Полночные тени

– Не люблю, когда ты отвечаешь вопросом на вопрос!

– Я… я просто задумался.

– Всегда интересно представить, что творится в твоей голове, – сказала она.

– Поверь, ничего интересного.

Мелькнула мысль: «улыбнись».

И его губы растянулись. Напряглись мышцы в уголках глаз – так, как учил мастер. Глаза тоже должны улыбаться.

– Ты такой красивый!

– И я тебя люблю, – произнес он шепотом.

В ответ она чуть сильнее сжала его ладонь.

Весла размеренно погружались в воду, с всплеском поднимались – и опускались, баюкая. На ветру шуршали растянутые на мачтах паруса. Под сапогами едва слышно поскрипывали доски.

Трирема дышала.

И моряки поддерживали ее жизнь: возились с канатами, счищали намеки на ржавчину на бронзовых брусах, следили за состоянием форштевня. Каждый был занят – никто не отлынивал от работы.

– Еще не пожалел, что отправился со мной? – спросила Миа.

– И пропустить приключения? Вот уж нет! – ответил он. – Куда ты, туда и я.

– Я понимаю твою привязанность, но разве ты не боишься? Мы можем не вернуться.

– Для меня подобное не проблема, сама знаешь. Если мы навечно застрянем на каком-нибудь одиноком острове, я буду без ума от счастья. Чем меньше людей, тем лучше.

– В любом случае, я рада, что ты рядом. Мое сердце полностью принадлежит тебе.

– Только, пожалуйста, не сомневайся во мне. Я не подведу. Никогда не подводил.

– Любимый…

Договорить она не успела – подошел капитан корабля.

– Царский алхимик и магистр первой цепи! – воскликнул тот.

Его многочисленные кольца, вдетые в косички, звякнули.

Лиогвен в который раз мысленно подивился, как так случилось, что администрат выбрал аккаратскую трирему для такой важной и, по всей видимости, опасной миссии. Геткормейские корабли ничем не хуже.

Всё опять упиралось в политику…

– Мы рады вашей компании, Мантас, – сказала Миа.

– Благодарю, всегда приятно слышать лесть.

– Как считаете, мы увидим новые земли? И как скоро? Или водная гладь будет бесконечной?

– Оставьте вопросы при себе! – Капитан хохотнул, дернул рукой. – Я надеюсь, еще пару дней провести в пути, увидеть границу мира – и повернуть обратно домой.

– Вы столь скептичны?

– Я столь скупердяй. Большую часть золота мне заплатят только по возвращении…

Мия и Мантас продолжили диалог, однако Лиогвен отвлекся.

Его взгляд блуждал по палубе.

До сего дня большую часть времени Лиогвен проводил в алхимической – в небольшой пристройке к одному из зданий Золотых посохов. Склянки, мензурки, перегонные кубы, мешочки с солью – вот его лучшие друзья.

Порой бывали моменты, когда он неделями не открывал окна, прячась в сумраке комнат. Конечно, к нему изредка захаживали магистры – очень часто Миа – и давали заказы.

Все изменилось после объявления о начале экспедиции.

Теперь его голову не защищала от солнечного света уютная деревянная крыша, а бескрайнее голубое небо вызывало внутри беспокойство. Бульканье в мензурках и шипение солей сменилось многоголосицей моряков. Аккаратский витиевато перемешивался с геткормейским.

И люди – столько людей!

Капитан постоянно общался со здоровяком, его имя Лиогвен постоянно забывал. Вместо левой ноги у того блестел гигантский бронзовый протез, которым, наверное, можно было пользоваться как оружием! Всюду мельтешили татуированные колдуны, слоняясь без дела.

– Вас не беспокоят крысы?

Лиогвен не сразу понял, что вопрос задали ему.

– Нет, все в порядке.

– Вот это меня и беспокоит, – сказал Мантас. – Видите ли, обычно от них спасу нет. Так и норовят добраться до бочек с припасами. Но за последние несколько дней мелких ублюдков вообще никто не видел.

– Они что, выбросились с триремы? – спросил Лиогвен.

Мантас улыбнулся.

– Для меня это тайна, как и для вас.

– Дурной знак, – заметила Миа.

Ожил голос отца, скрипучий и едкий, как желчь.

«Ты умрешь. Всё к тому идёт. Жалкий бастард, родившийся в проклятый год змеи! Будь ты чуточку поумнее и слушал меня, уже был бы на вершине царского администрата! Лучший отравитель! Золотые таланты бы не вмещались в твои сундуки… А теперь взгляни, куда нелегкая принесла тебя. Плывешь неизвестно куда и зачем. Плывешь на смерть ради амбиций этой шлюхи!..»

