Эпидемия ультранасилия

– Безмятежев, помоги Воронину. Гаврилов – защищай, – поступает команда от ШТИРа.

– Так… Точно, – крайне гневный и даже устрашающий голос Косого раздаётся из наушников.

– Приступаю, – отвечаю я и сразу спрыгиваю с крыши, приземлившись рядом с моей целью.

Вид моего коллеги довольно удручающий. Лежит на спине, раскинув оставшиеся конечности в разные стороны. Из среза с большим напором течёт бордовая жидкость. Трясущимися руками я достаю из-за спины небольшой контейнер – экстренную аптечку и кладу её на асфальт, пытаясь как можно быстрее открыть. Внутри лежит множество разных приспособлений для быстрой медицинской помощи прямо во время боя. Несколько кровоостанавливающих жгутов, тактический турникет, стерильные бинты и много чего ещё, а также множество препаратов, среди которых выделяется нужный: шприцы с веществом, что заставляет кровь сворачиваться намного быстрее и даже закупоривать открытые кровоизлияния. Первым делом необходимо вколоть его. Благо, Порядок позаботился о том, чтобы каждый боец в точности знал, как пользоваться такими наборами, и мог в нужный момент залатать товарища. Препарат вколот. Через несколько секунд кровотечение останавливается. В любом случае, нужно закрыть ещё саму рану. Достаю перевязочный пакет, вскрываю. Оттуда беру специальную подушечку, что остаётся в той форме, которую ей придать изначально. Сорвав с её рабочей зоны защитную бумажку, я приклеиваю её непосредственно к ране. Наконец, дело сделано. Теперь его всего лишь нужно оттащить подальше. Тумблер на шее, “Усиление внешней опорно-двигательной системы активно”. Берусь за правую руку Прямого и пытаюсь выволочь его из обломков, оставшихся от стальной горы, периодически поглядывая в сторону Косого. Он медленно и угрожающе приближается к выпавшему сердцу чудовища. Обзор мне сильно закрывают обломки техники, связанные чугунными нитями, которые образуют объёмную сетку, закрывающую нас. Когда мой разгневанный коллега добирается до противника, то сразу же заряжает плазменную пушку.

– Стой! Ты его убьёшь! – пытаюсь я отговорить полупса.

Он оборачивается на меня, пушка гаснет. В момент, когда гибрид отвлечён, из люка танка показывается очередное щупальце с зубьями на рёбрах. Я не успеваю предупредить союзника, однако, это и не требуется. В последний момент перед ударом, он поворачивает голову обратно и ловит правой рукой опасную конечность. Взявшись за неё второй рукой, Косой начинает раскручивать вокруг себя бронемашину с чугунными лапками. Через пару полных оборотов, он отпускает. Существо вновь впечатывается в стену здания. На оставшихся конечностях существа замечаю дрожь, будто оно боится, но ничего не может сделать. Гибрид снова медленно приближается к нему, но, неожиданно, на спину ему прыгает микро-Исполин. Его тело выглядит истощённым, обвисшая кожа, выпирающие рёбра и замедленные движения. Полупёс с лёгкостью сбрасывает его с себя, схватив того за лапы и швырнув перед собой, сильно ударяя о дорогу. Котяра начинает шипеть, шерсть его встаёт дыбом, но стоит бойцу Порядка поднять на него правую руку с пушкой плывущего, как тот выпучивает глаза и стремительно сбегает с его пути.

Откуда он мог взяться? Хотя…

Осматриваю сетку, окружающую нас внимательнее. В некоторых её частях видны некие коконы – овальные фигуры, состоящие из отделённых погнутых пластин, скреплённых между собой резиновым металлом. Некоторые из них не полностью скрывают то, что хранят в себе, и через эти пробелы я замечаю лапы, хвосты, головы агентов. Все целые, но скованные, хотя, судя по их измождённому виду, не все способны двигаться.

Лишь бы не выбрались, лишь бы ШТИР быстрее пришёл.

