скачать книгу бесплатно
– Что случилось с Астаховой? – спросил майор. – Почему вы к ней не пускаете?
– Зачем она вам? – ответил вопросом Сергей. – Вы уже ее допрашивали.
– А вы не слишком много на себя берете, доктор? – ехидно ответил опер. – Думаете, я чем здесь занимаюсь?
– В любом случае, в данный момент она не может отвечать на ваши вопросы, – голос Булгакова звучал твердо. – У нее случился нервный срыв, я нашел у Антона снотворное и дал ей. Сейчас она спит.
– Что еще за нервный срыв? – в недоумении поинтересовался Зубов.
– Еще два часа назад она была в порядке, – добавил Глинский. – Если, конечно, не считать синяков и ссадин.
– За два часа много чего может произойти. Вы что думаете, попасть в такой переплет для женщины – гарантированное нервное расстройство.
– И как его зовут – это ее нервное расстройство? – спросил майор, в раздражении ожидая очередного уклончивого ответа.
Сергей не торопился, тщательно взвешивая слова. Потом, видимо, приняв решение, опустился на стул и скрестил руки на груди:
– Я хотел бы знать, официально ли вы меня допрашиваете? И должен предупредить, что я не обязан обсуждать с вами здоровье моей пациентки без постановления суда.
– Это не допрос, а беседа. Правда, под протокол. Это во-первых. А во-вторых, с каких пор Астахова является вашей пациенткой?
– С того момента, как она обратилась ко мне за медицинской помощью, – сухо ответил Булгаков.
– Прекрасно. И все же вам не следует скрывать факты, – устало сказал Зубов.
– Скрывать? Упаси Бог. Мне нечего скрывать. Пожалуйста. Утром Катрин пошла в душ. У нее закружилась голова, она упала, ушиблась. Я подозреваю легкое сотрясение мозга.
– Не следует ли ей обратиться к специалисту? – вкрадчиво спросил Глинский.
– Я специалист, – коротко ответил Булгаков. – Я старший ординатор в отделении неотложной нейрохирургии Склифа. С кандидатской степенью, между прочим. И что такое сотрясение мозга, я себе представляю.
– Что вы заканчивали? – спросил Зубов.
– Первый мед. Работал в Бурденко. Ординатура и аспирантура. Потом меня пригласили в Германию, на работу в военный госпиталь…
– И каким же образом вы оказались в Склифе? – поинтересовался Глинский.
– Я не хочу говорить на эту тему, – лицо Сергея потемнело.
– А придется… – пробормотал Зубов.
– Моя работа не относится к делу! – отрубил Сергей.
– Поверьте мне, – проникновенно начал майор, но в его голосе слышалась несомненная угроза. – Поверьте мне, что у меня есть веские причины интересоваться вашей, Сергей… как вас по отчеству?..
– Ростиславович, – буркнул Булгаков.
– Сергей Ростиславович, веские и неприятные причины интересоваться вашей работой!
– Может, объясните, какие?
– Мы запросили, не было ли в Институте скорой помощи имени Склифосовского, где вы работаете, хищений наркотических средств. И что же нам ответили?
Булгаков и бровью не повел.
– Вам говорит что-нибудь фамилия Смолин? – спросил Глинский настолько внезапно, что даже Зубов дернулся и сердито скосил глаза в сторону напарника.
– Смолин? – пробормотал Булгаков. – Еще бы. Скандал на весь институт…
– А лично вы его знали?
– Близко не знал. Мы даже в смену никогда вместе не попадали.
– А о том, что он наркоман – вы знали?
– Да вы с ума сошли, откуда?! – возмутился Булгаков.
– Я понял, понял, – успокаивающе поднял руку майор. – Вы в курсе, что с ним сталось впоследствии?
– Не представляю себе… – пожал Булгаков плечами. – Сидит, наверно…
– Нет, – вздохнул майор. – Не сидит… Ну ладно, с этим пока все. Теперь расскажите нам о вашей подружке.
– О Катрин? Мне больше нечего вам сказать. Ну разве только, что ее мать, Галина Васильевна Астахова – мой непосредственный шеф.
– Любопытно. Но знаете, что самое забавное? – ехидно спросил Зубов.
– Интересно, что можно найти забавного в данной ситуации?
