Лирика

Противникам Вина

(Яко и вино веселит сердце человека)

1О, суд людей неправый,Что пьянствовать грешно!Велит рассудок здравыйЛюбить и пить вино.2Проклятие и гореНа спорщиков главу!Я помощь в важном спореСвятую призову.3Наш прадед, обольщенныйЖеною и змием,Плод скушал запрещенныйИ прогнан поделом.4Ну как не согласиться,Что дед был виноват:Чем яблоком прельститься,Имея виноград?5Но честь и слава Ною, —Он вел себя умно,Рассорился с водоюИ взялся за вино.6Ни ссоры, ни упрекуНе нажил за бокал.И часто гроздий сокуВ него он подливал.7Благие покушеньяСам Бог благословил —И в знак благоволеньяЗавет с ним заключил.8Вдруг с кубком не слюбилсяОдин из сыновей.О, изверг! Ной вступился,И в ад попал злодей.9Так станемте ж запоемИз набожности пить,Чтоб в Божье вместе с НоемСвятилище вступить.<Начало 20-х гг.>

Послание к А. В. Шереметеву

Насилу добрый гений твой,Мой брат по крови и по лени,Увел тебя под кров роднойОт всех маневров и учений,Казарм, тревог и заточений,От жизни мирно-боевой.В кругу своих, в халате, дома,И с службой согласив покой,Ты праздный меч повесил свойВ саду героя-агронома.Но что ж? Ты мог ли на простореМечте любимой изменить?Ты знаешь, друг, что праздность – горе,Коль не с кем нам ее делить.Прими ж мой дружеский совет(Оракул говорил стихамиИ убеждал, бывало, свет):Между московскими красамиНайти легко, сомненья нет,Красавицу в пятнадцать лет,С умом, душою и душами.Оставь на время плуг Толстого,Забудь химеры и чины,Женись и в полном смысле словаБудь адъютант своей жены.Тогда предамся вдохновенью,Разбудит Музу Гименей,Своей пожертвую я ленью,Лишь ты свою преодолей!Январь 1823

Песнь радости

(Из Шиллера)

Радость, первенец творенья,Дщерь великого Отца,Мы, как жертву прославленья,Предаем тебе сердца!Все, что делит прихоть света,Твой алтарь сближает вновь,И душа, тобой согрета,Пьет в лучах твоих любовь!ХорВ круг единый, Божьи чада!Ваш отец глядит на вас!Свят его призывный глас,И верна его награда!Кто небес провидел сладость,Кто любил на сей земли,В милом взоре черпал радость, —Радость нашу раздели.Все, чье сердце сердцу другаВ братской вторило груди;Кто ж не мог любить – из кругаПрочь с слезами отойди!..ХорДуш родство! о, луч небесный!Вседержащее звено!К небесам ведет оно,Где витает Неизвестный!У грудей благой природыВсе, что дышит, Радость пьет!Все созданья, все народыЗа собой она влечет;Нам друзей дала в несчастье —Гроздий сок, венки харит,Насекомым – сладострастье,Ангел – Богу предстоит.ХорЧто, сердца, благовестите?Иль Творец сказался вам?Здесь лишь тени – солнце там, —Выше звезд его ищите!..Душу Божьего твореньяРадость вечная поит,Тайной силою броженьяКубок жизни пламенит;Травку выманила к свету,В солнцы – хаос развилаИ в пространствах – звездочетуНеподвластных – разлила!ХорКак миры катятся следомЗа вседвижущим перстом,К нашей цели потечем —Бодро, как герой к победам!В ярком истины зерцалеОбраз Твой очам блестит;В горьком опыта фиалеТвой алмаз на дне горит.Ты, как облак прохлажденья,Нам предходишь средь трудов,Светишь утром возрожденьяСквозь расселины гробов!ХорВерьте правящей деснице! —Наши скорби, слезы, вздохВ ней хранятся как залогИ искупятся сторицей!Кто постигнет провиденье?Кто явит стези его?В сердце сыщем откровенье,Сердце скажет божество!Прочь вражда с земного круга!Породнись душа с душой!Жертвой мести – купим друга,Пурпур – вретища ценой.ХорМы врагам своим простили,В книге жизни нет долгов;Там, в святилище миров.Судит Бог, как мы судили!..Радость грозды наливает,Радость кубки пламенит,Сердце дикого смягчает,Грудь отчаянья живит!В искрах к небу брызжет пена,Сердце чувствует полней;Други, братья, – на колена!Всеблагому кубок сей!..ХорТы, чья мысль духов родила,Ты, чей взор миры зажег!Пьем тебе, великий Бог!Жизнь миров и душ светило!Слабым – братскую услугу,Добрым – братскую любовь,Верность клятв – врагу и другу,Долгу в дань – всю сердца кровь!Гражданина голос смелыйНа совет к земным богам;Торжествуй святое дело —Вечный стыд его врагам.ХорНашу длань к твоей, отец,Простираем в бесконечность!Нашим клятвам даруй вечность,Наши клятвы – гимн сердец!Февраль 1823

