Эпидемия ультранасилия

– Отрабатывали, – промямлил он в ответ, всё ещё сидя на полу.

– Тогда в чём проблема? – больше не злым, а печальным голосом спросил старшина.

– Не знаю, – кажется, Кура совсем расплылся.

– Быстро собраться и встать по стойке смирно, Петухов! –крикнул Ковальчук, после чего Кура соскочил с места и моментально собрался.

– Хехе, значит можно считать, что норматив не провалил. Пожалуй, в дальнейшем, сержант, вам стоит почаще так “встряхивать” бойца.

– Как скажете, – дежурный посмеялся, но по серьёзным глазам было ясно, что смех притворный.

Паузу прервал приближающийся шум двигателей. Ангарная дверь справа от выхода открылась, и оттуда выехало четыре машины, похожих на БМПшки только без башен. Вместо них там было лишь две небольшие возвышенности с люками, откуда выглядывали бойцы с винтовками.

– К машинам! – командует Ковальчук.

Мы делимся по отделениям и подходим к своим машинам. Наша оказалась первой, как и номер отделения. Косой открывает задние люки.

– По местам!

Залезаем и усаживаемся. Винтовки зажимаем между коленями. Ведь не просто так это в инструкции написано.

Слышим, как Ковальчук залезает на своём место и открываются двери выхода. Машины трогаются. Выезжаем на улицу.

– Эхх, сейчас бы воздухом свежим подышать, – Косой вдыхает полной грудью. Остальные его поддерживают.

– Ага, хочешь, чтобы агент какой-нибудь тебе в морду вцепился? – говорю я ему.

– Ну вечно ты всё портишь. Я только представил, как из этой духовки вышел, – на его лице видна тоскливая гримаса.

– Ничего, скоро надышишься, – на моём лице появляется мелкая ухмылка.

– Не может быть! Ты и улыбаться умеешь? – в голосе друга явно видна некая весёлость. Улыбка моментально пропадает с моего лица, на глаза опускаются брови. – Хех, снова тучами всё занесло, да?

Решаю не отвечать. Доезжаем молча. По времени примерно 5 минут. Сержант открывает люки.

– Десантируемся и быстро строиться!

Выйдя из машины, оказываемся на дороге пустого города. То, что раньше было одной из его главных артерий, пустует. Никаких машин, никаких людей, никакой жизни. Высоченные здания вздымаются вверх, будто отрешённые от всего, будто их всё это не касается. Пустые магазины вдоль дороги ждут своих покупателей. Остаётся лишь надеяться, что они дождутся. Ни один огонёк не горит в этом брошенном городе, электричество полностью отключено.

Позади нашей машины выстраиваются ещё три. Вероятно, на третьей приехало то самое подстраховочное отделение. Солдаты постепенно выходят из БМП и выстраиваются вдоль нашей шеренги. Когда весь личный состав высажен, транспорт нас покидает. Напротив нас становятся сержанты, на каждое отделение по одному. Старшина отдалённо стоит около своих профессионалов. Нам, как не удивительно, достался именно Ковальчук.

Говоря о самой точке контроля, прямо перед нами – металлическая стена высотой где-то метра четыре. На нижней и верхней её частях есть прямоугольные бойницы, к которым прилажены сошки. Нижняя часть несколько отличается от остальной стены. Во-первых, цветом, во-вторых, она делится на равные сегменты. На крайнем её сегменте у основания – длинные вертикальные металлические ручки.

– Первый из строя, к стене! – скомандовал Ковальчук.

Этим первым оказался Косой. Он подошёл к стене и вопросительно посмотрел на командира.

– Чё смотришь? Берись за поручни и поднимай, пока не упрётся. Потом двигай во внутрь, там куда-нибудь поставишь.

Он с некоторым усилием поднял сегмент стены. Снизу показались не очень длинные стержни, которые, вероятно, должны входить в специальные ячейки под стеной. Мой товарищ поставил сегмент за другими и вернулся в строй.

– НапраВО! Заходим, – крикнул старшина.

Весь наш взвод выстроился в одну колонну и направился за стены. Там мы вновь выстроились в три шеренги.

Внутри точка контроля практически пуста. В самом центре стоят ящики с боезапасом. Так как точка контроля стоит на перекрёстке дорог, то защитных стен четыре. К верхним частям этих стен крепятся платформы, по которым должны ходить бойцы. На них же расположены дополнительные ящики с боезапасом, чтобы не приходилось спускаться за ним.

