Эпидемия ультранасилия

Догонять бесполезно, да и нужно восстановиться, прежде чем выдвигаться куда-то. Жаль, я не был достаточно собран, чтобы помочь. Так был увлечён наблюдением, что не удосужился даже зарядить слабый противочугунный снаряд в винтовку.

Неожиданно, прямо передо мной появляется ШТИР, только что спрыгнувший с многоэтажки. Выглядит довольно потрёпанным. Пальто разодрано ещё сильнее, чем было при последней нашей встрече. В правом предплечье зияет сквозная дыра, из которой выглядывает множество мелких проводков. На лице явно написано, что мой командир активно подавляет в себе злобу на себя же самого. Кулаки крепко сжаты и еле заметно подрагивают.

– Необходимо провести полевые ремонтные работы. Остановимся здесь, – звучит сдавленный электронный голос. Робот разворачивается к гибридам, концентрирует взгляд на Косом, который только что поднялся на ноги. – Гаврилов, покинуть силовой костюм! – раздражённо командует андроид.

Серая светящаяся линза брони моего коллеги тухнет в ту же секунду. Защитные пластины на его спине с закреплёнными на них автоматами перезарядки орудий открываются, давая увидеть внутреннюю конструкцию робо-доспеха, которую я уже имел удовольствие наблюдать. Всё застлано относительно толстыми чёрными резиновыми или силиконовыми трубками. Больше ничего нет. Все остальные аппараты находятся между внешним слоем брони и этими змеями угольного цвета. Наконец, Косой вылезает оттуда и встаёт лицом к ШТИРу. Одетый в один лишь чёрный термокостюм, специальные ботинки того же цвета и перчатки, на пальцах которых заметны кружки и идущие от них к запястьям серые линии. Командир уже собирается сам подойти к нему, но, только сделав один шаг, застывает на месте, будто вкопанный. Руками он берётся за недвижимую левую ногу и перемещает её вперёд, чтобы ровно встать.

– Гаврилов, ко мне, – выставляет перед собой повреждённую правую руку, чтобы подозвать гибрида, но та так же застывает в одном положении, а пальцы начинают бесконтрольно то сгибаться, то разгибаться. Левой рукой андроид хватает правую, сжимает все её пальцы в кулак и опускает вниз. – Воронин, покинуть силовой костюм и ко мне!

Прямой вылезает из робо-брони и вместе с Косым они подбегают к ШТИРу.

– Воронин, – серьёзный взгляд искусственных глаз падает на угрюмого подчинённого. – Поможешь мне с ремонтом. Безмятежев и Гаврилов, – теперь он глядит на нас. – Встретите бронетранспортёр с боезапасом. Приедет с северной дороги. Можете идти, – схватившись за левую ногу, он принимается переставлять её вперёд синхронно своему шагу, чтобы дойти до костюмов гибридов.

Мы с Косым, наблюдая эту картину, следуем на обозначенное место, чтобы занять позицию. Останавливаемся рядом со вскрытым острыми чугунными когтями танком, пара колёс которого валяется на полу. Сев на них, мы принимаемся ожидать, изредка поглядывая вдаль северной дороги, на которой пока никого и ничего не видно, не считая другой разрушенной техники и тел агентов.

Решаю снять наконец маску, всё равно не пригодится в ближайшее время. Тут же мой взгляд сам притягивается к командиру и Прямому. Всё же интересно увидеть, как они будут взаимодействовать наедине. ШТИР задирает свою жилетку с рубашкой, чтобы достать инструменты из запрятанной в его торсе ячейки, что только что открылась сама по себе, опустив задвижную дверцу вниз. Правой рукой он тянется к чему-то похожему на тонкий паяльник, но та внезапно останавливается, не дотягиваясь до предмета. Взгляд командира поднимается на гибрида, что просто стоит, наблюдая за процессом и не проявляя инициативы или желания помочь.

– Гаврилов, передай мне этот инструмент, – андроид пытается указать одним из дёргающихся пальцев правой руки на то, что ему нужно.

Только после команды Прямой, словно выйдя из прострации, помогает роботу, который кивает ему в знак благодарности, после чего проводит какие-то манипуляции со своей сломанной рукой и начинает ремонт.

– Косой, можешь подробнее рассказать про то время, когда он был другим? Думаю, сейчас более чем подходящий момент, – смотрю на измученное лицо напарника.

– Хорошо, – тяжело вдохнув, произносит он. – С чего бы начать, дай подумать… – в размышлениях он прикладывает к подбородку указательный и большой пальцы. – Раньше всё было проще, – заглянув мне точно в глаза говорит гибрид. – До всего этого нашествия агентов мы с ним служили в одном полицейском отряде. Охраняли городской, хех, порядок.

– От кого?

– От, как бы это сказать… От нехороших людей. Преступников. Тех, кто не хотел следовать правилам. Были, как и по-настоящему плохие, готовые жертвовать чужим благополучием ради себя, так и просто борющиеся за свои права слишком активными методами. Иногда, правда, попадались и те, и те в одном флаконе, но это я отошёл от темы, – опускает голову, бесцельно рассматривая асфальт под ногами. – Тогда Прямой был таким же послушным, как и сейчас, но более… живым, знаешь? Мы вместе не понимали, почему нужно разгонять сборища недовольных нами людей, которые лишь просили у власти хотя бы частично вернуть службу в полиции для простых рядовых. Не водителей, не механиков. Ну, ты понимаешь, верно? Ты ведь знаешь, что гибридов не допускают до всяких машин и техники?

Молча киваю, не желая отвлекать лишними звуками.

– Отлично. Так вот, нам приходилось их прогонять с площадей, улиц, дорог. А ведь они просто хотели служить во благо руководства, что забыло про них, когда появились мы – сильные, быстрые, выносливые и, что самое главное, не очень смышлёные. Идеальные рядовые. Дела шли не очень хорошо, однако, случилось чудо. Невиданное ранее существо, разгуливающее по улицам города. Потом – ещё несколько. А дальше, думаю, ты понимаешь к чему я веду, – слабый смешок. – Нет ничего, что сильнее объединяет, чем общая беда. В нашем случае – общий враг. Сразу после нападения народные массы затихли. Руководство поступило уж очень грамотно в этой сложной ситуации. Прошлые обиды забылись или отошли на второй, а то и третий план. Вот мы и подходим к “золотым временам” для нас с Прямым. Столько нового, столько интересного. Тогда он всё же проявлял маломальский интерес к некоторым вещам, не то, что сейчас. Хоть как-то реагировал на события. Я сильно переживал, когда ввели точки контроля, а он смог поддержать, приободрить. Думаешь, сейчас может произойти подобное? Не стоит даже отвечать… – вновь тяжёлый вздох. – Раньше всё было проще. Брали пример с выдержанности прапорщика Кузнецова. Поражались издёвкам сержанта Ковальчука. Смеялись с шуток старшины Ершова. И не было тогда никаких забот, никаких проблем, никаких… Ох, вот мы и приблизились к самому страшному… Мне немного тяжело об этом говорить. Я минутку обдумаю всё и продолжу, хорошо? – глядит на меня безрадостными и умоляющими глазами.

– Конечно-конечно, ничего страшного. Я тоже пока переварю всё это, – с успокаивающей интонацией отвечаю я.

Он кивает и упирается лбом в замок из пальцев.

Вот оно что, значит. Прямой и правда был более эмоциональным, чем сейчас. Всё-таки, обстоятельства на многое способны. Обстоятельства…

– Собственно, – продолжает Косой, – я говорил про самое страшное в этой истории. Так вот… Как не бывает бочки мёда без ложки дёгтя, так не бывает и августа без восьмого, тринадцатого и семнадцатого. Начну по порядку. Восьмое… Для меня – худший день в моей жизни. Знаешь, почему?

– Первое появление Исполина… – полушёпотом произношу я.

– Верно. Жуткое зрелище. Не буду повторяться, уже грузил тебя этим. Кстати, давно хотел извиниться за это, – снова глядит прямо в глаза. – Прости, сорвался.

– Всё хорошо, я понимаю.

– Спасибо, – отворачивается и продолжает глядеть в пол. – На Прямого это не сильно повлияло. Его слабое место было в другом. Моё же – в товарищах. Я – гибрид общительный. Много знакомых, много друзей. А когда неведомая сущность, по-другому я не могу назвать этого монстра, пожирает живьём твоих сослуживцев это… Тяжело. Очень тяжело. В тот день я изменился. Стал более вспыльчив. Прямой это заметил, но скрывал. Делал вид, что ничего не случилось. Я же так делать не мог. Почти каждый день я отпрашивался у сержанта, чтобы сходить в медпункт и поговорить с ранеными или умирающими товарищами. Поговорить о чём угодно, но не о войне. Не помогло. Стало лишь хуже. Впрочем, больше нечего сказать. Стоит пойти дальше. Тринадцатое, думаю, тоже знаешь, даже спрашивать не буду. Командующий повторил успех Исполина. Полное уничтожение точки контроля. Благо, он не рассчитал свои силы и рванул на вторую, на нас. Если бы не этот ход, яйцеголовые бы намного позднее создали колючую воду, – на секунду он замолкает, потирая лоб рукой. – Скажу честно, весь вечер колотил стены, бился о них головой. Не помогло. Долго останавливаться на этом не буду. Я всё же про Прямого рассказываю, а не про себя. Вижу, ты всё и так понимаешь. Так ведь?

Киваю. Чувствую, что выражение моего лица стало совсем унылым. Нечему тут радоваться. Пусть лучше так.

– Я не просто так упомянул его слабое место. Мы до него добрались. Не терпится узнать, да? – лукавая улыбка возникает на его опустошённой гримасе. Выглядит даже страшно. – Сейчас поведаю. Моё слабое место, как я и говорил – товарищи. А его – Порядок. Вернее, вера в Порядок. Никогда не забуду его: “Порядок нас защитит!”. На него было так приятно смотреть, когда он впервые увидел Цербера. Он буквально расцвёл. Он был искренне счастлив. Его любимые создатели показали Исполину, кто здесь главный. Однако, не долго музыка играла. Пять дней. Всего пять дней огромный трёхголовый пёс радовал его своими успехами в противостоянии агентам. Семнадцатое число стало решающим в судьбе Прямого. Именно в этот день он сломался. Никто бы не выдержал такого удара. Он искренне верил в превосходство Цербера, но, когда тот взглянул на него после боя. Прямой не выдержал. Все поражения резким потоком нахлынули на него. Не знаю, что творилось в его голове, но он нашёл способ справиться со всей болью. Ужасный способ, но действенный. Боль не страшна, если тебе нечем её чувствовать, – его руки сжимаются в кулаки. – Обещаю, я позабочусь о том, чтобы никто больше не испытал такое! Ты понимаешь?! – взгляд полный ярости. Будто горючая смесь печали и тоски воспламенилась, высвобождая неостановимый пожар гнева. – Война не должна была бить в спину! – огонь в глазах крайне быстро гаснет. – Однако, это произошло. Война сумела создать идеального солдата. Я сделаю всё, что в моих силах, чтобы такой солдат был лишь один.

– Из-за того, что не желаешь никому такой судьбы?

– Из-за того, что не хочу позволить войне стать нормой. Подумай сам. Идеальный солдат не испытывает боль утраты. Он просто выполняет приказы. Убивает пока не убьют его. Но если война не несёт за собой боль, то как можно понять, что война ужасна? Как показать идеальному бесстрашному солдату кошмар, чтобы он испугался? Никак. Люди должны понимать, что война – это не просто способ достижения цели. Это невыносимая боль, через которую ты обязан будешь пройти. Если люди перестанут чувствовать боль, война станет этим способом. И тогда, я тебе обещаю, война не закончится никогда. Стороны не устанут терять, не устанут горевать, не устанут хоронить. Не будет смысла примирятся.

– Выходит, ты противоположность идеального солдата?

– Не совсем так, – Косой тяжело вздыхает, на лице видно разочарование. – Может, наш разговор о Прямом и смог выставить меня белым и пушистым, но я этого не хотел. У меня полно негативных черт, которые не позволят мне стать примером для подражания. Одной из них является моя, как ни странно, противоположность нашему неразговорчивому товарищу. Он относится к своим врагам нейтрально, просто делает свою работу, – гибрид переводит тяжёлый взгляд на меня. – А я агентов ненавижу. Всем сердцем. Я готов задушить каждого собственноручно, без всяких вакцин и антенн. Пока что меня сдерживает только благоразумие. Надеюсь, я до конца буду осознавать, что мир с кошарами нам необходим, – некоторое время он молча смотрит на меня, вероятно, пытаясь понять, что я думаю обо всём этом. Однако я молчу. – Васька, я очень боюсь сорваться. Если усатые доберутся до Прямого, тебя или ШТИРа, я… – видно, как его глаза наливаются кровью, кулаки сжимаются сами собой, а на лбу начинает подёргиваться венка. – Я за себя не ручаюсь. – Тут же его отпускает, и взгляд снова падает в пол. – Хех, тогда агентам останется лишь молиться.

– Разве все мои безумные сородичи виноваты в этом конфликте? Они же просто солдаты под командованием, прямо как мы.

– Как думаешь, поступал ли этим “просто солдатам” приказ, рвать в клочья наших бойцов и оставлять их мучительно умирать на поле боя? Кошары не проявляют к нам ни капли жалости, стоит ли нам жалеть их?

– Но ведь не все агенты так жестоки, – мой голос почему-то становится тихим под напором Косого. Его уверенность в своей правоте заставляет сомневаться меня в собственной позиции.

Он смотрит на меня насмешливым взглядом, готовый, кажется, рассмеяться в истерике. Всё же он берёт себя в руки.

– Хочешь сказать, ты готов пощадить их всех ради кучки “хороших”? – ухмылка расползается по его лицу. Явно видна уверенность, что вопрос риторический. Я так не думаю.

– Готов, – коротко и чётко отвечаю я.

Тут же его ухмылка сходит на нет. Взгляд становится серьёзным. Косой отворачивается от меня и опускает голову.

– Я… подумаю над этим, – тихо произносит он.

Что ж, лучше, чем ничего. Ненависть Косого, конечно, оправдана, но это всё равно может помешать нам в заключении мира. Надеюсь, он сможет сдержать её, иначе этим придётся заниматься нам.

Мои мысли прерывает постепенно усиливающийся шум двигателя. Подняв голову и взглянув на северную дорогу, вижу приближающийся к нам БТР.

– Явились, не запылились, – бурчит коллега себе под нос.

Бронемашина, проезжает перед нами и останавливается в пяти метрах от перекрёстка. ШТИР, используя как костыль какую-то гнутую тонкую трубу, ковыляет ему навстречу, волоча левую ногу по асфальту. Отперев боковой люк, из транспорта выбирается пара солдат, вероятно, гибридов, которым изнутри передают патронную ленту с пятью крупными снарядами, предназначенными, скорее всего, для пушек костюма Косого. Взяв её за оба конца, они осторожно несут её к андроиду и кладут рядом с ним.

– Гаврилов, Воронин, помогать, – командует робот, даже не взглянув на них.

Гибриды срываются со своих мест к БТРу, чтобы взять следующую ленту и так же отнести её на место. Некоторое время четверо полупсов разгружают машину, пока, наконец, ничего не остаётся.

– Отлично, – заключает ШТИР, всё это время, оценивающе рассматривавший бронетранспортёр. Когда работа окончена, его взгляд всё же падает на образовавшуюся кучу из боеприпасов, бронепластин, деталей и какой-то значительно более сложной аппаратуры. – Мне понадобится весь бронетранспортёр, – неожиданно заявляет андроид. – Экипаж, покинуть машину!

Уже через пару секунд вся команда в составе десяти бойцов выстраивается в шеренгу перед моим командиром.

– Всем проследовать на ближайшую точку контроля, оттуда к бункеру. Выполнять! – очередной приказ, отчеканенный раздражённым электрическим голосом.

Солдаты в колонне строевым шагом послушно направляются по южной дороге, пока мы провожаем их взглядами.

– Гаврилов, Безмятежев, свободны. Воронин, ко мне!

Прямой подбегает к командиру, и вместе они начинают разбираться и структурировать все полученные материалы. Обращаю внимание на оружие плывущего, которое за время нашего с Косым разговора, довольно сильно изменилось. Теперь это не просто какая-то труба, а полноценная пушка, к которой прикреплено множество странных маленьких угловатых устройств, неизвестного назначения кольца опоясывают орудие по всей его длине, от основания тянется чуть менее тонкая, чем само дуло, трубка, покрытая частыми маленькими пластинками. Костюмы гибридов всё ещё стоят в одном положении. Некоторые повреждения исчезли, однако более тяжёлые поломки ШТИР, вероятно, может устранить только с этими материалами. За огромными роботами замечаю полуразобранный на запчасти БТР, изначально вскрытый каким-то большим чугунным.

Так вот зачем ему ещё один. Он использует их детали для ремонта. Эффективно, нечего сказать. Похоже, плазменную установку плывущего он тоже улучшил именно запчастями бронемашины. Уж больно пластинки на трубке напоминают её корпус. Правда, себя андроид ещё не успел полностью починить. Не будет же он с этим костылём сражаться? Хотя, думаю, он и так смог бы, если бы пришлось.

Пока я всё это рассматриваю, ШТИР с Прямым уже занимаются модернизацией пушки плывущего. Как и запланировано, робот делает основную работу, а гибрид выполняет роль принеси-подай. Похоже, они вносят последние коррективы.

– Безмятежев, ко мне! – неожиданно обращается командир.

Тут же подхожу к нему.

– Включи усилители внешней опорно-двигательной системы, – командует он, не давая мне и секунды на простое “Слушаюсь!”.

Выполняю.

– Подними, – указывает на орудие мохнатого облака.

Обхватываю обеими руками довольно большую и крайне тяжёлую конструкцию. Усилители начинают работать. Поднимаю её, словно пушинку.

– За мной, – андроид разворачивается к костюму Косого и ковыляет к нему, следую за ним. Остановившись около габаритной правой руки, ШТИР разворачивается ко мне лицом. – Присмотрись, над кистью есть специальный паз с крепёжным механизмом, – указывает на ровное прямоугольное углубление, из которого лозами стелются серые светящиеся канальчики, уходящие к кисти робо-руки. – Рядом с локтем есть такой же. Вставишь установку в пазы.

Я уже было начинаю подносить пушку к руке, поглядывая на командира, как замечаю его выпученные негодующие глаза. Вижу такое впервые. Тут же он хмурится.

– Аккуратнее! Нужно поставить идеально ровно, а твои руки издают вибрации, – упрекающим тоном говорит ШТИР. – Стой так, подожди.

Удерживаю конструкцию над собой, пока командир обходит меня сзади, хватает за локти и указательным и средним пальцами, начинает управлять моими руками.

– Не расслабляй руки, иначе система усиления отключится. Дополнительный ремонт и твои травмы нам не нужны.

Медленно…медленно…аккуратно.

Внезапно активируется рация моего шлема.

– Приём, Василий Максимович, – я чуть было не роняю груз от неожиданности вызова. – Докладывает командир танка под вашим командованием. Дроны обнаружили огромную группу агентов: чугунные, микро-Исполины, плывущие и некое существо из резинового металла. Связаться с руководством или ШТИРом никто не может, нет сигнала. Получилось только до вас. Какие будут указания?

Как же вовремя. Совсем забыл про них.

– Приём, – еле выговариваю я. – Как вы та…

– Безмятежев! – грозно обращается ко мне робот. – Не отвлекаться. Обсудим позже.

– Не могу говорить. Конец связи.

Отключились. Надеюсь, с ними всё будет в порядке, пока мы тут восстанавливаемся.

Через пару минут возни, у нас со ШТИРом всё же получается поставить на место убийственный аппарат. Крепёжный механизм задорно щёлкает. Звучит, как хороший знак.

– Безмятежев, кто это был? – осуждающий взгляд искусственных глаз сверлит меня.

– Это… Экипаж того танка, который сопровождал нас, когда мы ехали к бункеру с чугунным, – опустив глаза в пол, бормочу я.

– Был отдан конкретный приказ. Почему ослушался?

– Они сказали, что готовы сражаться. Хотели помочь своим. Я взял их под своё командование и приказал помогать основным отрядам наступления.

– Ты понимаешь, что взял ответственность за них? Если с ними что-то случится, виноват будешь ты, – андроид упирает указательный палец правой руки мне в грудь.

– Я… Понимаю.

– В таком случае, посмотрим, что из этого выйдет. Вызовешь их, когда скажу, а пока – ничего не предпринимать, – с этими словами он разворачивается к Прямому. – Воронин, за мной! – отходит к костюму моего молчаливого коллеги.

Косой оказывается сбоку от меня. Глядит на безэмоциональную часть нашей команды, что сейчас занимается ремонтом.

– Уже идёшь против системы, Васька? – усмехается он, после чего поворачивается ко мне лицом. – Плохо кончится, родной, – говорит уже с серьёзным выражением.

– Не мог поступить иначе, – опускаю голову. – Они так этого хотели, по ним было видно, что им обидно. Обидно упустить шанс отомстить за кого-то. Ты бы смог отказать им?

– Нет, конечно, – он снова отворачивается в сторону ШТИРа и Прямого. – Просто даю совет на своём опыте. Больше, чем хаос, Порядок ненавидит выскочек. Знаешь, что стало с АНнВ?

– Нет, а что? – поднимаю на него заинтересованный взгляд.

– Вот и я не знаю. Никто кроме руководства не знает полностью. Тех, кто смог отнекаться, отпустили, а вот другие… Пропали… Без следа. В последнее время стал обращать внимание на пропажи. Помниться, моего сослуживца Петухова неизвестно куда уволокли, когда он отказную от контракта подписал. О нём больше никто и не слышал. Порядок что-то готовит. Что-то масштабное.

– Снова? Разве не мы – это что-то масштабное? Целое наступление, сметающее всё на своём пути.

– Не думаю я, что на нас всё кончится, – Косой тяжело вздыхает. – ШТИР, наступление, мы с тобой – всего лишь часть возможностей Порядка. Он любит всё просчитывать и предугадывать. На случай нашей неудачи точно найдётся, что нас заменит. Вот тогда агенты и пожалеют, что не сдались нашему командиру.

– Ты так уверен в силах Порядка? Мне казалось, ты больше в них сомневаешься.

– Раньше сомневался, сейчас же я видел слишком много, чтобы так думать. Он в любой ситуации сможет вытащить ещё один туз, чтобы утереть врагам нос. “Исполин снёс непреступную точку контроля? Не беда! Цербер уже в пути. Его уничтожили? Тоже не проблема! Зря мы что ли ШТИРа делали?“. И такое происходит каждый раз. Руководство всегда находит выход.

– И то верно.

Пару минут мы молча наблюдаем за работой нашего командира и Прямого. Кажется, они близки к завершению. Решаем подойти и поинтересоваться успехами.

– Ну как там у вас? – задорно спрашивает Косой.

– Подготовка к калибровке опорно-двигательной системы, – сухо отвечает Прямой, пока ШТИР, не отвлекаясь от дела, собирает обратно руку костюма.

Сам андроид уже не выглядит таким повреждённым, каким был изначально. Руки, ноги туловище, всё целое, не считая его пальто. Видимо, он не посчитал, что имеет смысл его залатать.

– Воронин, – обращается мой командир к гибриду, – протестируй настройку чувствительности.

– Слушаюсь, – Прямой начинает забираться в свой костюм, а ШТИР подходит к нам с Косым.

– Гаврилов, то же самое, но не сгибай одновременно мизинец и безымянный пальцы левой руки.

Косой забирается внутрь, линза робо-костюма загорается. Гибриды вместе выполняют некоторые упражнения, чтобы проверить, что все конечности их брони работают должным образом. Ровно через минуту “физкультминутка” кончается.

– Гаврилов, наведи свою правую пушку на БТР, – андроид указывает на машину, что привезла ему боезапас и детали. – После этого сожми мизинец и безымянный пальцы левой руки и не разжимай пока я не скажу: “Стоп”. Начать!

Встряхнувшись, Косой направляет вытянутую правую руку на бронемашину и сжимает нужные пальцы. Тонкие полоски между пластинами бывшего орудия плывущего загораются ярко-жёлтым светом, бронированная трубка, что идёт к спине костюма, постепенно приобретает более тёплый цвет, вероятно, из-за нагрева, вся конструкция начинает издавать характерное гудение, что длится лишь пару секунд. Сразу после этого из дула вырывается ослепительный жёлтый луч, который на огромной скорости пролетает расстояние до бронетранспортёра и вонзается в него. Защита машины плавится и медленно стекает на дорогу, создавая серые каплеобразные сгустки. Проходит совсем немного времени перед тем, как луч прожигает БТР насквозь, впиваясь в серый асфальт. В этот момент становится заметно, как испепеляющий поток постепенно тускнеет, а от места его соприкосновения с дорогой вылетает всё больше искр.

– Стоп! – громко командует ШТИР.

Гибрид разжимает пальцы, луч тут же исчезает, оставляя после себя лишь мимолётный след марева, что растворяется за доли секунды. Косой приподнимает правую руку, чтобы внимательнее рассмотреть своё новое оружие.

– Вот это вещь! От такого ни один агент сбежать не сможет, – в электронном голосе слышен неподдельный, но злой, восторг.

– Использование на незащищённых агентах строго запрещено, – прерывает его ликование андроид.

– Чего? – недоумённо спрашивает Косой, повернувшись в его сторону. – А какой тогда в этом смысл?

– На случай непредвиденных обстоятельств, не более.

– Но, ШТИР, это же полный бре… – пытается что-то ответить мой коллега.

– Это приказ, Гаврилов. Не обсуждается, – резко осаждает того командир.

Гибрид с явным раздражением сжимает правый кулак, но сдерживается, чтобы ничего не сказать.

– Безмятежев, – ШТИР смотрит на меня, – нужны координаты тех, кто тебя вызывал по рации. Подтверди передачу.