Хроники Хищника. Свет и Тень

– Все мы здесь дети блядей и кобелей. – Напеваюче и громко сказал он, раскинув руки в стороны. В одной воин сжимал полупустую бутылку, пальцы второй удерживали большую сигару.

Мавор нахмурился, выдавая свое искреннее возмущение. Он не понимал, о чем идёт речь. Но четко улавливал, что ничего хорошего не имелось ввиду.

– Эй, Снор, прикуси язык! – С наигранной встревоженностью тихо настоял третий. – Не все. ЕГО родители не такие.

Маленькие угольки проскользили по самому мелкому из троих. Худощавый, низкорослый, особенно бледный. Белые волосы сухие, торчащие в разные стороны. Слегка косящие голубые глаза. Переломанный нос. Рядом с двумя братьями по разуму он казался больным и непозволительно, для места своего обитания, слабым.

– Ты чей, малец? – Затянувшись сигарой, спросил Снор.

Мавор отвернулся, по привычке своего титула, не желая общаться ни с одним из них.

– Ебать, гордый какой! Граф, не мельче! – Воскликнул Айварс.

– На Вегейра смахивает. – Снор с внимательной задумчивостью смотрел на мальца.

Мавор дёрнул носом.

– Точно! Надо же, породистый щенок. – Заметив реакцию неопытного ребенка, подытожил больной.

– Ничего, Кьёльн быстро всю его породу выбьет. – Ухмыльнулся Снор, разглядывая тлеющий конец сигары.

– Вы бы не пиздели, а готовили спины для тренера. Потому что он обязательно узнает, что вы опять стащили его ром. – Кирн наконец вытащил форму, подходящую ему по размеру и стал переодеваться.

– И как же он узнает? – Поинтересовался белокурый юноша, забирая у старшего бутылку.

Кирн ухмыльнулся.

– Скрысишь, мразёныш. – Поднося алкоголь к губам, ответил он на свой вопрос.

– Пусть только попробует, я его придушу сразу же, как вернусь от лекаря.

– Брось, Айварс. Дождись меня и попробуй победить меня в честном бою, если осмелишься.

– А это интересно. Договорились, выблядок, я дождусь тебя на границе. Но и ты постарайся не сдохнуть.

Скрываясь в тени коридоров от проходящих мимо стражей, ребята вернулись в казармы молодняка.

– Эта мразь меня не дождется. – Усаживаясь на свою койку, выдал Кирн.

Мавор, остановившись у своего места, размышлял, как бы ему справиться с огромными для него простынями.

– Скоро я точно стащу кинжал и ночью вспорю ему брюхо. – Не дожидаясь, пока его младший новый сослуживец станет интересоваться его планом, объяснил Кирн.

Наблюдая за тем, как Мавор капашится в белье, неуклюже пытаясь уложить его на большой матрас, он снова заговорил с ним.

– Я ещё не дорос до того, чтобы знать всяких там Вегейров. – задумчиво стал рассуждать парнишка. – Так, расскажешь, кем ты был?

– Что значит, кем я был? – не отвлекаясь от своего дела, спросил Мавор.

– Ну, как это называется… Насколько усердно король лизал зад твоим родителям?

Мавор замер и глянул на Кирна, не в силах сообразить, что тот использует лишь фигуру речи. Парнишка взвыл.

– Лорд, граф, кто там ещё бывает?

– Я был герцогом. – Смирившись с тем, сколько всего ему ещё предстоит понять, ответил Мавор.

– Ого! – Восхищённо воскликнул Кирн. – не помню, чтобы тут были такие важные уроды.

Мавор, не справившись с простынями, злостью и детской обидой на свою неудачу, резко откинул ткани, залез на койку и обнял колени, уставившись на слишком разговорчивого собеседника.

– Почему тебя все называют вы… – он нахмурился, пытаясь справиться с новым словцом. – выбляд-ком?

– Потому что моя мать была блядью. – Равнодушно пожал плечами Кирн. Заметив, что пояснение не вызвало в глазах Мавора и толики понимания, он рассмеялся.

– Не знаешь, что это значит? Ты хоть какие-то ругательства знаешь?

Мальчишка, которого старались воспитывать под стать титулу, лишь однажды слышал, как его отец выругался, когда Дритан стащил его меч и чуть не оттяпал себе пол ступни, пытаясь совладать с тяжёлым оружием. Но ему тогда было чуть больше двух лет и он не запомнил это замысловатое, щекотливо ласкающее слух словцо.