Один знакомый мне рассказывал, что раньше, когда точки контроля только придумали, верхних платформ не было. Была просто высокая стена и солдатам приходилось толпиться на нижнем уровне. Сейчас хоть можно равномерно нас распределить.

– Итак, бойцы, для начала назначим ваши отделения по разным направлениям. Отделение третье – левая стена, отделение второе – правая, отделение первое – передняя, – говорит Ершов, показывая руками кому куда следовать. – Занимайте позиции, как на тренировках! Младшие смотрящие, распределите бойцов!

– Первые пять наверх, остальные вниз! Живее! – командует нам Ковальчук.

“Младший смотрящий” – довольно странное название для должности. Когда появились эти точки контроля, руководство решило дополнительно нагрузить наши головы новыми терминами, так как “Охранники точек контроля – это совершенно инновационный род войск. И, чтобы соответствовать его инновационности, необходимо ввести новые должности”. Фантазии для более оригинальных названий им, видимо, не хватило. В любом случае, на посту Ершов теперь для нас не товарищ старшина, а Смотрящий точки контроля. Это если полностью, в основном, используем короткую версию – смотрящий.

Заняли позиции. Моё место оказалось на верхнем уровне.

– Устанавливайте подушки! – мы обернулись на Ковальчука, глядя на него недопонимающим взглядом. – Кидайте мешки, говорю! Бестолочи…

Подушка “Сон” – весьма своеобразная мера защиты. Выглядит и правда, как маленькая подушечка, но вид её обманчив. Принцип работы прост: при активации подушка начинает испускать в воздух особую смесь газов, которую агенты считают достойной внимания даже больше, чем наша точка контроля. Агент подходит к источнику запаха, и в этот момент подушка выпускает в воздух небольшое количество вакцины, которая попадает к нему в кровь через дыхательный аппарат и готово. А название “Сон” она получила из-за того, что агенты под действием вакцины засыпают и как раз плюхаются головой на, с первого взгляда безобидное, газовое оружие.

Каждый снимает мешочки, закреплённые на броннике, активирует, ударяя по ним ладонью, и бросает на дорогу подальше от стены.

– Теперь закрепляем винтовки!

Телескопическая сошка. Три ножки, прикрученные к основанию бойницы, да цилиндрический прорезиненный зажим для винтовки. Открываешь зажим, ставишь дуло, закрываешь, затягиваешь механизм с помощью винта справа и готово. Винтовку можно вращать как-угодно. Единственный минус – с места не сдвинуть. Однако, в основном, это не должно быть необходимостью.

– А сейчас, ребята, остаётся только ждать появления врага. Как вам известно, территорию вокруг точек разведывают дроны. Они и сообщают о том, откуда ждать агентов. Но это ещё не значит, что вам не нужно глядеть в оба. Случается так, что попадаются малочисленные группы агентов, с которыми нам также нужно разбираться, – объясняет Ершов, но внезапно останавливается.

– Так, погодите… Передняя стена, приготовиться! В вашу сторону направляется группа агентов. Большая часть – нормальных размеров, есть мелкие. Вот-вот выскочат из-за поворота.

Приборы смотрящего не обманули, к нам уже направлялись агенты. Я утыкаюсь правым глазом в оптический прицел, левый закрываю. Так хоть и менее эффективно, но техникой прицеливания двумя глазами овладеть крайне сложно. Собственно, мы и не обязаны ей владеть. Выискиваю подходящего агента. Главное – не попасть в голову, а то есть вероятность что-то ему повредить. За подобные проступки охранников отвечает их младший смотрящий, а вот от него получают все, вдвойне – провинившийся. Нажимаю спусковой крючок. В оптику вижу, как агент падает. Попал в тело, пронесло. Надеюсь, в будущем шприцы сделают поменьше.

Совершаю ещё несколько таких выстрелов, остальные не отстают. Пара минут и атака отбита. Благо, дорога до следующего перекрёстка длинная, времени всех перещёлкать хватает. Агенты даже не успели попасть в зону действия подушек.

– Так, после того, как мы отбили атаку, необходимо вызвать машину для транспортировки здоровых агентов, – Ершов достаёт из кармана на брюках рацию, нажимает на ней несколько кнопок и начинает говорить в микрофон гарнитуры, которая надета на голову. – Сотрудник первого ранга, смотрящий точки контроля №3 вызывает сотрудника первого ранга, следящего точек контроля. Отбили нападение, потерь среди личного состава нет. Требуется транспорт для вывоза агентов. Приём.