Слезы

О lacrimarum fons…[6]

GrayЛюблю, друзья, ласкать очамиИль пурпур искрометных вин,Или плодов между листамиБлагоухающий рубин.Люблю смотреть, когда созданьеКак бы погружено в весне,И мир заснул в благоуханьеИ улыбается во сне!..Люблю, когда лицо прекраснойВесенний воздух пламенит,То кудрей шелк взвевает сладострастный,То в ямочки впивается ланит!Но что все прелести пафосския царицы,И гроздий сок, и запах розПеред тобой, святой источник слез,Роса божественной денницы!..Небесный луч играет в нихИ, преломясь о капли огневые,Рисует радуги живыеНа тучах жизни громовых.И только смертного зеницТы, ангел слез, дотронешься крылами —Туман рассеется слезамиИ небо серафимских лицВдруг разовьется пред очами.21 июля 1823

Друзьям при посылке «песни радости» – из Шиллера

Что пел божественный, друзья,В порыве пламенном свободыИ в полном чувстве Бытия,Когда на пиршество ПриродыПевец, любимый сын ея,Сзывал в единый круг народы;И с восхищенною душей,Во взорах – луч животворящий,Из чаши Гения кипящейОн пил за здравие людей; —И мне ли петь сей гимн веселый,От близких сердцу вдалеке,В неразделяемой тоске, —Мне ль Радость петь на лире онемелой?Веселье в ней не сыщет звука,Его игривая струнаСлезами скорби смочена, —И порвала ее Разлука!Но вам, друзья, знакомо вдохновенье!На краткий миг в сердечном упоеньеЯ жребий свой невольно забывал(Минутное, но сладкое забвенье!),К протекшему душою улеталИ Радость пел – пока о вас мечтал.<1823 или 1824>

С чужой стороны

(Из Гейне)

На севере мрачном, на дикой скалеКедр одинокий под снегом белеет,И сладко заснул он в инистой мгле,И сон его вьюга лелеет.Про юную пальму все снится ему,Что в дальных пределах Востока,Под пламенным небом, на знойном холмуСтоит и цветет, одинока…<1823 или 1824>* * *(Из Гейне)Друг, откройся предо мною —Ты не призрак ли какой,Как выводит их пороюМозг поэта огневой!..Нет, не верю: этих щечек,Этих глазок милый свет,Этот ангельский роточек —Не создаст сего поэт.Василиски и вампиры,Конь крылат и змий зубаст —Вот мечты его кумиры,Их творить поэт горазд.Но тебя, твой стан эфирный,Сих ланит волшебный цвет,Этот взор лукаво-смирный —Не создаст сего поэт.<Между 1823 и1830>