– Всё будет хорошо, – сказал Лиогвен.

Миа растянула губы в доброй улыбке, а капитан кивнул.

Оба не поняли – Лиогвен ответил отцу.

Глава 2

Он судорожно вздохнул.

Очередная волна обрушилась на балюстраду. В лицо плеснуло водой, весь мир исчез в чёрном размытом пятне, дыхание перехватило.

Ослепший, оглушенный, Лиогвен крепче вцепился в деревянный корпус.

От криков моряков звенело в ушах. Их пересиливал лишь вой шторма. На каждом вале корабль подскакивал вверх и тут же нырял в глубину.

Вдобавок ко всему чёрные зловещие тучи исторгали потоки воды; ноги скользили по палубе.

Тьма.

Завывания шторма.

Хаос.

– Миа! – крикнул Лиогвен.

Его затуманенный взгляд скользил по триреме, искал любимую – и не находил.

Новая волна ударила со стороны кормы.

Раздался хруст дерева, и мачта накренилась. Порванный парус унесло в море вместе с канатами.

Кто-то из моряков попытался юркнуть в трюм, поскользнулся, и сила притяжения утащила его в пучину.

Всё произошло за несколько мгновений, тот даже не вскрикнул.

Небо прорезала вспышка молнии; глаза ослепли.

Затем до ушей докатился тяжелый грохот, от которого внутренности сжались.

В спину ударила морская волна, Лиогвен потерял равновесие и кубарем покатился по палубе.

В рот набралась вода, скользнула в горло, – и легкие обожгло огнем. Ко всему прочему в плечо будто врезалась гора, выбила остатки духа.

Однако пальцы нащупали веревку, вцепились в неё.

Контуженный, кашляющий, Лиогвен попытался встать, но тело не слушалось, а потому он остался лежать.

«Мия, – крутилось в голове снова и снова, – я должен найти Мию. Должен…»

– Держись крепче! – Голос рядом с ним пересиливал шторм. Басистый, хриплый и крепкий.

Словно из ниоткуда рядом материализовалась могучая фигура.

Даже в нынешнем своем состоянии было легко понять, кто это – помощник капитана.

Здоровяк с бронзовым протезом вместо ноги.

Тот обвязал пояс бечевой вокруг балюстрады.

– Живой? – спросил гигант.

– Наверное… Да… Да… – Губы с трудом шевелились. Горло саднило.

– Спрашиваю: живой?

– Да…

– Проклятье! Я, кажется, оглох! Поэтому буду говорить громче! Слушай меня внимательно: ты должен…

Договорить он не успел: ударила волна.

Соленая едкая вода окатила лицо Лиогвена, обожгла глаза, попала в нос.

Лиогвен принялся плеваться и мотать головой.

Здоровяка рядом не оказалось; оборванный конец бечевы дохлой змеей лежал на палубе. Видимо, гиганта смыло в море, несмотря на все его усилия.

Уши оглушило, сердце испуганно сжалось. Налитые свинцом тучи изрыгнули каскад молний. Несколько из них ударили прямо в море.

То вспенилось и исторгло из себя фонтан брызг.

Трирему затрясло ещё сильнее, моряков на носу у балюстрады выкинуло прямо в пучину, словно гигантская невидимая рука стряхнула их разом.

Усилился дождь. Каскады воды низверглись на голову, порвали остатки паруса.

Буквально за пару ударов сердца все заволокло сероватой пеленой, – и без того плохая видимость ухудшилась.

Трирему резко качнуло, раз, второй, третий.

Вал ударил в корму.

Лиогвена швырнуло; пальцы инстинктивно попытались за что-нибудь ухватиться, но ничего не нащупали.

Мир закружился в бешеном водовороте, где чернильные небеса перемешивались с серым ничто.

Солнечное сплетение сжало; внутри головы стало пусто, словно ее накачали воздухом.

А затем последовал удар.

Сначала Лиогвену показалось, будто его размазало по палубе, настолько сильно хрустнули его кости, однако затем он погрузился во что-то ледяное – в воду.

Тьма полностью затмила глаза; рот распахнулся в крике, и тут же холод обжег зубы, язык, скользнул в глотку. Ноги искали опору – и не находили ее. Внутри билась паника.

Смерть. Боль. Пламя в легких.

