Град разбитых надежд. Охотник

В Вермело все носили маски. Джоэл, к примеру, для самого себя изображал усталого философа. Но для философии у него не хватало образования и мозгов. В академии гарнизона охотников учили управляться с оружием и плести Ловцы Снов, а не рассуждать о высоком.

Зато усталость никто не разыгрывал, она пропитала покрытые трещинами стены, всосалась в скудную почву под мостовой, вгрызлась пыточным винтом в головы. С усталостью они просыпались и засыпали. Как и в этот день, когда закончилась смена.

Свет Желтого Глаза не время охотников, поэтому они уходили в привычную тьму. Они отдали вещественные доказательства и написали краткий отчет. В помещениях для вещдоков теплился дневной свет, втекавший редкими лучами сквозь оконце-бойницу. Но вскоре охотников ждал только сумрак. Они спускались по гулким лестницам в подземелья, где мерцали старинные электрические лампочки.

Джоэл морщился от кислой зелени облупленных коридоров, где по обе стороны чернели стальные двери карантинных комнат. В этом месте навечно поселился запах плесени, а теперь к нему примешивался запах смерти – крови и других жидкостей вышедшего из строя организма. Звучало официально, как для отчета. Но Джоэл знал, что за этими обтекаемыми формулировками скрывается чье-то искореженное тело, лежащее в одной из камер. Кто-то обратился. Кто-то из своих.

Ли испуганно поежился и отшатнулся к стене, когда мимо них бодрой рысцой прошла команда санитаров с многоразовым мешком для очередного трупа. Они с противным скрипом отворили дверь одной из камер и выволокли наружу обезглавленное тело существа, покрытого лиловым свалявшимся мхом. Голову выкатили чуть погодя. Вместо лица торчала крупная морда с пятачком, застывшие глаза колыхались на подобии рожек. Существо ничем не напоминало человека. А ведь Красный Глаз не взошел, а ведь снаружи светил Желтый! Но для охотников менялись местами день и ночь. Сон – главное общее зло.

– Это был напарник Батлера, – прошептал Ли.

Мимо них с равнодушным покоем пронесли закрытый мешок. Когда один из дюжих увальней отпустил неуместную шуточку на тему рока и гибели, Джоэлу захотелось покрепче вмазать по квадратной роже. Но потом пришлось напомнить себе, что в этом месте работают по большей части невменяемые, под стать пациентам. А раньше вроде по-настоящему кого-то лечили. Теперь же только таскали останки тех, кто верно служил городу.

– Да. Еще один напарник Батлера. Уже седьмой, – мрачно заключил Джоэл, инстинктивно стискивая руку друга. Обоих сковал холод.

– Джо… – прошептал Ли возле отворенной двери, из-за которой лилась холодная темнота.

– Что?

В померкших непроницаемых глазах читался немой ответ: «Не покидай меня. Не оставляй в темноте».

– Все будет хорошо. Не думай о том, что увидел! Не думай! – воскликнул с жаром Джоэл. Ли на мгновение еще крепче вцепился в запястье. Но их разделила стена.

– Ничего, скоро нас отпустят. Мы будем дома. Еще двое суток, – уговаривал себя шепотом Джоэл, когда санитар поворачивал ржавый ключ в несмазанном замке. – Дома!

Домом они называли запыленную хибарку в квартале Охотников. Века расцвета той части города давно минули, со стен облезла штукатурка, вездесущие жуки и мыши прогрызли туннели в скрипучих перекрытиях. И все же Джоэл предпочитал находиться в своей мансарде, больше напоминающей заброшенный чердак: оттуда открывался приятный вид на город, там не давили влажным мраком стены. А еще там нередко оставался Ли, и они могли часами разговаривать, играть в карты или просто отдыхать.

