Чернильные орешки

– И мои одежды вам ни о чем не говорят?

– А-а-а! Вы придворная дама? – принц расхохотался от собственной глупой шутки.

Момотоси спрятал улыбку за длинным рукавом. Рука Сано, державшая веер, застыла в неподвижности, а глаза, смотревшие поверх, остановились от шока. Их взгляды с принцем встретились, и Сано отметил лукавые искорки в его глазах. Как будто принц подразнивал его.

– Шучу-шучу! Не будьте так чувствительны, – смеясь, сказал принц, – я видел много придворных дам, одетых в дзюнихитоэ. Ваши одежды тоже имеют множество слоев и выглядят красиво.

Несмотря на эти слова, Сано уже дымился от праведного гнева. Всегда спокойный от природы, на него редко накатывала такая злость, что он еле держал себя в руках.

Принц Насицубо обладал чрезвычайно гордым нравом, был непочтителен со слугами, придворными, но Сано не раз наблюдал его изысканные манеры и благородную речь. Сейчас же не было и намека. Будто перед ним сидел другой человек.

– Как наследный принц может не разбираться в ранговой системе кодекса Ифукурё? – произнес Сано почти с возмущением.

– Сделали одежды важнее добродетели и еще гневаются, что другим невдомек!

Наследный принц глянул сквозь бамбуковую занавеску, где виднелись раскаленные черепичные крыши столицы и отсвечивали синевой.

Сано сдержал гневный выдох. Слова обвинения все еще крутились у него на языке, и теперь, невысказанные, горчили на устах. Нужно держать с принцем ухо востро. Человек, покинувший дворец скорее всего, одурачив императорскую гвардию, и сейчас может лишь искусно притворяться и напускать на себя невинный вид.

Они двигались по булыжным мостовым центрального проспекта, именуемым проспектом Красного феникса. В крытых портиках, прилегавших к домам, расположились сувенирные, посудные лавки, лавки вееров и ширм со сложной росписью, и тянулись вдоль всего проспекта вплоть до императорского дворца.

Сано подумал, что наследный принц не должен появляться во дворце в одежде бродяги, и попросил остановить экипаж возле одной из уличных лавок.

Пока экипаж въезжал в станционный дворик, наследный принц сбросил с себя драное платье и набросил новое. Как бы Сано не сосредоточивался на документах, все же поднял взгляд и заметил, что тело наследного принца обезображено кровоподтеками по всему телу. Темные, бурые и желтоватые в районе ребер гематомы покрывали все его тело от плеч до пояса. Сано отложил этот вопрос на потом; слишком многое нужно было уложить в голове.

Императорский двор со своей мощью, богатством, величием, с синеватыми черепицами, скругленными и позолоченными фронтонами, да садами глицинии, со склонившимися над прудом тяжелыми кистями, расположился на обширной зеленой территории. На потрясающем горном фоне друга за другом слоились многоярусные крыши с резными фронтонами, которые имели скругленные свесы и заканчивались золотыми шпилями. Листья кленов, выглядывавшие из-за зданий, еще не приобрели красный оттенок, но с наступлением осени закружили бы дворец в невероятной листве.

Возле высоких колон, которые венчали горизонтальные перекладины с колокольчиком, Сано приложил свою именную табличку, и экипаж заехал в станционный дворик.

«Как в вышине девять небес, так девять врат ведут в чертог Сына неба» – гласила надпись на воротах. Мощенный камнем дворик, с трех сторон огибало деревянное здание в два этажа. На первом этаже расположился хлев для скотины с кормушкой и поильник со свежей водой. Над ними открытый настил на опорах примыкал к зданию и тянулся вдоль всего второго этажа. Сдвижные ширмы отделяли веранду от внутреннего пространства.

Сано обратил внимание, что станционный дворик заполнен экипажами с фамильными гербами, не имеющими отношения к императорскому двору.

– Глава заклинателей Сэкай со своими служащими проводит обряд изгнания злобного духа, который поселился в задних покоях госпожи Рэйкедэн, – подшепнул Еноске – старый служащий станционного дворика, освобождая волов от упряжи. – Пригласили опять сведущих монахов, а те только ходят и раздают амулеты из рыбьей головы и остролиста.

Еноске взмахнул перед Сано, Момотоси и принцем, которого принял не иначе, как за бродягу, амулетом и этим же амулетом погнал волов в хлев.

Принц Насицубо покрутил носом.

– Обряд изгнания злобного духа? Похоже, я злобный дух, раз хочу обходить этот амулет за тысячу ри, – смеясь, сказал он.

Еноске, решив, что не до конца впечатлил слушателей рассказом, продолжил наводить ужас:

– Зря вы так. Этот злобный дух уже успел натворить неописуемых бед! Только вчера из дворца вывезли труп одной прислужницы дамы Нисё. Говорили, тело ее обезображено скверной «Множества глаз», выступающих по всему телу.