Но никто не приходит. Вызывающие мурашки скрежеты и лязганья металла становятся всё чаще и громче, пока передо мной всё же не появляется громадный агент. Да, он обессилен, но всё ещё достаточно активен, чтобы раздавить меня или навредить Прямому. Рядом нет даже моей винтовки, чтобы я мог хоть что-то ему противопоставить. Остаётся только надеяться, что кто-то спасёт нас. Или, может, рискнуть? Позвать на помощь? Рот сковал страх, но я должен.

– Косой! – кричу я так сильно, как позволяет ужас, охвативший меня. Выходит не очень громко, но достаточно, чтобы меня услышали.

Микро-Исполин встаёт на дыбы. Уже готовлюсь к судьбе тех несчастных, лежащих на дорогах солдат, что были разорваны агентами. Вдруг, большущие руки хватают громадину подмышки и поднимают выше. Задние лапы больше не касаются земли, на морде написано недоумение. Тут же эти руки отбрасывают котяру вправо на несколько метров. Спасение пришло. Вот, что чувствовали те бойцы, сражавшиеся с особым чугунным у точки контроля, когда появился Прямой и спас их положение.

– Он в порядке? – всё ещё пытаясь отдышаться от злобы, спрашивает Косой.

– Да. Вернее, почти, – глянув на его левое плечо, отвечаю я.

– Будем ждать ШТИРа здесь. Я защищу, – коротко говорит он и поворачивается ко мне спиной.

Прямо перед нами на расстоянии десяти или пятнадцати метров выстраивается тройка истощённых микро-Исполинов. Всё ещё ослабшие, но готовые сражаться, защищая своего командира. В воздухе повисает напряжение. Котяры не готовы наброситься, но и нашему защитнику опасно что-то делать. Вдруг, мне на маску что-то капает. Не дождь, что-то более липкое и тяжёлое. Ладонью я стираю с линз эту серо-прозрачную массу, от чего она размазывается по перчатке и противно стекает с пальцев. Похожа на колючую воду, но слишком тяжёлая и вязкая. Видимо, растопила резиновый металл, смешалась с ним и превратилась в эту жижу. Поднимаю взгляд выше. Прямо надо мной висит длинный резиново-металлический канат. Его защитная оболочка выглядит оплавленной, а в разъеденной части виднеется оборванный красный корень. Постепенно, чугунное покрытие становится всё тоньше и тоньше, пока канат не рвётся, а сталевар не выпадает из него прямо на раненого гибрида. Тонкий алый червь сам по себе движется по костюму полупса, подползая к его ране. В ступоре я не могу даже пошевелится. Приблизившись к уязвимому месту, корень заползает под подушечку, которой я закрыл срез. Только придя в себя, я срываю её с раны, но растения уже не вижу и понимаю, что допустил.

– О нет-о нет-о нет… – бубню я про себя. – Что с этим делать? Я… Я даже не знаю, что произойдёт. Почему я даже сейчас бесполезен? Не смог спасти боевого товари… – внезапно замечаю на плече Прямого что-то странное.

Из него тянется три длинных корня сталевара, обвивающихся вокруг друг друга. На конце они разветвляются. Теперь это становится похоже на… Руку? Трёхпалую, да, но точно руку, будто растение подстроилось под носителя, заменив недостающую конечность. За пару секунд из плеча выползает ещё пара корней, которые также обвиваются вокруг основного стебля, добавляя кисти ещё два пальца. После этого они начинают набухать, становясь толще, но не теряя заострённых концов. Теперь рука выглядит значительно больше правой, но… Она есть!

Это просто сумасшествие. Такое бывает? Хотя, ШТИР же говорил, что для них агенты – лишь органические батарейки, из которых можно черпать питательные вещества. Для таких целей подойдёт и гибрид.

Что ж, в любом случае, ничего сделать я с этим уже не могу. Он проник слишком глубоко в тело, чтобы его просто вытащить, учитывая, что он, скорее всего, будет сопротивляться. Остаётся лишь следить за ним и наблюдать за общей ситуацией.