Но на ближайшие два дня их ждало только заточение между дежурствами. Только кожаные ремни неудобных кресел со спинкой под девяносто градусов. Когда Джоэл привычными движениями привязывал себя, раскинув Ловец Снов, то всерьез задумался над крамольными речами Ли: «Не создают ли они и вправду некую армию сомнов? В такой неудобной позе спать без снов нереально. Кто им подсказывал эти правила? Армия сомнов…»

Нет, невозможно: в каждой камере скрывался хитрый механизм, который отсекал голову, если кто-то пытался резко сорвать Ловец Снов, опрокинуть кресло или вырвать ремни – действия, якобы характерные только для монстров. Или для сошедших с ума.

Джоэл медленно погружался в тревожную дрему. И вновь отчетливо видел краем отворенного сознания горящий город и сражения Змея с Вороном. Огонь он еще понимал, но не канитель бесконечных теней, не каменные копья перьев незнакомого создания.

– Царь чудовищ! Вечный царь! – пел жуткий хор неживых голосов.

– Когда придет Страж Мира, Змей будет низвергнут! – возвещал горящий каменный Ворон.

– Ты сам асур! – шипел ему Змей. – Великий Асур в каждом! Когда будет низвергнут один Великий Асур, на смену ему тотчас встанет иной.

– Когда будет убит один Страж Мира, на смену ему тотчас встанет иной! – упрямо отвечал Ворон.

Смысл диалога терялся. Слова вились клинками и стрелами, прорывали ходы в сознании, как мыши сквозь ветхую древесину. Пророчества, предсказания, незнакомые голоса – во все это не верилось наяву, но Джоэлу не хватало концентрации, чтобы нырнуть на спасительный глубокий уровень забытья без видений. Проснуться тоже не удавалось.

И он балансировал, подобно канатоходцам из сказок, которые в древние времена таким странным фокусом с риском для жизни развлекали народ. Когда толпа еще умела не только плакать и рычать, но и смеяться. Когда-то, во времена до Змея. Возможно, поэтому Джоэл слушал Ворона и его посулы об избавлении. Да что-то непонятное он обещал, без четких инструкций и стратегии…

Так тянулись пять часов, по истечении которых Джоэл пробудился разбитым и встревоженным, а в Ловце Снов не обнаружилось ничего, кроме сажи. Да и к Хаосу ее!

Первым делом Джоэл кинулся к камере Ли. Безотчетный страх и яркое воспоминание о превращении напарника Батлера подхлестывали нарастающую тревогу.

– Открывай уже! – приказал Джоэл санитару психушки.

Ключ неохотно поворачивался в замке, словно нарочно медленно. Потом дверь отворилась, и на Джоэла хлынула тьма, сырая и стылая. Но не пропитанная густым запахом смерти. Ли сидел, запрокинув голову. Он рассматривал химер в Ловце Снов, нервно закусывая губы, и, кажется, не замечал вошедших.

– Ты как? – спросил Джоэл и бросился к напарнику, осторожно развязывая кожаные ремни. Украдкой он посмотрел наверх, на сеть ловушки для кошмаров. И поразился сходству тварей из снов Ли с образами на Королевской улице в квартале Ткачей: похожие нагромождения рук и ног, клубок слюнявых пастей и частей тела вовсе без названия. Одно отличие: в кошмарах возле дома Джолин не возникали седые головы с козлиными бородками. Ли они мерещились постоянно в самых невыразимых формах. И одну из таких тварей он молча рассматривал. Но Джоэл отвлек, вовремя вернул в мир живых. Жуткий, тяжелый, тревожный, но все-таки контролируемый.

– Не обратился, как видишь, – тут же привычно улыбнулся Ли и ловко вскочил, схватив изогнутый меч. Одним легким движением он разрубил химер, которые повисли мясными ошметками. При этом на тонких губах напарника застыл оскал неведомого наслаждения.

– За это я люблю нашу работу, – с удовлетворением выдохнул Ли. – Можно уничтожить собственноручно всех тварей, до которых не добрался в реальности.