К Нисе

Ниса, Ниса, Бог с тобою!Ты презрела дружний глас,Ты поклонников толпоюОградилася от нас.Равнодушно и беспечно,Легковерное дитя,Нашу дань любви сердечнойТы отвергнула шутя.Нашу верность променялаНа неверный блеск, пустой, —Наших чувств тебе, знать, мало, —Ниса, Ниса, Бог с тобой!<Не позднее осени 1825>

Песнь скандинавских воинов

<Из Гердера>

Хладен, светел,День проснулся —Ранний петелВстрепенулся, —Дружина, воспрянь!Вставайте, о други!Бодрей, бодрейНа пир мечей,На брань!..Пред нами наш вождь!Мужайтесь, о други,И вслед за могучимУдарим грозой!..Вихрем помчимсяСквозь тучи и громК солнцу победыВслед за орлом!..Где битва мрачнее, воители чаще,Где срослися щиты, где сплелися мечи,Туда он ударит – перун вседробящий —И след огнезвездный и кровью горящийПророет дружине в железной ночи.За ним, за ним – в ряды врагов,Смелей, друзья, за ним!..Как груды скал, как море льдов —Прорвем их и стесним!..Хладен, светел,День проснулся —Ранний петелВстрепенулся, —Дружина, воспрянь!..Не кубок кипящий душистого медаРумяное утро героям вручит;Не сладостных жен любовь и беседаВам душу согреет и жизнь оживит;Но вас, обновленных прохладою сна, —Кровавыя битвы подымет волна!..Дружина, воспрянь!..Смерть иль победа!..На брань!..<Не позднее осени 1825>

В альбом друзьям

(Из Байрона)

Как медлит путника вниманьеНа хладных камнях гробовых,Так привлечет друзей моихРуки знакомой начертанье!..Чрез много, много лет оноНапомнит им о прежнем друге:«Его уж нету в вашем круге;Но сердце здесь погребено!..»<Не позднее середины 1826>

Саконтала

(Из Гете)

Что юный год дает цветам —Их девственный румянец;Что зрелый год дает плодам —Их царственный багрянец;Что нежит взор и веселит,Как перл, в морях цветущий;Что греет душу и живит,Как нектар всемогущий:Весь цвет сокровищниц мечты,Весь полный цвет творенья,И, словом, небо красотыВ лучах воображенья, —Все, все Поэзия слилаВ тебе одной – Саконтала.<Не позднее середины 1826>* * *(Из Гейне)Как порою светлый месяцВыплывает из-за туч, —Так, один, в ночи былогоСветит мне отрадный луч.Все на палубе сидели,Вдоль по Реину неслись,Зеленеющие брегиПеред нами раздались.И у ног прелестной дамыЯ в раздумии сидел,И на милом, бледном ликеТихий вечер пламенел.Дети пели, в бубны били,Шуму не было конца,И лазурней стало небо,И просторнее сердца.Сновиденьем пролеталиГоры, замки на горах —И светились, отражаясь,В милых спутницы очах.<Не ранее 1827 и не позднее 1829>

Приветствие духа

(Из Гете)

На старой башне, у реки,Дух рыцаря стоитИ, лишь завидит челноки,Приветом их дарит:«Кипела кровь и в сей груди,Кулак был из свинца,И богатырский мозг в кости,И кубок до конца!Пробушевал полжизни я,Другую проволок:А ты плыви, плыви, ладья,Куда несет поток!»<Не ранее 1827 и не позднее 1829>* * *(Из Гейне)Закралась в сердце грусть, – и смутноЯ вспомянул о старине:Тогда все было так уютноИ люди жили как во сне.А нынче мир весь как распался:Всё кверху дном, все сбились с ног, —Господь-Бог на небе скончалсяИ в аде сатана издох.Живут как нехотя на свете,Везде брюзга, везде раскол, —Не будь крохи любви в предмете,Давно б из мира вон ушел.< Между 1826 и 1830 >

