Манипулятор

В это время на набережной послышались женские голоса. Судя по всему, разговаривали две пожилые женщины.

– Здравствуйте, Софья Павловна, ― сказала одна из них.

– Здравствуй, Тимофеевна, ― ответила другая. ― Куда это ты так спешишь?

– Да в церковь.

– Небось, грехи замаливать?

– Скажете тоже, Софья Павловна, какие у меня теперь грехи… Нынче же праздник ― Рождество Богородицы. А вы-то почему в церковь не ходите? Ведь не в грехах дело, от всяких дьявольских напастей оберегать себя надо. А как это иначе сделать можно, если не молитвой во храме Божьем?

Женщины ушли, а он воспринял подслушанный разговор как знак свыше. Быстро поднявшись на набережную, он поспешил к храму, куда на службу стекались толпы верующих. Он подавал всем без разбора толпящимся у его стен убогим, нищим, старушкам и пьяницам.

Войдя в храм, он облегченно вздохнул, в его душе вспыхнула надежда, что преследующий его кошмар наконец-то закончится. Но не успел он перекреститься, как неизвестно откуда появилась ворона. Она кружилась над ним со зловещим карканьем, словно пытаясь изгнать его из сакрального места. Прихожане застыли от ужаса. Он изловчился, с силой взмахнул рукой – и птица упала на пол, распластав крылья.

Он подошел к иконе Иисуса Христа, зажег и поставил свечу, которую купил при входе. В то же мгновение сильный поток воздуха, исходивший из алтаря, задул все свечи, горевшие перед иконой, и она исчезла, растворилась в полумраке.

Он вышел на улицу, где по-прежнему лил дождь. По дороге домой не встретил ни одного человека. Город как будто вымер. Это дождь разогнал прохожих, но ему казалось, что люди спрятались от него, опасаясь стать его жертвой.

На лестничной площадке дворничиха, ругаясь, убирала мусор. Он подкрался к ней сзади, изо всех сил толкнул ее – она вскрикнула, упала, со всего маха ударилась головой о ступени и осталась лежать без движения. Убедившись, что дворничиха мертва, он хотел затащить ее крупное тело в квартиру, но оно оказалось слишком для него тяжелым. Тогда он быстро сбегал за ножом и прямо на лестнице вскрыл ее грудную клетку и вырвал сердце.

Едва он вошел в комнату с сердцем жертвы, еще трепещущим в руках, как черт дико застонал: «А где кровь? Я хочу крови, принеси мне кровь!»

Он схватил стоявшую на столе кружку и опрометью кинулся на лестницу, чтобы набрать крови из еще не успевшего остыть тела своей очередной жертвы, но его почему-то уже там не было. Тогда он метнулся назад в квартиру, забежал на кухню, надеясь, что ему удастся хоть сколько-нибудь наскрести ее из лежащих там тел.

Трупы уже начали разлагаться и издавали невыносимое зловоние. Он судорожно скреб кружкой то по одной разверстой грудной клетке, то по другой, но кровь жертв уже запеклась и ему удалось добыть лишь несколько сгустков.

Когда, вернувшись в комнату, он протянул кружку черту, тот с бешеной яростью отшвырнул ее и заревел:

– Крови, я хочу крови! ― Его желто-зеленые глаза полыхнули адским пламенем и побелели. Мелкими шажками черт стал приближаться к нему. Он то съеживался до чуть ли не микроскопических размеров, то превращался в великана, упиравшегося головой в потолок. Приблизившись вплотную, сатана впился ему в грудь когтями и одним рывком разорвал ее, а затем клыками стал вгрызаться в трепещущее сердце. Он испытывал невыносимую боль, пронизывающую все его тело. Человек хотел оторвать ужасную пасть от своей груди, но не мог пошевелиться. Воля его была парализована. Он чувствовал, как из тела уходит жизнь, как оно холодеет…

Уже находясь в предсмертной агонии, он успел заметить, как из его растерзанной груди выплывает пульсирующий и излучающий ярко-голубой свет небольшой шар. Это было последнее, что он увидел в своей жизни. С диким ревом сатана набросился на шар и, жадно схватив его, исчез, разразившись лающим хохотом. Еще одна человеческая душа стала его добычей.