Что ему ответили не слышно.

– Понял. Ожидаем. – он нажал те же кнопки и положил рацию обратно. – Скоро прибудут. Вы должны будете освободить им путь, то есть отодвинуть сегменты задней стены.

Спустя пару минут с той стороны, откуда подъезжали наши БМПшки, показался длинный чёрный грузовик. Четыре пары колёс, кабина как у КАМАЗа, стёкла закрыты решётками. По бокам на задней его части красуются надписи “Порядок” большими ярко-жёлтыми буквами. В середине радиаторной решётки – эмблема организации, то есть серый щит и чёрная мишень на нём. На крыше кабины горят две жёлтые мигалки. Колёса задних осей наполовину закрыты металлическими листами. Подъехав к стене, машина останавливается. Из кузовной части выходят люди в защитных костюмах, которые состоят из плотной ткани покрытой пластмассовыми пластинами. На руках у них перчатки, уже знакомые для нас с Косым. На головы надеты шлемы, закрывающие лицо чёрной прозрачной пластмассой. Группа из восьми человек подходит к стене. Четверо из них тащат с собой большие носилки с каркасом. Пара охранников убирает сегменты передней и задней стен. Люди доходят до лежащих агентов и аккуратно укладывают их на носилки, после чего уносят их в машину. Грузовик уезжает туда, откуда прибыл, а охранники ставят сегменты стен обратно.

В дальнейшем случилось ещё одно нападение. Мы даже увидели в действии подушки. Ничего особо интересного больше не происходило. Как только смена закончилась, мы собрали разбросанные “Сны”, ибо “Враг может заполучить наше оружие. А если он его получит, то адаптируется к нему”. В принципе, логично. Дальше мы дождались пока придут “полуночники”. Так называли охранников, служащих в ночное время суток. Будь бдителен, солдат! Враг не дремлет…

А вот нам пора и подремать.

Нас увезли обратно в бункер, в то же помещение, откуда мы выезжали. Сдали экипировку с винтовками, и, наконец, отдых. Попали в родной кубрик. Только хотел распластаться на кровати, как резко вспомнил, что по уставу – низя. Кровать используем только после команды “Отбой”, а до этого времени можешь на табуретке посидеть, солдат.

Обсудили с другом насущные вопросы, а под конец разговора уже и Ковальчук подоспел.

– Баю-баюшки-баю, орлы, – спокойно говорит он. – Отбой!

Долгожданный сон.

Инцидент №8 "Исполин"

Маленькая комната. Серые стены, блёклый потолок, тёмный пол. Круглая лампа равномерно освещает всё пространство своим ярко-белым светом. В середине помещения стоит квадратный металлический стол с закруглёнными краями. Рядом с ним два неудобных стула. На одном из них сижу я. Напротив меня – пустая белая дверь с простой круглой ручкой. Справа от меня в стене находиться чёрное окно для наблюдающих. Я пытаюсь в него вглядеться, но вижу лишь пустоту. Чёрную липкую бесконечную пу-сто-ту. Это напомнило мне что-то неприятное, и я отворачиваюсь. Больше в комнате нет никаких деталей, не за что зацепиться взглядом. Остаётся только молча сидеть, глядя на белую пустую дверь, в ожидании, когда придёт дознаватель. В этот момент, я решаю поразмыслить о том, что же будет дальше.

После всего, что я видел, я вряд ли смогу спокойно спать. Что ж… Несколько смен я уж точно не буду, как огурчик, хе-хе… Не смешно.

Дверь открывается. В комнату заходит человек в тёмно-синем пиджаке, накинутом на плечи. Под ним – голубая рубашка с бежевым галстуком в белую полоску. Тонкий ремень стягивает его тёмные брюки. На ногах коричневые ботинки со шнурками, завязанными несколько неуклюже. Уж мы-то, носители берцев, знаем толк в завязывании шнурков. На голове – короткая уложенная причёска. Лицо покрыто щетиной. Вроде человек, а бриться, видать, не научился. Ладно ещё нам, гибридам. Волосы вырастают заново каждый день, сколько не брей. Но он-то, мог бы для приличия в порядок себя привести. Ещё и гримаса у него такая надменная, будто важный здесь самый. Хотя, я-то знаю – единственный незаменимый на допросе – это допрашиваемый.

– Здравствуйте, – говорит он, завидев меня.

– Здравия жела… – начинаю я.