– А-а… Вот, что значит, быть герцогом! Небось, в столовой будешь мизинчики оттопыривать! – Засмеялся Кирн. – Только не теряйся, когда не нейдешь ничего, кроме железной тарелки, да погнутой ложки. Нам другого не дают. Уж очень легко убить любыми другими приборами.

– Ты объяснишь? – надувшись, пристыженный старшим, спросил Мавор.

– Ой, простите, ваша светлость. Моя мамаша приводила в наше скромное жилище каждую ночь мне нового папочку. Я мешал им. Поэтому она запирала меня в шкафу. Может, никто и не заострял бы своего внимания на моем родстве с этой шлюхой, ведь здесь многие – безродные детишки, как сказал Снор, блядей и кобелей. Только, вот, в последний раз слушая ее мерзкие вопли, я, всё-таки, выбрался из шкафа, тихо стащил кинжал у папаши, а когда он ушел, я вспорол ее глотку. – С жестокой улыбкой Кирн провел большим пальцем по своему горлу. – От уха до уха. Пока она спала. И вскоре оказался здесь. – Он откинулся на подушку и уставился на каменистый потолок. – Кажется, я пока единственный здесь, кто убил мать.

Мавор, безразличный к истории Кирна, лишь выделил в своей памяти огромную нишу для ругательств, расставив там все новые словечки, которые услышал сегодня.

– Так, а зовут то тебя как? – Спросил Кирн.

– Мавор фон Яр… – мальчишка запнулся, промогравшись, разглядывая пустоту перед собой.

Кирн поднял голову, заинтересованно заглянув в черные глаза.

– Меня зовут Мавор. – Наконец, уверенно ответил малец.

Его старший сослуживец довольно улыбнулся.

– Мое имя ты уже знаешь, но всё-таки… – он уселся и взялся руками за ступни. – я – Кирн.

Глава 1

Раннее утро. Большой зал заливало яркое солнце, приглашенное отсутствием одной стены, откуда открывался вид на подножие скалы. Именно в этой скале, шестьсот лет назад, архитекторы под чутким руководством магов высекли замок. Внутри белые мраморные стены и пол, изрезанные серыми прожилками, отражали свет ярким, переливчатым мерцанием. Рядами вдоль зала стояли массивные деревянные столы, к которым были приставлены длинные скамьи. В стороне располагались два похожих стола, но, вместо скамей, своих хозяев ожидали большие кресла из дорогого красного дерева. У стены, противоположной обрыву, который охраняли резные мраморные перила, стоял длинный общий стол, ломящийся от разнообразной еды. Ее аромат окутывал пространство зала, наполняя его теплотой и уютом.

Справа от стола, в кухне, куда вела большая деревянная дверь, ещё доносились звуки приготовления еды. Шкворчание на сковородах, звон кастрюль и крики поваров делали пустую столовую живой. Слева чернел выход из темных коридоров, освещенных лишь мерцающими свечами на канделябрах. Зал готовился в скором времени наполниться множеством воинов и жителей замка, собирающихся встретить новый день.

Первыми в столовую вошли два крупных мужчины, увешанные различным оружием, блестящим на портупеях. Они уверенно сели в кресла из красного дерева за накрытый для них стол.

– Слушай, Клык, сегодня же церемония воссоединения. Ты случайно не присмотрел себе какую-нибудь невесту? – заговорил один из них, наливая себе в серебряную кружку горячего отвара из цветков брилиума – растения, что сорняком покрывало скальные уступы, но имело потрясающе бодрящий эффект. Необразованные жители королевства Скал дали ему простое название – небесник, за ярко-голубой цвет его лепестков. Со временем оно прижилось у всех на устах. Наполнив кружку, мужчина сразу сделал глоток. От каждого действия мышцы рук воина играли под натянутыми рукавами черной рубахи.

– Я, как и раньше, не вижу ничего привлекательного в том, чтобы усложнять себе жизнь. – Деловито облокачиваясь на спинку стула, ответил второй. Он расстегнул одну пуговицу на черном воротнике-стойке своей рубахи цвета слоновой кости и продолжил изучать еду на столе.

Невесты, как правило, происходили из знатных родов и проходили строгую подготовку к будущей жизни. Их обучали ведению домашних дел, манерам, основам медицины и давали фундаментальное образование. В юных девочках воспитывали важные качества – терпение, смирение и покорность, формируя их как надежных спутниц для избранников.