***

Как будущий психолог, Сергей не мог не понимать, что стихийно вырвавшиеся из его подсознания рассказы с таким безысходно-трагическим концом ― это не что иное, как проявление патологического состояния психики. Его психики. Но его «Я» категорически отказывалось признавать этот факт. А как известно, легче всего уговорить самого себя…

***

В психокоррекционном центре, где Сергей без малого десять лет руководил сектором психологической поддержки семьи, он считался лучшим специалистом.

Должность, которой он очень гордился, далась ему совсем не просто. Когда его предшественница ушла на пенсию, директор центра ― грубоватая и прямолинейная, но справедливая и высокопрофессиональная дама неопределенного возраста ― назначила руководителем сектора семейных проблем Сергея. Выбор был адекватен, ей казалось, что он, будучи прекрасным специалистом, сможет, что называется, подтянуть других членов группы до своего уровня. Однако у них были свои виды на будущего шефа. Никто не хотел быть под началом неуживчивого и желчного человека – они предпочли бы видеть своим начальником Андрея, который, конечно, звезд с неба не хватал, но был надежным и справедливым, к тому же самым старшим из них по возрасту. Свое несогласие члены группы выразили весьма своеобразно: в день назначения Сергея они не пришли на свои рабочие места, а собрались в совещательной комнате. В ожидании директрисы коллеги обсуждали, каким образом им следует действовать, чтобы начальником назначили именно Андрея.

Узнав о случившемся, Сергей вспомнил историю, рассказанную ему дедом.

***

Когда ему было лет десять, он что-то не поделил с мальчишкой из соседнего двора – и в результате завязалась драка. Родители пацаненка явились к деду с претензиями, но тот, к огромному удивлению Сергея, не стал учинять ему очередной разнос, а вместо этого, усадив его рядом с собой, сказал:

– Знаешь, внук, я хочу рассказать тебе одну историю. Был такой киевский князь по имени Игорь. Как-то раз он, собрав дань с племени древлян, решил, что, пожалуй, маловато будет, и вернулся с дружиной, надеясь потрясти их более основательно. Те возмутились, убили алчного князя, а заодно перебили всех его дружинников.

Князь древлян отправил послов к вдове Игоря княгине Ольге. Они должны были сообщить ей о смерти мужа и предложить стать женой их князя. Послы приплыли в Киев на ладье, Ольга встретила их весьма радушно и даже обещала на следующий день выказать им особое уважение и пронести их судно вместе с ними по улицам города.

А наутро ладья вместе с послами оказалась в глубокой яме, выкопанной киевлянами за ночь, при этом мстительная княгиня приказала немедленно зарыть ее, похоронив таким образом ни в чем не повинных людей заживо.

Второе посольство древлян княгиня тоже встретила приветливо и даже велела истопить для гостей баню. Но как только они туда вошли, слуги Ольги заперли двери и подожгли строение с четырех сторон. Никто из находившихся в бане не спасся…

Пылая жаждой мести, вдова Игоря княгиня Ольга начала готовить поход на Искоростень, столицу древлян, преисполненная решимости стереть ее с лица земли. И вскоре возглавляемая ею дружина осадила город. Но его жители неожиданно оказали врагам отчаянное сопротивление, и войско Ольги несколько месяцев не могло захватить Искоростень. Измученные осадой древляне предложили ей любой выкуп, и она согласилась его принять, запросив при этом ничтожную дань ― по три голубя и три воробья с каждого двора. Не ожидавшие подвоха жители города с радостью доставили птиц в ее лагерь. Ближе к ночи Ольга велела отпустить их, но перед этим привязать к лапкам веревочки с тлеющей серой. Птицы вернулись в свои гнезда, свитые под крышами домов, и в Искоростени начался пожар, а следом за ним – и паника. Древлян, пытавшихся выбраться из пылающего города, за крепостными воротами встречали дружинники Ольги. Они убивали всех, кто попадал им в руки, не щадя ни стариков, ни женщин, ни детей. Город же выгорел дотла…

Надеюсь, ты понял, к чему я тебе это рассказал? Если хочешь победить врага, вовсе не обязательно использовать грубую силу – иногда лучше прибегнуть к хитрости.

И теперь Сергей знал, что и как именно ему нужно делать, чтобы все-таки получить вожделенную должность.

***

― Не стоит ломать копья, я сам понимаю, что и по опыту, и по стажу работы я не могу занимать эту должность. Начальник должен быть не только высококлассным специалистом, необходимо также, чтобы подчиненные его уважали и любили, ― с порога начал Сергей, входя в комнату, где собрались сотрудники.

