«Злой» ангел

– Прости меня, Господи! – кричал Федя, чувствуя, как ветер треплет его одежду и волосы, а по щекам текут слёзы. – Избавь от этого дара… Я хочу быть обычным… Сжалься надо мной, Господи!

Внезапно Игнатьев почувствовал, как чьи-то сильные руки подхватывают его под руки и почти вытаскивают из храма. На крыльце у храма Федор вытер слёзы и стал немного приходить в себя.

– Ну, ты даёшь! – с негодованием в голосе говорил Роман. Вокруг него Игнатьев увидел белую, чистую ауру. – Ты ведёшь себя, как одержимый бесами! Кто же в храме ревёт и бьётся лбом об пол? Ты так всех прихожан перепугаешь. Молиться в храме нужно, а не истерики устраивать!

Федя посмотрел по сторонам. Прихожане входили в храм, выходили из него. Все бросали на Игнатьева странные взгляды, смотрели на него, как на сумасшедшего. Ещё Федор заметил, что, когда люди входили в ворота ограды храма, их ауры становились светлее, не зависимо то того, какими они были перед проходом через ворота. Чем ближе люди подходили к храму, тем светлее и чище они становились. Когда люди выходили из храма, ауры некоторых продолжали оставаться ярко-белыми, у других же, наоборот, темнели.

– Ну и дела! – прошептал Федя.

– Что? – не понял Роман. – Что с тобой происходит, Федька?

– Только что я увидел то, о чём раньше не догадывался. Я увидел свет…

– Про свет ты мне уже рассказывал. Пойдём быстрее, – Рома схватил Федю за рукав пуховика, – Отец Алексий уже, наверное, заждался нас!

– Это был другой свет! – говорил Федя на ходу, но Рома его не слышал. Он завёл его за храм, провёл мимо вольера с собаками, мимо одноэтажного деревянного строения, по всей видимости, сторожки, и завёл в одноэтажное кирпичное здание, над входом в которое красовался позолоченный крест.

Перекрестившись, парни вошли в большое светлое помещение, в двух углах которого висели иконы, а стены были расписаны библейскими сюжетами. От икон и от картин на стене исходил белый свет. За длинным столом, на деревянной лавке сидел отец Алексий. Увидев Федю с Ромой, он встал и вышел из-за стола.

– Здравствуйте, святой отец! – проговорил Роман, опустился на колени, целуя руку отцу Алексию.

– Здравствуйте! – сказал Федя и сделал то же самое.

– Приветствую вас, рабы божьи Роман и… Фёдор. Встаньте с колен и присаживайтесь! – отец Алексий указал рукой на широкую деревянную лавку. Вокруг него Федя увидел ослепительно-белое свечение, которое раньше не видел ни у кого из людей. – Фёдор, расскажи мне, что с тобой произошло. Мы с Романом говорили о тебе, но я хотел бы, чтобы ты мне сам это рассказал.

Игнатьев вздохнул и стал рассказывать, не переставая глядеть на отца Алексия. Аура священника ни на миг не помутнела, из чего Федя сделал вывод, что священник ему верит.

– Ещё раз расскажи мне про нож, – попросил отец Алексий, когда Федя рассказывал про атаку пауков.

– Этот нож подарил мне друг детства, Вова… Он умер, – Федя вздохнул, – он сделал его сам…

– Ясно. Продолжай.

Игнатьев закончил рассказ упоминанием обо всём, что он видел и испытывал сегодня в храме. Священник помолчал, видимо, что-то обдумывая.

– Те существа, которых ты видел прошлой ночью, это демоны. Это злые духи, наделённые вредоносной силой, злые, бессмертные, питающиеся магией и жизненной энергией людей. Они упиваются принесением страданий, уничтожением всего доброго. Можно сказать, что демоны – это падшие ангелы, утратившие благодать Господа. Ваша котельная, где было совершено смертоубийство, это место скопления дурной силы, а значит, идеальное место для выхода на поверхность демонов. Осквернение могил на кладбище, на месте которого построили мебельную фабрику, потревожило души умерших. Вот и мечутся они. Не могут найти успокоение. У тебя нож с собой?

