Темный исток

Довольный собой, он загоготал, что, как по мне, больше напоминало брачную песню пещерной лягушки.

Тем временем молодчик с тесаком поймал меня за щиколотку и подтянул к себе. Оказавшись в тесном кольце его собратьев, я уже не мог ни отползти, ни тем более сбежать. Даже если бы рискнул ринуться напролом, этим карликовым истуканам ничего не стоило вернуть меня на место. И нет, о бластере я не забыл.

Чудовище, чьего имени я пока не знал, но к чьему существованию успел привыкнуть, зарычало, готовое броситься в бой…

Турса ухватил меня за кисть и вытянул ее в сторону. Очевидно, чтобы удобней было резать. Я же, сохраняя на лице маску невыразимого ужаса, смотрел, как он замахивается ножом. Дело шло к развязке. Но я не собирался бросать его на самотек. Скользнув свободной рукой под одежду и не без удовольствия отметив прежнюю силу в пальцах, сжавших бластер, я ловко приставил дуло к грудине ящера и, повинуясь велению чудовища, обосновавшегося на месте сердца, несколько раз спустил курок.

Три или четыре бело-голубые вспышки ярко осветили бок курсу, а затем, взбив и прожарив внутренности, отбросили его назад на добрые полметра2.

Я с неуместным облегчением откинулся на песок. Дикое нечто, обитавшее внутри меня, довольно заурчало и спряталось обратно в ящик.

Пахло горелым мясом. Треззла вместе с его паствой в оцепенении смотрели на свежий труп собрата. В том месте, куда пришлись заряды, чернела здоровая, размером с человеческую ладонь, дыра. Все шестеро задрали бугристые башки к небу, издав протяжный дикий рык, а затем снова уставились на меня. В лапище каждого образовалось по тесаку.

Другой реакции я и не ждал, но все равно съежился, понимая, что никакое нечто мне больше не поможет. На краю сознания мелькнула мысль, опознает ли мое тело Мекет, после того, как курсу наиграются?

Впрочем, выяснять это необходимости так и не случилось. Сомкнув вокруг меня плотное кольцо, курсу вдруг стали один за другим валиться на песок: первый, второй, третий… Они падали рядом, а их кровь и мозги разлетались в разные стороны жутким бисером.

Туго соображая, что происходит, я сумел только сжаться в комок, надеясь, что убийственная сила, превратившая отряд клана Феб в кучку трупов, меня не коснется. Идея, что кто-то отстреливал курсу, словно те были мишенями в тире, пришла уже после того, как я заметил крошечные черные дырочки, образовавшиеся меж их глаз.

Тишина вернулась на улицы Глосса с той же внезапностью, с какой до этого оказалась нарушена, и тем не менее я не рисковал подниматься, пока не убедился, что все действительно закончилось. Когда же мне удалось подняться на ноги и бегло осмотреть поле стрельбища, стало ясно, что одного среди трупов не хватало – хитрый Треззла слинял до того, как последний из его собратьев оказался на песке.

– Что еще за хрень? – пробормотал я и утер лицо тыльной стороной ладони.

Что-то мокрое оказалось на руке. Я посмотрел на нее и понял, что это рептилья кровь. Меня затошнило.

– Расслабься, все позади.

Я мог бы не вздрагивать, но не получилось. Когда же оглянулся на Мекета, не спеша приближавшегося со стороны домика, с крыши которого, по всей видимости, только что и спрыгнул, почуял, как тварь в ящике снова завозилась. На голове братца красовалась потертая широкополая шляпа, а на плече покоилось длинное дуло снайперской винтовки. Свободную руку Мекет заправил за ремень и что-то весело насвистывал под нос.

– Ты зачем это все устроил? – спросил я, пытаясь унять дрожь и затолкать ставший уже ненужным ящик поглубже.

Перестав насвистывать, Мекет с серьезным видом оглядел кусок улицы перед ангаром и заключил:

– Думается, ради спасения твоей задницы. Что-то не нравится?

У меня челюсть отвисла.

– Как это вообще может нравиться?

Брат поморщился и перехватил ружье. Потыкал им сперва в одного курсу, потом в другого.

– Мозголом, не начинай. Ты б тут и не так накуролесил, позволь я тебе разойтись. Чего вдруг включил скромницу, о, повелитель вилок? Не на такую благодарность я рассчитывал.

Я хохотнул и скрестил на груди руки.

– «Спасибо» от меня ждешь, вот как? А на шею тебе не кинуться? Расцеловать, может?

