Град разбитых надежд. Охотник

Стоило присмотреться, и замечались крупные колеса инвалидной коляски. Ноги Грэм всегда прятал под клетчатым пледом, как будто вечно мерз. На самом же деле он не решался показывать даже в брюках то, что осталось. Шрамы от колоссальных зубов спустя пять лет все еще порой гноились и неизменно ныли. Грэм отвлекался от боли кропотливой медленной работой, пока Бим приносил обед, обтирал друга влажным полотенцем и перевозил, если требовалось, с места на место. Слепой охотник выучил наизусть все закоулки склада, где несчастные напарники поселились отшельниками, когда вышли из лазарета. К тому времени многие считали восходящих звезд уже мертвыми.

– Да меня не доели просто. Повезло! – говорил Грэм со смехом, если кто-то спрашивал, но каждый раз вздрагивал, как от удара. До сего дня Джоэл не задумывался, кто искалечил тела и души лучших охотников. Он никогда не общался с ними слишком тесно и в прежние времена находил их заносчивыми. Возможно, гордыня лучших из лучших обрекла их на одиночество. Зато они понимали друг друга, навечно спаянные общей болью.

– Он мои ноги. Я его глаза, – говорил обычно Грэм.

«Глаза и ноги… Да… Судьба-судьбина… Ли что-то к ним не заходит совсем. А ведь они его сокурсники. Молодые ребята», – думал Джоэл, входя в освещенную яркой лампочкой мастерскую. На деревянных полках лежали мотки шелковых нитей и тугие веревки, разноцветные перья, костяные каркасы для домашних Ловцов Снов и гибкие металлические обручи для уличных. На длинном столе, который больше напоминал столярный верстак, лежали инструменты и материалы. Грэм усердно свивал петли крупным крючком. В его коротких белесых волосах блестели капельки пота.

– Кофе? – предложил Бим, хотя заваривал обычно цикорий. Джоэл отказался. Бим кивнул и отошел в угол, точно желая слиться с полумраком. Темно-коричневый потертый костюм, темно-желтая рубашка и темно-русые волосы в сочетании с черной повязкой создавали жутковатый образ. Борец с чудовищами сам напоминал одно из тревожных видений. Возможно, все враги рано или поздно пропитываются друг другом, обретая неуловимое сходство противоположностей. Ведь неспроста худшие монстры на протяжении истории Вермело вылезали из кошмаров охотников.

Чтобы оградить себя от подобной участи, Грэм и Бим после пережитого потрясения углубились в изучение Ловцов Снов. Даже измученные и раздавленные, охотники своим неутомимым усердием достигли и на этом поприще небывалых успехов. Пусть их теперь не чествовали на улицах, но именно их ловушки спасали горожан каждую ночь.

Джоэл всегда ценил не яркие подвиги, в отличие от Умана Тенеба, а рутинную работу. Красиво устранить катастрофу – это, конечно, дорогого стоит. Но более важно не допустить ее. А Ловцы Снов всегда выступали и ярким индикатором состояния района, и верным помощником в ловле сомнов. Словом, Джоэл по-настоящему зауважал Грэма и Бима именно на новой должности.

– Я по поручению верховного охотника, – сказал он, но одернул себя. Хотелось бы начать более тепло, по-дружески.

– Он вспомнил о нас? – недоверчиво фыркнул Грэм. – Удивительно!

– Дело в том, что в городе появился опаснейший монстр, существование которого пока не доказано, – прямо рассказал Джоэл. Он не придумал красивых уверток за короткое время пути от кабинета верховного охотника до склада. К тому же во дворе психушки отвлекла внимание казнь неизвестного преступника. Ему отсекли голову на пропитанном кровью пне. Джоэлу не нравилось зрелище связанного и беспомощного нарушителя закона, но он ни разу не отворачивался, если приходилось видеть нечто подобное. А приходилось в последнее время слишком часто. Не по вине ли не в меру усердного Умана Тенеба? Человека, который официально отрицал существование Вестника Змея.