Слово «любили» он произнес с такой теплотой и нежностью, что каждый понял, что этого чувства они к Андрею уж точно не испытывают.

– Поэтому, ― продолжал Сергей, ― лучшим кандидатом на вакантную должность заведующего сектором, конечно же, является наша общая любимица Лера.

Сотрудники потеряли от неожиданности дар речи. Лера действительно была общей любимицей. Умом она не блистала, но была простодушной и очень доброй. Жена богатого бизнесмена, Лера часто приглашала коллег в свой загородный дом, где все отъедались и откуда возвращались с пакетами, полными продуктов. Будучи человеком отзывчивым, она моментально откликалась на проблемы сотрудников и их просьбы: ссужала их деньгами и при этом никогда не требовала от них вернуть долг, что-то доставала… Все девицы носили ее туфли и платья, щедро раздариваемые ею после непродолжительной нóски.

Лера растерялась – она совершенно не понимала, что происходит. Ее огромные ресницы, приклеенные к маленьким куриным глазкам, глупо запрыгали, на детском лице, не обремененном интеллектом, появилась растерянная улыбка, обезоружившая сотрудников. После таких слов никто не смог сказать «нет» и все молча закивали.

– Тогда, если нет возражений, я откажусь от должности и доложу начальству о решении коллектива. Если будем митинговать, подадим дурной пример другим и вызовем у всех раздражение.

Лера с энтузиазмом принялась рулить, совершенно не понимая, что делает. Андрей, который воспринял ее назначение как плевок в душу, уволился, и через полгода сектор семейных проблем сам стал проблемой психокоррекционного центра, а зарплата сотрудников ограничивалась голой ставкой без доплат за коммерческие услуги.

– Сергей, выручай, мы ошиблись! ― взмолились коллеги.

Больше всех хлопотала о его назначении напуганная до смерти Лера. Обнищавшие сотрудники успели ей изрядно задолжать, а возвращать долги им было нечем.

Сергей долго отнекивался, но потом все же согласился принять бразды правления. Начал он с того, что предложил переименовать сектор семейных проблем в сектор психологической поддержки семьи. Это, казалось бы, незначительное нововведение оказалось весьма успешным. В «проблемы» люди шли с опаской, с ощущением некой безысходности, а «поддержка» вселяла оптимизм и надежду на благополучное разрешение ситуации.

Хорошо зная возможности каждого из своих коллег, Сергей направлял клиентов именно к тем из них, кто, по его мнению, способен был понять, осмыслить проблему, с которой люди обращались в центр, и оказать им квалифицированную помощь, что, конечно же, вызывало у сотрудников чувство собственной значимости и успешности. Однако нередко клиенты отказывались от услуг его коллег и готовы были ждать месяцами, чтобы попасть на прием именно к нему. Это обстоятельство вызывало зависть, интриги и изоляцию его от остальных сотрудников, для которых он всегда оставался загадкой, вещью в себе.

***

Сутулые плечи, бесстрастное лицо, вялое рукопожатие создавали у людей впечатление, что они имеют дело с человеком слабым и безвольным. Но это было далеко не так ― Сергей отличался организованностью, трудолюбием и упорством в достижении поставленных целей.

Если человек, с которым Сергею приходилось иметь дело, по какой-то причине досаждал ему или был неприятен, он просто молча смотрел на него. Взгляд его холодных серо-голубых глаз, устремленный на собеседника, порождал у того не слишком приятное впечатление, что его видят насквозь. Человек начинал чувствовать себя очень неуютно и спешил закончить разговор. Сергей легко «считывал» эмоциональное состояние собеседника, ход его мыслей и намерения. Его голос был лишен каких-либо эмоциональных оттенков, и никогда нельзя было понять, как он относится к событию, о котором рассказывает, к человеку, с которым общается. Обладая острым умом, он не терпел тугодумов. Часто походя унижая и оскорбляя людей, он, совершенно того не желая, наживал себе врагов. Вопреки стойкому нежеланию вступать в конфликты, он постоянно пребывал в них. Осознавая собственные слабости, был совершенно нетерпим к недостаткам других людей, что начисто исключало его успешное с ними взаимодействие.

