У Истока. Хранители. Том 4. Конец мира

Хранитель снова молча кивнул и уставился на дорогу.

Она уже рядом постоянно, видимо. Значит и он скоро уйдёт. Постоянно говорит о ней, готовится, знает каждый шаг. Интересно, ведьма знает? Для неё в любом случае это будет удар. Старик последнее, что связывает её с семьёй и прошлым. Всё остальное в будущем. Маленькая дочь, новая близкая подруга, первая и единственная. Она молодая жена и набирающая популярность личность в своём городе. У неё огромное количество всего нового впереди и остаётся только эта нить, только из-за него она постоянно смотрит в прошлое и он как будто чувствует. Хотя там много хорошего, много любви и настоящего счастья, но эта нить не даёт ей взлететь так, как она должна. Ужасные эти мысли заставляли всё сильнее сжимать руль и напряжённо всматриваться в серую полосу дороги.

– Всё будет как предрешено, – тихо сказал дед. – Не напрягайся так, я же велел. Прими, что жизнь просто происходит, и вы будете жить долго и счастливо и без меня. Строго говоря, мы с Беллой будем рядом, я узнавал. Не переживай, – он похлопал хранителя по руке и отвернулся к окну.

Глава 6. Звёзды Кремля

Хранитель стоял около широкого окна дорогого отеля и смотрел на башни Кремля.

Никогда ему почему-то в голову не приходило, что можно вот так запросто приехать в столицу и снять баснословно дорогой номер с прямым видом на красные стены с ласточкиными хвостами. Как будто окна в окна с президентом, как будто тот заскучает законы умные подписывать и подойдёт к окну посмотреть на мир, увидит тебя, помашет рукой. И ты ему помашешь рукой. Кивнёт головой, типа, чё задумался?

А я такой: типа, мир спасаю, а ты?

А он: ну давай, поспасай, я тоже пойду поспасаю ещё. Или на рыбалку махнём?

А я такой: рыбу не люблю. Может, ну её, просто посидим у костерка, потравим байки, супчика замутим в котелочке, чаю с веточками, этими, как их там, можжевеловыми?

Но нет. Не подойдёт. Наверняка на этот счёт есть протокол безопасности, который запрещает президенту без дела смотреть в окно, вдруг прилетит что.

А жаль.

– Что делать будем? – спросил он старого генерала, неспешно проглядывавшего ленту в ноутбуке.

– Ждём. Один человечек должен привезти мне кое-что с Дальнего Востока. Есть данные о таких же, как ты и внучка.

– Вы продолжаете поиски таких, как мы? – удивлённо повернулся к нему хранитель.

– Само собой. Тебя мы бы сами не нашли, пока она тебя не разбудила.

– Сложно всё, я каждый день что-то новое открываю, кажется, это никогда не закончится, – хранитель присел к столу.

– Закажи перекусить в номер, что-то ноги не хотят ходить вообще. Устал в машине так долго ехать, даже за ночь не отдохнул. Всё снилось что-то страшное. Переживаю за девочек.

– Там Илья. Он не позволит ничему случиться. Да он там теперь нагнал народу, столько, что перья в воздухе летают, – хранитель откинулся на спинке роскошного стула в шёлковой обивке. – Как в прошлый раз Мира думала, что спит, а на самом деле они стояли вокруг.

Вячеслав Михайлович поднял глаза от экрана и, с интересом смотрел на мужчину.

– Как там молодёжь говорит, – прокомментировал он, – что-то на непонятном? Я правильно говорю?

Хранитель коротко хохотнул:

– Мне под тридцок, откуда я знаю, что они там говорят. Слава богу, последние года три даже телек не смотрю, а в инете только блоги таких же, как я мастеров, кто чем делится. Так мозги посвежели, просто слов не нахожу, чтобы похвалить себя за правильный выбор.

– Молодец, сынок, эта программа зомбирования столько лет имеет за собой. Люди ж не понимают, насколько долго и тщательно мясо готовят к тому, чтобы стать колбасой.

– Вот, она и Илюха так же говорят, причём точно-точно. Про колбасу.

– Так и есть сынок, так и есть. Люди нужны не для того, чтобы жить счастливо, а чтобы некоторое число жило счастливо. А остальное…

– На колбасу…

– Так и есть сынок, так и есть. Поэтому и суждены последние времена. Я верю в бога, как бы это странно не показалось тебе или ей. Что думает там старый генерал: служу России и ать-два левой?

– Нет, Вячеслав Михайлович. Никогда так не думал.