И мрак повсюду.

Без конца.

Вечность.

Наконец, Лиогвену удалось всплыть, хотя волны тянули его обратно.

Руки заледенели и потеряли чувствительность.

От испуга до него не сразу дошло насколько вода оказалась холодной, онемение расползалось от кончиков пальцев ног до плеч. Лицо покалывали тысячи невидимых иголочек.

– Соберись! – приказал он себе, стуча зубами.

Трирема кренилась на волнах будто на другом конце мира. Маячила пятном.

И с каждым мгновением расстояние между ней и Лиогвеном только увеличивалось.

Понимая тщетность своего поступка, Лиогвен все равно поплыл к кораблю.

Брызги воды били в лицо, хотя он до рези в глазах смотрел вперед, боясь потерять цель из виду.

Двигаться. Надо.

Из последних сил.

Мия.

Двигаться…

Ради нее…

Нельзя подвести…

Ради…

«Я не сдамся, – крутилось в голове. – Нет… Я сильнее… Всегда… уда… удавалось…»

Пучина с жадностью поглотила его.

Тьма – это черное и красное. Красное и черное.

Соль разъедает душу.

Жжение. Холод. Тьма.

Три основных элемента: ртуть, сера и соль.

Песчинка за песчинкой срывается из верхнего стеклянного сосуда часов.

Огонь лижет толстый бок склянки; желтоватая жидкость с комочками пены булькает внутри; густой пар валит, жжет глаза.

Оловянная ложка зачерпывает красную соль из мешка – эта соль блестит под солнечным лучами, будто в ней спрятаны сотни звезд…

Воля.

Серебро.

Воля.

Стихия сопротивляется.

Тьма – это черное.

Это черное.

Холод. Сера.

Запах серы. Красное.

– Ты понимаешь, что сейчас делаешь? – Голос отца звучал жестко и без тени одобрения.

– Да…

– Ты не лжешь мне?

– Нет…

– Помни, что за вранье следует жестокая кара.

– Я помню…

– Поэтому я повторю свой вопрос: ты не лжешь мне?

– Отец… Я… Я забыл…

– То есть количество красной соли ты отсыпал на глаз? А в желтянку не добавлял серы?

– Да…

Лиогвен сжался, ожидая получить оплеуху.

Но его сердце успело стукнуть раз, второй, третий – и ничего не происходило.

Тогда он решился и поднял голову.

Отец возвышался над ним. Его губы растягивала улыбка, однако она источала абсолютную холодность. Дело было в его глазах, пустых, слюдяных и поблескивающих, как у змеи.

– Никогда не смотри на меня с таким вызовом, Лиогвен, – спокойно сказал отец. – Иначе я изобью тебя.

– Хорошо.

В воздухе пахло серой; жжение в носу мешало думать.

В склянке булькала желтянка – она отчетливо напоминала мочу и, когда никого не было рядом, это всегда заставляло его хихикать.

Лучик света пробивался сквозь плотно задернутые шторы, вокруг него плясали пылинки.

Взгляд прыгал по лаборатории, от книги к книге, от мешочка к мешочку…

– Смотри на меня, – сказал отец. – Ты слишком много отвлекаешься.

– Отец, я…

– Мне твои оправдания не нужны. Оставь их при себе. В следующий раз последует наказание.

– Я понял…

Не зная, как поступить, Лиогвен сделал было шаг к алхимическому шагу, когда на его плечо опустилась ладонь отца, тяжелая и горячая.

– Мы еще не закончили, – сказал отец нарочито спокойным тоном.

– Но ведь желтянка сейчас выгорит…

– Да, и мы потеряем ценный раствор по твоей вине. Пятьдесят оболов уйдут в никуда.

– Извини, я не хотел. Я…

– Мне не нужны твои оправдания.

Его ладонь сжала плечо крепче. Запульсировала тупая боль.

– Иногда я не понимаю, чем мы похожи, – начал отец. – В нас так мало общего. Ты пошел в мать. Робкий, слабый, нерешительный, постоянно витающий в облаках. А ты должен быть хищником. Ведь этот мир полон голодных диких зверей. Никто не пощадит тебя.

Его губы растянулись в улыбке. Глаза по-прежнему оставались абсолютно пустыми…

Холод. Тьма.

Накатывающая, как прилив, боль.

Снова и снова.

Снова и снова.

Прилив.

Вода.

Вода…

Удушье.

Лиогвен сел, резко очнувшись от забытья.