Вопросы

(Из Гейне)

Над морем, диким полуночным моремМуж-юноша стоит —В груди тоска, в уме сомненья —И, сумрачный, он вопрошает волны:«О, разрешите мне загадку жизни,Мучительно-старинную загадку,Над коей сотни, тысячи голов —В египетских, халдейских шапках,Гиероглифами ушитых,В чалмах, и митрах, и скуфьях,И с париками и обритых —Тьмы бедных человеческих головКружилися, и сохли, и потели, —Скажите мне, что значит человек?Откуда он, куда идет,И кто живет над звездным сводом?»По-прежнему шумят и ропщут волны,И дует ветр, и гонит тучи,И звезды светят холодно и ясно, —Глупец стоит – и ждет ответа!<Между 1827 и 1830>

Кораблекрушение

(Из Гейне)

Надежда и любовь – все, все погибло!..И сам я, бледный, обнаженный труп,Изверженный сердитым морем,Лежу на берегу,На диком, голом берегу!..Передо мной – пустыня водяная,За мной лежат и горе и беда,А надо мной бредут лениво тучи,Уродливые дщери неба!Они в туманные сосудыМорскую черпают волну,И с ношей вдаль, усталые, влекутся,И снова выливают в море!..Нерадостный и бесконечный труд!И суетный, как жизнь моя!..Волна шумит, морская птица стонет!Минувшее повеяло мне в душу —Былые сны, потухшие виденьяМучительно-отрадные встают!Живет на севере жена!Прелестный образ, царственно-прекрасный!Ее, как пальма, стройный станОбхвачен белой сладострастной тканью;Кудрей роскошных темная волна,Как ночь богов блаженных, льетсяС увенчанной косами головыИ в легких кольцах тихо веетВкруг бледного, умильного лица,И из умильно-бледного лицаОтверсто-пламенное окоКак черное сияет солнце!..О черно-пламенное солнце,О, сколько, сколько раз в лучах твоихЯ пил восторга дикий пламень,И пил, и млел, и трепетал, —И с кротостью небесно-голубинойТвои уста улыбка обвевала,И гордо-милые устаДышали тихими, как лунный свет, речамиИ сладкими, как запах роз…И дух во мне, оживши, воскрылялсяИ к солнцу, как орел, парил!..Молчите, птицы, не шумите, волны,Все, все погибло – счастье и надежда,Надежда и любовь!.. Я здесь один, —На дикий брег заброшенный грозою,Лежу простерт – и рдеющим лицомСырой песок морской пучины рою!..<Между 1827 и 1830>* * *

<Из «Вильгельма Meйстера» Гете>

IКто с хлебом слез своих не ел,Кто в жизни целыми ночамиНа ложе, плача, не сидел,Тот не знаком с небесными властями.Они нас в бытие манят —Заводят слабость в преступленьяИ после муками казнят:Нет на земли проступка без отмщенья!IIКто хочет миру чуждым быть,Тот скоро будет чужд, —Ах, людям есть кого любить,Что им до наших нужд!Так! что вам до меня?Что вам беда моя?Она лишь про меня, —С ней не расстанусь я!Как крадется к милой любовник тайком:«Откликнись, друг милый, одна ль?»Так бродит ночию и днемКругом меня тоска,Кругом меня печаль!..Ах, разве лишь в гробуОт них укрыться мне —В гробу, в земле сырой —Там бросят и оне!<Между 1827 и 1830>* * *

(Из Гетева «3ападо-Восточного дивана»)