– Слушай, у меня к тебе просьба есть. Можно без имени-отчества? Я что-то устал от официоза, может «дедушка» или «отец» даже лучше подойдёт. А если тебе не трудно, ты мой близкий друг и почти сын. Мне было бы приятно. Хоть накануне…

Голос его внезапно пропал и он сам удивлённо мотнул головой, не понимая, почему губы шевелятся, а звука нет, хранитель подхватился, стул упал на пол, гулким звуком наполнив комнату.

– Что?! – только и смог он выдавить, стоя на коленях перед стариком.

Тот пожал плечами, пытаясь чуть-чуть откашляться.

– «Отец» вполне подойдёт, – тихо сказал хранитель, начиная понимать, как глубоко болело внутри у старика, в том месте, где могло бы быть хорошо и могла бы жить гордость за свою кровь. За тут кровь, которая продолжила бы его святой путь служения человеку и миру. Старик попытался выдавить улыбку и пожал его руку.

– Получше? – снова спросил хранитель.

Тот снова кивнул.

– Ну хорошо, идём за едой и будем встречать вашего посланца. Или сам придёт?

– Сам придёт.

– Отлично.

Хранитель вышел в коридор и почувствовал, что голову ломит и как-то неровно бьётся сердце. Мысли табуном испуганных коней неслись куда-то в пустоту, не находя опоры, ни неба, ни земли под копытами.

– Что происходит? – шёпотом сказал он, хватаясь за голову.

– Вам плохо? – услышал он голос горничной, которая медленно обогнала его с тележкой.

– Нет, спасибо, просто столько дел, – тихо ответил хранитель. – Столько дел, что голова кругом.

– У нас есть бесплатный доктор на первом этаже. Терапевт.

– Спасибо, – улыбнулся хранитель. – Даже доктор, надо же.

Горничная приветливо улыбнулась.

– Но лучше поесть чего-нибуь вкусненького.

– Сегодня итальянский повар в ресторане, рекомендую, – подмигнула горничная. – Я, пожалуй, пойду.

– Огромное спасибо. Итальянцы знают толк во вкусной жизни.

– Это точно, – она кивнула на прощание и медленно пошла вперёд. Хранитель свернул налево к лифтам.

– Ваш коктейль, – протянул ему высокий бокал бармен. – Заказ будет готов через час.

– Хорошо, я не спешу, – ответил хранитель. – Плату?

– Впишу в счёт за номер, если хотите, а можете сейчас, как угодно, – он услужливо улыбнулся и отошёл к следующему клиенту.

Метрах в трёх за длинную стойку бара сел высокий худой блондин лет 20 от роду. Бросились в глаза его слишком короткие волосы и светлые брови. «Как будто альбинос», – пронеслось в голове.

Хранителю показалось, что мужчина на него пристально смотрит всякий раз, как он опускает глаза. Поле неприятно качнулось, словно его пыталось продавить что-то чуждое и даже опасное.

«Илья, – про себя позвал хранитель. – Нужна твоя помощь, тут какой-то тип странный и бледный».

Минуту спустя мужчина внезапно встал, бросив на него откровенно презрительный взгляд, и быстрым шагом вышел из бара.

– Сударь, – обратился к нему бармен, – сегодня шеф-повар отмечает день рождения и приглашает гостей на ужин с новыми блюдами. Если будет интересно…

– Я спрошу у отца, – ответил хранитель и почувствовал, как приятно было произносить вслух это слово, говоря о старом генерале совершенно чужому человеку. Как тепло стало внутри, как давно хотелось назвать кого-то этим простым словом. – Отец староват для выходов, но у вас только останавливается. Ему будет приятно, уверен.

– Благодарю за ответ, я внесу вас в список гостей?

– Да, пожалуй, – бросил хранитель, допивая коктейль. – Можно мне добавить такой же к обеду?

– А к ужину? – широко улыбнулся бармен.

Хранитель кивнул.

– «Президентский?»

– Да. Увидимся, – бросил хранитель и быстро зашагал к выходу.

«Отец», – шёпотом сказал он снова. Хотелось ещё и ещё раз кому-нибудь это слово сказать вслух, как будто оно мгновенно причисляло его к категории других людей, ещё более избранных, чем они, спасители мира. Как будто это было не так важно, как семья, как кровь, как общность людей, связанных чем-то большим. Более надёжных, более близких, более понятных тебе, которые твои вечно, всегда-всегда.