– Нет, святой отец! Я не мог прийти с ним в храм…

– Молодец! Это правильно. Вероятно, твой друг Вова вложил в него нечто большее, чем просто труд. Он вложил в него часть своей жизненной силы, которая помогла тебе в схватке с демонами. Но как ты мог забыть про то, что ты – православный? Почему ты не воспользовался крестом? Крест на тебе?

– Да! – ответил Федя, он потянулся рукой к груди и нащупал нательный серебряный крест, тепло которого он почувствовал через одежду.

– Почему ты не молился?

– Я был слишком напуган и не подумал об этом.

– Грешишь! Продемонстрировал свою духовную слабость! А должен был подумать о Боге в первую очередь! Купи в церковной лавке молитвенник и носи его с собой, если ни одной молитвы не знаешь, а нож тот спрячь от греха подальше. Вера – вот, что должно спасать истинного христианина, а не ножи!

– Да, святой отец! – Игнатьев почувствовал, что краснеет.

«Это надо же! Как я сам до этого не догадался? Это же просто и логично: верить и оградить себя от злых духов и прочей нечисти! А я считал себя верующим…» – не без стыда вынужден был признать Игнатьев.

– Сегодня, в двенадцать часов ночи, когда обычно начинаются все эти дела бесовские, я приду. Как можно попасть в котельную, минуя проходную?

Федя задумался, вспоминая территорию мебельной фабрики.

– Только через железнодорожные ворота. Там снизу, между рельсами и воротами есть большая щель. Я заблаговременно расчищу её от снега. Я пару раз пролазил через неё, когда нужно было в рабочее время дойти до киоска и купить попить что-нибудь, или печенье… Мужики там лазят, когда за водкой идут.

– Ясно… В общем, в двенадцать приду. Роман пойдёт со мной. Я знаю, ему можно доверять. Роман, ты знаешь, где находится мебельная фабрика?

Рома кивнул головой.

– А как же операторы котла? Они увидят… – Федя вспомнил, что по инструкции в котельной нельзя находиться посторонним.

– Не беспокойся об этом. Они нам не помешают. В одиннадцать пятьдесят жди нас у входа в котельную. Ну ладно, мне пора. Роман, позвони мне вечером в одиннадцать, хорошо? Обговорим некоторые детали, – Отец Алексий встал из-за стола, перекрестил Федора и его товарища, развернулся и направился к выходу. Разговор был окончен.

– Отец Алексий! – закричал Федя, когда тот уже стоял у двери.

– Что?

– А я избавлюсь от этих видений?

– Не знаю. Это как Богу угодно, – с этими словами отец Алексий вышел.

– А почему он решил тебя с собой взять? – спросил Федя Рому. – Я думал, он один придёт.

– Не поедет же он до твоей фабрики на попутной машине? И потом, кто-то должен помочь ему вещи нести. Не придёт же он с пустыми руками.

– А потом, нас будет трое… Не зря же говорят, что Бог любит троицу?

– Соображаешь! – Роман хохотнул.

Проходя сквозь ряды нищих, Игнатьев внимательно осмотрел их ауры. Как он и предполагал, большинство из них были чёрные. Многие – с алкоголической синевой, а то и вовсе фиолетовые, выдающие в попрошайках наркоманов со «стажем». Проходя мимо нищих, Федя видел, как в их аурах вспыхивает злость. Только одна старушка, лет восьмидесяти, удивила Федю ослепительно-белой аурой.

– Подайте, Христа ради! Я уже стара, чтобы работать, а внук всю мою пенсию отбирает… Мне бы на пропитание…

Аура бабушки осталась без изменений.