– Нет-нет-нет, не обязательно. Можете, как обычно, – он лукаво улыбнулся и прищурил глаза.

– Здравствуйте, – несколько сконфуженно ответил я.

Человек подошёл к столу, положил на него руки, упёршись пальцами, и посмотрел прямо на меня.

– Я – сотрудник первого ранга, дознаватель, как вы уже могли понять, – он снова натянул на лицо улыбку. – Хотя, можете звать меня просто – Хмельновский.

– Сотрудник первого ранга, охранник точки контроля №3, принадлежащей ко второму блоку третьей линии обороны. Гаврилов.

– Вижу, вы настроены серьёзно. Это меня радует, – он садиться на стул напротив меня. – Тогда сразу приступим к делу. Вы понимаете, где вы находитесь?

– В камере для допроса, – говорю я с каменным лицом.

– Технически, да, но это не допрос, – он скорчил лицо так, будто пытался объясниться передо мной. – Я бы сказал, что это скорее… опрос. Да, точно! Опрос. Я пришёл расспросить вас о том, что вы видели вчера. Понимаете ли вы, почему это для нас важно?

– Потому что начальство увидело последствия собственной халатности и решило прополоскать всю систему проверками, чтобы каждая её ячейка резко встряхнулась и поняла, что нужно хоть что-то делать, дабы достичь результата, – спокойно ответил я. Хмельновский лишь неловко посмеялся и глазами несколько раз показал в сторону окна для наблюдателей.

– Не совсем. Давайте всё-таки отзываться о нашем руководстве более уважительно, хорошо? – он сложил руки в замок и уселся поудобнее. – Так вот, для нас важна эта информация, так как мы хотим полностью понять угрозу, с которой имеем дело.

– Так соберите информацию с дронов! Они намного более надёжные источники.

– Нам нужно обладать полной информацией. И, пожалуйста, не задавайте больше вопросов не по теме. Для начала, расскажите полную историю вашей смены на точке контроля, откуда вы увидели… его, – говоря последнее слово, он оттянул воротник своей рубашки, будто ему стало не по себе, и слегка побледнел.

– Как скажете. Дело было так…

Спокойное утро. Нас всех ожидала охрана точки контроля. За несколько недель это уже стало рутиной. Сегодня все были какими-то… более позитивными, что ли? Прямой – не такой уехавший по службе. Сержант Ковальчук не такой злой, как это бывает обычно. Прапорщик Кузнецов не выглядел уставшим в кои-то веки. Только старшина Ершов не изменился, всё такой же бодрый и веселый, всё также подтрунивал над нами, громко хохоча от своих же шуток. Мы, конечно, тоже иногда посмеивались. В общем, начало дня говорило, что в дальнейшем всё будет только лучше.

На улице было спокойно и тихо. Даже нападений на точку контроля особо не совершалось. Только одно, которое мы удачно отбили. Правда, агенты были какими-то слишком большими. Дозы одного шприца на них не хватало, приходилось всаживать два-три. Возможно, это и был звоночек. Старшина нам потом ещё рассказал, что такие агенты после вакцинации постепенно возвращаются к нормальному размеру. Уменьшаются несколько дней.

Примерно в два часа дня Ершову на планшет, по которому он смотрит “глазами” дронов, поступила информация о новой приближающейся угрозе. Мы соответственно приготовились, но никого не засекли. Дроны активно докладывали, что агенты приближаются, но, старшина лишь недоумевающее хмурил брови и разводил руками, заверяя, что экран ничего не показывал, кроме какой-то серой стены.

Я решаю оглядеться и обнаруживаю, что большинство охранников смотрят вдаль в сторону правой дороги. Там по многоэтажкам ползёт огромный, просто гигантский кот. Вероятно, дрон смотрящего уткнулся прямо в его шерсть. Я снимаю винтовку с сошки, чтобы использовать её оптический прицел, как бинокль. Тело громадины выглядит непропорционально большим, в сравнении с остальными агентами, но, вероятно, это из-за очень пышного серого меха. Он медленно водит своим пушистым, закруглённым на конце, хвостом туда-сюда, пока перебирается с одной крыши на другую. Голова у него шарообразной формы, а уши маленькие и находятся почти по бокам, так широко они расставлены. Зрачки больших жёлтых глазищ медленно расширяются, когда он засматривается вниз, на точку контроля. Судя по тому, что он прикрыл мордочку лапой, по нему начали вести огонь. Вдруг, он отдёргивает лапу, видны его вертикальные тонкие зрачки. Агент издаёт ужасающий рёв, намного громче даже Ковальчука. Он прижимается к крыше, на которой сидит, а потом резко прыгает на точку контроля. Приземлившись, он начинает лапами сносить стены, будто это какие-то игрушки. Вижу, как в ужасе разбегаются охранники. Некоторые пытаются отстреливаться, но шприцы просто отлетают от шерсти, которая теперь кажется более плотно прилегающей, словно чешуя брони. Будто он специально вжал её в себя, чтобы защититься. Агент продолжает крушить всё вокруг. Случайно задев лапой здание, он сносит несколько его стен.