Косой с очевидно недобрыми намереньями, глядит на троицу крупных агентов, принимает более устойчивое положение, сжимает мизинец и безымянный пальцы, орудие плывущего начинает разогреваться.

– Я испепелю каждую кошачью морду, что приблизиться ко мне хотя бы на метр! – нечеловеческий не только из-за искажений динамиков костюма, но и из-за интонации со злобой, вложенной в слова, раздаётся голос моего коллеги. – Я понятно объясняю?

Агенты замирают, стараются дышать ровнее, чтобы не провоцировать. Кажется, теперь они осознали, что именно они загнаны в ловушку, а не мы. Осторожно делая каждый шаг, они медленно отходят назад, чтобы потом резко развернутся и сбежать с поля боя.

Наконец, кончилось. Или не совсем?

– ШТИР, где Командующий? – спрашивает по нашему каналу связи Косой, громко и тяжело дыша во встроенный микрофон.

– Ретировался. Не смог догнать, – отрешённо отвечает ему командир по рации.

Руки гибрида начинают трястись. Он сжимает их в кулаки, но тряска не проходит. Тогда он, размахнувшись со всей силы, ударяет ими об пол, дробя асфальт. Абсолютно молча. Ни слова. Чистая ярость. Одного удара ему хватает, чтобы немного остыть. Тряска отпускает. Он, наконец, обращает внимание на своего лежащего товарища.

– Прямой… Это… Что это? – потерянно произносит он, глядя на новую руку друга.

– Это сталевар, – отвечаю ему.

– Такое возможно?

Но не дав мне времени ответить, между нами появляется ШТИР. Пальто порвано ещё сильнее, в остальном – цел.

– Это интересно. Гаврилов, включи запись и наблюдай.

– Принято, – не сводя глаз с Прямого говорит он.

– Безмятежев, встать, – командует андроид. – Нам нужно поговорить.

Отползаю от Воронина и поднимаюсь на ноги, следуя за роботом, отошедшим к перекрёстку дороги, выйдя из-под чугунного сетчатого купола.

– Безмятежев, думаю, понятно, что наше положение как никогда бедственно. Уже до начала этого сражения наши шансы на успешное завершение всей миссии составляли около двадцати целых семи десятых процента, – ШТИР проговорил последнее предложение намного более роботизированным голосом. Вновь расчёты. – Я только что связался с командованием, чтобы узнать, какая часть всей армии была отправлена на атаку этого сектора, – он опускает голову.

– И… Какая же? – уже примерно осознавая, какой будет ответ, спрашиваю я.

– Вся, – подняв взгляд ровно на меня, отвечает командир. – Остались только мы и два экспериментальных вертолёта. Больше ни техники, ни живой силы нам не выдадут. Они отказались использовать экстренный запас.

– И что нам делать сейчас? Возвращаться?

– Приказ – продолжить миссию.

Что? Без всего? У нас ничего не осталось, мы не сможем противостоять Командующему, если он ещё что-то придумает, а он точно придумает. Это самоубийство!

– Мы в четырёх километрах от территории агентов, до которой не долетают дроны и откуда не возвращаются разведотряды. Если отступим – есть вероятность, что больше никогда не сможем добраться до этой точки. Нельзя дать агентам время на восстановление. Однако, сейчас ты можешь отдохнуть. Без Прямого мы не выдвинемся.

ШТИР уже разворачивается, чтобы отойти к гибридам, но я останавливаю его, положив руку на плечо.

– Командир, я хотел спросить про… одну вещь, – смущённо говорю я.

– Слушаю, – взглянув на меня одним глазом, отвечает он.

– В-вы можете отследить местоположение радиостанции по последней связи с ней?

– Могу. Кто тебе нужен?

– Э-эм, танк, командир которого связывался со мной, когда мы только устанавливали орудие плывущего на костюм Гаврилова.

– Понял. Одобри передачу данных.

На линзе высвечивается сообщение: “Запрос на получение данных”. Сразу поднимаю большой палец вверх.

– За мной, – говорит он и обычной походкой направляется к чугунному куполу.