– Нет уж, обойдусь. – Он перестал проверять, живы ли фебы и, подойдя ко мне, выудил из нагрудного кармана старый носовой платок. – Так ты хочешь сказать, мне не стоило вмешиваться? Что у тебя все было на мази?

– Ой, только не надо иронизировать. – Я стоически терпел, пока с моего лица стирали остатки чужих мозгов. – Мы оба знаем, что на той крыше ты оказался не случайно.

Сильнее надавив на платок, Мекет хмыкнул.

– Скажите-ка, какие мы проницательные!

– Выкуси!

Братец коротко рассмеялся.

– Не дергайся. Чуть-чуть осталось.

Пока его внимательный взгляд выискивал остатки вонючей зелени на моем лице, я поинтересовался:

– А ты, кстати, заметил, что их главный сбежал?

Мекет тут же передразнил:

– А ты, кстати, подумал, что так оно и планировалось?

Я злобно зарычал. Ну еще бы! Как же иначе? Мекет Динальт и его великие махинации! Я бы не удивился, если б он с самого начала продумал весь этот цирк, используя меня в качестве наживки. Он знал, что после провала, курсу не оставят нас в покое. Знал, что они будут мстить. Однако вместо того, чтобы провести их как полагается, предпочел использовать элемент достоверности, коим стали мои мокрые (в фигуральном смысле!) штаны.

– Ну ты и придурок!

Реакции – ноль.

Я развернулся и, содрогаясь от неприязни, затопал к «Ртути».

– Ты куда это? – окликнул меня братец. – А кто мне прибраться поможет?

У самых дверей я оглянулся:

– А что, твой гениальный план такого поворота не предполагал?

Брат поморщился и рассеянно почесал старый шрам на тыльной стороне левой ладони.

– Мозголом, только не дуйся! – попросил он тем самым тоном, каким обычно уговаривал меня не возмущаться, если игра вдруг не шла. – Тебе же не десять лет, в конце концов! Подумаешь, постреляли. Будто в первый раз. Ну, чего ты?

Внутри я кипел, но слов, чтобы красочно описать это, подобрать не смог. Просто поднял руку, показал брату жест, значение которого без всякого перевода было понятно в любой точке Галактики (а может, и за ее пределами), и быстро скрылся внутри корабля.

Глава 3

Тяжелый разговор

Остаток ночи я провел в кошмарах, мечась по жесткой койке в поту и перекрученных простынях. Пару раз едва не скатывался на пол, но вовремя просыпался и практически тут же проваливался обратно в беспокойный сон.

Снилось, как по улочкам Глосса носится выводок диких пещерных лягушек. Маленькие, но очень кровожадные создания были вооружены большущими тесаками и, прыгая за мной по пятам, рассерженно квакали: «Отдай! Мое! Мое!». Я пытался бежать, однако ноги увязали в песке, который превращался в месиво из-за пропитавшей его крови. Не в силах удержаться, я заваливался на спину и в это же мгновение оказывался под атакой ватаги взбесившихся земноводных. Мелкие тварюшки с воплями били меня ножами снова и снова, до тех пор, пока из моего распоротого живота, будто из ящика, не вырывалась неведомая монструозина и не перемалывала очумевших лягушек в фарш.

И так раза три или четыре за ночь.

Когда сил бороться с кошмаром не осталось, я бросил попытки уснуть и резко сел на постели. Голова гудела от недосыпа, в горле пересохло, а шея затекла и теперь неприятно ныла. Устало протерев распухшие глаза, я высвободился из кокона простыней и опустил босые ноги на настил. Прикосновение холодного металла к ступням немного освежило, но желания жить, увы, не вернуло. Уперев дрожащие локти в колени, я положил тяжелую, но при этом казавшуюся совершенно пустой голову на сцепленные ладони и медленно осмотрел свою мрачноватую каморку.

Спать я укладывался точно в бреду. На это скромно намекала одежда, сорванная в яростном порыве и разбросанная по всей каюте. Ботинки обнаружились там же, куда я сумел закинуть и скомканный плащ – под креслом с подголовником, неожиданно увенчанным кобурой. Брюкам и рубашке повезло чуть больше – им дозволено было приземлиться на инфотерминале. Носки отыскать я даже не надеялся (возможно, их «пожрал» оставленный нараспашку рундук), а вот с трусами получилось интересно – те приземлились на верстаке, скрыв под собой часть разложенных там книг, инфопланшета и прочего мелкого скарба. Перепачканные засохшей рептильей кровью, вещи источали невероятный смрад, отчего атмосфера в каюте стояла как в могильнике.