Запад, Норд и Юг в крушенье,Троны, царства в разрушенье, —На Восток укройся дальный«Воздух пить патриархальный!..В играх, песнях, пированьеОбнови существованье!..Там проникну, в сокровенных,До истоков потаенныхПервородных поколений,Гласу Божиих веленийНепосредственно внимавшихИ ума не надрывавших,Память праотцев святивших,Иноземию претивших,Где во всем хранилось мера,Мысль – тесна, пространна вера,Слово – в силе и почтенье,Как живое откровенье!..То у пастырей под кущей,То в оазисе цветущейС караваном отдохну я,Ароматами торгуя:Из пустыни в поселеньяИсслежу все направленья.Песни Гафица святыеУсладят стези крутые:Их вожатый голосистый,Распевая в тверди чистой,В позднем небе звезды будитИ шаги верблюдов нудит.То упьюся в банях ленью,Верен Гафица ученью:Дева-друг фату бросает,Амвру с кудрей отрясает,—И поэта сладкопевностьВ девах райских будит ревность!..И сие высокомерьеНе вменяйте в суеверье;Знайте: все слова поэтаЛегким роем, жадным света,У дверей стучатся рая,Дар бессмертья вымоляя!<Между 1827 и 1830>

Байрон

(Отрывок <Из Цедлица>)

