наоборот – помогли в этом неверном деле. Дальнейшие разбирательства и возможные риски никого из них не занимали, когда посреди полупустой комнаты сидела Джолин. Четкое следование правилам уже довело однажды несчастную свидетельницу до обращения. И Джоэла все еще грызло чувство вины. Надоело так! Надоело! Если бы и Джолин обратилась в подвалах психушки после не в меру подробного допроса, Ли точно перестал бы знаться с Джоэлом. От одиночества осталось бы только самому взвыть монстром на мерцание Красного Глаза.

– Джо? – донеслось из-за запертой двери. Прибыла Энн с туго свернутым кульком чистой одежды.

– Да? – неожиданно подняла глаза безучастная Джолин. Похоже, иногда ее тоже звали сокращенным именем. Или когда-то звали, будто не в этой жизни, потому что она тепло улыбнулась, но взгляд ее оставался отстраненным, а разум, похоже, путешествовал по миру прошлого. Возможно, чтобы уберечь себя от безумия, она устремилась в ранние годы детства. В те времена, когда все вокруг еще выглядит волшебным. Хоть и не у каждого, кому-то изначально не везет вкусить горький плод реальности. Потом-то иллюзия раскалывается у всех, и любые чудеса оборачиваются неприятной загадочностью, сулящей опасность. Но Джоэл не торопился возвращать Джолин в жестокую реальность.

– Энн, – смутился он, впуская сурово хмурившуюся подругу, – поможешь смыть с нее кровь? А то мне как-то… неудобно.

– Не вопрос, – ответила Энн. – Только если биться и кричать не станет.

Джоэл кивнул и вытащил из чулана крупную медную лохань. Хотелось бы самому бережно и нежно стирать грязь с бледной кожи Джолин, но ситуация выдалась неподходящая. Вряд ли ласки едва знакомого мужчины смягчили бы впечатления недавнего прошлого. Джолин выглядела слишком скромной и невинной, поэтому ею занялась Энн.

Джоэл натаскал из колодца во дворе несколько кувшинов воды, поставил чан на огонь в общей кухне на первом этаже и поплотнее затворил окна мансарды от сквозняков. Деревянные балки впитывали тепло весенних дней. Но ночью через щели старого дома его похищал ветер, к тому же помещение отдавало неживой сыростью. Похоже, где-то поселилась плесень – неизменная напасть всех домов Вермело. Зимы стояли промозглые, засыпали мокрым снегом, а летом не хватало тепла для просушки укромных мест. Порой заклинивало межкомнатные фусума[3], проседали и массивные входные двери. Многие здания не ремонтировались почти сто лет, вот и вмансарде Джоэла уже разваливалось несколько ступеней лестницы вместе с частью половиц гэнкана[4]. Разве что в богатых районах что-то подновляли и реставрировали. Но квартал Охотников к таковым не относился, хотя ночных стражей встречали везде с суеверным почтением.

Они жили не в лачугах, но и далеко не во дворцах. Зато в их дома никто не имел права врываться с обысками. Этим и воспользовался Джоэл, когда привел к себе почти бесчувственную Джолин.

Теперь он стоял на лестнице, глядя, как белый свет тает в мерцании пылинок. Они слетали с балок медленным кружением полузабытых танцев. Говорят, раньше королевский дворец оживал весельем, когда в залах, озаренных сотнями свечей, кружились прекрасные пары.

Джоэл устало прищурил глаза: он почти видел эти далекие времена, представлял своих товарищей. Лицо Энн, обряженной в тонкую кисею, не уродовали шрамы, Батлер выглядел галантным кавалером в черном фраке. Ли почти не изменился, разве только костюм надел по случаю еще более нарядный, с пышным узорным жабо и лиловым фраком. Смешно.

Потом Джоэл узрел себя, но как будто близнеца, как будто со стороны. Он носил белый фрак. Белый – цвет, столь чуждый ему, белый – цвет, на котором слишком ярко отпечатывается кровь. Но в этой иллюзорной реальности танца пылинок он не сражался и никого не убивал. Здесь он рассыпался в улыбках и комплиментах перед дамами в немыслимых платьях на каркасах и пышных разноцветных кимоно. Здесь он был счастлив.