Резкая немотивированная смена собственного настроения пугала Сергея. Глубокая внутренняя неудовлетворенность тем, как складывается его жизнь, грозила обернуться хронической депрессией. Крайне недоверчивый, в отношениях с людьми он руководствовался дедушкиным заветом: «Никому никогда не доверяй, и никто тебя не предаст».

На работе он был одинок. А теперь, когда не стало матери, одиночество стало его сущностью. Но он утешал себя мудрым изречением Омара Хайяма:

Я думаю, что лучше одиноким быть,

Чем жар души «кому-нибудь» дарить.

Бесценный дар отдав кому попало,

Родного встретив, не сумеешь полюбить.

***

После похорон матери и напряженной рабочей недели Сергей позволил себе выспаться. Если бы не солнце, светившее не по-осеннему ярко, проспал бы до обеда. Сладко потянувшись, он включил приемник и вновь закрыл глаза.

– Надеюсь, я вас убедила в том, что в октябре рождаются гениальные люди, ― с пафосом закончила свое повествование ведущая. ― С вами была Инна Соловьева…

– Не катит, я родился не в октябре, ― пробормотал Сергей и, выключив приемник, включил телевизор. Там гремели взрывы, ведущий рассказывал, как российские ВКС, совершившие более тридцати тысяч вылетов, уничтожают террористов и склады с боеприпасами на территории Сирии. Он переключил канал, попал на дебаты по Украине и выключил телевизор.

Понежившись в кровати еще несколько минут, Сергей встал и выглянул в окно. Уличный термометр показывал тринадцать градусов, что при солнечной погоде было подарком, которым он непременно воспользуется, чтобы покататься на роликовых коньках.

Быстро собравшись, он нырнул в метро и вскоре уже поднимался по эскалатору станции «Адмиралтейская». На выходе его остановил грузный человек в штатском и в весьма грубой форме потребовал показать содержимое рюкзака.

– А с какой такой стати? ― возмутился Сергей. ― Вы ведь даже не представились!

– Стоять! ― раздалось в ответ, и он согнулся от боли в запястье. Откуда-то появился полицейский, Сергея скрутили и потащили в помещение для осмотра. Из рюкзака извлекли роликовые коньки, заставили вывернуть все карманы и отпустили.

– Если со мной, человеком славянской внешности, вы поступаете так по-хамски, представляю, как обходитесь с азиатами.

–Пшел вон! ― прошипел человек в штатском. ― Скажи спасибо что еще легко отделался.

Сергей слышал о беспределе полиции и спецслужб, но чтобы с ним, порядочным человеком и законопослушным гражданином, обошлись подобным образом безо всяких к тому оснований… Он чувствовал себя оскорбленным и униженным, в нем зрело чувство протеста. Но против кого? Против этих жлобов? Против силовиков, допускающих этот беспредел? Против авторитарно-репрессивного государства, закрывающего глаза на все это? Ему было мучительно стыдно за себя. Стыдно за то, что, несмотря на буквально сжигающее его чувство протеста, перенесенные им унижение и оскорбления, он не пойдет жаловаться, не выйдет с пикетом, а найдет десятки оправданий своему жалкому, трусливому поведению.

Выходной был безнадежно испорчен. Сергей прошел в Александровский сад, сел на скамейку и стал глубоко дышать.

– Я вдыхаю в себя легкость и выдыхаю душевную травму, нанесенную оскорблением; вдыхаю силу и выдыхаю слабость; вдыхаю уверенность в себе и выдыхаю нерешительность…

Так просидел он несколько минут, высвобождаясь от злобы, ненависти и неуважения к себе, заполнивших каждую клетку его тела, угнетающих его сознание. Солнце пригревало, расслабляло и придавало оптимизма.

– Я справился, мне легко, я уверен в себе, ― сказал он вслух, встал со скамейки и бодрым шагом направился к Дворцовой площади.

Здесь его поджидала очередная неудача. Вся площадь была обнесена металлическим ограждением, внутри с ревом гоняли мотоциклисты, на установленном в центре помосте оглушительно гремела музыка, по периметру площади стояли огромные мусороуборочные машины, а между ними, казавшиеся крохотными на их фоне, – легковые полицейские автомобили. Народу, в отличие от других выходных дней, почти не было. Лишь небольшие группы туристов неожиданно возникали из улиц, примыкающих к Дворцовой площади, и двигались к Эрмитажу.