– Не доказано… – протянул, как затерянное дворовое эхо, Бим. – А мы, конечно, не доказательство.

Грэм же оторвался от работы, сжав крупные кулаки на столешнице. Он ссутулился, как горбун, и проговорил с небывалой ожесточенностью:

– И что ты хочешь узнать?

– Все, – ответил вкрадчиво Джоэл, на что Грэм глухо зарычал:

– И зачем? Чтобы… чтобы объявить нас сумасшедшими?

– Я видел его вчерашней ночью! – воскликнул Джоэл и приблизился к столу, смахивая на ходу черные перья. Они закружились в свете крупной лампочки и осели на пол выгоревшими угольными метинами.

Грэм сначала застывшим взглядом таращился на них, потом на Джоэла, словно с трудом осмысливал услышанное. Его пухлые губы задрожали, а в болезненно расширенных серых глазах, обычно тусклых и неживых, заблестели мимолетные слезы. Бим в своем углу просто безмолвно вскочил с места и замер, как статуя, запечатлевшая начало рывка или удара. Лишь нервно воздетые руки с чуть дрожащими пальцами выдавали предельное волнение.

– Я таких ни разу не видел! Настоящий монстр! – Грэма разомкнуло, и он шумно продолжил: – Налетел на нас… Мы и опомниться не успели. И пропал! Вот как так? Налетел и пропал!

– Потом мы уже не могли его преследовать, как ты понимаешь, – ровным скорбным тоном дополнил Бим. – Нас раскидало в разные стороны.

– Биму он наотмашь когтями проехался по лицу. А меня эта тварь… несколько укоротила.

Грэм грустно усмехнулся, погладив неровные обрубки. Клетчатый плед спал, под ним в этот день не было брюк, только короткое белье. Жуткие рваные шрамы, судя по виду, снова гноились, пересеченные сетью лиловых прожилок. Жесткая ткань усиливала бы боль.

Джоэл не желал представлять, какие муки пережил Грэм, побывав в пасти сомна. И все же в голову навязчиво лезли вопросы, на что похоже, когда мышцы и кости не просто разрубают или ломают, а пожирают, давя и перепиливая клыками. Должно быть, мучения от открытого перелома руки не шли в сравнение. Хотя страдания бессмысленно сравнивать, это ведь не состязание, не рейтинг лучших. Боль у каждого своя, свое испытание, грозящее переломить хребет воли и тяги к жизни.

– Все бы отдал, чтобы однажды его поймали, приволокли ко мне и дали добить. – Грэм ударил кулаком по столу и воодушевленно продолжил: – Вот сплету такой Ловец Снов, что из него ни один сомн не выпутается!

– Его бы хоть как-то поймать. А лучше сразу убить, – заметил Джоэл. Он не хотел настраивать собеседников на слишком эмоциональный разговор, в процессе которого могли бы ускользнуть важные детали. К счастью, Грэм быстро успокоился и продолжил:

– Убить-то неплохо. Доказать бы его реальность. Нам с Бимом не верят особо. Мы же калеки, ударенные головой.

Бим угрюмо проворчал нечто неразборчивое. Из-за поврежденной челюсти он выговаривал слова с несуществующим тягучим акцентом, а когда нервничал, отрывистый злой шепот сливался в ряд щелчков и присвистов. Впрочем, никакой новой информации Джоэл все равно не узнал.

К моменту визита он успел пролистать несколько досье, выуженных из архива Цитадели, и попросил составить список самых жестоких нераскрытых убийств охотников и мирных жителей. К счастью, верховный охотник дал соответствующие распоряжения, и сухонький старик-архивариус в замызганном жилете не тратил времени на вечные расспросы. Личные дела хранителей мастерской Джоэл получил быстро, но ничего примечательного не обнаружил.

– Но ведь по городу разгуливает монстр! – Джоэл нервно сжал кулаки, злясь уже на циничное равнодушие Умана. – Как можно не верить?