Сморщив нос, я первым делом избавился от уже ни на что не годных шмоток, запустил систему очистки воздуха и только после этого проверил сохранность оставленного Дианой кредитного чипа и мини-проектора. Не знаю, можно ли было назвать это чудом, но ни одна из драгоценных штучек в потасовке не пострадала. Со вздохом облегчения, я, как был нагишом, поплелся в освежитель.

Одна на двоих, душевая капсула располагалась в узком коридоре, разделявшем наши с братом тесные убежища. Судя по негромкому гудению корабельных систем, сам Мекет давно поднялся в рубку, готовя «Ртуть» к предстоящему старту. Мне тоже следовало поспешить. Щекотливый момент с объяснениями приближался, и чутье подсказывало, что простым этот разговор не будет.

Забравшись в капсулу, я отчаянно старался не смотреть на свое отражение. Обычно я не чурался прихорашиваться, прекрасно понимая, какое впечатление смазливая мордашка в ухоженном обрамлении производит на чувственных дамочек, нередко навещавших наш с братом столик. Но в этот особый день сталкиваться с тощим патлатым существом с кругами под глазами и бледностью, какой позавидовали бы мертвые, не хотелось.

Скорчив рожу, я активировал программу, закрыл глаза и, ни о чем не думая, на несколько минут отдался во власть приятных очищающих волн.

Лишь позднее, когда стал напоминать человека, я заметил на груди две темные точки, оставленные ударом электрошокера. Мгновенно вспомнился прошлый вечер. Боль, страх, ярость. Удовлетворение, с каким прожарил нутро тучного курсу. И то странное желание сокрушить все вокруг…

Откуда оно взялось?

Ответ пришел сам собой: из ящика.

Перехватив собственный взгляд в искаженном зеркале, я успел поймать алый отблеск, почти растворившийся в болотной зелени радужки. Не удивился, не испугался – такое случалось и прежде, – только тряхнул головой и снова поглядел на себя.

Все вернулось к норме.

Выйдя из душа все еще немного сонным, я остановился перед кесс-автоматом, откопал среди Мекетовского хлама более-менее чистую кружку и подставил ее под тонкую дымящуюся и ароматную струйку.

Удовлетворенный вылазкой, я вернулся в каюту. Предвкушая блаженный миг, когда горячий напиток проберется в мое нутро и преобразит мерзкое утро в нечто удобоваримое, я вдруг почувствовал: кое-что изменилось. Рассеянно оглядев верстак, я понял, что среди разложенных на нем книг и распечаток галактических карт не хватает лишь проектора и кредитного чипа. Поскольку ножки у таких вещиц сами собой не отрастают, логично было предположить, что кое-кто навестил каюту, пока я принимал душ.

Долго гадать над личностью таинственного вторженца не пришлось, поскольку почти в то же мгновение по внутренней связи разнеслось гневное:

– МОЗГОЛОМ! А НУ, ЖИВО НАВЕРХ!

Рубка «Ртути» представляла собой небольшое округлое помещение со скошенным п-образным иллюминатором, контрольной панелью, подсвеченной алыми огнями, тактическим столиком в центре, и парой навигаторских кресел, укрепленных у задней переборки. На месте пилота, развернувшись в сторону лифта, восседал Мекет: лицо мрачнее тучи, руки скрещены на груди – натуральное воплощение праведного гнева.

Будто на меня это подействует. Ага.

Покинув кабинку лифта, я неторопливо прошелся до середины рубки и, спрятав руки в карманы старенького сине-зеленого комбинезона, уставился на брата:

– Ну? И чего разорался?

Мекет гаркнул:

– Что это еще за новости, мать твою?!

Вопреки его явным ожиданиям, я не стал шарахаться и лепетать оправдания. Лишь рассеянно оглядел пальцы своих обутых в шлепанцы ног и отстраненно напомнил:

– У нас с тобой общая мать.

От этого замечания лицо брата перекосило.

– Не умничай тут! Отвечай на вопрос!

Я вынул руки из карманов и, сцепив их за спиной, перекатился с пяток на носки:

– Ты же сам сказал, тебе все равно, куда лететь. Так какая разница, Яртелла это будет или нет?

– Не делай из меня истеричку!