Сергей прошел по периметру площади, и у него трижды проверили содержимое рюкзака. В душе что-то опять надломилось. Он пребывал в недоумении и растерянности.

«Нет, так нельзя, ― сказал он себе. ― Поеду-ка я кататься в ЦПКиО, а до того прогуляюсь по Летнему саду, раз уж оказался поблизости».

Проходя мимо Марсова поля, он увидел ту же металлическую изгородь вокруг всего мемориала, а также полицейские и технические машины. Внутри огороженного пространства праздно шатались люди в униформе, таская за собой метлы и грабли.

«Похоже, фильм снимают», ― подумал Сергей.

Впереди стояла группа мужчин. Они жадно пили пиво.

– Что здесь происходит? ― спросил он у одного из них.

– Как что, не знаешь, что ли? Всероссийский субботник с 22 апреля перенесли на 7 октября.

Мужики громко расхохотались. И он все понял.

– Да, боится, стало быть, власть своего народа, ― с горечью заметил он.

– Еще как боится, если не скупятся на сверхурочные и проставились нехило! ― откликнулись мужики.

– Это невыносимо, это тупик, ― пробормотал Сергей и побрел в сторону Невского проспекта.

На канале Грибоедова ему всучили рекламный проспект. Спускаясь по эскалатору, он прочитал: «Мы приглашаем вас в солнечную Индию!»

«А почему бы и нет?» ― подумал Сергей и вернулся наверх. Он нашел туристическую компанию, рекламировавшую отдых на Аравийском побережье, и заказал тур в Гоа.

Уже через неделю он летел в Индию ― к морю и солнцу.

***

Море встретило его штормом. Сергей часто наблюдал непогоду на Балтике, когда гостил у деда, но такой мощи видеть ему не доводилось. Оставив отель далеко позади, он долго брел по песчаному побережью, пока не наткнулся на рыбацкую деревушку. На берегу одиноко стояла старая полуразбитая лодка. Сев в нее, Сергей наблюдал, как разыгрывается стихия. Ветер усиливался, мощные волны вздымались и с тяжелым вздохом обрушивались на берег, пальмы прогибались под яростным напором ветра и, казалось, вот-вот сломаются, соленые брызги долетали до него и приятно холодили лицо. Солнце опускалось за горизонт, окрашивая небо в пурпурный цвет. Начинало темнеть. Сергей спрыгнул с лодки. Увлекая за собой мелкие песчинки, очередная волна откатилась в море, обнажив торчавший из песка ремешок. «Похоже, кто-то потерял зонтик», ― подумал он, нагнулся, потянул за него и, к своему удивлению, вытянул… фотоаппарат. Камера была без внешних повреждений. На тыльной стороне просматривалась гравировка: «Любимой в день рождения». Затворы не срабатывали – вероятно, мельчайшие частички песка вывели аппарат из рабочего состояния, однако карту памяти ему все же удалось извлечь.

Только теперь Сергей заметил сидевшего неподалеку старца. Совершенно нагой, он расположился на рогожке под пальмой, восседая в позе лотоса. Взгляд его был устремлен в бесконечность. Сергей еще раз покрутил камеру в руках, подошел к старику и, положив перед ним фотоаппарат, отправился в отель.

***

Придя в номер, Сергей завел карту памяти в планшет и стал рассматривать фотографии.

Снимали мужчина и женщина – вероятно, муж и жена. Последняя фотография была сделана месяц назад в этом отеле.

Веселая парочка сделала здесь сотни снимков. При их просмотре создавалось впечатление, что они принимают участие в фестивале улыбок, ― так часто и заразительно оба улыбались.

Из видеосюжетов стало понятно, что молодого человека звали Владимиром, а девушку ― Юлией. Судя по фотографиям, Владимир занимался дизайном или архитектурой. Об этом свидетельствовали многочисленные снимки из мастерской. Фотографий с работы Юлии оказалось немного, но было понятно, что она и работает в какой-то лаборатории. Зато было много снимков, сделанных на природе. Редкие селфи указывали на то, что снимала она.

Часто встречались бытовые фотографии. Молодые люди снимались вместе или фотографировали друг друга.

Сергея взволновало и даже возбудило видео, где Юля демонстрировала мужу эротическое белье. Она делала это так артистично, так сексуально, словно была профессиональной порномоделью. Муж не выдержал искушения и овладел ею, забыв при этом выключить фотоаппарат. Картинки не было, но ее стоны, записанные на камеру, будили эротические фантазии. Этот видеофрагмент Сергей просмотрел несколько раз и почувствовал, что он возбуждает его и даже вызывает ревность.