Невесты были прекрасным выбором для воина. Они могли заботиться о доме и детях, не опасаясь гибели на поле боя, а в случае ранения мужа всегда были готовы принять эстафету у лекарей замка. Однако, Клык, в данный момент, не был заинтересован в этих преимуществах. Он видел в таком союзе лишь кипу проблем, которые отвлекали бы его от службы и исполнения воинского долга

– К тому же, сегодня помимо этого наиважнейшего события, в королевство прибывает Хранительница. Пожалуй, этому мне стоит уделять больше внимания, чем любовным обычаям, ты так не считаешь, Кьярвальд? – с едкой иронией добавил он.

– Да брось! Тебе даже напрягаться не надо, любая, к кому бы ты не подошёл, тут же согласиться стать пассией, а затем, может быть, женой главнокомандующего. Так что это вовсе и не помешало бы подготовке к встрече с Хранительницей. – попивая отвар небесника, продолжил настаивать Кьярвальд.

– Меня все устраивает в моей нынешней жизни, а что насчёт тебя, раз уж ты завыл эту песню? Сам то не спешишь заковывать себя в семейные кандалы. – Усмехнулся Клык.

– Я жду свою единственную! Она где-то бродит, одинокая, ждущая своего командира! Я это точно знаю. Просто… Мы ещё не встретились. Это будет любовь с первого взгляда, мы случайно наткнемся друг на друга и все закрутится, словно вихрь…

Клык громко засмеялся.

– Говоришь, как молоденькая чистуха!

Кьярвальд с коварной улыбкой поднес кружку к губам и снова сделал глоток небесника.

В отличие от друга, Клык, ставший главнокомандующим меньше года назад, изрядно нервничал, осознавая всю серьезность предстоящей встречи. Сегодня его ждало знакомство с Хранительницей, и от того, как он справится с этой задачей, зависела не только его репутация, но и вся его дальнейшая жизнь.

Церемония, о которой говорил Кьярвальд, проходила в зале празднеств. Он находился на небольшом уступе и уходил вглубь скалы, поэтому основное освещение исходило от холодного света луны и звёзд. Но этот мрачный свет лишь подчеркивал тени. Скала была свидетелем многих ритуалов, проводимых в этом огромном помещении. Неисчислимые тёплые огоньки на свечах дрожали, словно боролись с взошедшей во власть ночью. Этот зал мало чем отличался от общей столовой, разве что столы были не такими длинными и стояли не ровными рядами, а в шахматном порядке. В передней части ещё пустовала большая площадка, предназначенная для тех, кто хотел разогнать кровь по жилам в весёлом танце, а в воздухе уже витали аромат угощений с алкоголем и предвкушение праздника.

Играла музыка, гудящая в воздухе, словно предвестник надвигающейся бури веселья. Толпа зевак, лишённых забот, подобно стаду овец, трепетала от волнения перед началом церемониальных танцев невест. Столы, ломились от разнообразных блюд и напитков.

Клык расположился на своем диване, окутанный густым, вязким дыханием праздника, но его сердце было пропитано тревогой. Он успел опустошить несколько бокалов, чувствуя, как крепкий алкоголь медленно растекается по венам, но это мнимое облегчение не могло усмирить его гнев. Каждая нота музыки будто звучала внутри него, соперничая с эхом собственных мыслей.

Его взгляд блуждал по залу, останавливаясь на лицах жителей замка. Их радость казалась ему фальшивой. Он понимал, что в этой радости скрывается нечто пошлое, низкое, то, что было естественным для людей в королевстве Скал.

Он поднял бокал с виски. Заглянул в отражение, будто ожидал увидеть там суть своего предназначения. Огоньки свечей плясали в прозрачном стекле. Ему показалось, что они шепчут что-то о том, что должно случиться. Словно сама ночь готовилась выдать ему свои тайны.

"Есть ли у меня хоть маленький, пускай мечтательный, дымчатый шанс на его внимание? Или же я сегодня опозорюсь раз и навсегда?"Мысли юной девушки носились как свора бешеных псов по голове, пока она стояла в толпе невест и ждала своей очереди. Вокруг слышались воодушевленные разговоры, смех и шёпоты, но для неё сейчас весь этот мир казался далёким.

"Что же, надеюсь, никому больше в голову не пришло предложить свою кандидатуру главнокомандующему, а если и пришло, то он не примет предложение и не уйдет, утомленный толпой обожательниц."Каждый вздох натягивал нервы, как струну арфы, готовую в любой момент лопнуть. Она прикрыла глаза и сделала глубокий вдох, пытаясь собрать мысли в одну единую нить.