В номере его ждал неприятный сюрприз и в первую минуту он инстинктивно потянулся к красной кнопке, спрятанной за красивым же тканым гобеленом прямо у входной двери. Экстренный вызов охраны и сигнал тревоги, опасности, с которой не сможет справиться постоялец в одиночку. Старик предостерегающе вскинул руку, чётко понимая, что за этим простым движением может последовать что-то магическое, что будет направлять высшая сила. Он мечтает увидеть её наяву, а не в лаборатории, так, чтобы потрогать руками. Но не тогда, когда его названный сын попытается убить того, кого он ждёт с важными новостями.

– Не надо, сынок, это Платон. Я его ждал.

Мужчина кивнул головой. Он стоял у стола, где час назад сидел хранитель. Около ноута из раскрытой коробки топорщились документы, на экране крутилось какое-то видео.

Тут же в номер постучали. Он открыл и увидел ту же горничную. Рядом с ней стоял официант из ресторана. На тележке поблёскивали фарфоровые тарелочки и металлические колпаки на блюдах.

– Мы тут вместе, – по-приятельски сказала девушка. – Я хотела занести свежие полотенца и халаты, но ваш папа попросил попозже.

– Папа? – чуть улыбнулся хранитель.

Вот и ещё раз это слово кто-то сказал. По-иному и так по-доброму. Что-то определённо пыталось войти в его новый мир. Эта энергия была большой, обволакивающей и резонировала со словами «безопасность и Сила». Как будто можно и ему, кузнецу, скульптору и взрослому семейному мужику чуть расслабиться и побыть не главой семьи, а рядом с главой семьи.

– Сынок, пусти уже ребят, а то они ж на работе.

Хранитель широко распахнул двери.

От обеда «белый» – как прозвал его за глаза хранитель – отказался и молча удалился.

– Какой-то он не такой, – наконец сказал хранитель.

– Не такой, согласен. Он тоже со способностями. Они довольно своеобразные и мы не нашли, как их применять с максимальной пользой. В разведку он не годится, слишком выделяется, а разведчику надо наоборот. Хотя вот туда бы его. Он чувствует людей, но не умеет особо с ними коммуницировать. Чтобы он не переметнулся к тёмным, мы держим его при себе и стараемся занимать делами, в которых он хорош. А он любит делать добрые дела, но с таким лицом, как будто проклясть тебя хочет или убить.

– Он как будто инопланетянин.

– Я бы скорее согласился, что да. И ещё он мало стареет, незаметно почти.

– То есть, ему не 20 лет, как на вид?

Вячеслав Михайлович отрицательно покрутил головой:

– Люди сторонятся его, поэтому он перевозит особо опасные и важные вещи, особо ценные и так далее. Люди его боятся, хотя он может даже ничего не делать и ничего не применять.

– А что за способность-то?

– Он вселяет своим полем такой суеверный страх, что люди иногда теряют сознание, голова кружится, сердце даже может остановиться.

– Ну он прямо тёмный. Мне тоже было противно прикосновение его поля, но я позвал Илью и этот ваш альбинос фыркнул и мгновенно смылся. Поэтому я в первую минуту подумал, что он пришёл убить меня.

– Намеренно он не может. Ему самому плохо становится. Но его можно довести, что он сможет перешагнуть этот порог. Правда, может и сам погибнуть. Много лет мы потратили на этого пришельца, я тебе скажу. До конца всё равно никто не уверен, что он не уйдёт от нас. Но я верю, всем сердцем верю, что он такой именно для того, чтобы помогать нам, а не им, вот так, – голос старика стал твёрдым, уверенным, как будто принадлежал мужчине лет на 30 моложе.

– Что привёз хоть наш альбинос?

– Много чего интересного. Придётся вам по миру помотаться, судя по всему. Удалось собрать кое-какие данные. Всё говорит о том, что такие пары, как ваша, активировались по всей планете.

– Хреново, – выдохнул хранитель.

– О чём и речь, плохой признак. Если бы это говорило о том, что мы на пороге счастья, а не на пороге конца… Что ж, все пророчества сбудутся: два года эпидемий, два года войны и два года катастроф природных. Планета сама освободится, в конце концов, от того, что ей чуждо.

– И где-то между этим всем мы.

– В вашем мире нет времени. Это даже я знаю.

– Нет, Илья тоже так говорит, что можно перестать фигнёй страдать и научиться видеть и прошлое, и будущее, и настоящее одномоментно. Это типа и есть видение. И она уже почти так умеет, а я нет. Я как-то особо видеть будущее и не хочу. Вдруг оно хреновое.