Нужная бронемашина находилась чуть дальше гибридов. Разумеется, была вскрыта и сильно повреждена самой стальной горой, когда та перемалывала свои же внутренности, но выглядела более целой, чем вся остальная техника. Башня отсутствовала полностью, гусеницы тоже, половины колёс на месте не было, но главное – люк погнут не был, значит, проходу ничего не мешало.

Забравшись внутрь, я обнаруживаю поломанную аппаратуру, детали других машин, которые, вероятно, случайно попали через люк, и… три тела. Рваные раны небольшие, но глубокие. Смерть от потери крови, как и у большинства защитников Порядка. Сильно выделяется их натянутая кожа на лице, будто они давно умерли. Намного раньше, чем десять-пятнадцать минут назад, как случилось на самом деле. Сталевар добрался и сюда. Высосал их, будто питательную массу из пакетика. А ведь недавно я с ними разговаривал. Совсем недавно они упрашивали меня позволить им идти в бой. Тяжело смотреть на это, решаю вылезти. Снаружи встречает андроид. Он глядит на меня сверху вниз каким-то осуждающим взглядом.

– Безмятежев. “Если с ними что-то случится, виноват будешь ты”, – очевидно, он цитировал себя же.

– Я понимаю. Зря это сделал, – опустив голову, мямлю я.

– Командование кем-то – это не просто власть, это ответственность, которую нужно осознавать. Нарушив мой приказ, ты взял ответственность за них на себя, так что конкретно в их смерти виноват ты. Я не доложу об этом, физического наказания ты не понесёшь, что, возможно, хуже для тебя, но поучительнее. Исходя из того, что мне известно из психологии, пусть и людской, эмоциональный груз тяжелее настоящего.

– Прошу прощения, командир, – ком в горле даёт сказать лишь это.

– Тебе не нужно передо мной извинятся. Стоило бы просить прощения у семей этих солдат. Впрочем, больше не вижу смысла говорить об этом. Я не пытаюсь тебя деморализовать. Это просто урок. У тебя есть время обдумать всё, – с этими словами ШТИР разворачивается и уходит к Косому и Прямому, оставляя меня на съедение собственной вины.

Мой взгляд приковывает танк, экипаж которого убил я. Всех троих. Ватные ноги не удерживают тело, и я падаю на колени. Склонившись перед бронемашиной, я могу лишь мерно покачиваться, пока не наклоняюсь так низко, что касаюсь лбом асфальта. В таком положении я и застываю.

Почему это так больно? Почему больнее, чем любая мигрень, вызванная подавителями агрессии? Чем любой удар в спину или затылок?

Слёзы сочатся из-под закрытых век, чёрная картина размазывается грязно-радужным пятном. Приходится снять маску. Порывом холодного ветра тут же обдаёт влажное лицо. Я вновь касаюсь лбом дороги. Запах сырости заполняет ноздри. Солёные капли плавно стекают вниз.

– Простите… простите… простите… – чуть слышно шепчу я, изредка всхлипывая.

Инцидент №21 "Разменная монета" часть 3

Как я мог? Почему ослушался? Почему убил? Я ведь не хотел такого исхода, я всего лишь… Всего лишь… Чего я хотел? А может, хотел вовсе не я? Может, к этому привела моя слабость? Я должен был настоять, но не смог, они переубедили. Значит, не так я и верен своему командиру, как сам считаю. А что, если я предам его однажды? Если из-за моей слабости, меня смогут переманить на другую сторону баррикад? Такое ведь возможно, верно? Если даже люди смогли меня переубедить, то агенты с легкостью это сделают. Вдруг они так же, как эти солдаты, заставят меня думать, что я прав, хотя на самом деле иду против своих же правил? Нужен ли ШТИРу такой боец, как я? Командующий точно догадается, кто в нашем отряде слабое звено, и тогда…

Вновь прижимаю голову к коленям, пытаясь закрыться от всего, словно некое беспомощное жалкое существо.

– Лучше бы он меня вообще не спасал, а погнался за разукрашенным… – тихо шепчу я себе под нос.

– Думай, что говоришь! – слышу знакомый голос из-за спины, что пугает меня неожиданностью.

Тут же разворачиваюсь и смотрю назад. Там стоит Косой без своего робо-тела, только в специальном черном термокостюме. Вид у него какой-то недовольный. Стоит с ровной спиной, руки сложены сзади, будто он прячет что-то, на меня глядит укоризненным взглядом, но не настолько осуждающим, каким был взгляд ШТИРа.

– Ч-что? – еще подрагивающим от испуга голосом произношу я.

В ответ он только шумно вздыхает, подходит ко мне и садится на дорогу рядом.

– Не нужно думать, что из-за одной ошибки, ты теряешь свою ценность. Ты все тот же. Невозможно вечно делать все правильно, когда-нибудь все равно оступишься, – успокаивающим тоном говорит гибрид.

– Н-но ведь… Это не просто ошибка, – снова сжимаюсь калачом, только бы он не видел моего лица. – Из-за меня они умерли. Если бы я был настойчивее…

– То ты не был бы собой, – продолжает он за меня. – Тебе может и кажется, что ШТИР в тебе разочаровался, но, я уверен, что он это давно предвидел. Он выбрал тебя для своей команды, именно потому, что ты – тот, кто ты есть, и никто больше. И, я считаю, он не ошибся в выборе. В конце концов, разве мы с Прямым лучше? Два гибрида, даже не человека, в самый важный отряд всей армии Порядка! А ведь мы далеко не лучшие. Лично я – полупес, чуть не отказавшийся от службы, но жестяная башка посчитала, что я ему подойду. А Прямой… Сам же видел, как тяжело с ним даже нашему командиру. Никакой инициативы, работает только по приказам. Однако, ШТИР рассчитал, что ему нужен именно он. И после этого ты думаешь, что из-за одной ошибки андроид бы от тебя отказался?

– Я ослушался приказа. Этого достаточно, – тихо бурчу я, выглядывая на него отсутствующим взглядом из-за прижатых колен.

Выражение лица товарища становится задумчивым.

– Знаешь, мне кажется, ты даже правильно поступил.

– Ч-чего?! – внезапно выкрикиваю я, отчего пугаю самого же себя. – Ты вообще п-понимаешь, что говоришь? Я убил их! Если бы не моя слабость, они бы спокойно добрались до бункера и жили бы дальше со своими семьями, друзьями и знакомыми. А я… Я забрал у них эту жизнь! – странная злоба просыпается во мне, но тут же гаснет. – Сам получил второй шанс и тут же подвел всех. Разве это не провал? Не предательство? Я подставил тех, кто не сомневался во мне.

– Думаешь, они были бы счастливы в бункере?

Уже было собираюсь ответить, приподнявшись и расправив ноги, но тут же останавливаюсь.

– Жизнь там не всем сладка, знаешь ли, – продолжает он. – Это мы с тобой имеем возможность иногда «гулять» по поверхности, а люди безвылазно сидят под землей уже четыре месяца. Да и не у всех хорошие отношения со знакомыми и родней, особенно в такой ситуации, когда куча народу на нервах сидит. Может, поэтому некоторые люди так и рвутся служить? Хотят сбежать от давящих стен, бесконечных коридоров и угрюмых взглядов окружающих.

– Это не идет в сравнение с самой жизнью. Она дороже простого дискомфорта, – фыркнув, мрачно отвечаю я.

– Разумеется, ведь это лишь часть возможной причины. Люди знают, что такое война, далеко не каждый готов даже представить, что будет непосредственным ее участником. Однако, есть ведь и те, в ком желание защитить выше страха. Как ты и говорил, они сами рвались в бой, так что… – не даю ему закончить.

– ОНИ ПРОСТО НЕ ОСОЗНАВАЛИ! – срываюсь я, но, заметив, что Косой даже не повел бровью, успокаиваюсь и продолжаю спокойнее. – Люди глупы. Они сначала делают, а потом думают. И похоже, что я понабрался у них этого, раз веду себя точно так же…

– Хех, это точно. Ты неплохо так очеловечился, – с усмешкой заявляет гибрид.

– Что ты имеешь ввиду? – мое лицо искажается гримасой сердитого непонимания.

– Ты, как и эти люди, готов пожертвовать собой, ради общего блага. Постоянно винишь себя за то, что ШТИР не смог поймать Командующего. Ты прямо как они. Они ведь могли просто промолчать, когда ты отдавал им приказ возвращаться, но они решили, что смогут помочь. Вдруг, если бы ты настоял, они бы так же винили себя, что дали слабину, когда нужно было действовать? Считали бы себя предателями, воспользовавшимися небольшой заминкой командования, которому некогда было с ними разбираться. Тебе же неприятно это, верно? Или ты уже считаешь, что робот не зря тебя спас, и твоя жизнь дороже простого дискомфорта? – с ухмылкой на лице риторически спрашивает Косой.

– Я… Не знаю, – окончательно уткнувшись взглядом в пол, мямлю я.

Гибрид некоторое время молча глазеет на меня, после чего хлопает по плечу пару раз.

– Знаешь, у меня есть для тебя задание, которое точно одобрили бы твои танкисты, – я поворачиваю голову в его сторону, взор слегка размазан накатывающими постепенно слезами.

Коллега тянется достать что-то из-за спины. Неожиданно, в руках его оказывается моя винтовка, на вид даже не поврежденная.

– Держи, растеряша, – передав мне ружье, он по-доброму улыбается, но, обратив внимание на мои влажные глаза, хмурится. – Эй! А ну, не хныкать тут мне! – полупес хватает меня правой рукой за подбородок, его серьезный взгляд обрушивается на меня. – Единственные жидкости, которые я допускаю на лице моих союзников – это либо дождевая вода, либо колючая, понял?

В ответ я лишь произношу что-то невнятное и вытираю ладонью лицо. Глаза Косого в этот момент теряют всю строгость, а сам он задорно хохочет.

– Не могу долго так смотреть на тебя без смеха, хех. Уж слишком твоя мордочка забавна, – он, наконец, отпускает меня. – Что ж, как я и говорил, твой экипаж точно одобрил бы, если бы ты взял себя в руки и разнес в клочья своих бешеных сородичей! Давай, поднимайся! – он встает и помогает подняться мне. – А теперь крепче возьми винтовку и, что самое главное, – Косой приближает ко мне кулак и указывает на него другой рукой, – всю боль держим вот здесь, помнишь? Не подавляем, но и не даем ей ослабить себя, договорились?

Молча киваю, вытирая с лица остатки влаги.

– Вот и отлично, кошарик! – по его лицу расползается лучезарная улыбка. – Пойдем-ка к остальной команде. Думаю, ШТИР уже успел пошаманить над нашим дважды гибридом, как считаешь?

– Почему ты решил оставить Прямого, чтобы утешить меня? – глядя под ноги, спрашиваю я, проигнорировав его слова.

Мой коллега недоуменно смотрит на меня, видно, опешив от внезапного вопроса.

– Я никак не смогу ему помочь, а вот тебе, как видишь, немного да получилось. Тем более, командир уже занимается им, я бы только помешал.

– Ты за него не переживаешь?

– Переживаю, конечно. Просто… Когда это повторяется снова и снова, я чувствую, что черствею. Невозможно постоянно реагировать на потери как в первый раз. Кажись, скоро мы с ним будем совсем похожи, – он издает печальный смешок.

Пару секунд я смотрю на него опустошенным взглядом, после чего снова отворачиваюсь.

– С Прямым все должно быть в порядке. Сталевару как организму-паразиту не выгодно терять носителя. Нет еды, нет и его.

– Хех, я уж подумал, что пришла наконец моя очередь поддерживать, – Косой хлопает меня по спине пару раз и посмеивается. – Спасибо. Не понимаю ничего в этих ваших сталеварах. Как думаешь, эту хрень смогут достать из него? – с надеждой в глазах спрашивает гибрид.

– Если только мы в бункер вернемся после миссии, – пессимистично отвечаю я.

– Когда вернемся, – поправляет меня он.

– Да… Разумеется.

Подойдя к командиру, пытающемуся понять, как привести бессознательного бойца в норму, я некоторое время разглядываю последнего. Вне своего робо-костюма Прямой выглядит каким-то немощным. Впалые щеки, побледневшая кожа, нездоровая худоба. Кажется, еще немного и он станет таким же, как те «выжатые» солдаты, попавшиеся на пути сталевару. Кстати, сам вампирский корень, стелящийся из его левого плеча, тоже выглядит неважно. Основание еще пытается сохранить багряный цвет, но ближе к кончикам острых пальцев серость захватывает все больше площади растения, словно оно медленно умирает вместе с носителем.

– ШТИР, есть предположения, что с ним и как помочь? – обеспокоенно спрашивает Косой.

– Истощен, как и остальные организмы, контактирующие со сталеваром. Растение пытается кормиться за счет носителя, но не так активно. Полагаю, расчет на то, что Воронин все же встанет. Это бы упростило сталевару выживание. Однако, из-за большой потери крови, он не очнется. Нужно срочное переливание, обеспечить которое мы не можем.

С каждым предложением андроида, лицо Косого приобретает все более удручающий вид.

– Н-но есть же еще какой-то способ ему помочь, верно? – голос пронизывает последняя надежда. – Мы ведь не можем просто оставить его умирать, так ведь?

– Обязаны.

Взгляд Гаврилова пустеет, сжатые до этого кулаки разжимаются.

– Этого не может быть… – внезапно, он хватает за плечи робота, бешеными глазами таращась на него. – Командир, молю, найдите способ! Может, Порядок знает что-то о сталеварах, что может ему помочь? Поищите там… в базах данных или еще где-нибудь, но спасите его! – уже переходит на крик.

ШТИР убирает от себя его руки и отталкивает самого гибрида, ткнув пальцем куда-то в область солнечного сплетения, от чего Косой отшатывается, чуть не падая, но успевая поймать равновесие.

– Нет никакого способа! – тон становится строгим. – Воронина не спасти.

Гримасу некогда веселого бойца закрывает маска гнева.

– Зачем тогда ты нужен? – процедив это, он падает на колени перед телом товарища и пытается его растормошить.

Робот свысока наблюдает за действиями гибрида, который сначала злобно бурчит что-то непонятное себе под нос, а потом, не выдержав, разрывается жалобными стонами.

– Выдвигаемся через десять минут, – цинично говорит андроид и разворачивается ко мне. – Безмятежев, вижу, винтовка уже у те… – обращается ко мне командир, однако я его уже не слышу.

В ушах лишь терзающие душу крики Косого. Перед глазами только его безуспешные попытки разбудить друга, скорее всего, уснувшего навсегда. Не желая наблюдать неприятную сцену, я слегка поднимаю взгляд. Все еще висящие над нами резиново-металлические «кабеля» тихонько плавятся. Несколько таких висят ровно над телом Прямого. Замечаю, что на одном из них медленно-медленно собирается тяжелая чугунная капля, растопленная остатками колючей воды. Еще мгновение и, набрав достаточную массу, капля падает на дорогу совсем рядом с новой рукой Воронина. Вдруг серые, почти безжизненные пальцы оживают и словно черви начинают тянуться к небольшой образовавшейся лужице. Плюхнувшись в нее, они сначала розовеют, а затем багровеют. Лужица тем временем становится все меньше и меньше. Получивший дополнительные силы сталевар тянется дальше, но теперь до обломков боевой техники, окутанной чугунными лозами. Как только красный корень к ним присасывается, те начинают таять на глазах. Растение мерно пульсирует. Сейчас вся ее поверхность окрашена насыщенным темно-красным цветом. Гляжу на Прямого. Теперь пульсация растения напоминает перекачивание чего-то прямо в тело гибрида. Кожа моего коллеги теряет серые оттенки, заменяя их более живыми – бледно-розовыми. До этого еле заметное и редкое дыхание учащается. Гаврилов это замечает.