Сложно было игнорировать ту панику, которая росла внутри. Образы будущего мелькали перед глазами: как она сидит рядом с ним, оглушенная волнением собственного сердца, или же, наоборот, как её оставляют в тени, позабытую и никому не нужную.

Она открыла глаза и посмотрела на группу невест, стремящихся обратить на себя внимание.. "Неужели я тоже так выгляжу?"– подумала она, ощутив, с какой силой бьётся внутри желание быть замеченной и признанной. Но в то же время, она не могла избавиться от чувства, что эти радость и ожидание могли обернуться для нее горьким разочарованием.

«Он водит ногтем большого пальца по нижней губе и еле заметно улыбается, в его глазах пылает пожар страсти. Это одновременно пугает и завораживает, заставляя сердце колотиться. Щекотит воображение так, что кажется, вся кровь собирается у меня в… Самой за себя стыдно, нужно собраться!» – утопала она в своих мыслях, пытаясь успокоиться. Вокруг всё будто затихло, и она не заметила, как подошла её очередь. Сделав шаг вперёд, она встретила на себе его взгляд и, ощущая нарастающее волнение, поняла, что пора оставить сомнения позади. Это её момент, она готова рискнуть ради своей мечты.

Клык наблюдал за танцами страсти молодых невест. Одна за другой они предлагали себя выстроившимся в ряд кандидатам. Когда-то девушки впервые видели возможных избранников только на этой церемонии, но теперь пары формировались уже задолго до нее. Молодые воины, жаждущие любви и женщин, знакомились с девушками, их родителями, хвастали своими достижениями и всячески старались влюбиться и влюбить в себя. Поэтому во время исполнения – по неизменным обычаями – своего танца, каждая девушка уже точно знала, кому протянет руку, чем обязана была великодушию короля, сердце которого смогла разжалобить кучка молоденьких невест лет пять тому назад. Эта традиция, пережившая изменения, продолжала оживлять атмосферу, наполняя её ожиданием и волнением.

И хоть танцы девушек в церемониально откровенных нарядах, открывающих изгибы точёных фигурок и предательски прикрывающих самые заповедные места, будоражили тело Клыка, в его душе царила бездна ненависти. Мысли, словно тени, бесконечно кружили вокруг образа Хранительницы, чье оскорбление при первой встрече пронзило его, словно стрелой. Это чувство было невыносимым – невыносимым, как камень на сердце, превращающий каждый миг в испытание.

Должность, к которой он только начал привыкать, приковала его к её образу. Превратила его существование в нескончаемую агонию. Каждый вздох напоминал о том, что он никогда не сможет поднять свою голову, пока не найдёт способ освободиться от этой незримой тюрьмы, сотканной из необъяснимой преданности и глубокого презрения.

«Милая» : подумал Клык, когда в центр площадки для танцев вышла молодая девушка с серебристыми волосами до ушей, причудливо задирающимися вверх с концов и несколькими длинными прядями. Он не смог разглядеть черты лица в полумраке. Невеста была одета в небесного цвета сверкающий корсет с длинными рукавами, юбку, ниспадающую на пол, словно водопад, расклешенную по бокам до пояса, под которой короткое исподнее прикрывало прелести невинного тела. "Скромная. Неужели настоящая невеста… Я бы не отказался изучить все, что скрыто.": усмехнулся главнокомандующий. Его мысли были пропитаны презрением. Его не интересовало, что за скромностью может скрываться нечто большее.

По обычаю, невесты хранили свою невинность до церемонии, приоткрывая завесу лишь в ночь воссоединения. Но с течением лет девушки становились всё смелее в погоне за счастьем. Лишь некоторые, в основном красавицы из знатных родов, оставались сдержанными. Это и привлекло Клыка – недоступность, которая манила его, которая затмевала собой все соблазны вокруг. Ему казалось, что ожидание, когда всё будет открыто девушкой только для своего мужчины, куда более ценно, чем демонстрация потаенного толпе.

Заиграла музыка и невеста, плавно извиваясь, начала исполнять свой танец.