– Может, разгуливает. Может, и нет, – посетовал Грэм и отхлебнул заваренного цикория, осторожно отодвигая чашку от незавершенного Ловца Снов.

– Он то появится, то исчезнет. Как будто не один и тот же, а разные, – медленно и отчетливо проговорил Бим.

– И его до сих пор никто не убил? Хотя бы в одной из его форм? – недоумевал Джоэл. – Не видел, чтобы рассказать?

– Он уже семь лет миф Вермело. Кто сталкивается, те не выживают, – объяснил Грэм.

– У нас есть теория, что он маскируется сначала под слабых сомнов, а потом нападает. И так каждый раз, – добавил Бим. От звуков его медленной, словно механической, речи делалось неуютно.

Джоэл повел плечами, стряхивая незримую тяжесть. Перед глазами заплясали черные мухи. Крупная лампочка над верстаком не разгоняла сумрак, ползущий из-под двери, снаружи. Хотя на улице мерцал яркий Желтый Глаз, на складе царил полумрак, повенчанный с гулкой тишиной. Охотники еще не пришли за Ловцами Снов, еще не отворились ржавые двери на полозьях, еще не застучали по металлическим листам пола подкованные сапоги. В этой обители ловушек для снов царствовали две жертвы призрачного монстра, которые сами превращались в живых фантомов.

– Проклятье Хаосу, и я ничего об этом не знал? – посетовал Джоэл. Гнев то накатывал на него мрачной волной, то улетучивался. Воля сковывала душу холодной заинтересованностью профессионала.

– Ты же еще жив. И ноги у тебя на месте. Поэтому и не знал, – безразлично пожал плечами Грэм, но в его нарочитой отстраненности сквозили зависть и ехидство. Он точно пророчил, что скоро к ним с Бимом присоединится еще один не в меру любопытный ночной страж.

– Это всего лишь теория, – сухо добавил Бим, которому явно не понравился тон друга, но Грэм не унимался. Он даже отодвинулся от стола, демонстрируя набухшие пунцовые шрамы. Оторванные ноги отрезали выше линии рваных ран, но это не помогло: неведомая зараза постепенно отравляла мастера. Бим смутно понимал обреченность друга. Появление чужаков из внешнего мира, из-за стен их мрачной каморки, вносило дисбаланс, отвлекало от молчаливого коротания времени в ожидании неизбежности. Поэтому Грэм, сперва обманчиво радушный, теперь уже откровенно издевался над Джоэлом.

– Если все будут знать, что их в любой момент может искромсать неуловимый сомн, то никто не пойдет в охотники, – посмеивался он. – А так гибель на дежурстве всегда можно списать на сотню невыясненных причин. Да хотя бы на войну банд. Ты же знаешь, как в трущобах «соблюдают» комендантский час. Так что, Джоэл, верховный охотник решил все-таки заняться этим делом?

Грэм совершенно не верил, что кому-то есть дело до участи двух калек и вообще города. Все безмолвно расписывались в обреченности Вермело. Джоэл наблюдал повсюду эти тайные знаки общего круга сдавшихся.

– Говорят, прошлый ушел, когда узнал, какая тварь завелась в городе… Услышал, как Уман Тенеб разделался с одним гигантским сомном, и решил, что и со вторым также сумеет, – заметил Бим, выходя из темного угла. По пути он наткнулся на спавший комок пледа, осторожно поднял его и вытянул руку в поисках друга, чтобы укрыть обрубки ног.

– Но пока что-то не торопится, – небрежно поморщился Грэм, порывисто натягивая плед до груди, точно специально, чтобы Джоэл по-прежнему смотрел на шрамы.

– Мне думается, этот сомн хитрее. Я не знаю ни одного места в Вермело, которое способно скрыть столь гигантскую тварь, – задумчиво ответил Джоэл, не поддаваясь на провокацию.