– А… до каких тварей? – осторожно задал давний вопрос Джоэл. Уже пять лет они бок о бок рисковали жизнями, но у обоих оставался нерассказанный секрет родом из дней до вступления в гарнизон.

– Потом как-нибудь расскажу, – привычно отмахнулся Ли и снова надел маску лихорадочной веселости, шутливо посетовав: – Эх, сколько мяса-то пропадает. Вдруг оно вкуснее крысятины?

– Зараженное аурой Хаоса? Вряд ли, – мрачно заключил Джоэл.

В неурожайные годы его тоже посещало желание утащить из чьего-нибудь Ловца Снов материализовавшийся кусок мяса. Кому-то порой даже снились жутковатые бараны и свиньи, пусть искаженные, но состоящие из плоти и жира. Но все останки кошмаров строго предписывалось передавать специальным мусорщикам, которые отвозили все в Предел Изгоев у северо-западного края города.

Там жили прокаженные. И именно они выносили все отходы за стену. В тот крошечный район охотники не совались. При этом из больных никто не обращался, хотя они, возможно, видели худшие кошмары во всем Вермело. Логического объяснения связи Хаоса, Змея и проказы до сих пор не находилось, но зараженных беззастенчиво использовали во благо города. Они выходили за стену, но не обращались! И Джоэл до сих пор содрогался, когда представлял, что там можно увидеть.

И все же иногда, особенно когда свежий ветер доносил сладкий запах сакуры, посещала невероятная мысль однажды тайком выбраться за пределы охранных башен магического купола да посмотреть, что существует в Хаосе. Вряд ли пустота. Ведь в Вермело откуда-то бралась вода, куда-то улетали и насекомые. Но животные еще ни разу не вернулись с противоположной стороны. Только прокаженные ходили в Хаос и не менялись. Только несущие печать смерти не боялись смотреть одновременно в оба глаза Змея.

– О чем опять задумался? – встрепенулся Ли, когда они после душевой снова поднимались на свет. От вечных сквозняков капли неприятно остывали на влажных волосах. Ли всегда до красных полос растирал себя полотенцем, чтобы согреться. Джоэл просто ежился и встряхивался.

– О прокаженных, – признался он.

– Делать тебе нечего, – многозначительно присвистнул Ли. – Лучше заглянем насчет вещдоков и потренируемся на мечах пару часов. А потом и на дежурство пора.

– Да, неплохой план.

Этажом выше, в отделе вещественных доказательств, относительно расследования не сказали ничего нового. Накануне приняли бутылки, передали в работу химикам – и хватит информации для рядовых охотников. Джоэл только поморщился и пожал плечами. В целом его не интересовало сокрушительное разоблачение преступной сети, но он волновался за состояние патрулируемых кварталов. Появление в них лишних сомнов напрямую угрожало жизни Ли, которому и так приходилось нелегко.

Джоэла мучила тревога насчет того, что он предпримет, если отменят деньги и санитары перестанут принимать щедрые взятки. Ведь за звонкую монету в отчеты не попадали сведения о вечных кошмарах Ли. В противном случае напарника держали бы в карантине на пять-семь дней дольше обычного, а то и вовсе заперли бы как интересный образец для изучения. Этого Джоэл не мог допустить. Он лучше знал, как помочь Ли. Плевать, что не по уставу! Они и так жили по расписанию, по приказу. Спали, ели, патрулировали улицы – все четко по часам.

Тренировки тоже проходили в строго отведенное время на пыльном дворе академии гарнизона охотников. В иное время там гоняли до седьмого пота подрастающее поколение. Теперь же Ли и Джоэл схватились друг с другом на настоящих клинках в показательном тренировочном поединке перед молодняком, который завороженно застыл на узких лавках вокруг присыпанной песком квадратной арены.