– Она тоже так в детстве говорила, чем надолго закрыла своё видение вообще. Просто боялась. Сжималась. А так энергия эта ваша волшебная не идёт. Катюша до этого догадалась со временем. А могли бы мы раньше понять, что не запугивать надо людей, а наоборот. Но мы не на тех работали изначально. Наша задача была так запугать, чтобы люди выдавали результат сутками напролёт, иначе было бы плохо их близким.

– Отец, неужели?

– Нет, не мы, их никто бы и не тронул, но ты же понимаешь, как это работает.

– А они от страха потом уже ничего не могли? Так ведь?

– Совершенно верно.

– Итак, вот посмотри, почитай, тут кое-что есть. Придётся проверять, я не уверен, что все они настоящие. Думаю, нас будут водить кругами и пытаться опять вас поймать или вырубить, заставляя гоняться за ненастоящими пророками. Но за вами Илья и целая армия Света, думаю, вы быстро поймёте, кто где. Я хочу внести свой вклад. Мы с Катюшей столько работали. Ещё её материалы есть. Но они тоже в другом месте. Надо и за ними заехать. И ещё кое-что из работ Беллы и артефактов надо забрать. Мне кажется, твоя жена знает, что с ними делать. Я так думаю. Она умная и умеет многое из того, что я даже не понимаю. Пусть посмотрит, но сначала ты посмотри и сам реши. Тебе тоже надо развивать эту свою чувствительность или как это у вас называется.

– У нас это называется: я не понимаю ни фига, а они с Ильёй меня троллят.

Вячеслав Михайлович от души рассмеялся.

– Значит, сынок, мы с тобой одной крови: они умные и волшебные, а мы обычные солдаты в этой армии.

– Спасибо, пап, я тоже про себя так всегда думаю, – хранитель весь похолодел и покрылся мурашками, так приятно, страшно и легко одновременно было произносить это прекрасное и тёплое слово.

Вячеслав Михайлович глубоко вздохнул и на глазах выступили слёзы.

Глава 7. Тёмный лес

Пару часов они колесили по забытым богом и дорстроем остаткам асфальта, иногда откровенно по непролазной грязи. И каждый раз хранитель благодарил всех высших сразу и себя за то, что никогда не имел интереса к машинам представительского класса, которые ему всё время советовали купить друзья и родня, чтобы выглядеть как настоящий хозяин крупного производства. Почему хозяин крупного производства не мог ездить на дорогом внедорожнике, ему никак было не понять. Многие из местных богатеев так ездили и сами за рулём. Так чем он хуже? Всегда кто-то пытается тебя в рамки загнать, всегда ты кому-то поперёк жизни торчишь. У них не вышло и им смерть как охота тебя сделать таким же неудачником, как они сами. Словно это сделает лучше их. Как будто, если все вокруг будут рабочими муравьями, то прямо мир во всём мире наступит. Но это не так. Мир разный и таким оставаться должен. И муравьи в нём должны быть, и волки, и дельфины. И всему место уготовано и оно только одним им подходит. Нет такого, чтобы дельфины по лесам бегали.

Дальше размышлять о сложности и многообразии форм жизни стало нельзя. Показавшаяся было проезжей бетонка на деле упиралась в сплошную стену леса.

– Приехали, – весело крякнул Вячеслав Михайлович и стал отстёгивать ремни. – Сапоги и робу взял?

– Да… – протянул хранитель, подняв одну бровь и вглядываясь в стоящий сплошняком лес.

– Давай мне мой комплект, переодеваемся и за работу.

– Лес валить будем? – не двигаясь с места спросил хранитель.

– Частично. Заросло тут сильно. Что говорить, земли хорошие, природа своё берёт.

– Только не говорите, что…

– Тут была лаборатория. Особенного рода, скажем так. Всё заброшено давно. Но, как видишь, не настолько, чтобы бетонка полностью заросла.

– Я думаю, этим зарослям лет 6-7 всего. Американский клён растёт настолько быстро, что всё б так росло.

– Совершенно верно, давай переодеваться.

Минут десять спустя перед густыми зарослями стояли двое людей, похожих то ли на партизан, то ли на охотников.

– Нам надо просто через них пройти. А инструмент позже понадобится, – сказал старый генерал.

– Я могу прорубить. Это не так сложно, как кажется, – уверенно ответил хранитель.

– Не надо сильно следить, пусть всё останется как есть.

– Ааа, намёк понял. Нас тут типа не было.