Убедившись, что он не упустил в наряде очередной невесты никакой интересной детали, его взгляд снова устремился на Хранительницу. Здесь была полная противоположность юной невинности – длинные черные прямые волосы, собранные в тугой хвост, глаза, переливающиеся из синего в темно-зеленый, затем в фиолетовый, под слегка прикрытыми веками, очерченными чернилами так, что взгляд ее становился хитрее лисьего. Острые скулы, пухлые губы, белая кожа с россыпью родинок во всех специально отведенных для них местах – над губой справа; под правым глазом – эта родинка, как корона венчала скулу; на груди – размером с кунжутную семечку – она горела на белой коже и манила взгляд в декольте, даже если и не хотелось туда смотреть. Возможно, родинки были и на других частях ее тела. В самых тайных его уголках. Плотский интерес Клыка повел его мысли совсем не в том направлении.

Хранительница восседала на троне по правую руку от короля в черных кожаных штанах и полупрозрачной черной блузе на голое тело. Она внимательно наблюдала за церемонией и надменно улыбалась. Клык был погружен в мысли, глядя на нее. Первый раз сегодня он увидел ее, чего он ожидал от этой встречи? И ожидал ли? До того, как он стал главнокомандующим, все ее появления в королевстве не особо его волновали, а заботы о том, чтобы его конница не ударила в грязь лицом, отвлекали его внимание от самой Хранительницы. Она всегда была заботой верховной власти, а не командира одного из шести войск. Но теперь она ЕГО забота. «Придется искать общий язык. Или терпеть.» – мысленно подытожил он. Тут музыка остановилась. Хранительница внезапно посмотрела Клыку в глаза, подняв голову с руки, на которую опиралась подбородком, указала пальцем куда-то мимо него и с ещё более насмешливой улыбкой подмигнула.

Он непонимающе нахмурился. Его сердце предательски сжалось в тиски. По затылку пробежала волна мурашек. Да, эта женщина манила его. Шестое чувство, которое никогда не подводило, завопило о том, что эта необузданная мания может погубить его. Поэтому он закончил их молчаливый диалог и повернулся в сторону, куда указывала Хранительница. Перед ним, покорно склонив голову и протянув руку ладонью вниз – так невесты обозначали свой выбор – стояла милая девушка с причудливой прической. Клык поднял руку, чтобы отмахнуться, обозначая свой отказ от невесты, но остановился.

Ее сердце бешено колотилось, дыхание совсем сбилось. То ли от танца, то ли от волнения. Буря чувств и эмоций захлестнула девушку. Краем глаза она увидела, как Клык поднял руку, но не посмела поднять голову. Глаза наполнились солёной водой, которая вот-вот собиралась политься бесконечными ручьями. Ей казалось, что она стоит уже целую вечность, хотя прошло лишь пару секунд. Клык быстро принял решение. Он встал перед девушкой, согнул левую руку в локте и завел ее за спину, ноги расставил на ширине плеч – по стойке смирно главнокомандующий стоял лишь перед королем и его советником, но сейчас такой чести удостоилась и молодая невеста.

Клык своей большой ладонью взял ее руку и поднес к своим губам. «Он… Он принял… Его губы, они такие горячие, как и его рука, да весь он будто пылает огнем. А я вся оледенела от ужаса» – уставившись дрожащими глазами в пол, подумала она. Не отрываясь от хрупкой руки, он прошептал:

– Взгляни на меня.

И девушка подняла глаза. Так близко она его никогда не видела. Темно-каштановые волосы заплетены в косу и собраны в пучок на затылке, виски выбриты, на лбу глубокий шрам, начало которого спрятано в волосах, а конец рассекал левую густую бровь пополам, широкая челюсть, гладко выбритая бледная кожа, не целованная солнцем тренировочных полей. Глаза приковывают к себе мудростью и уверенностью. За таким хочется идти. Он посмотрел, будто оценивал, не прогадал ли, согласившись. Сначала его черные, как смоль, глаза прошлись по ее волосам, затем на мгновение остановились на двух распахнутых золотых блюдцах и жадно поползли дальше вниз. Плечи, ключица, грудь, талия, бедра, наконец, щиколотки, она точно чувствовала, как он шарит по ее телу взглядом, как раздевает ее. От мысли, что он уже мог успеть сделать с ней в своей голове, у напуганной своей победой девушки подкосились ноги, но она выстояла. В конце концов он развернул ее, взял под руку и плавно повёл к чаше с церемониальной водой.

Возле чаши он опустил их кисти в воду, а затем поднял вверх, как того требовал обряд. По предплечьям потекли струи ледяной воды.