Все они невесомо плыли по наборному паркету. Джоэл не ведал, откуда к нему пришло идиллическое видение, но ярко светившие люстры подозрительно напоминали покоившиеся на развалинах имения обугленные остовы…

Сон наяву не менялся, не покрывался сажей, не вспыхивал языками огня. Танец продолжался, донося смех беззаботной жизни. Джоэл шел через толпу. Он искал ее, Джолин. И, конечно, она царственно застыла на возвышении королевского трона. Роскошное платье на ней искрилось алыми пятнами. Возможно, рубинами. Но нет, стоило присмотреться – и безошибочно угадывались брызги крови. А в стекленеющих глазах юного создания застыл обезоруживающий ужас.

– Да что же это? – поразился то ли Джоэл, то ли его двойник. – Как вы не замечаете? Ваша королева умирает! Ее убили! Королеву убили! Убили!

Но смех продолжался, пары кружились облачком пыли, сорванным с балок. И то ли мыши скреблись в перекрытиях, то ли легко скрипел наборный паркет в зале, где погибала королева иллюзорного торжества. Джоэлу сделалось душно, толпа смыкалась, напоминая уже не светский прием, а базарную давку. Сладкая дрема стремительно перерождалась в настоящий кошмар. Джоэл усилием воли закричал на себя:

– Это нереально! Ничего нет!

И вонзил нож в сердце Джолин, чтобы образ рассеялся. Все кануло, загорелись бумажные перегородки сёдзи[5], свечи погасли, люстры обрушились, зал обратился в выгоревший скелет дома без крыши. Джолин и друзья рассыпались пеплом. Джоэл застыл посреди пустоты.

Он не задумывался, откуда во сне взялось оружие, но очнулся, выпростав вперед правую руку. На самом деле он стоял, прислонившись плечом к стене. Из-за двери его квартирки доносился мерный плеск воды. Похоже, Энн старательно поливала подопечную из кувшина. Вокруг царило умиротворение светлого утра, когда еще рано помышлять об опасности грядущей ночи, когда еще брезжит слабая надежда, что именно в эту ночь случится чудо и Змей не повернется проклятым глазом.

Конечно, чудеса никогда не случались, но теплые белые лучи отогревали сердце. Охотники редко их видели, навек обрученные с тревожным мерцанием Красного Глаза. А люди целый день суетливо кружили по улицам, как слетающая с потолка древесная труха. В своем падении она не ведала, что обречена. Как не ведает сухой лист или сорванная ветром афиша. Как не ведает и человек, которому суждено обратиться следующей ночью.

Джоэл больно укусил себя за большой палец, чтобы снова не заснуть. Хоровод видений преследовал его и подсказывал, что телу после изматывающей ночи необходим отдых.

«Все не по уставу! Я засыпаю стоя. И без единого Ловца Снов поблизости. Проклятье Хаосу!» – выругался Джоэл, одергивая себя. Он поискал в карманах плаща завалявшиеся кофейные зерна и решительно разгрыз несколько наиболее крупных. Кофе в Вермело рос плохо, на вкус горчил, как недозрелая редька, но чтобы сражаться со сном, подходили любые средства. Слишком много вопросов требовали участия, и переложить их даже на сильные плечи Ли не представлялось возможным. В городе объявился опаснейший монстр, Джоэл твердо намеревался пойти прямиком к верховному охотнику, хотя эта встреча не сулила ничего хорошего.

– Джо, мы закончили. Можешь заходить, – позвала из-за двери Энн, не без гордости предъявляя чистую причесанную Джолин в аккуратном сером платье. Такие носили по особым случаям воспитанницы академии охотников, считая нарядными, потому что по вороту и вдоль рукавов вилась простенькая вышивка. Но Джолин украшало и самое простое одеяние.

– Как вы? – негромко и неуверенно спросил Джоэл. На задворках сознания все еще мерещился образ окровавленной королевы. Но Джолин выглядела мило и пригоже, она сидела на колченогом стуле, чинно сложив маленькие руки на коленях. Больше не пугал остекленевший взгляд сломанной куклы, к бледным округлым щекам постепенно возвращался легкий румянец.