Другой видеофрагмент взволновал его не меньше, вызвав жалость и сострадание к Юлии.

Муж, видимо, заметив лучезарную улыбку спящей жены, снял ее на видео. Фотоаппарат плавно «наезжал» на ее светящееся от счастья лицо, и она вдруг проснулась.

– Чему ты так радовалась во сне, дорогая? ― не выключая камеры, спросил он.

– Мне приснилось, будто мы с тобой в огромном цветущем саду и нас окружают пятеро прелестных малышей – три девочки и два мальчика. Все точно так, как мы планировали… Они поют и танцуют, а мы смотрим на них и радуемся… Мне так сладостно было во сне и грустно теперь, потому что этого никогда не будет.

– Ну что за пессимизм? Все образуется, и ты родишь пятерых бутузов, никто не попадает в яблочко первой же стрелой, ― попытался успокоить ее муж, в очередной раз забыв выключить камеру.

– Ты же знаешь, что этого не произойдет. Мы запускаем свои стрелы уже десять лет. Интересно, насколько еще хватит твоего ко мне сострадания, чтобы не уйти к другой женщине, которая точно родит тебе детей? ― выкрикнула она и разрыдалась.

– Глупенькая, я люблю тебя, и все у нас будет хорошо.

***

Рассвело, отдыхающие потянулись в ресторан на завтрак, когда он наконец прилег, грезя о встрече с этой кроткой и милой женщиной.

«Ну почему я, “выдающийся архитектор человеческих отношений” – так, кажется, величает меня моя начальница – не могу устроить свою личную жизнь? ― с горечью спрашивал он себя. ― Да что там устроить, я даже познакомиться с девушкой боюсь!»

– Архитектор,― презрительно произнес он вслух и тяжело вздохнул.

Он еще раз просмотрел видеосюжеты. Почему эта милая кроткая женщина принадлежит не ему? Чем он хуже самодовольного типа рядом с ней? Разве он не смог бы сделать ее счастливой?

Он снова и снова рассматривал снимки, удаляя с кадров его и оставляя ее.

Большой блок фотографий был сделан на руинах древних индийских храмов, где супруги во время съемок продемонстрировали незаурядные артистические способности.

– Простите, ― обратился Сергей к администратору гостиницы, протягивая ему фотографии, ― вы случайно не знаете, что здесь изображено?

– Знаю, это Хампи, – ответил тот, ― древняя столица Виджаянагарской империи.

– И что, далеко это отсюда?

– Да часа три-четыре на машине.

– А где ее взять?

– Заказывайте такси.

– А это дорого?

– Четыреста долларов. За эти деньги водитель может взять до шести человек.

***

В машине вместе с Сергеем ехала семья ― муж, жена и сын лет семи. Горный перевал преодолевали по извилистому серпантину. Большей частью грунтовая дорога была ужасной. Мальчика без конца тошнило, и поэтому приходилось то и дело останавливаться.

– Лучше бы я эту Хаму по телевизору посмотрел! ― жалобно стонал малыш.

– Кто ж знал, сынок? ― оправдывалась мать.

– Ты уж потерпи, ― пытался поддержать его отец.

Сергея эти частые остановки вовсе не раздражали. У подножия перевала открывался величественный вид на горы, а сверху ― грандиозная панорама джунглей. Стайки оленей бесстрашно паслись на полянах.

Добирались шесть часов и едва успели к началу экскурсии по архитектурно-историческому заповеднику Хампи. Руины великой Виджаянагарской империи были одновременно следами рождения и разрушения некогда процветающей цивилизации. После двухсотлетнего благоденствия империя пала под натиском исламских султанов. Осмотр заповедника начался с огромной каменной колесницы, предназначавшейся для индуистских божеств. В надежде на удачу и счастье экскурсанты прикасались к колесам, выполненным в форме лотоса. Величественные храмы, уникальные ванны с бассейнами, зал слонов ― все это было так хорошо знакомо Сергею по снимкам из найденного фотоаппарата. Несмотря на жару, день прошел быстро и увлекательно. Даже в полуразрушенном состоянии заповедник произвел на туристов неизгладимое впечатление.