Я только пожал плечами. За что ни в чем неповинному подлокотнику пилотского кресла пришлось поплатиться – Мекет не пожалел силы, когда обрушил на него свой кулак. Чип с проектором, что лежали на столике, подпрыгнули.

– Какого лейра ты меня сразу не предупредил?!

Сдержать улыбку удалось с трудом. Стоило представить, какую рожу братец скривил, когда узнал, что лететь придется в заброшенное логово лейров, и меня начинало распирать от желания скалиться во всю ширь. И ведь что самое смешное, отказаться Мекет не мог – он взял аванс и кое-что, вероятно, успел проиграть. Заочно, разумеется.

Наконец, я нехотя проговорил:

– Времени не было.

Но этот ответ только сильнее разозлил брата. Хотя мне казалось, сильнее уже попросту некуда. Его сорвало с кресла и резко приблизило вплотную ко мне.

– Ах, вот как? Времени у тебя, значит, не было?

В лицо пахнуло перегаром. Я поморщился, но не отступил.

– Представь себе. Я был занят, спасая собственные конечности от своры злобных ящеров, которым, смею напомнить, ты меня и швырнул.

– Не вздумай переводить тему! – предупредил брат и сам же первым отодвинулся. – Мы не о Треззле говорим!

Я зло усмехнулся:

– А чего так? Подумаешь, руку хотели оттяпать – большое дело! Сейчас же все что угодно можно заменить протезом, правда?

Шпилька попала в цель. Гнев Мекета пошел на спад. Проведя ладонью по небритому лицу, брат опустился обратно в кресло и уже спокойней сказал:

– Не мели ерунды. Я бы не позволил им причинить тебе серьезного вреда. Все было под контролем.

– Серьезного вреда? Охотно верю.

– А стоило бы! Я же все-таки брат тебе и жизнью твоей ни за что бы не рискнул!

Я собирался возразить что-нибудь желчное, но с удивлением обнаружил, что мне понравились его слова. Вернее, последняя их часть. Так что вместо того, чтобы и дальше препираться, занял кресло напротив и спросил:

– Я только одного не понимаю, зачем это все вообще было нужно?

На некоторое время Мекет погрузился в раздумья. Тусклое освещение придавало его лицу неожиданно старческий вид. Я уж было решил, что ответа не дождусь, но он внезапно заговорил:

– Мне казалось, чем меньше ты будешь знать, тем лучше. Это должно было уберечь тебя от лишних… проблем.

Вместо очередной ехидной ремарки я демонстративно сжал и разжал тот самый кулак, который так понравился клану Феб. Мекет поморщился.

– Признаю, я сглупил. И что? Ты меня до седых волос этим попрекать будешь?

Я невинно захлопал глазами:

– Только до тех пор, пока ты все не расскажешь.

Брат опять зарычал. Я ожидал новой отповеди, но он и тут удивил: подался вперед и высказал с таким апломбом, будто совершил величайшее насилие над собой:

– А, лейр с тобой, слушай! Слушай и подавись! Сам должен понимать, что на Бештат мы потащились не просто так. За несколько часов до этого со мной связался Желтый Малыш и поделился кое-какими новостями. Оказалось, что в клане Феб назрели перемены, а Малыш за хорошую плату предложил поучаствовать в их осуществлении…

Желтый Малыш… Еще один загадочный тип, периодически снабжавший Мекета информацией. Мне следовало догадаться, что без этого чудилы здесь не обошлось.

– А я-то все голову ломал, с чего вдруг тебя так озаботила судьба старой огианки. Вот знал же, что за те копейки, что она предложила, ты бы даже задницу от стула не оторвал!

Мекет, копируя мою манеру, мрачно осклабился.

– Да-да, ты у нас большой умник – все и вся видишь насквозь. Только сейчас хоть не перебивай, ладно? Просто заткнись и слушай.

Я так и поступил. Разнообразия ради.

Брат продолжил:

– Малыш сказал, на него вышел один особо ретивый феб и попросил помощи в организации небольшого переворота. Клан на тот момент уже катился в пиррову дырку3. Его пора было реанимировать. Любые способы годились, тем более что Шубит, ты сам видел, дошел до полного маразма… И прежде чем ты снова встрянешь с вопросами, скажу: сработайся мы с Треззлой, это открыло бы нам доступ к полезным ресурсам, которыми клан Феб, по слухам, давненько владеет.

– Потрясающе, – отозвался я без особого, впрочем, энтузиазма. – Так это Малыш спланировал тот балаган, который закончился смертью от вилки?