– Самое забавное, – пояснил Зубов не без удовольствия. – Что, спрашивая о вашей подружке, я имел в виду вовсе не Екатерину Астахову, а другую молодую леди… – он заглянул в записи. – Елену Кутепову. Разве не она ваша подружка?
– Алена? Что я могу о ней рассказать? Она медсестра в моем отделении. Вернее, в отделении, где я работаю.
– Эту ночь вы провели вместе, – нахмурился Глинский. – У нас верные сведения?
Он как бы мельком сверился с планом квартиры – в какой комнате и с кем каждый из присутствовавших на вечеринке провел прошлую ночь.
– Итак? Вы вместе провели эту ночь?
– Предположим, вместе, – неохотно ответил Булгаков. – Что дальше?
– И вы ничего не можете рассказать о девушке, с которой спали?
– А какое она-то отношение имеет ко всей этой истории? – раздраженно поинтересовался Сергей. – Она видела всех остальных впервые в жизни.
Булгакову чертовски не хотелось впутывать Алену во все это. Он испытывал к ней какое-то особенное чувство, сродни жалости. Не то чтобы она взволновала его сильнее других – нет, слишком молода и неопытна была на его изощренный вкус – но в нем просыпалось незнакомое до сегодняшнего дня ощущение: к своему недоумению и досаде, он обнаружил, что Алена – девственница. И именно ему – цинику и бабнику – решила свою девственность отдать. Этот факт, сам по себе малозначительный, тем не менее, беспокоил Булгакова, раздражал, как ноющий зуб, но что-то не давало ему просто отмахнуться от него. Как бы Сергею ни хотелось.
– Так что, – не без ехидства настаивал майор. – Расскажете нам что-нибудь о своей девушке?
– Да не моя она девушка! – воскликнул Булгаков и осекся.
– Как не ваша? – поднял брови майор. – Если я не ошибаюсь, вы спали вместе этой ночью? Или это, как в том анекдоте, не повод для знакомства? Кстати, она совершеннолетняя? Вы не забыли поинтересоваться перед тем, как тащить ее в постель?
– Да кто ее тащил, – растерялся Сергей. – А про возраст мне даже в голову не пришло.
– Напрасно, напрасно… – Зубов сам не понимал, отчего он прицепился к свидетелю с, мягко говоря, вздорными придирками. Но тут Булгаков опомнился:
– Слушайте, уважаемый, – обозлился он. – Что вы мне голову морочите! Она на втором курсе института! Я не интересовался ее возрастом, но, черт побери, ей не может быть меньше девятнадцати!
– Ну и славно, – сухо сказал майор. – Легкомыслие в таких вопросах, господин Булгаков, до добра не доведет.
– Я думаю, – произнес Сергей, чувствуя, что еще немного, и он сорвется. – Я думаю, что будет больше толка, если вы перестанете изгаляться и будете задавать вопросы по существу!
– Вы даже не представляете, насколько мои вопросы по существу, – ответил Зубов серьезно. – Меня интересует все, что вы знаете о хищении фентанила в вашем отделении три года назад, когда вы пришли туда работать.
– Нас интересует все, что касается ваших отношений с Екатериной Астаховой, – добавил Глинский. – И не надо мне говорить, что между вами никогда ничего не было!
– Никогда и ничего! – зарычал Булгаков. – И я протестую против ваших гнусных инсинуаций!
– Значит, хищение фентанила у вас возражений не вызывает?!
– Я не понимаю, – покачал головой Булгаков. – Я ничего не понимаю. При чем тут фентанил?
– А как вы думаете?
– Черт, – спустя короткую паузу произнес Булгаков. – Ее. эту девушку. накачали наркотой?
– Да, – помедлив, кивнул Зубов. – И от души. В самый раз, чтобы превратить ее в безвольную куклу.
Он запнулся. Ему не следовало распространяться на этот счет ни перед кем из свидетелей, проходящих по данному делу. Тем более, этот врач сейчас наверняка будет задавать вопросы. Так и случилось.
– А почему вы решили, что это наш фентанил? – спросил Булгаков. – У вас есть ампула? Вы ее нашли?
Зубов сделал вид, что не услышал вопроса Сергея. Тот, однако, выжидающе смотрел на майора, но, поняв, что никто ему отвечать не собирается, оскорбленно нахмурился.