– Возьмите, бабушка! – Игнатьев протянул несколько мятых купюр.

– Спасибо тебе, сынок! Дай Бог тебе счастья и здоровьица! – старушка сложила в «пучок» скрюченные пальцы и перекрестила Федю. Ауры остальных попрошаек побагровели от ненависти.

Федя почувствовал прилив сил и улыбнулся.

– Ты зачем дал ей так много? – спросил Рома, склонившись к Фединому уху.

– Ей действительно нужны деньги на пропитание. Она не врёт. Она очень набожная и жить будет долго. Остальным мои деньги нужны на бухло. Я не хочу жертвовать свои деньги для того, чтобы он грешили.

– Тебе в монахи идти нужно! Ты так неистово молился… Кстати, ты и сейчас видишь эти свечения, или… видения?

– Да! А почему ты не на машине?

– Не хотел заезжать на ней на территорию храма, да и во дворах здесь не очень-то хотелось её оставлять. Проводишь меня до автобуса?

– Без проблем.

Когда парни прошли до автобусной остановки, Федя заметил скопление людей, «скорую помощь», милицию метрах в сорока от остановки. Подойдя поближе, Федя увидел автомобиль «Ниссан» со смятым капотом и разбитым лобовым стеклом. Недалеко от машины в неестественной позе на снегу лежало тело мужчины, одетое в добротную дублёнку, без обуви и без шапки, над которым склонились медики в белых халатах. Чуть поодаль стоял бледный хозяин «Ниссана». Он что-то говорил гаишнику, тот записывал его слова в протокол.

– Я и сам не знаю, как это получилось! Он выскочил прямо под колёса … Я поздно его заметил, – срывающимся голосом говорил водитель.

Рядом с телом, голова которого больше напоминала раздавленный арбуз, стоял хозяин тела.

– Я здесь! Я тут! Со мной всё в порядке! – говорил он врачам, но они его не слышали.

– Стас, в машину его! – скомандовала женщина-врач, похожая на женщину с плаката «Родина-мать зовёт».

– Хорошо! – отозвался молодой парень в белом халате. Тело погрузили на носилки, накрыли белой простынею, которая в районе головы сразу окрасилась в красный цвет.

– Оставьте меня в покое! Я жив! Куда вы меня тащите? – кричал новоиспечённый покойник, когда носилки с телом грузили в машину «скорой помощи». По его щекам текли слёзы. – Я опаздываю на свидание!

– Не попадёшь ты на свидание. Ты уже … неживой, – сказал Федя, когда жертва дорожно-транспортного происшествия посмотрела на него, как бы ища поддержки.

– Не может быть! Скажите мне, что это сон! – кричал покойник. – Я сплю, да?

– Нет, ты не спишь. Ты умер, – Игнатьев развернулся и пошёл в сторону автобусной остановки. Рома шёл рядом. По его лицу было видно, что он удивлён и, возможно, обескуражен.

– Ты его видел, да? Ты говорил с ним? – Роман на ходу задавал вопросы, но Игнатьев молчал, погружённый в свои мысли.

Когда друзья стояли на остановке, покойник, озираясь по сторонам, и безуспешно пытаясь войти в контакт с прохожими (его не замечали, не слышали и его руки, которыми он пытался прикасаться к людям, проходили сквозь тела живых людей), подошёл к Феде.

– Уважаемый! Только вы мне можете помочь…Только на вас надежда! Раз я умер, это значит, что всё кончено? Я не смогу больше встречаться с Викой?

– Боюсь, что да! – ответил Игнатьев спокойным голосом. Он не хотел усугублять незавидное положение недавно умершего молодого мужчины.

– Вы не могли бы мне помочь? Я назначил свидание своей девушке, Вике. Я очень её люблю. Сами понимаете, что я не смогу прийти на свидание, и она будет думать обо мне плохо. Не могли бы вы передать ей, что мне очень жаль, что я умер, и я люблю её?

