Странник

«А ты? Разве ты не хочешь изменить мир?»

Мальчик отрицательно покачал головой, и все дети начали над ним смеяться. Дождавшись, когда гул стихнет, он ответил:

«Я не хочу изменить мир. Я хочу его построить заново. С нуля».

Через полгода его исключили из школы за плохую успеваемость.

* * *

Притча о футболке

Жил-был молодой парень по имени Мартин. Однажды он сказал себе: «Я хочу найти футболку такого цвета, который бы идеально мне подходил». И начал он пробовать надевать футболки разного цвета. Сначала он купил красную футболку, походил в ней два месяца и понял, что красный цвет не его: чересчур выделяющийся. Потом купил зелёную футболку. Походил два месяца в зелёной футболке – не подходит: когда он лежит на траве, его не видно. Затем он решил испробовать белую футболку – тоже не то: она легко пачкается.

А пока он менял все эти футболки, друзья Мартина наблюдали за ним и восхищались: «Какой же Мартин креативный и открытый человек! Никогда не стоит на месте!».

И вот однажды Мартин примерил синюю футболку, походил в ней два месяца, пять, год! И понял он, что наконец-то нашёл идеальный цвет футболки, и теперь можно всю жизнь носить только синюю футболку.

А друзья тем временем заметили, что Мартин перестал менять цвета своей одежды и постоянно ходит в синем.

– Мартин, ты в последнее время изменился, – сказали они. – Раньше ты был таким интересным, разнообразным. А сейчас будто твоё мировоззрение поменялось, и ты стал ярым консерватором.

– Вы ошибаетесь, ребята, – ответил Мартин. – Я не поменялся. Я каким был, таким и остался. До этого я искал ту футболку, которая бы идеально мне подходила, я находился в поиске. И когда я наконец-то её нашёл, я стал надевать только её. Моё мировоззрение никак не поменялось.

* * *

Он любил повсюду оставлять записки.

Где я их только ни находил: на кухне под раковиной, в спальне под матрасом, на люстре, внутри холодильника.

Его кататоническая шизофрения сопровождалась безудержной любовью ко всевозможным загадкам, словесным парадоксам и ребусам. Все эти сокровенные записки представляли собой тщательно продуманную последовательность, и в каждой из них я читал какие-то странные предложения типа «Шагаю к апельсиновому фюреру».

Поначалу я не мог уяснить, что значат все эти слова, но спустя примерно полгода совместной жизни многое мне стало проясняться. Например, из записки, что я процитировал выше, можно понять, что следующее послание находится в шкафу – достаточно взглянуть на первые буквы каждого слова. Порывшись в нём среди книг, я не обнаружил ничего, что могло бы быть связано с Гитлером, апельсинами или шаганием. Но из скольких букв состоит данная записка? Из двадцати пяти! Тут же я нахожу книгу «25 советов для художника-новичка». Но что дальше? Внутри неё нет никакой записки. Пролистав книгу, я нахожу рисунок апельсина, под которым еле заметно карандашиком было написано «T». Я продолжаю листать книгу и нахожу главу под названием «Художником может стать кто угодно», там же я вижу картину Гитлера «Внутренний двор старой резиденции в Мюнхене», а под ней – ага! – нацарапанная тем же карандашом буква «V». Получается «TV». Тут же я бегу к телевизору, приподнимаю его и нахожу следующую записку!

И в каждой очередной записке новая головоломка, которая сводила меня с ума. Я ночами не спал, топая по залу взад-вперёд, пытаясь отгадать хитроумный замысел этого чудака. А он тем временем храпел в своей комнате, лишь пару раз просыпаясь, чтобы справить нужду и слегка гоготнуть при виде взъерошенного меня. А когда я уходил на работу, он снова приступал к составлению своих загадок.

Вот уже месяц прошёл, как его не стало. Я так и не смог до конца отгадать и найти все его записки, так как они давно уже перешли границу квартиры и теперь разбросаны по всему городу. Да и желания уже совсем нет.

Он был хорошим человеком, никогда не причинявшим никому зла, и я рад, что мне посчастливилось разделить с ним кров, помогать ему адаптироваться в социуме и всячески защищать его. Но болезнь прогрессировала, и ничто уже не могло ему помочь, как ни старайся.

Теперь я снова живу один, но в душе знаю, что он по-прежнему со мной.

Прощай, мой друг.

* * *

– Извини, Айдын! Ты правда хороший, но у нас, к сожалению, ничего не получится.