Жадно вдохнул полной грудью, выдохнул.

Сердце стучало как бешеное. Перед глазами прыгали красные круги.

Виски сдавливало так, будто кто-то вогнал ему металлические спицы.

В районе солнечного сплетения кололо, страх после сна отпускал неохотно.

Ломило кости.

Немного придя в себя, Лиогвен осмотрелся.

Вокруг, насколько хватало глаз, возвышалась стена воды; она тянулась до самых небес, щекоча свинцовые черные тучи. Какая-то противоестественная магия не позволяла морским хлябям обрушиться на его голову.

Хотя взгляд тут же отметил, как дрожали стены воды, как по ним бегали волны.

– Наконец-то очнулся! – раздался голос за спиной.

Лиогвен обернулся.

– Пришел в чувство?

Перед ним стояли двое.

Капитана корабля Мантаса он узнал сразу; после бури вид у него был взъерошенный, на щеке красовалась царапина, на бороде потерялось несколько ритуальных колокольчиков.

Вторым спутником оказался царский искатель артефактов; его имя вертелось на языке.

Неш или Наш – как-то так.

– Цел? – спросил Мантас.

– Вроде бы, – ответил Лиогвен.

– Думали, ты не очнешься. Ты пролежал без сознания несколько колоколов.

Искатель артефактов задрал голову, рассматривая стену воды, уходящую до самых небес.

– Что это такое? – кивком Лиогвен указал в сторону противоестественного чуда.

– Будто мы в центре шторма, – ответил Мантас. – Вот только это совсем не шторм.

– Где трирема?

– Парень, тебе совсем голову отшибло? – спросил искатель артефактов. Его голос звучал хрипло и надтреснуто. – Оглянись.

Только сейчас Лиогвен приметил вокруг двухэтажные каменные домики.

Покатые крыши с рельефными коньками, круглые пустые дыры окон, похожие на бойницы, массивные тяжелые фундаменты – от зданий веяло древностью. Город раскидывался на десятки стадий.

В его центре возвышался дворец; многочисленные острые башенки причудливо переплетались друг с другом, соединялись мостами без балюстрад; серые камни, из которых он был выложен, лишь придавали мрачности к окружающей обстановке.

Темный город, сотканный из всех оттенков теней. Без зелени – редкие деревья ссохшимися ветвями тянулись к небесам. Без пламени в окнах – пустые черные глазницы домой будто насмехались над ними.

– Как мы сюда попали? – спросил Лиогвен. – Это загробный мир Сеетры?

– Наконец-то начал смекать, – сказал искатель артефактов с мерзкой ухмылкой.

– Наш, дай парню прийти в себя, – сказал Мантас

«Наш – вот его правильное имя».

Тревога притихла. Сердце забилось в привычном спокойном ритме.

– Где трирема? – повторил вопрос Лиогвен.

– Странно, что именно это тебя беспокоит, – ответил Наш.

– Часть кормы валяется здесь неподалеку, – заметил Мантас. – После шторма мало что осталось.

– А люди? Еще выжившие есть?

«Миа…»

– Только несколько трупов. Большая часть команды пропала. Может, они сгинули в пучине. Может, бродят в этом странном месте.

– Ясно… – Лиогвен замолчал, боясь задать новый вопрос. – А… среди мертвых… среди них есть…

– Магистра Золотых посохов среди трупов я не видел, парень. Надеюсь, она жива.

Вздох облегчения вырвался из груди.

Лиогвен поднялся, пальцы легли на пояс.

Часть алхимических склянок оказалось разбита; в небольшом мешочке звякали осколки. Но удивительное дело: все жидкости успели высохнуть, впитаться в ткань или приобрести порошковую форму.

– Плохо дело, – пробормотал он.

– О чем ты? – спросил Наш.

– Желтянка, если ее откупорить, высыхает в течение нескольких дней. Очень медленно. А от нее в сумке ничего не осталось.

– И?

– С момента шторма прошло много времени. Это было даже не вчера. Учитывая объем склянки, предположу, что…

– Я знаю, где мы, – перебил его Мантас, капитан уже несуществующего корабля. – Мы в царстве Морского предателя.

Глава 3

У Мии ныли колени.

Лабиринты улиц сменялись друг за другом; одноэтажные мраморные дома, похожие на саркофаги, провожали их черными глазницами пустых окон. Шаги эхом разносились по городу.

Пахло плесенью. От сырости рубаха неприятно липла к телу. Вдобавок ко всему зудела кожа, словно по ней бегали сотни муравьев.