Они отрабатывали ловкие финты, обманные приемы, сложные связки ударов, но Джоэл понимал, что такие красоты подходят только в том случае, если противник вооружен мечом, или саблей, или хотя бы палкой. Для сражения с сомнами требовалось, скорее, обучиться всем видам уклонений и перекатов с нанесением точных колющих ударов – в сердце или в основание шеи, если таковая вообще находилась у чудовища.

Но молодняк в некрашеных серых робах еще не подозревал об этом, еще не проливал кровь, еще не видел, как монстр скукоживается до утлых размеров человека.

«Да, молодежь, вам таким манером придется усмирять, скорее, народные массы при очередных волнениях. И все идет к тому, что на ваш век их придется больше, чем на мой», – отвлекся на раздумья Джоэл, но Ли тут же стремительным выпадом едва не выбил у него из рук верный меч. По части эффектных приемов напарник обошел Джоэла, который в такие моменты чувствовал, сколько следов оставили на нем прожитые годы. Как на бродячем псе, да-да, именно на том, который лакал кровь в темном закоулке. Или на покрытом лишаями коте, предположительно съевшем канарейку Джолин.

Вот отозвалось привычной болью неудачно выбитое три года назад левое запястье, вот подвела прокушенная еще в юности правая икра, хрустнуло перепаханное когтями колено – травма времен работы со Стеллой. В пылу погони и настоящего сражения Джоэл точно отделялся от своего тела, не мешали ему ни годы тяжелой жизни, ни полученные раны. На тренировках все возвращалось.

«А ты хорош! Хорош!» – ухмылялся Джоэл, с трудом отражая блестяще проведенную Ли комбинацию из обманного приема с ловким поворотом клинка и диагонального удара снизу.

Напарник лучезарно улыбнулся юной публике и даже успел подмигнуть кучерявой девчонке в первом ряду. Она восторженно зарделась, за что тут же получила подзатыльник от Энн – суровой наставницы новобранцев-девушек.

– На мечи смотри! А не на этого вертопраха.

Вообще эта строгая женщина любила своих подопечных и желала им только добра, о чем без устали напоминала когда-то Стелла, которая училась и начинала службу вместе с Энн. Возможно, и так. Но к сорока пяти годам сеть шрамов покрыла Энн поверх легкого узора морщин на обветренной коже. Еще больше рубцов засохло на огрубевшей душе. Она не нашла себе спутника жизни и девчонкам-новобранцам без устали повторяла, что раз уж они выбрали жизненный путь охотника, то не годится миленько улыбаться всяким типам, тем более старшим охотникам. И особенно наглецу Ли.

Но на арену их с Джоэлом постоянно приглашали вне зависимости от взглядов сварливой Энн. Все знали, как виртуозно Ли владеет мечом. Клинок в его руке извивался стремительной змеей, Джоэл отразил еще несколько атак, в конце концов уйдя в глухую оборону.

Ли распалялся, атаковал стремительно, перебирая тонкими пружинистыми ногами в неуловимых шажках. Джоэл же несколько раз едва не оступился, зацепил рукой песок, выругался сквозь зубы, сбил дыхание. Но продолжал, нанося сокрушительные простые удары сверху и снизу.

Они разошлись на несколько шагов. Джоэл застыл в привычной стойке с клинком на уровне лица – лучшая позиция, чтобы нанести один точный удар сомну в голову, прямо в глаз. Глаза-то у них у всех оставались.

Левая ладонь готовилась направить рукоять и движение клинка. Но Джоэл знал, что опять проиграет, потому что боялся ранить Ли. Только и всего. Он понял это недавно, возможно, в тот миг, когда заносил клинок. Не возраст и не раны заставляли сражаться вполсилы, а сам противник, который не был врагом. Лучше уж отрабатывать удары на чучеле! Но Ли слишком нравились такие показательные поединки с рукоплесканиями восторженной толпы. По нему явно плакал театр, а Джоэлу оставалось только терпеть.

