Мужчина для женщины с котом

– Странно, что остался именно с отцом, хотя, конечно, давно не ребёнок. Может, мужики вместе выпивали? На алкаша этот тип похож?

– Вроде нет, с виду вполне приличный.

– И чего этот приличный вдруг вернулся к матери? На меньшую площадь? – Светка уже увлеклась и устроила целый допрос, но Полина всё бы ей выложила в любом случае. Привыкла советоваться с задушевной подругой.

– Бывший муж Надежды Васильевна привёл в дом сожительницу, которая принялась под сынка копать и быстро выковыряла с насиженного места.

– А тридцатишестилетний дяденька, значит, пинок под зад скушал? Собственным домом, пусть даже съёмным, тоже обзаводиться не пожелал? – разочарованно уточнила Светлана. – Полли, не хочется каркать, но, кажется, с новой кандидатурой в женихи ты в пролёте. Кто не может самостоятельно позаботиться о себе, не станет стараться и ради другого. Просто взвалит весь груз проблем на папу, маму или ту же спутницу жизни, если уж дойдёт дело до женитьбы.

– Я тоже так думаю, но объясни, пожалуйста, это моей маме, – закончила в тот раз разговор Полина, и возвращались к теме неженатого соседа подруги редко.

Ираида Ивановна, на удивление, тоже вскоре угомонилась. За солью-спичками-луковкой дочку не подсылала, планы на выгоды брака с удобным житьём по соседству больше не строила. Из чего Полина сделала вывод – кажется, она потенциальному жениху не понравилась. А теперь этот подозрительный визит Надежды Васильевны со свежеиспечённой ватрушкой!

– Балда, как я могла забыть! Ведь Викентий…нет, Вениамин, ушёл к какой-то женщине! – вдруг осенило Полину, когда она намыливала руки, собираясь всё-таки попить чай. Во-первых – отвертеться всё равно не получится. Во-вторых, тёплой выпечкой пахнет уж очень соблазнительно. – Может, Надежда Васильевна принесла ватрушку в честь счастливой помолвки или даже свадьбы? Тогда чего это маман не злится, а сияет?

– Ты там руки моешь или решила принять ванну? – раздался из-за двери недовольный голос Ираиды Ивановны и Полина поторопилась. Отправилась вслед за мамой в гостиную, где круглый стол под белой ажурной скатертью был уже накрыт к чаепитию.

Ватрушка оказалась выше всяких похвал.

– Понравилась? – ласково спросила Надежда Васильевна, обращаясь к Полине. Та в этот момент потянулась за вторым куском.

– Очень! – кивнула девушка. – Дадите рецепт?

– Как раз собиралась. Запомни, домашнюю выпечку с творогом мой сын обожает, – сладко прожурчала соседка и многозначительно переглянулась с Ираидой Ивановной.

– Зачем это мне знать? – насторожилась Полина.

– Затем, что путь к сердцу мужчины лежит через желудок. Витольд вернулся к маме! – объявила торжествующая Ираида Ивановна. – Женщина, к которой он уходил, категорически не подходит!

– Как Витольд? Разве он не Викентий? То есть Вениамин… – зачем-то принялась выяснять Полина, в то время как лучше было промолчать. Витольд так Витольд, значит, сразу неправильно запомнила. Плохо другое – две интриганки вернулись к старому плану! Свести и переженить своих неудачливых, с их точки зрения, детей. Бонус от этой сделки – чересчур активные мамы останутся жить рядом.

– То есть ты даже не знаешь, как на самом деле зовут моего сына? – надулась тем временем Надежда Васильевна. – Настолько не заинтересована?

– Ой, да Полиночка пошутила! – тут же нашлась Ираида Ивановна. – Что плохого в не банальных именах? Поля и сама, при рождении, записана как Аполлония, только мало кто об этом знает.

– Аполлония? – переспросила Надежда Васильевна. – И впрямь не банально.