– Неплохо, – хрипло и надтреснуто ответила Джолин. Голос все еще дрожал. И, похоже, смущал ее саму жестоким напоминанием.

– М-да, такую воду повторно не использовать, – посетовала Энн. Джоэл глянул на лоханку. В Вермело ради экономии обычно купались целыми семьями, не меняя воду, а потом еще и одежду там же стирали. Самую грязь предварительно отскребали щетками и смывали мочалками, но не могли отказать себе в традиционном удовольствии распарить тело в ванне или хотя бы маленькой лохани. Но ныне белесую мыльную пену перекрывало густое красное марево. Много же крови смыла вода – так много, что сама поменяла цвет.

Так же и охотники изменялись душой, внимая каждую ночь чужому горю, чужой беспросветной боли. В конце концов переполнялась вот такая лоханка. Где-то в душе выходил из берегов колодец и наводнял существо апатичным безразличием к сути своей работы. Через это проходили все новички, это не миновало и Джоэла. Иначе сидеть бы ему сломанным механизмом, каким предстала Джолин. Она еще переживала трагедию на телеграфной станции, снова и снова. Он уже почти забыл, намеренно отпустил образы растерзанных собак и размазанного по стенам старика.

– Ты к верховному охотнику? – деловито, но с тревогой спросила Энн.

– Да.

– Я побуду с ней.

– Энн, ты и так очень помогла. Тебе ведь тоже надо отдыхать. Может быть, тебя лучше сменит Ли? – предложил Джоэл, чувствуя себя обязанным верной боевой подруге. – Да и девочки в академии наверняка ждут.

– Ой, будут эти лентяйки ждать своего надзирателя! Насчет них я еще вчера договорилась, – беззлобно рассмеялась Энн и погрозила пальцем. – Я с Ли юную девушку ни за что не оставлю…

– Я уже не ребенок, – неожиданно подала голос Джолин и плотно стиснула руки на коленях. – Давно не ребенок.

Тело ее словно съежилось, плечи ссутулились, голова опустилась, как от удара. Губы задрожали, а глаза снова застыли, скрывшись в густой тени упавших на лицо прядей. Как показалось Джоэлу, на этот раз она устремилась мыслями не к воспоминаниям прошедшей ночи, а куда-то дальше, в более глубокие и мрачные пределы колодца своей загадочной души. И эта перемена напугала, посеяла сомнения. Но Энн ничего не заметила, не дав Джоэлу обдумать посетившие догадки:

– Иди уже к верховному. Только возвращайся.

– Джолин? Как вы? – многозначительно спросил Джоэл.

– Идите, – как ни странно, совершенно спокойно ответила она и даже попыталась учтиво улыбнуться.

– Умоляю, только не спите. Не сейчас, – попросил Джоэл. – Чуть позже – обязательно. Но не сейчас.

На всякий случай он достал из сундука домашние Ловцы Снов и приладил их на крюки, вбитые в потолок. Всего насчитывалось пять крупных сетей, которые Джоэл обычно использовал не для себя, а для Ли. Собственные пепельные кошмары не имели материальной формы. Обратившиеся родители никогда не являлись: слишком много времени минуло с тех пор, слишком много новых потрясений наслоилось на сознание. Образы из головы Ли чаще повреждали капканы. В старых окованных сундуках хранилось немало каркасов и деталей для возможной починки и изготовления новых ловушек.

– Я прослежу, чтобы она не спала, – решительно уверила Энн. Она с профессиональной ловкостью помогла управиться с сетями, поэтому Джоэл уже направлялся к двери, когда услышал надтреснутый голос.

– Я буду ждать вас! Только возвращайтесь живым! – с жаром воскликнула Джолин, неожиданно поднялась и в едином неописуемом порыве обняла замершего Джоэла. Он опешил, застыв каменным идолом. В комнате повисло напряжение: все знали, что визиты к верховному охотнику часто заканчиваются заточением просителя в темноту подвальных казематов.