Он обрадовался, когда часы на городской башне пробили шесть вечера. Наставало их время. Еще не совсем, но через час-полтора полагалось развешивать Ловцы Снов. В отблесках Желтого Глаза проявились неуловимые алые прожилки. Змей поворачивался.

– Всё, расходимся! – возвестила Энн, а потом, когда шеренга девушек строем покинула арену, добавила: – А ты, Ли, не строй глазки моим дурехам!

– Кто? Я? – с деланым непониманием обиделся он.

– Пошли, – схватил его за плечо Джоэл, зная, что Ли с Энн друг друга не переносят. – Спасибо за арену.

– Обращайся, Джоэл, – отсалютовала ему Энн, небрежно поправляя лацкан короткого форменного плаща.

По старой дружбе с почившей Стеллой она звала Джоэла для показных сражений. Начальство академии тоже не протестовало. Вот только истинной звездой для будущих охотников оказывался Ли. Но Джоэл не завидовал: он никогда не стремился к славе, не добивался всеобщего признания или любви.

Пожалуй, за угрюмый нрав многим бы надлежало не терпеть его, но почему-то в гарнизоне ему доверяли едва ли не больше, чем верховному охотнику. Впрочем, как доверять тому, кто уже лет пять не патрулирует улицы, а сидит в кабинете и хранит все тайны психушки? Но Джоэл на этот счет не находил в себе никакого протеста. Такой порядок вещей сложился и устоялся. Он ему следовал, надеясь, что и Ли достанет благоразумия не вступать ни в какие кружки революционеров. А то не хватило бы никаких денег на взятки для судей военного трибунала.

К счастью, окрыленный вниманием новобранцев и успехом на арене, Ли беззаботно принялся за ежедневную работу. На складе они с Джоэлом взяли сети, обернули их вокруг себя и разошлись по своим кварталам. Все повторилось в точности как накануне и как два дня назад. И еще раньше. Джоэл надеялся, что эта ночь окажется спокойной.

Всего лишь надеялся, а внутреннее чутье уже натягивало струны нервов. И незримый гадкий музыкант водил по ним неверной рукой, извлекая не музыку, а скрип. Неприятный неуловимый звук усилился, когда сгустились сумерки. Скрип превратился в надсадный скрежет, когда посреди засыпающей улицы нарисовалась нетвердо шагающая фигура…

Глава 4

Вечная ночь

– Спокойной ночи всем, кто еще жив. Вечной ночи тем, кого уже убили! – голосил каркающим хриплым голосом прохожий. Джоэл закончил развешивать последний Ловец Снов и спустился с крыши на мостовую. Присмотрелся и, конечно, узнал кликушу.

– Что это тут? – спросил подошедший с соседней улицы Ли.

– Биф, как обычно, – с неудовольствием выдохнул Джоэл. Пьяница в свете Красного Глаза следовал с видом короля Вермело. Вскидывал руки и обводил ими улицу с рядами лачуг, будто весь город принадлежал ему. На шее у него висел непонятный инструмент, напоминающий шарманку или колесную лиру. Иногда Биф крутил ручку, и продолговатая коробка издавала жалобные дребезжащие звуки.

– Может, все-таки отправим его в психушку? – предложил Ли.

– За что? – пожал плечами Джоэл. – Еще даже не комендантский час. Вот попадется он в комендантский…

– За нарушение общественного порядка и клевету.

– Мало ли таких сумасшедших, – отмахнулся Джоэл. За чистотой нравов следила городская стража, в особенности женская ее часть. Специальные отряды чопорных дам целыми днями ходили по улицам под видом добропорядочных горожанок и слушали, о чем толкует народ. Обо всех, кто высказался против власти, докладывали в первую очередь. Но также велась картотека на всех, кто чрезмерно бранился, задевал торговцев или просто чем-то нарушал спокойствие благопристойного общества. Джоэл не ведал работы лицемернее. – Иногда мне кажется, что Вермело – это город сумасшедших, – выплюнул он сквозь зубы.