– У неё есть телефон, или мне искать её по городу?

– Триста двадцать два, триста сорок…

– Хорошо. Я позвоню ей и передам ваши слова, – Федя записал номер телефона в свой блокнот. – Как вас зовут?

– Вячеслав.

– Хорошо, Вячеслав. Я передам ей.

– Спасибо! – покойник исчез.

– Так ты не стал таким, как все? Значит, молился неискренне, – протянул Рома с задумчивым видом.

– Или Бог дал мне возможность сполна насладиться моим даром, – проговорил Федя, глядя в сторону. – Кстати, твой автобус…

– Ладно, увидимся в полночь! – Рома помахал Феде рукой и запрыгнул в автобус. Игнатьев видел, что Роман смотрит на него через замёрзшее окно автобуса. В его взгляде читалась жалость.

18

До Вики Федя дозвонился только в начале седьмого. Он весь остаток дня потратил на то, чтобы дозвониться до неё, но никто не брал трубку. После пяти гудков, когда Федя уже собрался повесить трубку и начать собираться на работу, в трубке послышался щелчок.

– Алло! – послышался приятный женский голос. Судя по всему, его обладательнице было не больше двадцати лет.

– Вика? – Голос Феди дрожал, а мысли в голове путались.

– Да, это я. А вы кто?

– Я – Фёдор, знакомый вашего друга, Вячеслава.

– И почему этот говнюк сам мне не позвонил? Я, как последняя дура, прождала его два часа на морозе, а он даже не удосужился мне позвонить! Слушайте, Фёдор, передайте Славе: пошёл он в жопу!

– Я не могу ему этого передать, потому, что он сегодня умер!

– Как это «умер»? Вы меня разыгрываете? Это шутка?

– Он тоже думал, что это шутка, а всё оказалось серьёзно.

В трубке на какое-то время воцарилась тишина.

– Я вам не верю… Вы врёте!

– Он тоже в это не верил… Послушайте, Вика! – Игнатьев начал терять терпение. – Я – типа экстрасенс. Я был на автобусной остановке, на улице Тургенева, когда его сбила машина. Я оказался там как раз в тот момент, когда он умер. Верите вы мне, или нет, мне насрать. Я звоню вам, чтобы не шутки шутить с вами, а для того, чтобы исполнить волю умершего.

– А вы что мне грубите? – взвизгнула Вика.

– Вячеслав просил передать вам, что ему очень жаль, что он умер и не мог прийти к вам на свидание. Ещё он просил сказать вам, что он вас любит.

– Да? – в голосе Вики послышались нотки удивления и растерянности.

– Да! Именно это он просил вам передать. А сейчас я с чувством выполненного долга, прощаюсь с вами. До свидания! Желаю вам всего наилучшего! – Федя повесил трубку, точнее, он швырнул трубку на рычаг с силой и вытер ладонью пот со лба.

«Сучка тупая! – с раздражением подумал Игнатьев. – Если бы этот Вячеслав не умер, она бы убила его своей тупостью!»

Федя посмотрел на своё отражение в зеркале. Он увидел своё перекошенное от злости лицо со вздувшимися венами на висках, и ему стало стыдно.

– Прости меня, Господи, за слова мои! Не от большого ума они, – прошептал Федя. – Кстати, а почему я никогда не видел своей ауры? Я даже в зеркале её не вижу, хотя, разозлившись, должен был увидеть! Значит, мне это не нужно!

19

Ночная смена, на которую Игнатьеву так не хотелось идти, началась спокойно. Оборудование работало нормально. Сколько Федя ни ходил по котельной, он не видел никаких призраков и не слышал голосов. Куда-то пропали тени на полу, у Федора ни разу за вечер не возникло ощущение, что за ним кто-то следит.

«Прячутся. Знают, что сегодня ночью их ждёт сюрприз!» – подумал Федя и улыбнулся.