От ее запястья к локтю, по плечу на грудь, обжигая сосок, который тут же отреагировал на прикосновения священной воды, дальше – по талии к бёдрам и, наконец, минуя косточки щиколоток, вода осталась лужицей под ступней, а последние капли догнала волна мурашек. «Неужели он согласился, просто не верю, несмотря на то что так отчаянно была уверена». Столько чувств бушевали в груди юной невесты: радость, замешательство, и даже страх.

Не отпуская ее руку, Клык повёл ее через толпу, охающую им вслед. "Кажется я произвела фурор – забрала себе самого завидного жениха» – пронеслось у нее в голове. Он отвёл девушку к дивану со столиком, за которым всегда проводил свободные вечера в компании своего друга и какой-нибудь чувственной воительницы, до любой из которых юной победительнице было непозволительно далеко. Уверенные в себе, в своих желаниях они всегда вились вокруг него. Хотя, что бы о нем не говорили, уходил он всегда один. Нет, эта невеста не была столь наглая, чтобы надеяться на то, что все слухи о его похождениях – пустые сплетни, будто он хранил ей верность заведомо. "Такому как он не нужно прикладывать много усилий, чтобы любая стала принадлежать ему. Без такого рода сплетен не сложилось бы всеобщее мнение о том, что истинно познали женское счастье только те, кто ощутил на себе, как он умеет «любить»". От всех образов, связанных с мыслями о близости с мужчиной, девушку бросило в дрожь. На ее глазах изнасиловали и убили ее сестру и почти добрались до нее. Девочке было тогда семь лет. С тех пор любая подобная мысль вызывала у нее только неконтролируемый страх. «Как я смогу удержать его, если не лягу с ним в постель?..»

От волнения всё её тело содрогалось. Она почувствовала, как его рука, освободившая её хрупкую кисть, постепенно опускается на её талию. Легче от этого не стало. Впервые она увидела его, будучи ещё девчонкой. Тогда, в компании своей верной подруги, она сбежала, чтобы взглянуть на нового командира. Им оказался Клык. Прошло десять лет, и теперь ей девятнадцать. Время от времени, укрываясь от уроков, она подглядывала за ним, желая хоть краем глаза увидеть его вновь. Она успела влюбиться и, наконец, достигла того, к чему так долго стремилась.

Она не была первой, кто пытался испытать судьбу. Клык никогда не проявлял интереса к невестам, словно семейная жизнь его совершенно не привлекала. Тем не менее, многие старались привлечь его внимание. Несколько раз ему предлагали себя, так же как и она сегодня, но он небрежно отмахивался и отворачивался, демонстрируя, что такие предложения его не интересуют. То, что именно ей он не отказал сегодня, казалось молодой невесте судьбой. «Может он видел меня до этого, хотя я всегда вела себя очень скромно. Или тоже был тайно влюблен в меня и поэтому отвел от меня взгляд, как только я начала танец, чтобы не испытывать горечь сожаления, когда я протяну руку не ему.» От мечтаний ей стало очень тепло на душе. «Теперь я стану по-настоящему счастливой."

– Присаживайся. – сказал он, протягивая руку к дивану.

– Спасибо. – Неловко выцедила девушка, усаживаясь и расправляя юбку на напряжённых коленях. Клык сел рядом, его присутствие словно окутывало необъяснимым напряжением. Он задрал ногу на диван и положил локоть вытянутой руки на колено, вторая рука легла на спинку дивана за её спиной. Прикосновение его ладони обожгло её ледяную кожу, и невеста непроизвольно вздрогнула, будто коснулась чего-то запретного.

Клык наклонился ближе.

– Как тебя зовут? – спросил он. Его голос звучал уверенно, но был совершенно незаинтересованным, будто он задал этот вопрос только по какой-то вынужденной необходимости.

– Шанна, сэр.

– Шанна. Прекрасно. Рад знакомству. – после этих слов он отдалился и положил смотреть церемонию.

Его голос был низкого тембра, звучный и уверенный. «Таким я его и представляла, он полностью», – еле-заметно улыбнулась Шанна. Она неуверенно взглянула на него, и только сейчас, оказавшись так близко, она осознала, насколько он крупный. На нём была рубаха цвета слоновой кости, расстёгнутая до солнечного сплетения, открывающая лёгкую растительность на груди. «Как хорошо, что волос немного…» – подумала она с облегчением. У того изверга, что когда-то пытался её унизить, было много волос, и каждый мужчина с обильной растительностью в этой области вызывал у Шанны отвращение.