– Гигантскую? – осекся Грэм, улыбка сползла с его лица. – Странно. Мы видели просто неоформленную тень. И… сначала решили, что это слабый сомн. А потом эта тень вдруг разрослась.

– Боюсь, он эволюционирует, копит силу, становится еще опаснее, – предположил Джоэл. Он слишком хорошо помнил то жуткое создание с лицами у основания щупалец. Когти оставляли царапины на стенах и брусчатке. Разрушения и пепельный след наверняка не исчезли к утру. Для едва уловимой тени существо выглядело слишком материальным.

– Тогда я вообще не понимаю, чего ждет верховный, – задумчиво вздохнул Бим.

– Доказательств, – безнадежно отозвался Джоэл. Он сам хотел бы найти ключ к этой загадке, получить ответы на вопросы, которые не знал, как сформулировать.

– Ну, вот тебе мы, вот тебе первые доказательства! – Грэм внезапно зашелся каркающим смехом, от его раззявленного рта во все стороны полетели капли слюны, как пена из пасти бешеного пса. Он смеялся долго и беспричинно, запрокидывая голову и размахивая руками. Плед с тихим шелестом спал и запутался в колесах.

– Спасибо! – оборвал Джоэл, не поблагодарил, а прорычал. Грэм мгновенно примолк, весь как-то съежился. Он сполз вдоль своего печального «трона» и едва не упал, отрешенный и измученный. Бим, неведомо уловивший перемену, должно быть, не первый приступ, заботливо укрыл друга и помог не свалиться. Грэм тяжело дышал, хрипло, точно после долгих физических нагрузок.

– Ничего. Это ничего, скоро пройдет, – шептал он, затем медленно допил заваренный цикорий и с неуловимой надеждой воззрился на Джоэла. – Эй, Джо, мы рады, что именно ты занялся этим делом. Ты-то точно докопаешься до истины.

Джоэл успел отойти к двери, но замедлился, схватившись за косяк, и обернулся: посреди мастерской застыли два охотника, которые некогда считались лучшими. Теперь – лишь тени прошлого, ведь не осталось даже прежних оболочек. Хотелось бы отомстить за них и сразиться с тварью ради тех, кто был рядом, кто еще сражался каждую ночь.

– Докопаюсь, обещаю, – кивнул Джоэл и покинул склад.

Он осознал, что теперь каждое дежурство обречен присматриваться к любым мелочам в два раза более настороженно, чем раньше. Больше не существовало классов опасности для сомнов, ведь в каждом из них мог скрываться Вестник Змея, сам Хаос, ворвавшийся в Вермело семь лет назад. Теперь Джоэл подозревал, что появление колоссального сомна, благодаря которому возвысился Уман, возможно, связано с вторжением более опасной твари. На этот раз враг не скрывался за стеной, он оставался в городе. Но где? И как?

Джоэл покидал мастерскую, мучаясь от головокружения и предельной усталости. На сутки его освободили от дежурств, предписав еще неделю сон на карантинном уровне. Да было не до отдыха!

Он озирался по сторонам, точно в ожидании погони, присматривался к едва уловимым теням от предметов, вглядывался слишком внимательно в лица прохожих. Холодным рассудком он не надеялся отыскать скрытную тварь по одной зыбкой наводке полубезумных калек. Возможно, они ошибались, возможно, враг не менял форму. Но чутье охотника скребло и дребезжало от предчувствий, как рассохшееся окно в ненастную пору.

Вихрь мыслей снежинками кружился в темных пределах изъязвленного сознания. И заслон привычной реальности рушился, оставляя один на один с темной непроницаемой мглой чего-то нового, необъяснимого.

«Опять сплю наяву?!» – выругался Джоэл, когда обнаружил себя посреди тротуара. Он стоял, обвив кривой фонарный столб, точно шатающийся пьяница.

– Что, приятель, тяжелая ночка? – усмехнулся случайный рикша, поправляя соломенную шляпу.