Ближе к двенадцати часам ночи Анатолий, выпив «наркомовских» сто грамм, опьянел.

– Ой, что-то меня развезло … Наверное, водка палёная! – электрик рухнул на лавку и захрапел. Проходя мимо операторской, Федя посмотрел на операторов. Маргарита Львовна сидела, склонившись над пультом, и держалась за голову. Света спала над открытым журналом с глянцевыми картинками.

Вспомнив слова отца Алексия: «Они нам не помешают», Игнатьев глянул на наручные часы и вышел из котельной.

– Света! Я, наверное, пойду в раздевалку, отдохну часов до двух. Что-то у меня голова распухла, словно свинцом налилась. Зови, если что… – Маргарита Львовна встала из-за пульта и шатающейся походкой вышла из комнаты операторов.

Света ничего не ответила. Дождавшись когда «эта старая клюшка» скроется из вида, Светлана достала из своей сумочки жгут, перетянула им руку. Достав из той же сумки шприц, она отработанным движением воткнула его в вену. Через минуту ей было всё равно, какое давление в котле и какая температура теплоносителя. Откинувшись на спинку стула и закрыв глаза, Света полетела к Нирване.

Ровно без пяти двенадцать из-за складов вышли два мужика в пятнистых бушлатах с поднятыми воротниками. Федя безошибочно узнал в них отца Алексия и своего друга Ромку. В руках у Ромы были две большие спортивные сумки. Отец Алексий шёл налегке.

– Веди нас к тому котлу! – скомандовал отец Алексий, и все трое вошли в котельную.

– Вот он! – Игнатьев указал рукой на третий котёл.

– Исчадье ада! – Отец Алексий расстегнул бушлат, под которым оказался спортивный костюм, прикоснулся рукой к котлу. Феде показалось, что стенка котла вогнулась внутрь, словно котёл был живым существом, которое не хотело, чтобы к нему прикасалась рука священника. – Принеси мне нечто похожее на стол, или кафедру, принеси верёвки, а лучше канаты. Принеси мне какие-нибудь чистые тряпки, чтобы заткнуть ими уши.

Игнатьев кивнул головой и побежал в слесарную мастерскую. Там он без труда нашёл три страховочных троса и пустой ящик, который слесаря использовали как пуфик, положив на него старые телогрейки.

– Это подойдёт? – спросил Федя священника, ставя на пол ящик и складывая сверху тросы.

– Отлично!

– Есть наушники. Они в операторской…

– Неси их!

Игнатьев принёс наушники, которыми никто не пользовался, так как работники котельной к шуму привыкли и относились к нему, как к неотъемлемой части своей работы. Более того, ходить по котельной в наушниках считалось чем-то неприличным.

Когда Федя заходил в операторскую, Света даже не пошевелилась. Она была похожа на куклу или на манекена, которого посадили на место оператора котла.

– Одевайте наушники и привяжите себя к той трубе! А меня привяжите к этой колонне. – распорядился отец Алексий.

Игнатьев привязал тросом Рому к трубе, подающей холодную воду в цеха, привязал отца Алексия к стальной опоре, которая держала крышу котельной. Рома помог привязаться Феде.

– И помните, что бы вы ни видели, что бы ни слышали, не обращайте на это внимание. – Священник поднял кверху палец и говорил медленно, чтобы ни одно его слово не пролетело мимо ушей парней. – Не отвязывайтесь и следите друг за другом. Я о себе позабочусь сам…

Закончив инструктаж, отец Алексий облачился в рясу, поставил перед собой ящик, положил на него большую книгу в позолоченном переплёте, встал на колени и стал читать.

Он читал на непонятном языке. Голос его сначала был тихим, потом громче и громче.