Часть сотрудников успела добраться до БМП и уехать, но большинство не смогли. Вижу много раненых и… не живых. Чудовище всё ещё играется с остатками стен и сотрудников Порядка. Неожиданно, в момент, когда он поднял охранника своим блестящим когтем, чтобы получше рассмотреть свою добычу, он боковым зрением замечает нас. Мёртвая тишина, стоящая на нашей точке, вдруг стала вязкой тягучей и давящей на сознание. Я пытаюсь дышать как можно незаметнее, чтобы не спровоцировать его к действию, любому движению. Я вдруг понимаю, что бы он ни сделал, разрушений и смертей не избежать. Глядя на сослуживцев, вижу их немой ужас. Большинство в бессилии опускает руки, во взгляде Ершова вдруг тоже исчезает всё человеческое. В нём блеск звериного азарта. И это уже не наш бравый командир – это глядит вожак стаи волков на огромного медведя шатуна, неожиданно зашедшего на его территорию. Казалось, что у нашего старшины на загривке начинает вздыбливаться шерсть, и из-под подрагивающей верхней губы хищно сверкнёт звериный клык. Но выделяется из охранников один – он берёт винтовку и целиться в сторону агента. К нему крайней медленно, не отрывая ног от земли, подходит старшина. Он кладёт ему руку на плечо, крепко-крепко сжимая, и прислоняет рот к уху. Я примерно понимаю, что он говорит, по движениям губ.

– Не смей. Даже не думай. Стой смирно, не шевелись, – лицо Ершова максимально напряжено. Он медленно выговаривает каждое слово.

В этом положении они застывают, как вкопанные. Остаётся лишь смотреть на агента, который пялиться на нас в ответ. Ярко-жёлтые глаза направлены прямо на меня. В них нет злости, ярости, а скорее какая-то презрительная заинтересованность. Взгляд высшего хищника. Он пробуждает во мне дикий первобытный страх, оставшийся в моих искусственно изменённых генах. Мои ноги одновременно дрожат, хотят убежать и не могут сдвинуться с места. Сердце бешено колотиться. Чёрные зрачки гиганта начинают медленно расширятся. Потом он прижимается к полу, готовясь к прыжку. В голове запускается мысленный отсчёт до моего… конца. Взглянув, вероятно, последний раз на небо, я замечаю стаю летящих на громилу дронов. Они начинают кружить вокруг него, словно рой комаров. Попытки отбиться от назойливых жужжалок ни к чему не приводят, и агент просто уходит восвояси.

Видать, мне ещё рано. Некоторое время все стоят в замешательстве, собственно, как и я. Оказаться на грани, на волоске, называй, как хочешь, всё равно страшно.

Первым отошёл смотрящий.

– Бойцы, всем прийти в себя! С этим разбираться будет руководство, а потом уже мы. Так что не забиваем пустые головы всякой всячиной! – как ни в чём не бывало крикнул Ершов.

– Занимаем позиции, закрепляем винтовки, – абсолютно безэмоционально сказал нам Ковальчук. Только крупные бисеринки пота выдавали в нём беспокойство.

Сержант, прошу прощения, младший смотрящий выглядел совсем на себя не похожим. Всё лицо бледное, глаза пустые, тонкие белые пальцы находятся в постоянном напряжении. Стоит, как статуя, ни шевельнётся. Даже дыхания не видно.

Вся оставшаяся смена пронеслась, как последние мгновения сна перед пробуждением. Когда я пытаюсь вспомнить этот день, перед глазами проносятся лишь кадры взгляда агента. Он смотрел на нас, как на добычу. Да и я, честно говоря, представлял себя не более чем мышонком.

А его чудовищный размер, его рык, его движения, когда он в раз уничтожал точку контроля. Высший хищник. Существо, с которым нам ещё предстоит потягаться. Всё-таки Порядок не такой уж и непобедимый, как нам всем казалось. Все считали точки контроля – неприступной границей между хаосом и мирной жизнью. К сожалению, возлагая на что-то слишком большие надежды, не задумываешься, как тяжело будет в этих надеждах разочароваться.