– Всегда я знал, что вы там не по крышам носитесь, а за воротник закладываете, – гаденько загоготал его пассажир, дебелый господин в вычищенном костюме, едва помещающийся на бархатном красном сиденье коричневой лакированной повозки.

– Поговори мне тут днем. Ночью вы почему-то все не такие смелые, – пробормотал Джоэл, не рассчитывая, что его услышат. Да и хорошо, если бы слова поглотил гомон улиц: пассажир, судя по одеянию и белым манжетам, прикатил из района Судей и направлялся к кованым воротам Цитадели. Вероятно, прямиком к верховному охотнику. Но Джоэла не интересовали дела Умана Тенеба, если они не касались нового монстра.

Еще с прошлого вечера, едва узрев Вестника Змея, Джоэл понял, что эта тварь превратится в расследование всей его жизни: он не успокоится, пока не докопается до истины. Конечно, кошмары на Королевской улице занимали не меньше, но все же они не шли в сравнение с такой опасностью, отчего уходили на второй план. Джолин же осталась единственным свидетелем, кроме Грэма и Бима.

Джоэл возвращался к ней не по распоряжению верховного охотника и не из непреодолимого азарта охотника, напавшего на след. Если бы она сказала, что не желает возвращаться в пекарню, он бы не возражал. На Королевской улице происходило что-то непонятное и недоброе, даже зловещее. Или это нечто охватывало весь город?

Теперь существовало подтверждение мучивших догадок: в Вермело наставали темные дни. Джоэл уже предчувствовал новую эпидемию превращений, бесконечные дежурства без сна и непрекращающийся карантин на подвальном уровне. Но цена не занимала, если бы после надвигающегося кошмара настал долгий период затишья и спокойствия. Впрочем, грядущее скрывала зыбкая пелена, а в настоящем беспокойным зверем ворочалась под сердцем тревога.

Он доверял Энн и Джолин, но ведь никто не ведал, каковы побочные эффекты от столкновения с королями сомнов, с этими проводниками и темными светочами чудовищ. Прошедшая ночь отзывалась дрожью по всему телу, воспоминания наслаивались, как пласты оползня. Глаза не верили, что вокруг дневные лучи рассыпчатыми нитями ложатся на мостовую и дома.

Город выглядел иным при мерцании дня, еще более убогим и старым. Ярко прочерчивались рассохшиеся деревянные балки, выступающие над облупленной штукатуркой каменных домов. Узоры гризайли, что в ночи рисовали мистические линии, выглядели стертым неряшливым пятном, старинные деревянные дома-матия[7] смотрелись убогими развалинами с замшелой черепицей. Квартал Охотников нуждался в ремонте, но многие из ночных стражей так редко появлялись в тесных комнатенках, что не замечали подобных мелочей. Если бы на город напала очередная эпидемия, об уютных выходных в мансарде и вовсе пришлось бы забыть.

«Нет, здесь не превращения, здесь что-то другое. И оно повсюду», – думал Джоэл и вновь одергивал себя, чтобы не задремать на ходу. Путь от Цитадели до дома занимал не больше двадцати минут, но казался бесконечным. Сменялись очертания прохожих, гиканье рикш, собачий лай. Бродили без дела дневные стражи, выглядывая подозрительных типов.

Лица вились сумасшедшей каруселью – странной забавой из богатых районов. Джоэл не находил ничего веселого в головокружении от вращения на раскрашенной штуковине, но несколько раз видел, как разряженные дамы и кавалеры радостно вставали на деревянный настил, берясь за поручни. Они громко смеялись, рассматривая особняки и фонтаны района знати, утопающего в зелени садов. Там тоже оставляло следы общее запустение, но мрамор и камень снашивались медленнее, чем посеревшее дерево и иссохшая известь. Карусель… Всё вокруг карусель уродства и разложения. Возможно, и он уродец, которому уже нечего защищать. Возможно, Джолин уже обратилась, а Энн по долгу службы убила ее. Навязчивый образ преследовал до самого порога мансарды. На первом этаже престарелый сосед из команды чистильщиков едва не столкнулся с влетевшим вихрем Джоэлом.