– Вроде того, – генерал смело шагнул в заросли.

Корпус лаборатории выглядел не сильно ухоженным, но и не настолько ветхим, чтобы стать опасным для людей. Почти все окна оказались целы, прикрытые частыми сварными решётками. Ни одного свободного окна не было.

– Так много психов было или такие ценные сведения хранились, что сколько решёток?

– И то, и другое. Людей сюда привозили особенных. С точки зрения психиатрии – буйных. На самом деле там такие были способности, что только в бункерах держать, потому что они сами держать себя в руках не могли.

– Ой, да ладно. Такое только в кино бывает! Я ни за что не поверю.

– Я тоже не верил, мы с Катюшей с ними почти не работали. Опасно очень. Нам нужны были те, которые разговаривать могли, как минимум, и с которыми можно было договориться.

– А что это за персонажи, с которыми и разговаривать не получалось? – откровенно изумился хранитель.

– Разные, – неопределённо ответил Вячеслав Михайлович, уходя от подробностей.

– Секрет?

– Не то чтобы секрет. Нехорошее это место. Нехорошее. Чертовщины столько… Только тут и можно было спрятать то, что не должно попасть в нехорошие руки. Местные обложили лабораторию дивным количеством легенд. Молодёжь, конечно, поначалу бегала на привидений смотреть и инопланетян, которых тут бросили после того, как лабораторию окончательно закрыли…

– Инопланетян? – нетерпеливо перебил хранитель.

– Ну как-то ж их надо было называть. У тебя же Платон не вызвал никаких других ассоциаций. Вот и у обычных людей тоже. Хотя тут даже уборщики и повара были при погонах. Вообще ни одного лишнего человека.

– Белый тут жил? – хранитель посмотрел на длинное четырёхэтажное здание без балконов, лестниц и прочих архитектурных излишеств, кирпич кирпичом.

– Да. Какое-то время. Потом я его забрал.

– Потому что с ним можно было договориться? – догадался хранитель.

– И да, и нет. Не договориться, а разговаривать. Кто он, мы всё равно не знаем. И сколько лет ему, и где и кем он рождён.

– Или не рождён.

– Что вполне вероятно. Не исключено, что он сам продукт другого эксперимента, просто сбежал и нашёл, что мы безопаснее, чем его предыдущие хозяева.

– Что-то мне это совсем не нравится.

– Мир намного хуже в этом плане, чем ты можешь себе представить. Ты бы ужаснулся, узнай, сколько похожих и намного хуже лабораторий по всем миру, а нам только про фашистов крутят. А остальные все святые. Мне всю жизнь казалось, что за нашу с Катюшей работу гореть нам в аду вечно…

– Сомневаюсь, – быстро перебил хранитель. – Ведьма ходила в ад, еле выбралась. Но это тоже не прямо чтобы…

– Я тебя понял, есть места, есть… Белла мне много рассказала и то, что мы с Катюшей увидимся, и что мы вроде как отработали свою карму и должны помочь вам, чтобы уж начисто перебелить свою жизнь, – голос его к концу стал тише и хранитель понял, что старый генерал нет-нет, да побаивается встречи с Творцом. И он, его названный сын, точно сказал, что Отца небесного видел, Он есть и они могут с Ним общаться. Вот только старый генерал не спросит его, попадёт он в рай или нет. На то у него есть Белла. И куда бы он на самом деле ни хотел, единственное условие, чтобы там была она, а где это будет, не важно.

– Нам в корпус надо, в старой лаборатории внизу есть местечко одно…

– Надеюсь, там, нет привидений и забытых вашими коллегами монстров в бункерах.

– Грешным делом сам об этом подумал, – усмехнулся генерал.

Три часа спустя, грязные, мокрые и уставшие, как рабы на галерах, они сидели на подножках машины и пили чай из термоса.

– В таком виде я даже не знаю, куда показаться можно.

– А никуда, но я место знаю. Надо просто к ночи вернуться в город. Я-то из Москвы и ты не поверишь, но старая квартирка наша с Беллой, ещё от родителей оставшаяся, всё в таком же виде. Жуткое старье, но…

– Сердцу милое. Я тоже в доме мамы и папы не хотел ремонт делать. Боялся потерять эту связь. А потом жена как-то говорит, ну давай сделаем так, как они хотели бы, чтобы было. А то как будто наоборот про них забыли, всё ветшает и пыли больше, чем вещей.

Он на минуту отвернулся, потому что не ожидал внезапно подступивших слёз.