– Отправляйся уже, – шепнула Энн. Джоэлом овладело смущение. Все его существо хотело остаться и крепко обнять Джолин. Но холодный рассудок понимал, что именно теперь он обязан уйти.

Джоэл осторожно провел по волосам Джолин. Чистые и гладкие, они просыпались сквозь грубые пальцы, как золотые нити. Ложбинку между его ключиц в вырезе расстегнутых пуговиц рубашки согревало тепло ее прерывистого нервного дыхания. Джолин исступленно не желала отпускать.

Он боялся оставлять ее, пусть даже с верной и чуткой Энн. Доброе сердце женщины покрывалось каменным панцирем, если речь шла о превращении в монстра. Некоторые из ее юных воспитанниц прямо в казарме обращались в сомнов. И наставник, который еще днем искренне заботился о них, беспощадно отсекал головы новоявленных чудовищ, не давая им вырваться из пут – всех новобранцев на ночь за одно запястье приковывали к ножкам кровати. Так удавалось избежать массовых жертв. Но как теперь поступила бы Энн, если бы подобное случилось с Джолин? Как поступил бы он сам?

– Все будет хорошо, – сухо отозвался Джоэл, и Джолин, это неуловимое неразгаданное создание, резко отпрянула, строго выпрямилась и кивнула. Почудилось, что меж ними снова выросла стена, как в тот первый день, когда их разделял порог пекарни.

– Так идите же, – почти властно и непоколебимо ответила Джолин. И он невольно повиновался. Он покидал чердак, и кружение пылинок, и дом, и лохань с кровавой водой. Но алые пятна въелись в кожу рук, пропитали насквозь.

После спасения Джолин и нарушения устава Джоэл ощущал себя неоперившимся выпускником академии на задании, когда он впервые уничтожил сомна, когда впервые узрел его возвращение в человека. Тогда его с ног до головы залила неудачно брызнувшая из шеи противника кровь. Похоже, она просочилась под кожу глубже, чем он думал. Холодная апатия безукоризненного следования долгу давала всё новые трещины.

Он шел по задворкам, пересекая напрямик квартал Охотников. Пугал бродячих кошек и обходил выплеснутые на задние дворы помои, а в затылок ему дышала стылым холодом смерть. Тихонько шептала о несбыточном счастье, которое навек покинуло их град. И бессловесный голос усиливал звучанье по мере приближения к цитадели психиатрической больницы.

В давние времена серый каменный куб считали оплотом науки. В нем помогали тем, кто страдал душевными недугами, возвращали разум и успокаивали нервы. Хотя далеко не всем. Кто-то, судя по рассказам, оставался безобидным отупевшим овощем с разрезом поперек лба.

Так или иначе, с пришествием Хаоса фундаментальное строение с толстыми стенами занял штаб охотников и магов-инженеров. Именно там разрабатывали план спасения Вермело и остатков человеческого рода.

Маги возвели Барьер, разместив на башнях старой городской стены охранные механизмы, которые без устали работали по сей день. К несчастью, сами чудо-инженеры получили облучение аурой Хаоса и вскоре умерли. К счастью, инженеры охотников еще помнили, как их чинить, хотя не сумели бы повторно воссоздать.

Служители науки теперь размещались на втором этаже огромного приземистого здания. А вот ниже… ниже начинались ужасы. В подвалах оставались на карантин охотники, совсем под землей, на пару этажей глубже, терзались заточенные преступники, которых подозревали в укрывательстве сомнов. На третьем же надземном уровне взирал на город из своего обширного кабинета верховный охотник. К нему и направлялся Джоэл.

Он привычно показал на пропускном пункте табличку удостоверения, хотя его знали в лицо. Затем прошел в калитку тяжелых металлических ворот. Створки и толстые стены усыпали отточенные клинки. Никто не сумел бы пролезть внутрь или сбежать в город. Цитадель Охотников выглядела более неуязвимой, чем бастион военных. И Джоэл догадывался, что их организация пользуется большим авторитетом у власти, нежели стражи дня. Тех-то можно подкупить, умаслить, уговорить, а при обращении в сомна никакие взятки не спасали.