– Что? Где? Горим? – то ли всерьез, то ли в шутку встрепенулся он, поправляя пенсне на мясистом носу, и чинно вышел на улицу. Джоэл не замечал старика, скрип лестницы отзывался натянутыми нервами. Каждая ступенька задевала новую струну. «Ничего, сосед спокоен. Значит, шума не было. Грэм и Бим тоже живут, не обратились до сих пор. Так почему же с Джолин должно быть иначе?» – успокаивал себя Джоэл. Тугой узел ожидания распался, когда он отворил дверь и переступил порог, оставляя грязные сапоги в гэнкан. Хотя в случае мансарды эта граница между комнаткой и внешним миром представляла собой крошечную зону у двери. Но все равно Джоэл каждый раз ощущал, что вернулся именно домой. И если ничего не менялось, то сердце успокаивалось и пело. Мансарда всегда сулила отдых и покой, а гэнкан предвещал этот переход. И теперь все тревоги тоже резко улеглись, стоило лишь снять сапоги.

Энн и Джолин спокойно сидели за столом, медленно добирая остатки скудной трапезы. Похоже, они о чем-то оживленно болтали, намеренно отвлекая друг друга от потрясений и впечатлений.

– Вы здесь? Всё в порядке? – выдохнул Джоэл, устало прислоняясь к некрашеной деревянной стене.

– Да, – буднично ответила Энн и пожала плечами. – Ты же просил не уходить. Мы и не уходили, хотя в такой погожий день полезно подышать свежим воздухом.

– Важнее, что вы вернулись, – прошелестела Джолин, словно виновато втягивая голову в плечи. Она неопределенно положила руки на столешницу ладонями кверху, точно молилась или показывала свою безоружность.

– Вы нашли что поесть? – поинтересовался Джоэл. Дома он хранил на черный день только немного муки и соли. Да и те в свое время навязала запасливая Энн, утверждая, что в голодные годы даже на пайке охотника не выжить. Но в муке уже завелись долгоносики. Да и вряд ли из нее успели что-то напечь, хотя в комнате витал уютный аромат свежего хлеба.

– Батлер приносил. Спасибо ему. Тебе тоже немного осталось. Моченые яблоки и лепешки, – сказала Энн, указывая на круг покрытой полотном тарелки. – С мясом сейчас непросто, ты же знаешь.

– Спасибо, Энн. Ты, наверное, можешь идти, отдохни. Вы обе ужасно бледные, – заботливо улыбнулся Джоэл, кладя подруге руку на плечо. Энн кивнула и встала из-за стола, отвечая:

– Немудрено. Тебе бы тоже отдохнуть, Джо, на тебе лица нет. Что сказал верховный?

– Расскажу, когда мы соберемся вчетвером, – нахмурился Джоэл, искоса глянув на притихшую, напряженно выпрямившуюся Джолин. Представлялось кощунственным еще больше пугать ее известиями о том, что монстр бродит по Вермело уже семь лет.

– Это секрет охотников? – поджав тонкие губы, с нотками обиды спросила она.

– Да, пожалуй, – признался Джоэл. – Вам не нужны сейчас лишние волнения.

– Вот как. Хорошо, в таком случае… проводите меня домой.

Джолин выпрямилась и с нескрываемым беспричинным высокомерием направилась к двери следом за Энн, которая уже обулась и спустилась на первый этаж.

– Постойте, Джолин! Полагаю, вы устали, поспите, – остановил Джоэл, растерянно вскинув руку, как дерево, тянущее ветви к свету и теплу. Он не знал, в чем его вина, не понимал, что так влечет гостью обратно в пекарню. Теперь он ощущал себя вдвойне ответственным за ее судьбу, уже почти на официальном уровне.

– Я вернусь домой и лягу спать после отбоя. Как все, – сухо заметила Джолин, с прежним упорством подбирая корзину.