Мекет не умел юродствовать, а когда все-таки пытался, то начинал походить на дешевого лицедея.

– На самом-то деле, я не ожидал, что все так осложнится. По плану ты должен был убраться вместе с бабкой до того, как курсу нагрянут.

– Только вот весь твой план пошел прахом: бабка умерла, тебя ранили, а мне пришлось отбиваться вилкой от одного озверевшего ящера. Блестяще сработано!

– Мозголом, не начинай, – предупредил Мекет, потирая шрам на запястье. – Я знаю, я накосячил. Но ты подумай: главной-то цели мы добились! Шубита устранили. Все были в выигрыше.

– Н-да? А чего тогда Треззла устроил ловушку?

– Я недооценил его, – признал братец. – Думаю, он зассал.

– Чего?

– Что правда о перевороте выплывет наружу там, где дерьмо чуют за световой год, и решил избавиться от лишних свидетелей.

– Так это типа, чтобы свое положение упрочить?

– Похоже на то. Меня Малыш предупредил. Сказал, что фебы рыщут. Вот я и сделал, чтобы Треззла поплясал под нашу дудку.

Что в итоге вылилось в историю у доков, мысленно закончил я за брата, но вслух сказал:

– Я тебе поражаюсь. Дважды подставил меня под нож, но ни словом даже не обмолвился. И ты еще ждешь, что я буду тебе доверять?

Мекет потупился.

– Не драматизируй. Все не так страшно. К тому же скажи я все сразу, ты бы ни за что не подписался участвовать. А так, можно сказать, проявил себя с лучшей стороны. Высокие моральные качества там и все такое…

– Ну и придурок же ты.

Брат с ухмылкой возразил:

– Не-а. Просто особым образом забочусь о нашем с тобой будущем.

– А в этом будущем у меня две руки? Из плоти? Треззла-то сбежал. Помнишь еще?

Мекет отмахнулся:

– О нем можешь не беспокоиться. Зуб даю, в штаны он наложил добро. Сейчас зароется в нору и какое-то время не рискнет оттуда высовываться. Этот хрен понимает, что я нарочно сохранил ему жизнь, и теперь голову сломает, пытаясь разгадать, зачем.

Если в этом и был какой-то смысл, я его не видел.

– И что с того? Что это даст?

Мекет вздохнул, будто говорил с дебилом.

– А то, что теперь Малыш сможет взять Треззлу в оборот. А мы сможем расширить поле деятельности. Как я и хотел. Ну? Смекаешь?

Я ненадолго задумался, пытаясь здраво оценить хитроумность великого плана. В целом выходила какая-то ерунда с кучей дыр, откуда так и лезли будущие неприятности.

– А у этого твоего Треззлы своих покровителей нет? С чего ты взял, будто он послушно задерет лапки кверху перед Малышом? Ты унизил клан Феб. Дважды. Судя по тому, что я уже о них знаю, в долгу фебы не останутся.

Мекет потянулся за кружкой с кессом, стоявшей на приборной панели, и сделал шумный глоток.

– Я ведь на это и рассчитываю, – проговорил он тоном злодея из детских историй о супергероях.

Супергероев я не любил, а к их заклятым врагам относился и того хуже, и потому несколько секунд пытался определить, спятил мой брат или только хорошо притворяется? В итоге я сказал:

– Надеюсь, ты знаешь, что делаешь.

Мекет подмигнул:

– Как всегда, Мозголом. Как всегда.

Рубка погрузилась в молчание, но надолго меня не хватило.

– А с телами что? – спросил я, усаживаясь в кресло навигатора.

Брат пожал плечами:

– Оттащил в утилизатор. Брэнд обещал все устроить.

Я понимающе кивнул. Брэндом звали хозяина местной станции утилизации отходов. С Мекетом он был на короткой ноге и уже не раз помогал ему избавляться от нежелательных последствий, время от времени возникавших в ходе работы. Увы, но такова неприятная специфика занятий частным сыском на Семерке.

– Так что насчет Яртеллы? – желая поскорее покончить с неприятной частью, напомнил я.

Едва услышав название ненавистной планеты, Мекет мгновенно помрачнел. Пальцы вцепились в кружку, грозя раздавить тонкий металл. На вынесение приговора понадобилась целая минута.

– Ладно, мы летим, – сказал брат, снова посмотрев в сторону столика. И кредитного чипа на нем. – Наша подруга слишком хорошо платит. Глупо отказываться от халтурки из-за суеверий.