Глинский ухмыльнулся про себя. „Давай, давай, пообижайся еще на нас!“ – подумал он. Булгаков, правда, обижался не более чем полминуты.
– Внутривенно? – спросил он.
– Да, – кивнул Зубов, но добавил немного туману: – Скорее всего…
– Но это значит, что убийца умеет делать внутривенные инъекции? – вздрогнул Булгаков. – Это непростая манипуляция… И поэтому вы решили, что у него медицинское образование?
– Или сам колется, – предположил Глинский. – Дозу он ей вколол грамотно, в вену попал с первого раза.
– Среди нас нет наркоманов, – возмутился Булгаков. – Вы можете осмотреть у всех руки. И потом, я бы давно обратил внимание. У меня глаз наметанный – уж я наркозависимых повидал, можете мне поверить…
– Не факт, что сам убийца наркоман.
Майор раздраженно покосился на Виктора – тот разошелся не на шутку.
– Так она умерла от передозировки? – смешался Сергей. – Странно. Судя по тому, сколько там натекло, она потеряла не менее трех литров. Это смертельно…
– Ваше первоначальное заключение, доктор, абсолютно правильно, – угрюмо объявил Зубов. – Она истекла кровью.
– Скажите, – медленно начал Сергей. – Скажите… Ее изнасиловали?
Зубов кивнул – не сразу.
– Так, – Булгаков глубоко вздохнул. – Это не может быть никто из нас.
– Что так? – поднял брови майор.
– Ну, – помялся Булгаков. – Чтобы пойти на это, надо быть не просто мерзавцем, а подонком. А мы.
– Вы плохо знаете вашу компанию, – прервал его Зубов и резко встал, с грохотом отодвинув стул. – Мне осточертело это слышать! Мои друзья!!! Никто не мог!!! Мы знаем друг друга сто лет!!! Ни хрена вы друг друга не знаете! Вам интересно, была ли Стрельникова изнасилована?! Да, была! Кто из вас искромсал ее в клочья? Отвечайте! Кто из ваших друзей, в которых вы так уверены?! Или, может, вы сами, господин доктор?
Вы видели, во что превратили молодую, здоровую девчонку? И после этого будете здесь распинаться насчет безусловной порядочности ваших приятелей? А что вы скажете об Орлове? Не он ли тот самый подонок? Все всё знают о нем и Астаховой! И все молчат! Вам что – вообще плевать? Или вы его специально покрываете?
Булгаков выслушал тираду майора, не прерывая, а потом кивнул.
– Да, наверно так все и выглядит. Все молчат. Вы правы. Поверьте, не просто так молчат.
– Не просто так? – поинтересовался Зубов, – А как?
– Она не хочет, – произнес Булгаков, – Это не мы его покрываем, а она. Он закрыл глаза. „Умоляю, – услышал он ее тихий голос, она уже почти спала, – умоляю, не говори, не говорите им. Я этого не выдержу“. И он пообещал. Хмуро передал просьбу Катрин остальным.
– Я могу идти? Надо посмотреть, как там Катрин.
– Никуда ваша драгоценная Катрин не денется, – сухо уронил майор. – А у меня есть еще вопрос. Вам знаком этот предмет? – он выложил на стол скальпель в пакете. Булгаков мельком глянул на вещдок.
– Это хирургический скальпель, – спокойно, словно салаге с первого курса мединститута, объяснил Сергей.
– Я и сам вижу, – хмыкнул Зубов. – Признавайтесь, ваш скальпель?
– Бред, – голос Булгакова стал хриплым. – Я не ношу с собой хирургические инструменты.
– Ну как же? – насмешливо поинтересовался Глинский. – Вы же хирург. Всякое может случиться.
– Прошу заметить, – резко ответил Сергей, – времена, когда доктора повсюду ходили с саквояжами, где полагалось быть и скальпелям, давно прошли. Вне работы мы теперь налегке.
– А дома вы держите подобное?
– Пара, – кивнул Сергей. – Но этот навряд ли один из них.
– Почему вы так уверены?
– Видно невооруженным глазом, что этот инструмент новый и чрезвычайно острый. А дома я использую свои скальпели для хозяйственных целей – они все с зазубринами. Понятно?