День клонился к закату и в заброшенном лесу после тёмных гулких коридоров, в которых страх витал вместо воздуха, всё никак не удавалось надышаться прохладой и свежестью. Начинали виться комары, птицы уже не так громко пели во всех его концах. Над полотном дороги внезапно пронеслась летучая мышь.

– Ишь ты, рановато. Проголодалась, наверное, – улыбнулся ей вслед старик. – Это хорошо, что сделали. Дочка чувствует мёртвых. Это мы ещё в школе у неё видели. Даже слишком хорошо чувствует.

– Она их видит, как живых, – тихо сказал хранитель. – Вот что пугает. Она рассказывала, что в детстве они часто к ней приходили и она не всегда могла понять, что рядом с родителями неживые люди. Потом узнала, что их видит только она. Задолго до того, как сказала бабушке. Думала, что все их видят. А потом всё скрывала ото всех нас, чтобы не показаться сумасшедшей.

– И правильно делала. В её умения даже нам с Катюшей поверить было очень и очень сложно, хотя уж мы столько всего видели.

– Просто то были чужие, а тут своя кровь. Это понятно. Хотелось, чтобы её эта чаша миновала.

Хранитель так и сидел, не поворачиваясь, глядя в уходящую в темнеющий лес бетонку.

– Я тоже за мелкую переживаю. Надеюсь, мы отвоюем Свет, и ей достанется другой мир, более чистый и честный.

– Дай-то бог, ради этого и живём.

Дорога постепенно темнела и очертания как будто растворялись в наступающих сумерках. Слишком белая для леса бетонка приобретала отчаянно грязный и непривлекательный оттенок. Хотелось поскорее выбраться к людям. Какой-то суеверный страх подначивал побыстрее свалить отсюда, как будто те, кого они не смогли разбудить шумно и довольно вольготно блуждая по этажам лаборатории, проснуться, как только солнце скроется за горизонтом. И тогда им не выжить в этом лихолесье.

– Надо переодеваться и ехать. До Москвф далековато, а я подустал, – честно сказал хранитель. – Хорошо, что выбрались засветло. Теперь бы попасть на большую дорогу хоть к ночи.

– Выберемся. Это я тебя нарочно путал, – подмигнул старик.

– То есть дорога короче есть?

– Разумеется, – потрепал он по голове хранителя. – Следы путал, мало ли кто за нами, надеюсь, отстали. Но ты прав, надо выбираться туда, где людей побольше. И дома есть записи Беллы.

– Не опасно их хранить просто в квартире?

– А никто не догадается, где они. Точнее, что они.

– Вот, изучай, – старик показал на полки.

– Полное собрание сочинений Ленина? Серьёзно? Это и есть шифр?

Вячеслав Михайлович улыбался до ушей.

– Женечка придумал шифр, Белла написала стихи и спрятала в них ключ. Стихи знаю только я наизусть. Я тебе вот на бумажку записал, – старик подал ему красивый бархатный блокнотик густого синего цвета. – Подарок Беллы.

Хранитель осторожно взял блокнот. Он весь был исписан стихами ровными бисерными буковками. Столбики рифмованных строк перемежались аккуратными рисунками пером. Кое-где среди страниц попадались сухие цветы, календарики, вырезки из открыток и прочие девчачьи мелочи. Блокнот был не закончен. На последних исписанных страницах уже знакомым почерком старого генерала аккуратными буквами с длинными росчерками были написаны её стихи.

– Почитай. Ключ подобрать, если не разберёшь, я помогу. Это сканер, – он протянул хранителю тонкую трубочку в диаметре едва ли достигавшую двух сантиметров.

– Что это?

– Сканер. Он поможет снять копии со всех страниц, на которых есть шифровки.

– Не опасно? Вдруг он передаёт сигнал. И что это за сканер? На фен похож или что-то такое.

– Вот такие мы штуки с Платоном делали. Он не только особо надёжный курьер, но и знает кое-что про технику.

– Инопланетянин. Точно.

Вячеслав Михайлович как-то странно покивал:

– Давай приступай. На мне ужин. Ресторан – это хорошо, но домашняя картошечка куда лучше. Жалко, что огурчики магазинные. Вот Маша и Катя заготовки на зиму делали, вот это дело, – старик неспешно удалился на кухню. Хранитель с ужасом смотрел на дичайшее в мире трио, из которого ему предстояло извлечь нечто, необходимое для битвы Света и тьмы: собрание сочинений Ленина, бархатный блокнот с юношескими стихами и сканер в виде фена.