В её недобрых глазах промелькнула насмешка. А может Полине это показалось, но она всё равно поспешила объяснить:

– Уже нет! Как только мне исполнилось четырнадцать, папа помог имя поменять. Теперь в паспорте просто Полина. И простите меня, что назвала вашего сына неправильно.

– Хорошо, – милостиво кивнула Надежда Васильевна, – но давай проясним кое-что ещё. Сколько, по-твоему, должен зарабатывать приличный интеллигентный мужчина?

– Даже не знаю, – немного растерялась девушка. – Считается, что чем больше, тем лучше, но ведь кто-то за большими деньгами не гонится. Ему важно работать в комфортном ритме. Да я и сама, если честно, получаю мало, хотя свою профессию люблю.

– Вот! – вдруг обрадовалась соседка, поучительно воздевая вверх указательный палец. – А женщине, с которой Витольд было сошёлся, подавай огромную зарплату! Просто акула с непомерным аппетитом, чувствовало моё материнское сердце, что ничего у них не выйдет! Девицы с яркой внешностью, как правило, пустышки, разумные и невзыскательные женщины гораздо надёжнее. Тем более не каждой дано родиться красавицей.

Полина потупилась, не зная, что и сказать. Её сейчас прямо назвали дурнушкой? Или сделали сомнительный комплимент, что надёжная и невзыскательная?

Зачем при ней вообще обсуждать промахи Витольда в личной жизни? Если уж обе родительницы так желают видеть их вместе, разве не следует потенциального жениха нахваливать, как во время любого сватовства? Или Витольд настолько неинтересен, что уже этот факт не скроешь? Вот его мать и откровенничает, но, одновременно, ни в коем случае дорогого сыночка не осуждает и блюдёт его выгоду.

– Полиночка, – заговорила опять Надежда Васильевна. – Вяжешь ли ты шерстяные носки?

«Перебьётся твой Витольд!», – подумала моментально обозлившаяся Полина. Даже не стала отвечать: заледенев лицом, отрицательно качнула головой.

– Вот тебе раз, а твоя мама так замечательно вяжет. Правда только крючком, – не сдавалась соседка. – Я, собственно, чего спрашиваю. Мне из деревни прислали козий пух, но сначала следует его спрясть. Потом, если хочешь, научу тебя вязать носочки. Не просто красивые, но и очень полезные для суставов.

Полина вдруг чётко представила себя бедной Настенькой из фильма «Морозко». Перекушавший на ночь ватрушки Витольд беспокойно спит, а его маменька, припёршаяся аж в одиннадцать вечера поцеловать сыночка в лобик, спицами стучать не велит. Выгоняет сноху с недовязанным носком на кухню, всё равно ещё надо доварить к утру холодец. Который, конечно же, обожает Витольдик.

– Прясть тоже не умею! И не собираюсь учиться! – не боясь показаться невежливой, неприязненно отрезала Полина, но её мама и Надежда Васильевна лишь выдали по снисходительной улыбке.

– Ты чего нервничаешь? – на редкость миролюбиво спросила Ираида Ивановна. – Надежда Васильевна прекрасно спрядёт сама, только у неё электрическая прялка сломалась. А насколько я помню в подвале, в нашей ячейке, стоит прабабушкина, деревянная. Так вот сходишь за прялкой и принесёшь, хорошо?

– Не волнуйся, не сегодня. Когда тебе самой будет удобно, – подхватила соседка. – Договорились?

Уже за одно то, что прясть её не заставляют, Полина на этот раз согласилась. Но честно предупредила:

– Только в каком она состоянии неизвестно. В последний раз я была в подвале ещё с отцом, светила ему фонариком. В ячейке света вообще нет.

– А теперь ты пойдёшь с Витольдом.

– Он и посветит, и прялку поможет донести, – вразнобой заговорили обе мамы, очень довольные, что нашли-таки повод подтолкнуть своих отпрысков к общению.

«Все эти ваши хитрости шиты белыми нитками, – мрачно подумала Полина. – Может и козий пух одни выдумки, да только что теперь сделаешь? Придётся идти».

В субботу, в половине десятого утра, в квартиру Ираиды Ивановны позвонили. За дверью обнаружился вялый, явно не выспавшийся Витольд, видно его рукодельнице маме не терпелось завладеть прабабушкиной прялкой.

Однако похвальное трудолюбие Полину и её маму врасплох не застало, они обе были жаворонками. Просыпались ещё до семи, правда Полина, если был выходной, потом долго в постели читала. Но не сегодня, Ираида Ивановна велела дочери не валяться и быть наготове.

– Фонарик заранее достань, найди ключи от подвала, – наставляла она.

– Чего их искать, должны висеть на ключнице, – отбивалась дочь.

– Вот и проверь. Куртку наденешь в подвал не старую, а аляпистую. Которую я не люблю, тебе идут тона пастельные.

– Зачем тогда советуешь? – чисто из любопытства спросила Полина.

– Уже не помнишь? Витольда тянет на яркое. Джинсы к той куртке подойдут светло-голубые.

– Они маркие, на лето.

– Вот и будь поаккуратней!

Пришлось маму опять послушаться, скандала с утра пораньше совсем не хотелось. А вот сын соседки оделся для похода в подвал более чем скромно. Натянул поверх старого свитера ещё более заношенную безрукавку, а потерявшие форму, с пузырями на коленях брючишки так и тянуло назвать ёмким старинным словом портки.

Опять же Витольд, пока проживал у прежней избранницы, завёл себе рыжеватую бородку. Возможно даже стильную, если бы не странный, встопорщенный вид. В сочетании с напяленной рухлядью борода превратила аккуратного прежде мужчину в сильно бедствующего безработного. И всё равно Ираида Ивановна обласкала потенциального жениха сияющим взглядом. Словно тот уже согласился отвести её дочь в загс, а ещё лучше к алтарю. Витольд взгляд-послание легко расшифровал и криво усмехнулся.

«Мама ведёт себя ужасно глупо, – устыдилась в этот момент Полина. – И я тоже позорище! Вырядилась в пыльный подвал как на смотрины, ещё подумает, что стараюсь завлечь!». Вслух же Полина сказала:

– Ладно, мам, мы пошли.

– Счастливо! – радостно пропела Ираида Ивановна. – Возможно, прялка отыщется не сразу, завалена разными вещами. Так что, Витольд, надеюсь только на вас. На сильного мужчину.

Но и на откровенную лесть сынок соседки не купился. Промолчал и нехотя поплёлся следом за Полиной.

Зато вернулись жертвы материнского произвола взволнованными и с визуальными признаками более близкого знакомства. Как говорится – результат налицо. У Полины заплывал и наливался обширным синяком подбитый правый глаз, а у Витольда припухла и покраснела левая скула. Поражённая Ираида Ивановна схватилась рукой за грудь.

– Это ещё что? – изумлённо пробормотала она.

– Ничего такого не подумайте, вашу дочь поранило уголком чемодана! – резко и тревожно заговорил Витольд. – Полина, не молчи!

– Да, мам, подтверждаю! На стеллаже в ячейке чемоданов целых три, – принялась объяснять девушка, осторожно ощупывая раздувающееся веко кончиком пальца. – Древние и страшные, так самый верхний на меня грохнулся. Зачем мы вообще храним всякое барахло, раз пользоваться больше не будем?

Привлечённая громкими голосами и любопытством, из своей квартиры выглянула и Надежда Васильевна. И тоже изумлённо уставилась сначала на фингал молодой соседки, затем на скулу сына.

– Мам, Полина нечаянно! – на этот раз Витольд не оправдывался, а заступался. – Неудачно дёрнула локтём, когда я наклонился поднять чемодан.

– Пыталась поймать свалившуюся сбоку лыжу, – мрачно пояснила девушка. – Кстати, прабабушкину прялку мы так и не нашли.

– Не мыши же её съели! – привычно рассердилась Ираида Ивановна. – Вернитесь и поищите!

– Не стоит. Витольд, домой, – бесстрастно и сухо отдала другое приказание Надежда Васильевна. – Надо чем-нибудь помазать твой кровоподтёк. Вот как ты пойдёшь в понедельник на работу?

– А как Полиночка пойдёт? И, смотрю, прялка вам уже не нужна? – теперь Ираида Ивановна сердилась уже на соседку, которую ещё вчера считала почти родственницей.

– Оставьте себе. Как-нибудь потом починим свою, электрическую, – по-прежнему сухо отчеканила Надежда Васильевна. – Даже лучше, места почти не занимает.

– Ах да, у вас же на двоих комнатка метров семнадцать. А кухонька, кажется, семь? – умышленно ударила по больному мама Полины. – Сочувствую.

После этого обе дамы, не попрощавшись, синхронно развернулись и удалились по своим квартирам.

– Чего это они вдруг поссорились? – озадаченно пробормотала Полина. – Из-за наших синяков что ли? Но ведь мы всё объяснили.

– Может, не надо было объяснять? Пусть бы моя думала, что ты драчунья, – внезапно усмехнулся Витольд, на этот раз вполне добродушно. – Слушай, а давай заинтригуем наших мам ещё больше. Пошли пить кофе?

– Пошли. Только зайду на секунду домой и возьму тёмные очки.

– А я быстренько переоденусь, а то в таком виде в кафе не пустят. И бороду в божеский вид приведу, начесал её с гелем дыбом, чтобы быть пострашнее.

– То есть всё-таки хотел меня отвадить? Не соблазнился даже большой квартирой? – подразнила ничуть не обидевшаяся Полина. – Бедные наши мамы.

– Не переживай, моя наверняка сейчас подслушивает. Потом расскажет про приглашение в кафе твоей, и родительницы опять споются, – заверил её Витольд.

Глава 5

Полина забежала домой и впрямь на секунду – взяла из тумбочки в прихожей тёмные очки и снова вышла. Даже не стала переодевать маркие, особенно для такой погоды, светло-голубые джинсы. После первого снега, который сразу же и растаял, тепло в регион больше не вернулось и пошли обильные промозглые дожди.

Под струями этих дождей яркие краски осени сначала стали насыщенней, потом принялись выцветать, а разноцветная листва так и посыпалась. Из-за обложных туч и отсутствия солнышка у Ираиды Ивановны предсказуемо испортилось настроение (то есть окончательно испортилось, не как обычно), а от сырости стали болеть колени.

Полина, напротив, осенние дожди любила, всё это хлюпанье и постукивание капель по стеклу наполняли её душу уютным покоем. Чтение книг в дождливое время превращалось в наслаждение, особенно привлекали английские детективы и мрачные готические романы. Ираида же Ивановна, лишённая прогулок из-за боли в ногах, десять раз на дню дочь от чтения отвлекала. Ходила туда-сюда по квартире и то бралась за вязание, то включала сериал, но опять отключала телевизор и выдумывала дочери какое-нибудь задание. Сама в это время стояла над душой и раздражалась. Делаешь, мол, опять не так, как я тебя учила! Только и умеешь, что свои книжки читать в тёплой чистой квартирке, а ты пойди-ка в такую непогоду и поработай на улице или в поле! На резонный вопрос Полины – зачем ей работать в поле? – мать внятно не отвечала. Просто осенняя хандра насылала на Ираиду Ивановну тёмные эмоции, которые и так властвовали над ней последние десять-пятнадцать лет. Захватили ещё до смерти мужа.

А потом, и такие моменты Полина особенно ждала и любила, её мама вдруг «расколдовывалась». Становилась тёплой, родной. Подходила к дочке, обнимала и смущённо спрашивала: «Совсем я тебя замучила? Ты уж прости, само как-то получается…».

Благополучно забрав тёмные очки – Ираида Ивановна чем-то стучала в своей комнате, и перехватить не успела, – Полина выскользнула из дома и застыла под козырьком подъезда. И уже вскоре принялась ёжиться от холода в своей тонковатой курточке. В чём-то её мама, несомненно, была права, смотреть на частый дождь и огромные лужи из окна квартиры комфортней. Витольд тем временем всё не шёл, но, наконец, дверь подъезда за спиной Полины щёлкнула замком и распахнулась.

Под козырёк шагнула соседка Вера, кивнула и, как всегда, приветливо заулыбалась.

Следом из подъезда вышли светловолосый молодой мужчина и такая же светленькая девочка лет восьми. Под козырьком сразу стало тесно, особенно когда девочка заранее распахнула розовый, с бабочками, зонт.

– Полина, знакомься. Мой сын Андрей и внучка Катюша, – очень тепло представила своих спутников Вера. – Приехали на выходные погостить. Кстати, тебе не нужен хороший, не разбодяженный мёд? Я ведь говорила, что Андрей держит пасеку?

– Возьму, – сразу согласилась Полина. – Две литровые банки, одну нам с мамой, вторую подружке. Она часто осенью для детей мёд берёт и вечно переживает, что подделывают.

– У меня без обмана, как себе, – уверил её сын Веры.

– Да я и не сомневаюсь, – немного смутилась Полина. – А какой у вас мёд?

– Есть цветочный, а ещё подсолнечниковый.

– То есть из подсолнухов? Никогда не пробовала.

– В нашем районе подсолнухов огромные поля. Выгодная сельскохозяйственная культура и пасечникам хорошо. Мёд вкусный, ярко-жёлтый, правда быстро густеет. Уже через неделю после откачки, просто такое свойство. Цветочный мёд остаётся жидким почти три месяца, – подробно и охотно объяснил Андрей. – Так вам какой?

– Всё-таки из подсолнухов, – решила Полина. – Когда можно будет забрать? Только не сейчас, я ухожу.

– Давай ближе к вечеру, после пяти, – сказала Вера. – Сейчас мы тоже заняты. Развезём мёд по фермерским магазинам, а потом отправимся в ТЮЗ, на спектакль.

– Называется «Кошкин дом», – застенчиво пояснила Верина внучка. Ни капюшон, ни шапку она не надела, видно не хотела растрепать сложного плетения красивую косичку, а из-под подола клетчатого пальтишка торчал край нарядного платья. Синего и пышного.

– Везёт вам! – искренне восхитилась Полина. Она бы тоже с удовольствием нарядилась и сходила в театр, даже в детский. Давно нигде не была.

– Пойдёмте с нами, – сочтя знакомство состоявшимся, радушно пригласила девочка (видно приветливость в этой семье была фамильной чертой). Но потом малышка засомневалась. – Или лучше в следующий раз? Пусть сначала заживёт глазик, а то некрасиво.

Полина, крутившая тёмные очки в руках, охнула и поспешно водрузила их на нос. Вежливые взрослые, Вера и её сын, фингал под глазом «не заметили».

– Да уж, глазику сегодня досталось… – начала было объяснять девушка, но договорить не успела.

Подъездная дверь снова щёлкнула замком, распахнулась, и под козырёк вышел наконец-то переодевшийся и довольно импозантный Витольд. Усмирённая, не торчавшая больше дыбом бородка теперь соседа украшала. Несомненно, добавила мужественности, а ещё борода оттянула внимание от скептично искривлённого рта Витольда к его глазам. Оказалось что они умные, разве что временами ироничные.

Теперь, впятером, под козырьком стало до того тесно, что все разом шагнули под дождь и раскрыли зонты.

– Катюша, до вечера! – повернулась Полина к внучке Веры. – Зайду к твоей бабушке за мёдом, расскажешь мне про спектакль?

– А сейчас вы куда? – с детской непосредственностью заинтересовалась девочка, и её отец укоризненно качнул головой.

– Вот с этим дяденькой в кафе.

– А-а, свидание с дровосеком, – снисходительно пробормотала малышка и помахала на прощание ручкой.

– Вы уж её извините, у нас в лесничестве лесорубы сплошь бородатые, – объяснил Андрей, обращаясь к Витольду.

Тот чопорно кивнул, а Полина, старательно сдерживая смех, помахала Катюше в ответ. После этого все разошлись: Вера с сыном и внучкой направились к припаркованной возле подъезда «Ниве», а Полина и Витольд в сторону кафе.

Оно было неподалёку, всего через пару домов. Небольшое и не слишком популярное, сейчас, в дождливое предобеденное время субботы, кафе оказалось основательно заполнено. Свободных столиков ни одного, осталось лишь несколько мест на так называемой «жёрдочке». Высокой узкой стойке сбоку от окна, где обычно пристраивались завсегдатаи с ноутбуками. Один из таких трудоголиков, не признающих выходные, поздоровался с Витольдом за руку, опять же соседу Полины приветливо кивнула официантка.

– Похоже, ты тут часто бываешь? – полюбопытствовала Полина, залезая на высокий, не слишком удобный табурет возле стойки.

– Практически каждый день, но по будням. Захожу часа на два после работы, дольше нельзя, мама начнёт названивать и доставать.

– Два часа пьёшь кофе?

– Нет, – коротко закрыл тему Витольд. – Вот меню, выбирай, и я сделаю заказ.

– Можно мне моккачино?

Витольд кивнул и тихо заговорил с официанткой. Когда та вернулась, на подносе, кроме моккачино и чашки классического кофе, стояла тарелочка с тремя разными пирожными.

– Угощайся, – кивнул на десерт Витольд. – Осилишь?

– Два может быть, но не три, – с сожалением призналась Полина. – Ешь сам.

– Исключено, не люблю сладкое, – равнодушно пробормотал сосед и замолчал. Отвернулся в пол-оборота, поглядывая сбоку в дождливое окно, и потихоньку, маленькими глотками, прихлёбывал кофе. О своей спутнице словно забыл.

Полина принялась за пирожные и моккачино, но не получила и половину удовольствия, на которое рассчитывала. Её смущало это нарочитое невнимание, игра в молчанку что-то затянулась. Зачем, спрашивается, тогда позвал в кафе?

Завсегдатай с ноутбуком, который шуршал клавишами по другую сторону от Полины, вдруг быстро встал и пересел за маленький столик в углу, который только что освободился. Видимо там ему работалось удобней. Теперь за высокой стойкой остались сидеть лишь Витольд и Полина, и это послужило сигналом, чтобы сосед очнулся. Резко повернулся к девушке и порывисто взял её руки в свои.

– Слушай, мне очень жаль, но ты уж так сильно по мне не убивайся! – решительно заявил сосед.

– Чего? – сильно растерялась Полина. Свои руки она попыталась вырвать, но Витольд держал крепко и продолжил нести околесицу:

– Я всё знаю. По ночам не спишь, плачешь в подушку, так вот смирись. Не всё в этой жизни сбывается, как мы ожидаем.

– Да не плачу я ни по кому, а по тебе особенно! Отпусти, на нас уже таращатся! – прошипела девушка и на этот раз Витольд послушался.

Но блажить не перестал, заявил со своей характерной кривой усмешкой:

– Разве ты в меня не влюблена? Я извиняюсь – как кошка?

– Ха-ха два раза! Интересно, кто писал сценарий моих якобы страданий? Твоя мамочка или моя?

Вместо ответа Витольд застонал и шлёпнул себя ладонью по лбу. Дескать, вот я дурак! Затем дотянулся до Полины и поцеловал её в щёку.

– А это что сейчас было? – опешила и опять занервничала девушка.

– Моя благодарность за хорошую новость. Что жениться из жалости не придётся.

– Да я бы за тебя ещё и не пошла! – окончательно обиделась и насупилась Полина.

Хотела даже встать и уйти, но потом, неожиданно для себя, развеселилась. После выяснения отношений сосед сидел страшно довольный, умиротворённый и хорошо улыбался. Не как прежде, насмешливо или неприязненно.

Опять же у Полины разыгралось любопытство, и она решила разузнать о Витольде побольше:

– Слушай, прежняя девушка и впрямь прогнала тебя из-за маленькой зарплаты? Может, ещё помиритесь? Похоже, ты по тем отношениям скучаешь.

– Не было никакой девушки, – неожиданно признался сосед. – Я снимал комнату у приятеля, а матери показал фото девицы из интернета. Внешность выбирал постервозней, иначе мама напросилась бы в гости.

Полина засмеялась и взялась доедать последнее пирожное. Не пропадать же добру, сосед тем временем продолжал откровенничать.

– Ты ведь работаешь в школьной библиотеке? А я в областном архиве, по образованию историк. Столько раскопал интересных фактов, что – только не смейся, – собираюсь написать книгу. Художественную, у меня ведь есть уже опыт написания рассказов. Некоторые из них опубликованы в журналах.

– Да ты что? Здорово! – восхитилась Полина. – А я бесталанная. Как закончишь книгу, потом дашь почитать?

– Сомневаюсь, что проживая вместе с мамой, когда-нибудь её закончу, – мрачно пробормотал Витольд. – Поэтому и пишу после работы в кафе. Видишь ли, к приятелю вернулась жена, а снимать не комнату, а квартиру при моей зарплате накладно.

– У меня точно такая же проблема – мама жутко достаёт, а собственное жильё не потяну. Деньги меня не любят и всячески избегают, – загрустила и Полина. И вдруг опять улыбнулась. – Хочешь, расскажу, как я однажды пыталась подработать?

– На жильё?

– Нет, понравилось одно невероятное платье, а деньги у матери выпрашивать надоело. То есть, конечно, у неё особых денег и нет, немного откладывает с пенсии. Только учти – историю той подработки знают немногие: моя лучшая подруга Светка, её свекровь, мама да начальник нашего ЖЭУ Пал Палыч. Поклянись, что не расскажешь Надежде Васильевне!

– Вряд ли эта твоя тайна стоит клятв, сама же сходу интригу и раскрыла, – иронично хмыкнул Витольд. – В ЖЭУ кем-то там подрабатывала?

– Если бы, уборщицей в бане. У них это называется дежурная отделения.

– Душевное место. Догадалась хоть попроситься мыть к мужикам? – надумал пошутить сосед.

– Специально не просилась, но ты угадал.

Витольд хрюкнул от смеха и сложился пополам, едва не свалившись с табурета. А когда отсмеялся, заказал ещё кофе и потребовал историю целиком, со всеми подробностями.

Подработку в бане номер пять нашла Светкина свекровь, она давно пристроилась в то же заведение кассиршей.

Перед этим Полина искала подходящую вакансию сама, через сайты центра занятости и через газеты, но быстро поняла – её основная специальность доход на стороне не даст. Она не репетитор, не бухгалтер, не программист и даже не мастер маникюра.

В долгосрочной перспективе можно было бы на маникюршу выучиться, исключительно ради подработок, а сейчас Полина могла претендовать только на несложный физический труд. По выходным без ограничений, ну а в будни строго после шестнадцати ноль-ноль, когда закроется школьная библиотека. Поэтому Полина принялась изучать варианты работы по ночам.

Ночные смены на хлебозаводе укладчицей-упаковщицей соблазняли неплохой зарплатой, правда намекали на быстроту и выносливость. Но как потом, после бессонной ночи, выполнять свои обязанности в школе? В общем, приглашение уборщицей в баню, на полставки, оказалось наилучшим вариантом. Все остальные женщины работали в две смены и по семь часов, Полине же разрешили приезжать к пяти вечера и трудиться до закрытия, до двадцати одного часа. То есть всего-то четыре часа, по-настоящему идеальный вариант!