– Это всё, – отрезал я.

– Так… Так-так-так, всё ясно. Прекрасно… – Хмельновский посмотрел на стекло и кивнул. – Вы отлично послужили на благо “Порядка”! Если вам интересно – сообщаю, агента решили назвать “Исполин”.

– Очень подходит, – лицо моё помрачнело.

– Чего ж вы так расстроены? Я надавил на больные места? – взгляд дознавателя сделался несколько сопереживающим.

– Да нет. Так… Всего лишь напомнили, что семнадцать моих сослуживцев были жестоко убиты по вине нашего руководства! – я встал из-за стола и грозно посмотрел на вжавшегося Хмельновского. – Пока вы – белорубашечники сидите на своих вечных собраниях, попивая кофе, мы держим оборону, рискуя жизнями! А вы даже не предприняли ни одной попытки разобраться в происходящем. Например, в чём причина изменения тактики нападений? И вместо того чтобы самим воочию увидеть происходящее на блокпостах, вы сидите здесь и решаете верить моим словам или нет! Вас заботит только одно – что вы сегодня доложите своему начальству. То, что вам следует наградить посмертно очередных героев, либо то, что вам удалось поймать и привлечь к ответственности труса и паникёра, рассказывающего сказки не вписывающиеся ни в одну, придуманную вами же, инструкцию – перехожу на крик. – Сколько прошло с эвакуации?! Месяц? Два? Что вы сделали, чтобы обезопасить нас – гибридов? Нелюдей, если угодно.

– Т-т-точки кон… – мямлит человек.

– Точки контроля, да?! Да вы просто с их помощью запретили нам бежать с поля битвы! Слишком добренькие для заградительных отрядов, но достаточно “рассудительные” для точек контроля, значит?! А знаете, что? Я понял, почему это именно точка КОНТРОЛЯ. Нас там проще КОНТРОЛИРОВАТЬ! Ведь, побег с поста – строго настрого запрещён! Да и бежать некуда! Попытаешься удрать – схватят на ближайшей точке КОНТРОЛЯ, – я пытаюсь отдышаться.

– Так, хватит с вас, – он поднимается, кладёт руки мне на плечи и усаживает на стул. – Я не собираюсь ни отвечать на ваши претензии, ни выслушивать их. Подписывая контракт, вы должны были понимать, что даже, если поступит приказ спрыгнуть с крыши – вы спрыгнете. Не задумываясь ни на секунду. Я понятно разъясняю? – до этого дурашливое лицо Хмельновского сменилось серьёзным. Мне оставалось только кивнуть. – Хорошо. Тогда вы также понимаете, что обязаны нам – людям, сотрудникам “Порядка”, своей драгоценной жизнью. Не будь нас – вы бы даже не появились на свет.

Лампочка на потолке резко замигала. Чёрное стекло сбоку стало ещё глубже, чем было. Начало манить к себе, желая утопить в своей черноте. Стул стал ещё сильнее давить на тело, от чего у меня заболела спина. Кажется, вся комната резко разозлилась на меня, словно я, как гость, проявил неуважение.

– Я не против гибридов, вовсе нет! Наоборот, я толерантен. Но я абсолютно поддерживаю то, что вас не допускают ни к какой работе, кроме службы. Вы созданы специально для этого, так будьте паиньками – не выступайте против своих создателей, – он с силой сжал свой замок из пальцев. – Свободны. Приятно было побеседовать. – дознаватель мотнул головой в сторону выхода.

Я молча встал, подошёл к двери, оглянулся в сторону Хмельновского, заметил его гневный взгляд исподлобья и вышел из помещения, громко хлопнув дверью.

Весь путь до казарм прошёл, как последние мгновения сна перед пробуждением. Что-то мне это напомнило…

Завалившись в спортзал, где находилась практически вся рота, я упёрся в дверь спиной и сполз по ней до пола. Никаких сил у меня уже не было. Эта беседа высосала из меня все соки.

Прямой, заметив меня, подбежал и попытался поднять.

– Эй, ты чего расселся тут? Давай с нами, а то мало ли сержант заметит. Прилетит ещё, – он обеспокоенно смотрел на меня.

– Уже не важно. Не думаю, что что-то измениться, если меня сейчас поколотят, – мой голос был несвойственно тихим.