Вначале ничего не происходило. Потом поднялся слабый ветерок. По мере того, как отец Алексий возвышал голос, ветер усиливался. В какой-то момент в котельной начался самый настоящий ураган. Игнатьев почувствовал, как его ноги отрываются от пола и его поднимает в воздух. Трос натянулся и впился Феде в грудную клетку. Федор схватился руками за трубу и посмотрел на Рому. Романа также мотало из стороны в сторону в мощных потоках воздуха, как осиновый лист на ветру. А отец Алексий продолжал стоять на коленях, прижав своим телом раскрытую книгу к ящику. И тут всё вокруг озарилось ярким светом, и Федя увидел, как со всех сторон летят демоны. Они вылетали из окон, из стен, из бетонного пола, из работающего и неработающего оборудования. Они вылетали из стены, вдоль которой шла труба, к которой привязал себя Федя. Они были везде: сверху, снизу, спереди. Их полёт напоминал пчелиный рой. Их, словно магнитом, притягивало к книге. Вокруг книги появилось оранжевое свечение, как от костра в сумерках. Пролетая над книгой, демоны загорались, потом превращались в искры, летящие по воздуху, и исчезали.

Демоны были страшные, а некоторые – уродливые. Там были пауки, жабы с человеческими лицами, черти, которых Федя видел на картинках в книжках, бесформенные рогатые, волосатые существа. Сначала они кричали и рычали, потом их стало больше и звуки, издаваемые ими, стали похожи на вой, который не могли заглушить наушники.

– Федя, останови его! Федя! Прекрати это! – кричали демоны, но Игнатьеву было не до этого. Он изо всех сил напрягал руки, чтобы не оторваться от трубы, иначе трос переломает ему рёбра, и его шлёпнуло бы об пол, или об стену и убило бы насмерть. Глядя на Рому, Федя понял, что он боится того же. Рома изо всех сил держался за трубу руками. Костяшки его пальцев побелели, а на лбу вздулись вены.

– Федя! Помоги мне! – прокричала обнажённая блондинка с пухлыми губками и с пышной грудью. – Он хочет убить нас и тебя. Останови его, я сделаю тебя самым богатым…

Из-под Фединой спецовки вылетел крест на цепочке. Он висел в воздухе, на цепочке, порхая в потоках воздуха, как маленький воздушный змей и светился ярко-жёлтым светом.

Увидев крест, блондинка закрыла лицо руками и пронзительно закричала. В следующее мгновение она превратилась в уродливую старуху с отвисшими бесформенными грудями. У старухи изо рта торчали клыки, а на скрюченных руках появились длинные ногти, загнутые к низу. Всё тело старухи было покрыто язвами и складками кожи.

Огненный крест коснулся старухи, и она загорелась. Крича, она полетела по направлению к отцу Алексию, над которым уже был круговорот из пылающих огней, превращающихся в искры. На смену растворившимся в воздухе огням появлялись новые…

Посмотрев налево, Игнатьев увидел Свету. Она всё так же спала над пультом. За её волосы и одежду держались тонкими руками три синих существа, похожих на узников концлагеря. Они что-то кричали Светлане, вероятно, просили о помощи, но, в силу понятных причин, девушка не реагировала на их просьбы и продолжала спать. В какой-то момент синие человечки оторвались от Светланы, и их понесло в сторону отца Алексия. Долетев до него, синие существа превратились в дико орущие факелы.

Федя только подумал, что борьба с демонами может длиться вечно, но вдруг ряды демонов стали редеть. Последним в дверь котельной залетел демон, похожий на сильно разложившийся труп. Он был раздутый, черты его лица были уродливы. На его голове не было волос, лицо было похоже на лягушачью морду. Демон хватался пухлыми руками за трубы, за задвижки, но его всё равно тащило в сторону книги. От задвижки оторвался маховик, за который держался демон. Демон завизжал тонким пронзительным голоском, выронил маховик и принялся размахивать в воздухе руками, как пловец, пытающийся плыть, когда на море большие волны. Оказавшись над книгой, он взорвался огненным фейерверком. На пол со звоном упал маховик.