– Доброй ночи тем, кто спит вечно! – увлеченно распевал Биф, шествуя мимо охотников. Шарманка-лира в его руках надрывалась изо всех сил, готовая в любой миг затихнуть навсегда, что было бы к лучшему. Из окон в бродягу украдкой кидали тухлые овощи и сливали ему на голову помои.

– Иди проспись! – высунувшись из окна, гаркнул собирающийся на покой желчный мужичонка и погрозил жилистым кулаком. Он уже нацепил ночной колпак и не желал слушать фальшивые ноты мрачных песенок.

– Нет, я ему сейчас точно вмажу по пьяной роже, – пообещал Ли и сжал кулаки.

– И как потом объяснишь? – удержал его Джоэл. – Побереги силы для дежурства.

– Вечная ночь, и умереть в один день влюбленным! – не унимался Биф. По опухшему лицу тянулись морщинки, по которым стекали беспричинные слезы, как ручьи по горе. Они терялись в недельной седоватой щетине и скатывались в разорванный ворот рубища, которое по недоумению считалось одеждой.

От слов пьянчуги на душе Джоэла нарастало слякотное бесприютное ощущение и возникали непрошеные видения из забытых времен. Больше тридцати лет минуло с тех пор, та жизнь давным-давно канула, будто слезла змеиной кожей или панцирем паука. А память осталась, без слов, размашистыми пятнами образов.

«Да, когда на свадьбах желают умереть в один день, редко уточняют, через сколько лет этот день должен настать. Когда мои родители превратились в сомнов… сбылось пожелание», – вспоминал с неизменной горечью Джоэл. – «Наверное, они любили друг друга так сильно, что один немедленно перекинулся от горя, когда несчастье случилось со вторым. Не помню, кто из них раньше. И не хочу этого знать. Да, они любили друг друга. Но я бы предпочел, чтобы хотя бы кто-то из них пробыл рядом со мной чуть дольше. Я был мал и слаб. В четыре года никому не хочется оставаться наедине с этим миром. Я должен был, наверное, возненавидеть охотников. Но стал одним из них. Странно и… противно, к Хаосу!»

Джоэл поежился и сплюнул под ноги непривычно вязкую слюну. Биф же замолчал и свернул в проулок, где почти наверняка канул в неизвестность, будто по всему району обустроил незаметные логова. Порой казалось, что пьянчуга вовсе не тот, за кого себя выдает. За бездарные куплеты он не просил подаяния. К тому же слишком связно говорил, слишком уверенно ораторствовал. Возможно, в прошлом преподавал в квартале Богачей или был, что вероятнее, главой некой секты.

– Скажи, Ли, ты не помнишь каких-нибудь псевдопроповедников, имя которых начиналось с «Биф»? – укрепился в предположениях Джоэл. Ли помотал головой.

– Нет, ничего такого. Думаешь, он?.. – Ли с опаской обернулся на облупленный угол, за которым скрылся Биф. – Вполне вероятно. Спился на радостях или от разочарования.

«Спиться или сойти с ума одинаково легко как от безответности своего божества, так и от его внезапного гласа, – подумал Джоэл. – Возможно, этому безумцу однажды ответил его божок да и сказал, что все мы пропадем к Хаосу клятому. Вернее, в Хаосе».

– Хотя постой, был один… Бифанет или Бифомет… – внезапно напрягся Ли. – В богатом районе о нем как-то вспоминали. Видишь! Полезно иногда в их ресторан заглянуть и не зажлобиться. Говорят, именно он поджег одно поместье.

– Поджигатель? Хм, возможно, его и правда стоит задержать, – задумался Джоэл и быстрым шагом метнулся на другой конец улицы, заглянул за угол, нервно вцепившись в остатки гризайли на стене, отчего в воздух поднялось облачко сизой пыли. Но Бифа уже нигде не оказалось.