1Войди со мной – пуста сия обитель,Сего жилища одичали боги,Давно остыл алтарь их – и без сменыНа страже здесь молчанье. На порогеНе встретит нас с приветствием служитель,На голос наш откликнутся лишь стены.Зачем, о сын КаменыЛюбимейший, – ты, наделенный даромНеугасимо-пламенного слова,Зачем бежал ты собственного крова,Зачем ты изменил отцовским ларам?Ах, и куда, безвременно почивший,Умчал тебя сей вихрь, тебя носивший!..2Так некогда здесь был жилец могучий,Здесь песнями дышал он – и дыханьеНе ветерка в черемухе душистойКазалося игривое журчанье, —Нет, песнь его грозней гремящей тучи,Как Божий гнев, то мрачный, то огнистый,Неслась по тверди мглистой, —Вдруг над зеленой нивой или садомНевыцветшим заклепы расторгалаИ мрак, и лед, и пламень извергала,Огнем палила, бороздила градом,—Местами лишь, где туча разрывалась,Лазурь небес прелестно улыбалась!3Духов, гласят, неистовое пеньеВнимающих безумьем поражало, —Так и его, как неземная сила,Все пропасти душевные взрывало,На самом дне будило преступленье,Дыханье замирало, сердце ныло,И нечто грудь теснило,Как бы кругом воздушный слой, редея,Земную кровь сосал из нашей жилы,И нам, в борьбе, недоставало силыСтряхнуть с себя господство чародея,Пока он сам, как бы для посмеянья,Своим жезлом не рушил обаянья!4И мудрено ль, что память о высокомНевольной грустью душу осенила!..Не лебедем ты создан был судьбою,Купающим в волне румяной крыла,Когда закат пылает над потокомИ он плывет, любуясь сам собою,Между двойной зарею, —Ты был орел – и со скалы родимой,Где свил гнездо – и в нем, как в колыбели,Тебя качали бури и метели,Во глубь небес нырял, неутомимый,Над морем и землей парил высоко,Но трупов лишь твое искало око!..5Злосчастный дух! Как в зареве пожараТвое кроваво-тусклое зерцало,Блестящее в роскошном, свежем цвете,И мир и жизнь так дико отражало!..С печатью на челе святого дараИ скиптром власти в неземном советеЛюбил ты в мутном светеЗемную жизнь виденьями тревожить!..В тебе самом, как бы в иносказанье,Для нас воскресло грозное преданье, —Но распознать наш взор тебя не может —Титан ли ты, чье сердце снедью врана,Иль сам ты вран, терзающий титана!..6Своих отцов покинул он обитель,Где тени их скитаются безмолвны,Где милые осталися залоги, —И как весь день метет крылами волныМорская птица, скал пустынных житель, —Так и ему по жизненной дорогеПройти судили боги,Нигде не встретив мирной, светлой кущи! —И тщетно он, в борьбе с людьми, с собою,Рвался схватить земное счастье с бою.Над ним был Рок, враждебный,всемогущий!Всходил за ним на снежные вершины,Спускался в дол, переплывал пучины!..7То мчится бард, беглец родного края,На встречу солнца, по стихии бурной,Где Лиссабон, на жарком небе рдея,Златым венцом объял залив лазурный, —Там, где земля горит, благоухая,И где плоды, на пыльных ветвях зрея,Душистей и свежее, —Тебя потом он огласил приветом,Страна любви, геройства, приключений,Где и поднесь их сладкопевный генийКак бы волшебным обвевает светомУзорчатой Альгамбры колоннадыИль рощи благовонные Гренады!8То совершитель тризны благочестной,Теней погибших окруженный роем,Равнину ту обходит он с тоскою,Где жребий мира выпал славным боем,Где был судим сей страшный суд железный!..Сия земля, клейменная судьбою,Под чуткою стопоюДрожит еще невольно и поныне,Как тундра крови, – здесь, в мученьях страшных,Притоптаны ряды сердец отважных,И слоем лег их пепел по равнине, —Враждебные, они затихли вместе,Те с жаждою, те в упоенье мести!..9Но дале бард – и видит пред собоюГроздоносящий вечно-юный Реин, —И там и сям, на выси винограднойМелькает замок, и поднесь обвеянВолшебной былью, мглисто-золотою!..И вот, вдали, сияющий и хладный,Возник титан громадный —Швейцария!.. Там мир как за оградой;Звучит рожок, поют вольней потоки,В горах, как в чаше, озера глубоки,Свет на холмах, в долинах тень с прохладойИ надо всем вершины ледяные,То бледные, то огненно-живые!..10Потом с высот, где, разлучаясь, водыВ широкие, полдневные равнины,Как бы на пир, стремят свое теченье,Отколь не раз, как льдистые лавины,Полночные срывалися народы, —В Италию, родимое владенье,Он сводит вдохновенье —Небесный дух сей край чудес обходит,Высокий лавр и темный мирт колышет,Под сводами чертогов светлых дышит,С цветущих персей запах роз уводитИ шевелит прозрачной пеленоюНад дремлющей в руинах стариною!..11Но на Восток цветущий и пустынныйВлекло певца всесильное пристрастье,В любимый край его воображенья!..Сей мир насильства, лени, сладострастьяОн зрел еще перед его кончиной —Где обнялись в роскошном запустеньеИ жизнь и разрушеньеИ дружески цвели в вечернем светеВершины гор, где жил разбой веселый,Там, за скалой, пирата парус белый,Здесь рог луны, горящий на мечети,И чистые остатки ПарфенонаНа девственном румянце небосклона.12Но ты расторг союз сего творенья,Дух вольности, бессмертная стихия!И бой вспылал Отчаяния с Силой!..Кровь полилась, как воды ключевые,В ночи земля пила их без зазренья,Лишь зарево, как светоч над могилой,Горе над ней светило, —И скоро ли – то провиденье знает —Взойдет заря и бурный мрак развеет!..Но юный день с любовью да светлеетНа месте том, где дух певца витает,Где в сумраке болезненной надеждыСомкнула смерть его земные вежды!..13Певец угас пред жертвенником брани!..Но песнь его нигде не умолкала, —Хоть из груди, истерзанной страстями.Она нередко кровью вытекала,Волшебный жезл не выпадал из длани,Но двигал он лишь адскими властями!..В распре с небесамиВысокая божественность мученьяБыла ему загадкою враждебной —И, упиваясь чашею врачебной,Отравы жаждал он, не исцеленья, —Вперенные в подземный ужас очиОн отвращал от звездной славы ночи!..14Таков он был, могучий, величавый,Восторженный хулитель мирозданья!..Но зависти ль удел его достоин?..Родительским добром существованьяОн приобрел даруемое славой!Но был ли он, сим демоном присвоен,Иль счастлив, иль спокоен?Сиянье звезд, денницы луч веселыйДуши его, где вихри бушевали,Лишь изредка угрюмость провевали.Он стихнул днесь, вулкан перегорелый.И позднее бессмертия светилоС ночных небес глядит в него уныло…<Между 1828 и 1830>