– Дайте немного передохнуть.

Здоровяк остановился.

Его рука легла на кожаный ремешок, скрепляющий протез с обрубком ноги, ослабила его.

С начала Хэшитас не проронил ни слова, стараясь держать темп наравне с ней и татуированным. С каждым пройденным стадием его лицо становилось всё бледнее, покрывалось бисеринками пота.

И вот настал момент, когда он сдал.

– Конечно, – сказала Миа, – привал.

Взгляд непроизвольно зацепился за колоссальную стену воды, тянущуюся к самим небесам.

Не покидало ощущение, будто колдовство сейчас рассеется и море обрушится на их головы всей своей тяжестью.

Во рту стало солоно от таких мыслей.

– Сильно болит? – спросила Миа Хешитаса.

Тот махнул рукой, опустился на ступени дома.

Вздох облегчения сорвался с его губ, морщины на лбу разгладились.

– Все в порядке, – сказал он. – Во время шторма неудачно упал и, кажется, повредил бедро. Ничего серьезного, только ноет.

– Отдыхай столько, сколько потребуется.

Она села на каменный постамент, переводя дух. Перед ней засуетился Второе звено, снял с пояса флягу, откупорил ту и поднес к её рту.

– Утолите-жажду-магистр, – затараторил он. – Вам-нельзя-терять-жидкость-иначе-быстро-потеряете-силы-советую-всегда-держать-флягу-при-себе-я-знавал…

– Или ты сейчас заткнешься, или я тебя убью своим же протезом, – заявил гигант. Каменное выражение лица не предвещало ничего хорошего.

Татуированный замер.

Повисла долгая тишина.

Миа успела сделать восемь глотков, когда губы Хешитаса вдруг растянулись в длинной лучистой улыбке.

Холодность в его взгляде сменилась добротой, – и все это лишь больше привело в замешательство её помощника.

– Сядь, пожалуйста, – сказала она. – Помощник капитана намекает тебе на то, что ты слишком много суетишься.

Тот молчаливо выполнил приказ.

– Какой у нас план, госпожа? – спросил гигант.

Она пожала плечами.

– Ходить по городу, пока не отыщем других, – сказала. – Иных решений я не вижу.

– У нас мало питьевой воды. И вовсе нет еды. Нам надо, прежде всего, позаботиться о самих себе.

– И что ты предлагаешь? Видишь поблизости где-то бьющий фонтан? Или мимо пролетала стайка птиц?

– Не стоит на меня злиться, – удивительно нежно ответил он.

Укол вины попал прямо в грудь.

Миа скривилась, вздохнула.

– Ты прав. Это недостойно магистра. Прошу прощения.

– Я приму ваши извинения. Но дело не в них. Подумайте здраво. Давайте вместе разберемся с тем, куда привела нас судьба. Пока у нас есть время и силы.

Миа кивнула.

Все ее мысли крутились вокруг Лиогвена.

Жив ли он? Или мертв?

Она против воли представляла, как найдет труп любимого, раздутый и страшный; жуки будут ползать по синей коже; некогда красивые волосы превратятся в паклю; синие глаза поблекнут, потускнеют…

Нервная дрожь прокатилась по телу.

– Магистр, у вас есть представление, где мы? – спросил здоровяк.

– Я… – Она замешкалась, с трудом справляясь с нахлынувшими чувствами. – Нет…

Бросила быстрый взгляд на него, ожидая увидеть гнев или злость.

Однако в глазах Хешитаса возникла тяжелая грусть и понимание.

– Я, кажется, догадываюсь, куда судьба привела нас, – сказал здоровяк, вздохнув.

– Что такой… такой матрос, – в голосе татуированного засквозила издевательская насмешка, – вообще понимает?

– Только матрос боится встречи с Морским предателем, – совершенно спокойно ответил Хешитас.

– Враки!..

– Помолчи, – бросила Миа подчиненному.

Хешитас благодарно кивнул, продолжил:

– Про Морского предателя я впервые услышал, когда с мы Мантасом купили трирему и занялись этим клятым неблагодарным делом. – Он на миг замолчал, погрузившись в себя. Затем вздрогнул и так же, как ни в чем не бывало, принялся рассказывать дальше: – Байку рассказал один старик, что большую часть жизни провел на корабле. Дряхлый был мужичок, признаться, весь в морщинах, иссохший, худой, точно палка. Но дело свое знал… Так вот однажды он предостерег меня и Мантаса от путешествий за пределы материка.