Внезапно всё стихло. Игнатьев почувствовал, как его ноги коснулись бетонного пола, и с облегчением вздохнул.

– Можете снять наушники и развязывать свои верёвки! – послышался голос отца Алексия.

– Ни чего себе! Вот это круто! – Рома тяжело дышал и растирал рукой свою широкую грудь. – Как в аэродинамической трубе! Ещё так будет?

– Нет, не будет! – На лице священника не было никаких эмоций, как будто то, что он проделал , было для него чем-то обычным. – Можете отвязывать эти верёвки. Стойте там, где стоите и смотрите.

– Отец Алексий! – снова подал голос Рома. Его щёки были красными от возбуждения. – А я что-то видел над вашей книгой! Какие-то вспышки, как искры. Это было круто…

– Это все? Их больше нет? – осторожно спросил Федя, глядя в глаза Отцу Алексию.

– Они выползают ночью. К сожалению, ночь коротка и уже начинает светать, кто-то из них мог спрятаться. Я не исключаю такую возможность … Ладно, не отвлекайте меня, пожалуйста! Я занят важным делом! – священник достал из своей сумки кадило, Библию. – Федя! Обойдите с Ромой котельную, проследите, чтобы не было никого и ничего. Ты понял? Перед собой держи крест. И ты, Рома, тоже. Крест на тебе?

– Да! – Роман засунул руку за ворот пуловера, достал крест на шнурке. – Вот он.

Федя заметил, что Ромин крест тоже светился, но не так ярко, как его.

– Будем держаться вместе! – сказал Игнатьев, глядя на Романа. В ауре товарища Федор видел целый букет эмоций. Он увидел всё, кроме страха. – Ты следи за мной, а я – за тобой!

Рома кивнул головой, и они пошли. Начали обход с первого этажа. Держа перед собой кресты, они заглядывали в каждый угол, в ящики с обтирочными материалами, в электрощиты. Так же они проверили второй этаж. В женской раздевалке, на кушетке, спала Маргарита Львовна, в лаборатории химической водоочистки, сидя в кресле перед включённым телевизором, спала Елена. Свет от экрана телевизора освещал её лицо серым цветом, делая её похожей на покойницу. Подойдя ближе и услышав негромкое сопение, Игнатьев понял, что она жива.

Парни осмотрели склад, кабинет начальника и мастерскую слесарей по ремонту конторольно-измерительных приборов. Дубликаты ключей от этих кабинетов хранились в операторской. Феде не составило большого труда взять их. К тому же, спящая Света не возражала.

Проверив всё, что можно, Федя с Ромой спустились на первый этаж и направились к третьему котлу. Вокруг котла ходил отец Алексий. Он размахивал дымящимся кадилом и читал молитвы. Голос его был настолько громким, что заглушал шум работающего оборудования и эхом отскакивал от стен котельной.

Внезапно всё засветилось белым светом. От неожиданности Федя вскрикнул и закрыл глаза руками. Постояв немного, Федя убрал руки от глаз. Глаза очень быстро привыкли к ослепительно-белому свету, который был везде. Сквозь белизну проглядывали очертания человеческих фигур. Это были отец Алексий и Рома. Федя, как завороженный смотрел по сторонам.

– С тобой всё в порядке? – Голос Ромы вывел Федю из состояния оцепенения.

– Да, а что?

– Ты, как дурак, смотришь по сторонам и улыбаешься. Я уже решил, что ты умом тронулся и…– Договорить Роман не успел, так как грянул гром, от которого завибрировали стены, и заложило уши. Этот звук был похож на пушечный выстрел.

– Ложись! – Роман упал на пол, увлекая за собой Игнатьева, и накрыл голову руками. Полежав на полу несколько секунд, Федя приподнял голову. Белизна исчезла, а вместе с ней и прочие краски. Мир снова стал обычным.