Олегов щит

1«Аллах! пролей на нас твой свет!Краса и сила правоверных!Гроза гяуров лицемерных!Пророк твой – Магомет!..»2«О наша крепость и оплот!Великий Бог! веди нас ныне,Как некогда ты вел в пустынеСвой избранный народ!..»Глухая полночь! Все молчит!Вдруг… из-за туч луна блеснула —И над воротами СтамбулаОлегов озарила щит.<Не позднее первой половины 1829; начало 50-х гг.>* * *

<Из Мандзони>

Высокого предчувствияПорывы и томленье,Души, господства жаждущей,Кипящее стремленьеИ замыслов событиеНесбыточных, как сон, —Все испытал он! – счастие,Победу, заточенье,И все судьбы пристрастие,И все ожесточенье! —Два раза брошен был во прахИ два раза на трон!..Явился: два столетияВ борении жестоком,Его узрев, смирились вдруг,Как пред всесильным роком.Он повелел умолкнуть имИ сел меж них судьей!Исчез – и в ссылке довершилСвой век неимоверный —Предмет безмерной завистиИ жалости безмерной,Предмет вражды неистовой,Преданности слепой!..Как над главою тонущихРастет громадой пеннойСперва игравший ими вал —И берег вожделенныйВотще очам трепещущимКазавший свысока, —Так память над душой его,Скопившись, тяготела!..Как часто высказать себяДуша сия хотела,И, обомлев, на лист начатыйВдруг падала рука!Как часто пред кончиной дня —Дня безотрадной муки, —Потупив молнии очей,Крестом сложивши руки,Стоял он – и минувшееОвладевало им!..Он зрел в уме: подвижныеШатры, равнины боев,Рядов пехоты длинный блеск,Потоки конных строев —Железный мир и дышащийВелением одним!..О, под толиким бременемВ нем сердце истомилосьИ дух упал… Но сильнаяК нему рука спустилась —И к небу, милосердая,Его приподняла!..<Конец 20-х гг.>* * *

<Из «Федры» Расина>

Едва мы вышли из Трезенских врат,Он сел на колесницу, окруженныйСвоею, как он сам, безмолвной стражей.Микенскою дорогой ехал он,Отдав коням в раздумии бразды.Сии живые, пламенные кони,Столь гордые в обычном их пылу,Днесь, с головой поникшей, мрачны, тихи,Казалося, согласовались с ним.Вдруг из морских пучин исшедший крикСмутил кругом воздушное молчанье,И в ту ж минуту страшный некий голосИз-под земли ответствует стенаньем.В груди у всех оледенела кровь,И дыбом стала чутких тварей грива.Но вот, белея над равниной влажной,Подъялся вал, как снежная гора, —Возрос, приближился, о брег расшибсяИ выкинул чудовищного зверя.Чело его ополчено рогами,Хребет покрыт желтистой чешуей.Ужасный вол, неистовый дракон,В бесчисленных изгибах вышел он.Брег, зыблясь, стонет от его рыканья;День, негодуя, светит на него;Земля подвиглась; вал, его извергший,Как бы объятый страхом, хлынул вспять.Все скрылося, ища спасенья в бегстве, —Лишь Ипполит, героя истый сын,Лишь Ипполит, боязни недоступный,Остановил коней, схватил копьеИ, меткою направив сталь рукою,Глубокой язвой зверя поразил.Взревело чудо, боль копья почуя,Беснуясь, пало под ноги конямИ, роя землю, из кровавой пастиИх обдало и смрадом и огнем!Страх обуял коней – они помчались,Не слушаясь ни гласа, ни вожжей, —Напрасно с ними борется возница,Они летят, багря удила пеной:Бог некий, говорят, своим трезубцемИх подстрекал в дымящиеся бедра…Летят по камням, дебрям… ось трещитИ лопнула… Бесстрашный ИпполитС изломанной, разбитой колесницыНа землю пал, опутанный вожжами, —Прости слезам моим!.. сей вид плачевныйБессмертных слез причиной будет мне!Я зрел, увы! как сына твоегоВлекли, в крови, им вскормленные кони!Он кличет их… но их пугает клик —Бегут, летят с истерзанным возницей.За ним вослед стремлюся я со стражей, —Кровь свежая стезю нам указует.На камнях кровь… на терниях колючихКлоки волос кровавые повисли…Наш дикий вопль равнину оглашает!Но наконец неистовых конейСмирился пыл… они остановилисьВблизи тех мест, где прадедов твоихПрах царственный в гробах почиет древних!..Я прибежал, зову… с усильем тяжкимОн, вежды приподняв, мне подал руку:«Всевышних власть мой век во цвете губит.Друг, не оставь Ариции моей!Когда ж настанет день, что мой родитель,Рассеяв мрак ужасной клеветы,В невинности сыновней убедится,О, в утешенье сетующей тени,Да облегчит он узнице своейУдел ее!.. Да возвратит он ей…»При сих словах героя жизнь угасла,И на руках моих, его державших,Остался труп, свирепо искаженный,Как знаменье богов ужасной кары,Не распознаемый и для отцовских глаз!<Конец 20-х гг.>* * *