– Почему, Алия?

– Я бы тебя полюбила, если бы мы жили в далёком прошлом, когда опасность подстерегала человека на каждом шагу, когда в любую секунду на меня мог накинуться из зарослей волк или медведь, и мне нужен был бы тот, кто защитил бы меня. Такой, как ты! Понимаешь, ты очень сильный, из тебя так и рвётся наружу кроманьонец. Ты был бы идеальным моим спутником, который для меня без труда смог бы разжечь костёр, добыть мясо мамонта и напасть на соседние племена. Но, увы! Сейчас 21-й век. Я защищена законом. И мне нужен просто порядочный, интересный человек, а не троглодит.

– Но Алия. Не забывай, что мы не в Европе и не в Америке. Может быть, у нас и на бумажке главенствуют законы и цивилизация, но на самом деле всё осталось то же самое – у нас дикий мир. В любой момент твой бизнес могут отобрать, и никакой закон тебе не поможет. Волки и медведи сейчас переоделись в костюмы и галстуки. А если ты будешь вести себя не так, как все, люди тебя просто съедят в физическом смысле. Здесь джунгли, и выживает не умнейший, а сильнейший. Преуспевает не тот, кто умеет строить графики, а тот, кто умеет общаться. По-дикому общаться, понимаешь? Это ведь как раз я умею. Алия, я именно тот, кто тебе нужен. Мы – в пещере. И я – твой пещерный человек!

– Хм, пожалуй, ты прав, Айдын.

– Пошли в кино?

– Пошли.

* * *

– Спасибо! – сказала она, слегка покраснев и улыбнувшись.

– «Спасибо» в карман не положишь, – грубо ответил он с каменным холодом.

Наступила небольшая пауза. Её лицо вдруг резко изменилось: брови нахмурились, губы сжались.

– Почему это!? – громко сказала она, затем открыла свою сумочку и быстро вытащила оттуда что-то. Она со скоростью молнии втиснула это ему в карман. Он пребывал в шоке и с выпученными глазами смотрел то на неё, то на карман. Выждав несколько секунд, он медленно полез рукой в свой карман и нащупал нечто мягкое, тёплое и склизкое. Он снова поднял свой обескураженный взгляд, чтобы потребовать у неё объяснений, но её уже и след простыл…

* * *

Силли

Осенние листья шуршали под задумчивыми ногами некой девушки по имени Силли. Мы сейчас видим, как эта особа ступает по опустевшему парку с наушниками в ушах. Что она слушает? Что-то тяжёлое. Ей важно слушать такую музыку. Иначе будет что-то не так. Гулять в одиночку по тихому парку без наушников было для неё чем-то совершенно безнравственным и ни на что не похожим.

Если мы посмотрим на телосложение девицы, то на ум приходит нитка для чистки зубов. Такой она была тонкой и лёгкой. Если бы Силли была шуткой, то даже самый искусный мастер острого словца не преминул бы воспользоваться ею, дабы получить признание публики и обольстить какую-нибудь соискательницу.

Итак, Силли гуляла по парку. А тем временем листья в своих танцах высоко вспарили, дав ей несколько пощёчин. Она наслаждалась музыкой. Силли не любила смотреть телевизор, ей чужды были новостные выпуски. Музыка и отсутствие высококалорийных блюд в рационе – вот что её интересовало.

Тучи сгущались и сердились. Музыка в наушниках становилась всё громче и громче. Силли не замечала шума ветра. Её волосы взбунтовались. Она думала о симпатичном парне, которого она повстречала на автобусной остановке несколько часов назад. «Интересно, ему нравятся йоркширские терьеры? Мне очень нравятся».

Сильный ветер начал переступать все границы дозволенного. Тучи спустились низко-низко и стали чёрными. Синоптики, которые ещё утром этого дня в панике предупреждали о возможном смерче, уже давно попрятались в своих погребах. Но Силли ничего про это не знала. Она никогда не смотрела утренние новости.

И вот оно! Торнадо! Прекрасное чудовище, спустившееся с небес. Оно разрушает дома, кидает в стороны машины. Оно приближается к Силли сзади. Но она ничего не слышит. Барабаны и гитары погрузили Силли в какой-то свой волшебный мир. «Вряд ли ему нравится рок-н-ролл».