Я не успел обрадоваться, а он уже продолжил тоном инквизитора:

– Но предупреждаю: робота находим и назад. Никаких блужданий по развалинам, никаких раскопок и прочей мути, от которой ты так тащишься, понял? Приземлились, забрали металлолом и сразу ходу. И без возражений. Учти, глаз с тебя не спущу!

– Интересно, – протянул я, разглядывая его стиснутые челюсти и едва ли не мерцающие от ярости глаза.

– Чего тебе интересно?

– Две сотни лет прошло с тех пор, как лейров не стало, а ты их так ненавидишь, словно они тебе лично нагадили.

Мекет не то чтобы вздрогнул, но как-то по-особенному дернулся и снова почесал старый шрам. Само собой, это навело на мысли о присутствии здесь причинно-следственной связи.

– Это не ненависть, – мрачно ответил он. – Это – здравый смысл. Лейры слишком много хапнули и подавились. Возомнили себя полубогами и поплатились, отправившись в небытие. Туда им и дорога. Беспринципные и вероломные ублюдки. Знаю, тебя от их истории здорово штырит, но лучше сразу предупрежу: держи все это дерьмо при себе. И, кстати, те книжки, что ты прячешь в каюте… Мне плевать, где ты их раздобыл, но ты в ближайшее время избавишься от них. Понял?

Это был удар ниже пояса, и я моментально ощетинился:

– Не смей совать нос в мои вещи!

Мекет отразил позу, точно так же, как я, подавшись в кресле вперед:

– А ты не смей говорить мне, что делать! На моем корабле будешь подчиняться моим правилам! – И повторил: – Ты понял?

Раздражение окатило меня раскаленной волной, и я с трудом удержал язык за зубами. Много чего хотелось сказать, много о чем напомнить, но я понимал, что это не сработает – разумника упрямее Мекета мне еще встречать не доводилось. Но еще я знал, что насколько легко он выходил из себя, настолько же быстро успокаивался. Поэтому просто промолчал и откинулся на спинку кресла, сделав вид, будто уступаю. В конце концов, еще не бывало случая, чтобы последнее слово оставалось не за мной.

Я поднялся, намереваясь вернуться в каюту и, наконец, разобраться с царящим там бардаком. Однако стоило только приблизиться к створкам лифта, как те сами собой распахнулись, явив моему взору красоту и грацию, воплотившихся в Диане Винтерс.

Затянутая в черно-лиловый дорожный костюм и такого же цвета накидку с капюшоном, девица весьма приветливо улыбнулась:

– С добрым утром.

Я кашлянул и посторонился.

– А ты пунктуальна.

Диана ничего на это не сказала. Шелестя накидкой, она прошествовала к навигаторским креслам и грациозно опустилась на одно из них. Бросив на меня и брата проницательный взгляд, проговорила:

– Судя по напряжению в воздухе, я пропустила нечто весьма интересное.

Стараясь игнорировать цветочный аромат, следовавший за гостьей невидимым шлейфом, я пожал плечами:

– Ничего особенного. У нас подобное в порядке вещей.

Мекет будто не слышал. Не потрудившись даже поздороваться, он отвернулся к панели управления и, отставив кружку в сторону, сосредоточился на предстартовой подготовке. Пальцы его проворно забегали по клавишам и переключателям, на что «Ртуть» отозвалась со свойственным себе урчанием. Загудели антигравы. Палубу пробрала дрожь, которую тут же погасили компенсаторы.

– Ну, раз все в сборе, взлетаем, – сказал брат и «Ртуть» с легким толчком оторвалась от земли.

Я едва успел прижать задницу к креслу, прежде чем горизонт за иллюминатором изменился. Край причальной воронки быстро убежал вниз, и весь обзор заволокло бледно-розовое небо Семерки. Длинный нос беспрепятственно вспорол легкие перистые облака, зависшие над Глоссом с утра пораньше. Что ни говори, Мекет был первоклассным пилотом, и звездолет в открытый космос уводил плавно.

– Расслабься, малыш, – проговорил он, любовно поглаживая штурвал. – Мы почти на свободе.

Диана, посчитав, что обращались к ней, растерянно отозвалась:

– Я и не напрягалась.

Брат хмыкнул и, не поворачиваясь, заявил:

– А я и не тебе, красавица. Сосед твой – любитель отрывать подлокотники. Эй, Мозголом, в случае чего, на этот раз новые сам будешь ставить!