<Из «Путевых картин» Гейне>

«Прекрасный будет день», – сказал товарищ,Взглянув на небо из окна повозки. —Так, день прекрасный будет, – повторилоЗа ним мое молящееся сердцеИ вздрогнуло от грусти и блаженства!..Прекрасный будет день! Свободы солнцеЖивей и жарче будет греть, чем нынеАристокрация светил ночных!И расцветет счастливейшее племя,Зачатое в объятьях произвольных, —Не на одре железном принужденья,Под строгим, под таможенным надзоромДуховных приставов, – и в сих душахВольнорожденных вспыхнет смелоЧистейший огнь идей и чувствований —Для нас, рабов природных, непостижный!Ах, и для них равно непостижимаТа будет ночь, в которой их отцыВсю жизнь насквозь томились безотрадноИ бой вели отчаянный, жестокий,Противу гнусных сов и ларв подземных,Чудовищных Ерева порождений!..Злосчастные бойцы, все силы духа,Всю сердца кровь в бою мы истощили —И бледных, преждевременно одряхших,Нас озарит победы поздний день!..Младого солнца свежее бессмертьеНе оживит сердец изнеможенных,Ланит потухших снова не зажжет!Мы скроемся пред ним, как бледный месяц!Так думал я и вышел из повозкиИ с утренней усердною молитвойСтупил на прах, бессмертьем освященный!..Как под высоким триумфальным сводомГромадных облаков всходило солнце,Победоносно, смело и светло,Прекрасный день природе возвещая.Но мне при виде сем так грустно было,Как месяцу, еще заметной теньюБледневшему на небе. – Бедный месяц!В глухую полночь, одиноко, сиро,Он совершил свой горемычный путь,Когда весь мир дремал – и пировалиОдни лишь совы, призраки, разбой;И днесь пред юным днем, грядущим в славе,С звучащими веселием лучамиИ пурпурной разлитою зарей,Он прочь бежит… еще одно воззреньеНа пышное всемирное светило —И легким паром с неба улетит.Не знаю я и не ищу предвидеть,Что мне готовит Муза! Лавр поэтаПочтит иль нет мой памятник надгробный?Поэзия душе моей былаМладенчески-божественной игрушкой —И суд чужой меня тревожил мало.Но меч, друзья, на гроб мой положите!Я воин был! я ратник был свободыИ верою и правдой ей служилВсю жизнь мою в ее священной брани!<1830>* * *