Миа сосредоточилась на рассказе.

– У многих народов есть поверье, что богов на деле больше, чем мы себе представляем, – продолжил Хешитас. – Этого бога знали древние, но позже его имя вымарали из всех книг и скрижалей. – Смешок сорвался с губ здоровяка. – Речь идет о том, кто владеет морями. Ведь наша трирема не первая, что осмелилась отправиться далеко от берегов материка. Многие мечтали отыскать чужеземные земли… Однако из множества таких кораблей вернулся только один – и то, признаться, не полностью.

– Вы пугаете магистра, – сказал татуированный.

– Скорее пугаешься ты, – отмахнулась Миа.

Духота усиливалась. Пот крупными градинами начал скатываться по её лицу. В горле пересохло.

– Тот старик, о котором я рассказываю, – и есть тот единственный выживший. Он мне поведал: их корабль уплыл достаточно далеко от берега, когда начался сильный шторм. В море открылась гигантская воронка, что тут же утянула корабль. Старик уверял, будто после катастрофы он и другие матросы попали в таинственный город, окруженный со всех сторон стенами воды. Будто часть из них превратилась в чудовищ, а другие, гонимые страхом, убежали по темным улицам. В конце концов, тот старик, тогда еще совсем юноша, добрался до странного тронного зала, на котором восседал Морской предатель, бог, владеющий силами моря.

– И как же тот сбежал? – спросила Миа.

– Никак, – ответил Хешитас. – Просто в какой-то момент он проснулся на песчаном берегу Аккарата. С ним было еще пятеро. Но через несколько дней они все умерли – умерли от чудовищной болезни, что превратила их в уродов. Смерти чудом избежал лишь мой рассказчик… Такая вот байка.

Повисла тишина.

Каждый из них погрузился в думы. Гигант опустил голову, вздохнул. Даже татуированный прислонился ладонями о колени, взгляд стал рассеянным, губы зашевелились, будто он заговорил с невидимым собеседником.

Миа прокручивала в голове слова Хэшитаса.

Ее сердце требовало отыскать любимого любой ценой, заставить себя блуждать по улицам до тех пор, пока не столкнется с ним, однако разум диктовал иное – сосредоточиться на себе.

– Ладно, – наконец сказала она. – Давайте для начала попробуем отыскать пресную воду.

Его долговязая фигура выделялась на аллее как красный флаг на фоне черных.

Он сидел на скамье и крутил в руках склянку, не обращая внимания на прохожих.

Сегодня выдался прекрасный день: по голубому небу бежало лишь несколько облачных барашков, солнце дарило тепло, пахло пряной листвой.

Неудивительно, почему народ вывалился на улицы и занял аллею.

Знатные дамы, боясь загара, прятались под зонтиками слуг; сметливые торговцы раскладывали свои товары по обе стороны от дороги, громко зазывали купить абрикосы, гранаты, персики; тут и там стояли водоносы, за несколько оболов предлагали воду из кувшинов…

Кипела жизнь.

Миа, ничуть не стесняясь, села рядом с Лиогвеном, бросила без лишних прелюдий:

– Мастер отпустил тебя сегодня пораньше?

Он посмотрел на нее, ни один мускул не дрогнул на лице.

Лишь показалось как в глазах мелькнули радостные искорки.

– Опять ты, – сказал. – Преследуешь, что ли?

– А если преследую?

– Я уже говорил: ты зря стараешься. Мне неинтересно с тобой.

– Тогда вставай и уходи. Я вообще села погреться на солнышке.

Она отвернулась от него, подставила лицо солнцу, с блаженством зажмурилась.

Лиогвен остался сидеть с ней.

– Я вообще-то уже здесь был, когда ты пришла, – наконец сказал он. – Поэтому никуда не уйду.

– Я остаюсь.

– Хорошо, если тебе так хочется. Только не мешай.

– А что ты делаешь? – спросила она.

– Это не твое дело.

– Почему?

Лиогвен вздохнул.

Миа кинула быстрый взгляд на его пальцы, тонкие, изящные и, конечно, испачканные разноцветными пятнами солей и кислот.

Среди учеников Посохов ходили слухи, будто Лиогвен – сын Отравителя, того самого безумного алхимика, что убил сотню человек. Миа этим слухам верила не до конца: да, парень странноватый и нелюдимый, но внутри добрый.

А разве у монстра сын не будет сам монстром?

– Выглядишь задумчиво.

– Еще и издеваешься надо мной, девчонка?