– Нет, вы не понимаете. У меня будет безопаснее. Я ведь обещал, что вы сможете отдохнуть, – твердил Джоэл, но слова вязли на языке горькой патокой.

– Понимаю… Теперь я подопытная зверушка? И вы приставлены, чтобы следить за мной. Это сказал верховный охотник? – поразила жестокой проницательностью Джолин. Ее узкие маленькие ноздри воинственно затрепетали, дыхание рвано срывалось с чуть приоткрытых губ. Она сжала кулаки.

– Нет! Конечно нет. Просто я смогу охранять ваш сон. Джолин, я каждую ночь сторожу ваш дом. Думаю, вы уже заметили это. Я понял сразу, что должен защищать вас от кошмаров. И сейчас как никогда! Это мой долг, моя работа. И… я занимаюсь этим по зову сердца.

Она остановилась и прекратила сборы, решительно поставив корзину на трехногий табурет. Джоэл не ведал, насколько ему удалось спонтанное красноречие, насколько понятно он выразил чувства, которые и сам еще никак не называл. Зов сердца, призвание – вернее всего. А еще искупление, жизнь и благополучие гостьи за все те сломанные не без его участия судьбы случайных жертв и их родственников.

Переполнилась чаша его равнодушия, сквозь трещины каменного сосуда стекала кровь, талой водой сочилась душа. И в ней свилось из всех возможных стремлений одно желание: задержать Джолин, не позволить ей обратиться где-то там, в одиночестве на Королевской улице.

– Как скажете, – тихо произнесла она и в тот миг будто убрала нависший над головой Джоэла топор. Она согласилась, она позволила хранить ее сон. Джоэл даже не помышлял ни о чем другом, ни о каком ином проявлении близости и зарождавшегося доверия.

– Может быть, сначала вы поспите? Вы ведь устали больше меня, – заметила Джолин, но устало пошатнулась и нервно растерла виски неуверенным детским жестом.

– Не больше. Я даже не сражался.– Джоэл запнулся на полуслове: перед сном напоминать о дурных впечатлениях вВермело считалось истинным вредительством,– поэтому он с отстраненным дружелюбием продолжил:– Ложитесь. Прямо так. Если будет холодно, есть еще одеяло и футон[8]. Можно положить его прямо на кровать для тепла и мягкости.

Джолин несколько мгновений колебалась, но прошла к застеленной жесткой кровати Джоэла и легла поверх одеяла, лишь слегка прикрыв ноги. Она ощутимо робела в незнакомом доме: на округлых щеках рдел румянец смущения.

– Джоэл, а я точно… не подопытная зверушка? – неуверенно протянула она, глядя в потолок и сцепляя руки на животе.

– Точно, Джолин. Для меня уж наверняка. Да и для Энн, Ли и Батлера. Отныне мы ваши друзья. Доверьтесь нам, – утешал ее Джоэл, садясь на табурет у стола. Меч он прислонил к стене, по старой привычке так, чтобы немедленно выхватить его в случае опасности. Он молил все силы, в которые обычно не верил, чтобы острый клинок простоял безмятежной железякой.

Джолин прикрыла глаза, но не заснула сразу; Джоэл встрепенулся, когда услышал ее размеренный голос, как у лунатика:

– Джо, а какой у вас любимый цвет?

– Я не знаю. Точно не красный, – смутился он. – Наверное, зеленый или каштановый – цвета весны. А у вас?

– Фиолетовый.

– Почему?

– Цвет, уводящий от жизни. Цвет снов, – уже едва шевеля губами, ответила Джолин и умиротворенно затихла.

Многие горожане перед сном стремились включить на патефоне тихую музыку, заняться медитативной каллиграфией, почитать веселую книгу или поговорить с близкими по душам. Считалось, что это принесет избавление от кошмаров и снизит риск превращения. Но помогало не всем, поэтому Джоэл скептически относился к подобным теориям, но ныне принимал правила суеверной игры. Почти нараспев он отвечал уже задремавшей Джолин: