скачать книгу бесплатно
– Она похожа на наркотик. – Его голос звучал так хрипло, а взгляд наполнился такой тоской, что у Михаэля побежали мурашки. – Сначала тебе хорошо. Нет, тебе просто волшебно! Кажется, что отныне жизнь станет похожа на сказку, и в ней всегда будет это жгучее чувство… Будто внутренности огнём выжгли. Но тебе это нравится. Ты пьяный. Понимаешь, о чём я?
– Кажется, – неуверенно признался Михаэль. Сердце колотилось как бешеное, дым летел прямо в глаза, а голоса из коридора, как будто принадлежавшие Полине и лорду Ковентри, доносились всё отчётливее. Так вот куда Эдвард так внимательно смотрел!
– А потом у тебя начинается жажда, а она всё время ускользает и оставляет тебя умирать, харкать кровью в агонии и страдать с этим ужасным чувством пустоты и вины внутри. Но знаешь, что самое поганое? Если бы я мог вернуть время вспять, я бы ничего не стал менять. Сладкий миг облегчения! Он стоил всего.
Что-то зловещее сквозило в этих словах, и даже у Михаэля, несклонного к мнительности, перехватило дыхание. Миссис Сазерленд и сэр Роджер всё яснее скандалили в коридоре, а Эдвард только улыбался, наблюдая за их тенями. Потом загасил очередную сигарету и коснулся плеча Михаэля, а того обдало алкогольным мороком.
– Будь с ней осторожен, старина, – подмигнул он парню, пьяно икнув, – если, конечно, не любишь риск так же, как и я… Ну а коль захочешь узнать обо мне побольше, спроси у неё как-нибудь, как погиб Уильям Сазерленд.
Затем смачно похлопал собеседника по плечу и удалился пьяной походкой. Белые развевающиеся занавески заволокли его, и Михаэль почувствовал себя очнувшимся от какого-то сна. Все предостережения исчезли как дым, и его мысли вновь обратились к Полине.
– Я же сказала, что верну вам весь долг до последнего пенни! – шептала она, чуть ли не плача, и всё время хваталась за голову. Лорд Ковентри, словно чёрный ворон, везде следовал за жертвой, и, хотя она совсем измучилась, и не думал отпускать её.
– Вы говорите мне это уже много лет, милочка, – безжалостно твердил старик, держа трость будто когтями, и даже голову прижимал к шее, точно стервятник, – но при этом вы купили себе Феррари в рассрочку, и у вашего сына самые лучшие игрушки.
– Не смейте попрекать меня игрушками сына! – с достоинством парировала Полина. Спрятавшись за углом, Михаэль замечал, что она горько плакала, и, несмотря на музыку в гостиной, слышал её всхлипы. – Сына, которого вы лишили отца.
– Помилуйте, миссис Сазерленд, – иронично рассмеялся граф, – кто или что? Я или ваша легкомысленность?
– Значит, я была легкомысленна, сэр Роджер?
– Я выразился бы и по-другому, но у нас гости за дверью. Как ещё это назвать, если вы крутили шашни с моим сыном, пока ваш муж спал в окопах?
– Я крутила шашни с вашим сыном?! Ах! – Полина отшатнулась и уронила голову на руки. – Почему, когда женщина хочет быть добра, человечна и любезна, ей обязательно приписывают коварные намерения?
– Вы не были добры и любезны… Вы поощряли его влюблённость!
– Отнюдь! Я хотела ему помочь. Я видела, как он одинок и несчастен, как нуждался в поддержке, а всё потому, что вы, сэр Роджер, не сумели дать ему хоть толики тепла. И даже сейчас убиваете его каждый день, каждую минуту, не осознавая этого.
– Хватит! Вы – беспутная, бесцеремонная девка с душой Мессалины! И всегда такой были! Не стройте передо мной невинного агнца. Если вам удалось одурачить с десяток мужчин и моего сына в придачу, то я-то давно вас раскусил. И мы сочтёмся, вот увидите! Сочтёмся!
Спор зашёл в тупик, а густые поседевшие брови лорда свелись на переносице. Он стукнул тростью по полу и мог бы замахнуться, если бы из гостиной на голоса как раз не вышел его сын. Эдвард захлопнул за собой дверь и, увидев Полину в слезах, побагровел от искреннего волнения за неё и злости.
– Что вы сказали ей, отец? – обрушился он на сэра Роджера, сжимая кулаки. – Что себе позволили? Отвечайте!
– Мы уходим, – буркнул отец, отослав швейцара за своими пожитками, а, когда тот принёс их, запахнулся чёрным пальто будто крылом. – Сейчас!
У дверей лорд Ковентри испепелил миссис Сазерленд взглядом. Эдвард тоже не отрывал от неё взора, но она зажмурилась. Дунуло холодом, дверь захлопнулась. Как только это случилось, Полина содрогнулась, рухнула на пол и зарыдала.
Михаэль не осознавал тех чувств, что окутали его тело и мысли, но ноги сами понесли его к ней, а в голове громким маршем прозвенело: «Иди же! Сейчас!». Она всхлипывала, приложившись лбом к полу, как вдруг чьи-то руки обвили её талию и прижали к себе так требовательно и легко, будто делали это всю жизнь до и ещё будут целую вечность – после.
Глава 7
Роберт, младший сын сэра Роджера, провёл как в тумане то утро, когда стало известно, что его старшего сводного брата больше нет в живых. В первую минуту горе заставило его пролить немало слёз, после чего в сердце наступила ноющая боль, словно он резко разучился плакать, да и вообще что-либо чувствовать.
Все события последнего дня пронеслись перед глазами как кадры киноленты, в которой он не участвовал лично. Эдварда нашли в грязной канаве у Темзы с перерезанным горлом ближе к рассвету, а инспекторы Скотланд Ярда уже несколько часов кряду мучили его семью расспросами, прочёсывали их городской дом в Белгравии и его окрестности с собаками и ручными фонариками и разве что только в их родной Уорикшир ещё не отправили конвой c офицерами. Некогда роскошный особняк теперь напоминал городскую свалку, а в кабинете сэра Роджера вывернули ящики, вынесли содержимое шкафов, заглядывали за портьеры предыдущих графов Ковентри и за книжные полки с собранием сочинений Джона Локка, будто надеялись найти там потайной проход в СССР. Даже бренди не пожалели!
И хотя подтверждений этому ещё не нашлось, никто из офицеров полиции почему-то не сомневался, что Эдварда убили, да и Роберт не верил, что его брат наложил на себя руки. Пусть они и не всегда находили общий язык, одно оставалось очевидным: Эдвард хранил множество секретов, и на весь Скотланд Ярд нашёлся бы только один инспектор, способный во всём разобраться.
– Скоро ли придёт мистер Гренби, папа? – вяло спросил он у отца, впервые проронив хоть слово за то утро. Сэр Роджер, недалеко ушедший от младшего – и единственного теперь! – сына в словоохотливости, так и не ответил ему, но мать сочувственно похлопала его по запястью:
– Скоро, Бобби.
Роберт разговаривал мало, но замечал гораздо больше, чем казалось его родным, и, получив такой ответ, принялся и дальше разглядывать форму стоявшего впереди констебля. Аскет по натуре, он не любил шумных компаний, пробовал алкоголь всего раз в жизни и совсем не умел общаться с противоположным полом. Зачастую пугал прислугу бледностью лица при чёрной копне волос, особенно когда прогуливался по ночам вместе с книгой по коридорам, мучаясь от бессонницы, или когда ещё в раннем детстве страдал лунатизмом.
«Далёкий от мира насущного словно монах святого ордена!». Так шутил над братом Эдвард, ведь он сам никогда не отказывал себе в земных удовольствиях, связывался с девицами лёгкого поведения, и, весь пропахший спиртным, приходил домой под утро, а затем, уткнувшись лицом в подушку, спал до полудня.
Тому, что они выросли такими непохожими, впрочем, нашлось объяснение. У братьев были разные матери, и недруги зачастую жаловались сэру Роджеру на его старшего сына от первой жены, леди Кэтрин, скончавшейся от чахотки, когда Эдварду только исполнилось семь лет. «И этого тунеядца вы сделаете своим наследником?! Если он унаследует ваш титул, род Ковентри опозорится на всю Англию!».
Тем не менее, Роберт не считал себя лучшим выбором в борьбе за титул графа Ковентри, хотя и понимал, что другого пути у его отца нет и вряд ли уже появится. Младший сын от второго брака, считавшегося, к тому же, мезальянсом, Роберт не мог наследовать сэру Роджеру так, как бы хотелось, скажем, его матери, или, согласно традициям, сделал бы Эдвард. Не то, чтобы «Бобби» это расстраивало – он никогда не отличался честолюбием и мечтал только об одном: карьере сыщика, – но Эдвард сам рыл себе могилу многие годы и, в конце концов, провалился в неё. И кого теперь винить?
– Сэр Роджер, – эхом раздался под ухом голос молодого констебля, но граф Ковентри не ответил, и ему пришлось позвать повторно: – Сэр Роджер, мы всё это время ждали инспектора Гренби. Он очень хотел заняться этим делом. Его Кадиллак уже заехал во двор. Похоже, теперь наше расследование сдвинется с места.
Роберт знал, что отец, несмотря ни на что, очень любил Эдварда, и ужасная потеря, чьей жертвой они все сегодня стали, на многие годы омрачит его лоб. К нему, Бобби, старик относился так, как и подобало вести себя с младшим сыном или даже с дочерью: никогда не повышал голоса, не отказывал в маленьких капризах и не ждал и не требовал многого. На Эдварда, в котором всё же видел наследника, зачастую ругался, придирался по пустякам, грозился лишить содержания и благословения, а тот обижался, злился, громко хлопал дверьми. Роберта всё это лишь забавляло. «Глупый! На тебя ему хотя бы не всё равно!».
Теперь, когда Эдварда не стало и он больше не мог этого увидеть, любовь отца к нему проявлялось только отчётливее, так что Роберт даже немного ревновал его к брату. Всё то утро сэр Роджер просидел в кресле, не шевелясь, будто изваяние, и лишь изредка дёргано вёл плечами, прерывисто моргал и хватался за трость. Констебли то и дело мельтешили по дому, о чём-то шептались, однажды пустили собак по коврам из Бомбея, куда сэр Роджер зачастую ездил навещать своего друга-набоба, назначенного в провинцию королём ещё до того, как там приняли Конституцию и провозгласили Индию республикой. Собачьи следы остались даже на паркете. Вторая жена, леди Джулия, суетилась вокруг сэра Роджера, но старик не обращал внимания ни на неё, ни на Бобби. Младшая дочь, Агнесса, ещё более отчуждённая от всего житейского, чем брат, тихо сидела в уголочке и вышивала. Роберт иногда очень жалел сестру. Мать, конечно, хотела, чтобы её единственный сын хоть немного интересовался поместьями отца и его позицией в Палате лордов, но гораздо большим разочарованием для неё стала дочь, и она никогда не упускала возможности напомнить ей об этом.
«Ну и семейка у нас, – с иронией подумал Роберт. – Увидишь – испугаешься».
Но инспектор Гренби не испугался бы. Инспектор Гренби взялся бы и за самый сложный случай, потому что лучше него никто не раскрывал преступлений. Если Эдварда действительно убили, то уж мистер Гренби точно докопается до правды!
– Никогда бы не подумал, что когда-нибудь приеду в этот дом не с дружеским визитом, а по такому печальному случаю, – прямо с порога заявил инспектор Гренби. Лёгок на помине! Колокольчик на двери звякнул, а дым от его сигар разлетелся по всему этажу.
Роберт тотчас поднялся с места и несколько секунд заворожённо смотрел, как внушительная фигура Генри раздавала поручения. Радость впервые за тот день наполнила его сердце. Гренби снял с плеч пальто с меховым воротником, швырнул его констеблям и, подбоченившись и широко расставив ноги, прошёл в гостиную. Роберт мог видеть своё отражение в серванте напротив и, заметив неистовый восторг в синих как британский флаг глазах, зарумянился. Как он, должно быть, смешон со стороны!
Худенький, чернявый аристократ, что в жизни не обидел мухи и не держал в руках ничего тяжелее книги, зато мечтал «ловить преступников» и «восстанавливать справедливость». Пусть, взглянув со стороны, люди в это и не верили, но он крепко стоял на ногах.
И хотя обожание какого-то мальчишки – пусть и сына лорда и студента Оксфорда, – очень льстило инспектору Гренби, для самого Роберта кумир юности значил гораздо больше, чем детская привязанность. В этой жизни он мало что действительно любил, но, если уж такое случалось, то проносил преданность через долгие годы. Когда ему исполнилось двенадцать, Генри, не при исполнении, часто заходил в гости и рассказывал о работе в полиции, а сегодня Роберту уже девятнадцать, и он ничего не хотел больше, чем походить на инспектора Гренби.
– Леди Джулия. – Когда Генри прошёл мимо и поцеловал леди Ковентри руку, Роберта обдало дорогим парфюмером, и ему захотелось чихнуть. – Мои соболезнования вашей утрате. Как сэр Роджер?
– Ужасно, мистер Гренби, – прикладывая к глазам носовой платок, бормотала леди Джулия, и весь их разговор доходил до Роберта эхом, но он честно, хоть и нетерпеливо, ждал, когда ему дадут слово. – Мне никогда не нравился этот бессовестный мальчишка. Скажете, что я, мачеха, предвзята к покойному? Так или иначе, а он довёл нас до того дня, когда только вы можете нам помочь!
Это было сущей правдой, ведь из всех офицеров Скотланд Ярда только Гренби пользовался уважением графа Ковентри и даже его дружеским расположением. Мать бормотала что-то в своём духе – про кофе, следы на коврах и дорогой одеколон, – а Роберт удивлённо заморгал. Перед ней стоял сам Генри Гренби, а она болтала про кофе!
– Констебли только что рассказали, что обчистили весь дом и комнату Эдварда в том числе, но ничего не нашли, – деятельно напомнил им Генри, почёсывая подбородок, – мы уже направили офицеров в ваш родовой дом в Уорикшире, но у нас до сих пор ни одной зацепки! Вы знаете, где ваш пасынок провёл вечер накануне? С кем виделся? У него нашлись бы враги? Туманное прошлое, мстительные возлюбленные?..