«Ах!» – вскрикнула Силли. Огромный небесный вихрь поднял её в воздух. Весь город предстал перед её глазами. Девушка взлетела так высоко, как летают голуби. Она созерцала чудесный пейзаж, состоящий из крыш, парков и реки. В этот миг время потеряло какое-либо значение, всё замерло для Силли. Она почувствовала какое-то глубинное удовольствие и закрыла глаза. Она была такой невыносимо лёгкой и изящной. Она была прекрасной.

* * *

Картина

– Вам нравится эта картина? – послышался голос около затылка бледного мужчины c чёрными волосами.

Он обернулся и увидел человека с длинными конечностями и бейджиком Security на груди.

– Да, она неплохая, – ответил бледный, пытаясь мысленно дать оценку мужику среднего возраста с лысиной на иссохшем черепе.

– Вы первый человек за весь сегодняшний день, кто посетил выставку. Сюда вообще редко заходят.

– Правда?

– Да.

– А вы здесь работаете?

– Да, работаю. Меня попросили всю неделю сидеть и смотреть за тем, чтобы никто не трогал картины руками.

Бледный понимающе кивнул, отвернулся и стал дальше вглядываться в картину. Она называлась «Разъярённые быки». Бледный так и не заметил, как сторож аккуратно сунул ему в задний карман маленькую бумажку и ушёл.

В тот же день вечером, когда бледный укладывался спать, бумажка выпала из его брюк. Он взял её и прочёл:

«Привет. Это сторож из выставки. У меня к вам очень выгодное предложение. Помните картину под названием «Разъярённые быки?» Вы так зачарованно смотрели на неё. Я к ней неравнодушен. Каждый день я смотрю на неё и понимаю – это великое произведение искусства. Это просто чудо, а не картина. Я не могу так жить дальше. Она должна висеть у меня в гостиной. Но её автор отказывается мне её продавать. В нашей переписке по электронной почте я предлагал ему немыслимые суммы, чёртов сумасшедший не берёт никакие деньги. Помогите мне завтра украсть её. Я буду отвлекать охранника, который по камерам следит за выставочными залами, а вы тем временем утащите картину. В обеденное время на выставке всё равно нет ни души. Я заплачу вам сполна. Если согласны, я жду вас завтра около картины в час дня».

Бледный всю ночь провёл в тяжёлых размышлениях. На следующий день он явился в назначенное место, в назначенное время. Он встретился глазами с охранником. Лысый подошёл к нему в плотную и сказал:

– Стойте здесь, а я пойду в комнату с мониторами и буду отвлекать охрану. В пятнадцать минут второго начинайте. Увидимся в кафе «Бродячий пёс» ровно в три. Если я не приду – забирайте картину себе.

Три часа дня. «Бродячий пёс». За столиком сидит бледный, в руках его большая картина, на ней два красных быка. Дверь распахивается, в кафе заходит лысый – весь мокрый от пота и взволнованный.

– У нас всё получилось! – шёпотом сказал лысый, – вот ваша доля, – он протянул бледному конверт.

Бледный медленно поднял дрожащую руку и схватил конверт.

– Отлично. Картина цела. Было приятно с вами иметь дело. Я забираю картину. Всего доброго.

– Стойте! Нет! – вдруг крикнул бледный. Слеза побежала по его щеке. – Нет…

– Что с вами?– удивился лысый.

– Не уходите. Останьтесь…

– Да что такое? Вы получили свои деньги.

– Вы…вы… Вы единственный, кто… Кто действительно ценит полёт мысли…

– Что!?

– Весь мир погряз во лжи! Всем наплевать на искусство. По крайней мере на МОЁ искусство! – бледный лежал на полу и плакал навзрыд – он стал красным. – Все ослепли! Никого не волнует творчество! Но вы! Ради наслаждения искусством вы пошли на преступление! Я преклоняюсь перед вами!

– Я… Я не знаю, что сказать. Так это вы автор этой гениальной картины? Автор этого уникального творения? Вы – Альфред Минниарти? – лысый попеременно пялился то на картину, то на бледного. Стук его сердца был слышен даже на кухне забегаловки.

– Да. Это я.

Все посетители кафе собрались вокруг этих двух людей и картины. Воцарилась гробовая тишина.

– Пожалуйста, не уходите! Давайте жить вместе! Я не буду большой обузой. Я только буду тихо писать картины. А вы будете ими наслаждаться. Только для вас! Для вас одного! Я много не ем, могу даже готовить.

– Но у меня жена и де…

– Честное слово, я никак не буду им мешать! Выделите мне маленький уголок в комнате! Умоляю вас!

– Я не знаю… Альфред, я вас очень уважаю, но жить вместе – это слишком.

Вытерев мокрое лицо об свою футболку, Альфред Минниарти тихо встал и вышел из здания кафе. С тех пор его больше никто не видел.

* * *

Мальчик жил в крупном мегаполисе. Он много грустил, но сам не знал, из-за чего. Видимо, серые здания и токсичный смог так действовали на него. Для того, чтобы хоть как-то развеселить своего сына, его родители подарили ему коробку средних размеров. В ней – шесть миниатюрных живых человечков. Мальчик о них очень заботился. Кормил их и поил. Он даже сделал дырочки в коробке, чтобы они могли дышать. Правда, было одно неудобство – у этих человечков была совсем небольшая продолжительность жизни – десять часов. На следующее утро родителей разбудил громкий рёв сына. Это людишки в коробке умерли. Родители были очень огорчены этой утратой. Но желание помочь сыну побороть депрессию было сильнее – они стали каждый день покупать новую коробочку с маленькими людьми. Их трупы они по ночам смывали в унитаз, пока сын спал. Каждое утро отпрыск получал коробочку с новыми лилипутами.

Ребёнок был поистине счастлив.

* * *

Повар

Антоз был парнем, который готовил макароны. Он готовил ещё с детства. Его любимым блюдом были макароны в томатном соусе. По правде говоря, он не умел готовить ни одно другое блюдо – только макароны в томатном соусе. Антоз десять лет каждый день неустанно готовил макароны в томатном соусе, и добился такого совершенства в этом, что его макароны в томатном соусе получили признание у самых известных поваров и дегустаторов мира. «Макароны в томатном соусе у Антоза» – так называлась крупная сеть ресторанов, открывавшая свои двери во многих странах земного шара.

На то время, когда Антоз уже стал мультимиллионером и проводил основную часть времени, отдыхая на различных островах, у него взяли интервью, которое звучало так:

– Скажите, Антоз, пожалуйста, почему вы решили готовить только макароны в томатном соусе? Почему не пробуете себя в других блюдах?

– Всё просто. Я никогда не умел и до сих пор не умею готовить ни одно другое блюдо. Мне просто жутко лень начинать учиться чему-то новому. Ну, понимаете, зона комфорта и всё такое. Не могу из неё выйти, хоть убей. А макароны в томатном соусе я научился готовить, когда мне было десять лет. Тогда меня похитил какой-то маньяк, он увёз меня к себе в подвал на окраине города и там заставлял готовить ему макароны в томатном соусе. У меня не было выбора – я должен был готовить, иначе он бы сделал мне больно. По прошествии недели я научился готовить макароны в томатном соусе. Тогда маньяк посмотрел на меня и сказал: «Я тебя отпускаю. Теперь каждый день готовь эти чёртовы макароны, пока не сдохнешь от старости. И никому не говори обо всём, что с тобой случилось. Если ослушаешься меня, а я об этом обязательно узнаю, то я найду тебя, и тебе крышка». Вот так я и добился успеха.

– Удивительно! Но Антоз! Вы все эти годы послушно держали в тайне эту историю и готовили макароны в томатном соусе. Почему же вы решили рассказать об этом только сейчас?

– Понимаете, в последние годы мне жутко одиноко. Меня мучит депрессия. Словно все люди вокруг чужие. Но тот маньяк… Кажется, он единственный, кто меня понимает. Я очень хочу его снова увидеть и поговорить по душам. Я уверен, он сдержит своё слово и найдёт меня…

* * *

Автобус

Где-то в маленьком городе N проснулся мужчина в самом расцвете сил. У него была элегантная щетина на подбородке, придававшая ему своеобразный шарм. По крайней мере соседки были в восторге.

Он встал с кровати и посмотрел в окно. Обычное утро в обычном городе N. На улице никого. Это нормально для небольшого городка. Тем более этот мужчина жил на окраине.

Первым делом он зашёл к себе в ванную и помыл ноги с мылом. Ему нравилось вычищать грязь между пальцев. Честно говоря, ещё месяц назад он пообещал себе, что будет этим заниматься перед сном, а не утром. Чтобы постель была чистой. Но понимаете, каждый день после работы он приходил настолько уставшим, что никогда не бывало сил помыть ноги. Он ненавидел себя за это.

Итак, утро. Мужчина вышел из своего дома и направился на остановку – он пользовался автобусом, чтобы добраться до офиса. Шесть остановок разделяли его от ворчливого босса. «Опять опоздал, Барри? Уволю, Барри, уволю!!!» – он не хотел снова слышать подобные реплики, поэтому ускорил шаг.

И вот она – остановка. Двадцатый автобус был предметом его ожидания. На остановке стоял какой-то рыжий мудак, которого Барри видел пару раз, но знакомиться не хотел. Что-то в этом рыжем парне его отталкивало.

Автобус пришёл. Он был выкрашен в ярко-оранжевый цвет, прям как сочный апельсин, ежедневно поедаемый марокканскими красавицами.

Барри сел на ветхое сиденье. В путь. На следующей остановке зашло несколько человек. Теперь все сидячие места были заняты. Рыжий парень стоял в паре метров от Барри и слушал музыку в синих наушниках. Барри смотрел в окно. Следующая остановка. На ней почему-то зашло достаточно много людей – примерно девять. Среди них была тётя Шуза, которая когда-то присматривала за годовалым Барри. Он взглядом поздоровался с ней, кивнув. Она сделала то же самое. Её морщины внушали какую-то экзистенциональную стабильность сознания реальности. Они успокаивали психику Барри. Казалось, если в один день эти морщины исчезнут с лица тёти Шузы, то весь мир рухнет.

На следующей остановке зашло ещё больше людей – целых пятнадцать. «Да откуда они все здесь взялись?» – подумал Барри и встал с места, уступив её какой-то старушке. Начинало становиться тесновато.

На третьей по счёту остановке вошло аж двадцать человек. Образовалась давка, Барри недоумевал, что это за люди. Они не были совсем уж молодыми, но и не старыми. В общем, обычные люди. «Не припоминаю, чтобы объявляли о спортивных мероприятиях или саммитах в нашем захолустье», – размышлял мужчина.

– Извините, а вы местный? – обратился он к какому-то мужику с чёрной бородой и красной шеей, – впервые вижу, чтобы так много людей ехало, – усмехнулся Барри, почувствовав, что нужно немного смягчить такт.

Но бородач ничего не отвечал. Он просто смотрел куда-то в пол и будто думал о чём-то.

«Да что это с ними?»

Барри навалился всем телом к какой-то эффектной блондинке со словами «ой, простите!», но и она хранила обет молчания.

Тем временем автобус снова остановился. Ещё бог знает сколько человек начали своё внедрение в транспорт.

«Мест нет! Мест нет!» – кричал Барри. Но люди заходили и заходили. Теперь все пассажиры прижались вплотную друг к другу, как селёдка в бочке.

«Что вы делаете!? Мест нет! Водитель!»

Но люди с пустыми взглядами продолжали заходить внутрь. Какой-то великан своим пузом прижал Барри к стеклу. Барри чувствовал, как ему сдавили внутренние органы.

«Дайте мне выйти! Дайте мне выйти!»

Но его будто никто не слышал. Автобус тронулся с места.

«Задыхаюсь! Задыхаюсь!»

Барри не выдержал и захотел ударить в лицо того толстяка, что прилепил его к окну, но не смог – рука Барри была погребена под множеством всяких тел и конечностей. Наконец, Барри со всей силой попытался оттолкнуть всех людей вокруг, но от этого он лишь потратил больше кислорода. Он задыхался. А автобус всё ехал и ехал. Барри потерял сознание.

«КОНЕЧНАЯ!» – закричал водитель. Двери открылись. Первая партия людей просто упала на грязную землю перед дверьми, остальные начали быстро выбираться из автобуса. Спустя минуту он был опустошён. Не считая бездыханное тельце, лежавшее посреди салона. Это была оболочка Барри. Душа была уже давно на небесах.

* * *

Больше кейсов

Девочка по имени Розмари родилась в богатой семье успешного бизнесмена Ричарда Батвика. Мистер Батвик работал день и ночь, чтобы его семья – жена Лола и маленькая Розмари жили в роскоши.

Когда Розмари исполнилось четыре года, мама решила подарить ей большой набор кукол. Куклы – идеальная разновидность игрушек, чтобы развить в маленькой девочке навыки социального взаимодействия. Но Розмари была немного необычной девочкой. Её не интересовали куклы. Больше всего маленькая Розмари была заинтригована папиной работой.

– Где ты был, папа? – спрашивала Розмари нежным голоском его каждый раз, когда он вечером возвращался с работы.

– Я был в офисе, Розмари. Там с коллегами я решал важные вопросы. Ты ещё маленькая для таких дел.

– Я не маленькая! – обижалась Розмари и надувала свои розовые щёчки.

Её взор, как магнит, притягивал папин дорогой кожаный чемодан с замком и золотыми узорами. Девочка постоянно говорила папе:

– У тебя такой красивый чемодан! Я тоже хочу такой иметь. Я хочу ходить на работу, как ты.

– Ты моё золотко! – Ричард гордился, что у него такая деловая дочка, – Запомни, Розмари, более точное название этой штуки – не чемодан, а кейс. Кейсы предназначены специально для важных документов. А ещё на кейсе обязательно должен быть замок, чтобы его не мог открыть посторонний человек.

– А я могу иметь свой кейс? – спросила Розмари, заглянув в глаза папы со всей обаятельностью.

– Хорошо, Розмари, мы купим тебе кейс.

На следующие выходные семья пошла в универмаг, и родители девочки купили ей блестящий пластмассовый розовый кейс, предназначенный специально для девочек. Розмари была в не себя от радости. С того самого дня она стала важной походкой гулять по дому с кейсом в руке, будто она ходит на работу, и родители умилялись: «Вырастет настоящей бизнесвумен!»

Шли года, и любовь Розмари к кейсам только лишь усиливалась. «Если ты будешь учиться хорошо, мы будем покупать тебе кейсы», – так родители мотивировали свою дочку учиться на пятёрки. Что не составляло труда для умной Розмари. И родители сдерживали своё обещание. К шестому классу у отличницы было уже тринадцать кейсов! «Больше кейсов! Больше кейсов!» – говорила она.

К десятому классу Ричард и Лола стали всерьёз беспокоиться о психике Розмари. Вся её комната была обставлена кейсами: синие, красные, зелёные, розовые; кожаные, пластмассовые, металлические. В общем, кейсы на любой вкус. Розмари, придя после школы, запиралась в своей комнате и не выходила оттуда. Она говорила, что хочет побыть вместе со своими кейсами, и страшно кричала, когда родители беспокоили её. «Это мои кейсы! Мои! Не мешайте мне быть вместе с моими кейсами!»

Друзей у Розмари вовсе не было. Если в семь лет она была очень общительной и жизнерадостной девочкой, то к шестнадцати годам она замкнулась в себе и ни с кем не разговаривала. Казалось, она жила ради кейсов. И кейсы жили ради неё.

Что же случилось дальше? Розмари смогла окончить школу. Но в университет у неё поступить не получилось: прямо во время написания экзамена она вдруг начала кричать «Больше кейсов!!!» и её результат аннулировали. Родители были в отчаянии.

– Что нам с тобой делать, Розмари? Ты ведь понимаешь, что твоя одержимость кейсами переросла в психическое заболевание, – со всей тяжестью на душе сказал ей поседевший отец, мама плакала рядом.

– Пап, мам, я всё понимаю. Но я ничего не могу с собой поделать. Так уж вышло. Я люблю кейсы. Я, конечно, могу отказаться от них, я могу стать нормальной девушкой. Но какой в этом толк, если в моей жизни не будет кейсов? Без них моё существование станет мрачным и бессмысленным.

– Розмари, – по щеке отца прокатилась слеза, – Розмари, послушай. Мы… мы вынуждены отдать тебя в дом для душевно больных.

– Что?? Нет!

– Они тебя вылечат, Розмари! Это ненадолго! Всего год или два! Мы обещаем, что всё будет хорошо!

– Нет! Нет! – рыдала бедная девушка.

В эту секунду в дверь их квартиры ворвались шесть мощных мужиков – это были сотрудники лечебницы Святого Майкла. Они схватили Розмари.

– Мама! Папа! Пожалуйста! Не надо!!! – кричала Розмари, а родители вовсю плакали.

– Розмари, так будет лучше для тебя. Для всех нас!

Мужчины увезли её на своём микроавтобусе с затемнёнными окнами куда-то очень далеко.

* * *

Вот ты где!

Ева приехала к бабушке на летние каникулы. Она зашла в одноэтажный кирпичный дом с красивой зелёной крышей. Девочка приезжала сюда каждое лето и иногда зимой.

– Ева! Ты так выросла за этот год! Дай я тебя обниму, – сказала бабушка ей, как только они встретились.