– Стой! Куда побежал-то? – подоспел Ли. – Дело было шесть или семь лет назад. Какие уже улики… К тому же все это слухи. То поместье вообще непонятно почему сгорело. Торчит там развалинами без крыши. Я видел. Красивое такое. Было. Со шпилем и тремя башенками. И со всякими чудовищами вместо водостоков.

– Кажется, припоминаю, о каком ты говоришь. Да уж, зрелище не для богатого района.

Джоэл видел вблизи обугленный черный остов поместья. Как-то раз, еще до знакомства с Ли, он ловил в заброшенном саду притаившегося сомна. Враг забился в дальний угол и отчаянно копал лаз под оградой. Чудовище попалось трусливое и мелкое. Джоэл без труда разделался с ним и больше времени потратил, чтобы выбраться с территории особняка, долго плутал среди строительного мусора, остатков крыши, осколков садовых фигур и оранжерей. Поместье ткало лабиринты из дикого плюща, заплетающего скелет мертвого дома. Там, в зловещей пустоте, истлевали обугленные элементы роскоши: шикарная люстра на провалившейся лестнице, черепки напольных ваз, гобелены и ширмы с изображением воронов и журавлей, каменные украшения стен и другие ненужные, но красивые предметы, которые волей случая обратились в ничто. В таких же руинах, вероятно, лежал и весь остальной мир за стеной магического Барьера. Там, где царил Хаос. И вот в самом сердце Вермело возникло его отражение.

– Не для богатого? Да какая уже разница, кто богатый, а кто нет? – отмахнулся Ли. – Деньги все равно скоро отменят. Будут платить нам репой и крысятиной. А те, у кого сейфы с золотом, пусть едят свои монеты. Все идет к захвату власти гарнизоном военных.

– Не отменят.

– Когда жрать совсем нечего станет, отменят, – уверил Ли и опять вызвал лютое желание врезать ему за непозволительное вольнодумие. Чтобы мозги сначала перевернулись, а потом на место встали. Ему и так слишком много позволялось.

– Отменяли их уже, потом возвращали. На моей памяти три раза, – отмахнулся Джоэл, опираясь на свой опыт. – Ну, бывает, что урожая нет. Тяжело, конечно. И эта зима тяжелая была. Но ничего, пережили же.

Он не рассказал, что после каждой отмены денег и введения карточной системы распределения неизбежно вспыхивали народные волнения. И кровь сочилась по стертым камням мостовой не только темными ночами.

– Пережили. И все-таки, Джо, ты просто готов бесконечно терпеть, – поморщился Ли.

– И что же предлагаешь ты? – оскалился Джоэл.

Ли подавился пламенной речью. Он ничего не предлагал. Великий план по переустройству общества не посетил его светлую голову. Не хватало сноровки выстроить логическую систему утопического нового мира, пусть даже абсурдную.

– Вот в том и дело, – с долей злорадства заключил Джоэл. И они с демонстративной обидой разошлись по разным улицам: следовало проверить закоулки и чердаки, проследить, чтобы горожане покрепче запирали двери. И так далее, и так далее.

Джоэл невольно искал пьянчугу Бифа, надеясь прижать его и вывести на чистую воду, проверить слухи о пожаре. Полузабытое воспоминание о том незначительном задании как-то неприятно пробудилось в памяти. И теперь застряло в мозгу застывшей картинкой. Возможно, где-то здесь прятался ключ к очередной тайне Вермело, возможно, пьянчуга Биф, или лжепророк Бифомет, мог поведать нечто о природе сомнов, о том, почему их с каждым годом становится все больше. Но город дышал безмолвием, и Джоэл никого не нашел. Хотелось, чтобы эта ночь не сулила ничего тревожного. Однако головная боль подкидывала предчувствия и воспоминания. От усталости ломило виски.