– Ну и дела, – произнес принц. – Какие только злобные духи не бывают!

Еноске с охотой сказал:

– Говорили, зрелище не из приятных, потом уснуть невозможно, все мерещиться будет, я и побоялся смотреть.

– Вы поступили мудро! – подхватил принц.

Еноске обхватил себя руками, словно желая защититься от невидимого удара.

Оставив старика под впечатлением от собственного рассказа, втроем они прошли под станционным домиком. По крытым мостикам, соединяющие административные и церемониальные здания, расхаживали монахи и, бормоча заклинания, разбрасывали всюду соевые бобы, призванные защитить дворец от злых духов. Их охрипшие от молитв голоса слились в гул.

«Черти вон, счастье – в дом!» – бубнили они.

– Если та бедняжка погибла от заражения «Множества глаз», значит она подверглась нападению сластолюбивых демонов, – сказал наследный принц, идя рядом с Сано по крытому мосту.

– Почему сластолюбивых? – безо всякого интереса спросил Сано.

– Такими демонами становятся те, кто при жизни был сластолюбцем, и утопился в воде сам или по чьей-то злой воле. Демоны-сластолюбцы не действуют в одиночку, они нападают всей гурьбой и могут поселиться в живом теле, выступая одними только глазами. Зная это, можно предполагать, что эти демоны водятся только в водных пучинах. Побочный эффект такого чудовищного подселения в том, что оскверненный теряет всякий стыд, постоянно стремясь показать людям свои «глаза».

Утомленное лицо Сано стало задумчивым и хмурым. Когда он переглянулся с шедшим позади Момотоси, то обнаружил на его лице те же чувства, что испытывал сам.

– Дама Нисё не демонстрировала подобное поведение, – возразил Сано. – Откуда вам все это известно?

– А! – смеясь, вскрикнул наследный принц. – Наслушался бредней в одной глухой деревушке. Чем дальше от светской жизни, тем больше сыщется краснобаев. Такого порасскажут, что диву даешься. А кто такая эта дама Нисё?

Лишь на мгновение подозрительный взгляд Сано задержался на принце. Уведя взгляд в сторону, на клочья дыма, которые поднимались из распахнутых ситоми дворца Живописных видов, Сано объяснил:

– Она была одной из прислужниц госпожи Рэйкедэн. Придворные хорошо ее знали, потому что она была челядинкой, подобранной с улицы. Нисё только странствовала по миру и зарабатывала на жизнь, торгуя веерами, да камнями-амулетами. Но госпожа Рэйкедэн отчего-то прилипла к ней всем сердцем и оставила возле себя на долгие годы.

Дворец Живописных видов, где всем заправляла госпожа Рэйкедэн, опоясывали дома с верандой в передней части. Возле веранды в полном цвету росли сливовые деревья. На площадке, засыпанной белым гравием и песком, собрались и придворные, и слуги, и вельможи. В парадных колпаках, с набеленными лицами, облаченные в шелка и парчовые накидки, последние напоминали соцветие пурпурных лепестков глицинии разного оттенка.

Сквозь поднятые створки ситоми проглядывался ритуал изгнания злобного духа, проводимый ведомством Темных и Светлых начал. В центре нарисованной на полу печати в усталой позе замер господин Сэкай – глава заклинателей – и читал молитву.

Смуглая кожа его сверкала от пота. Об упадке сил свидетельствовал его отсутствующий взгляд черных глаз, под которыми залегли мешковины из складок. Он жег благовония и изредка кивал своим служащим, сидевших на скругленных контурах печати.

Траурные одеяния госпожи Рэйкедэн проглядывались за церемониальной занавесью, которая закрывала ее лицо. Увидев бродягу рядом с Сано, она медленно привстала.

Доселе незримо и неслышно присутствуя при обряде, глава сыскного ведомства и принц Насицубо прятались под тенью павлоний. Соцветие пурпурных лепестков заставляло дыханию сбиться!

Чуть поодаль стояли дамы, прислуживающие в покоях госпожи Рэйкедэн. То, о чем они говорили, достигло ушей Сано.

– Нас переселят в другие покои?

– Лично мне все равно, где ночевать.

– Твоему бесстрашию можно позавидовать. Тот злобный дух на меня наводит ужас. Еле уснула в одну из ночей, так страшно он вопил.

– Но ведь уже все прекратилось…

– Ничего не прекратилось. Нисё стала лишь первой жертвой злобного духа. Если его не остановить, мы все падем жертвами его злоключений.

– Концентрация демонических сил здесь совсем не чувствуется, – пробормотал наследный принц, – зато попахивает шарлатанством. Того главу заклинателей пора отправить на покой.

– Теперь вы сведущи и в концентрации демонических сил? – справился Сано, наблюдая за приближением служанки, посланной госпожой Рэйкедэн.

– А, нет! – улыбаясь, сказал принц. – Бесполезную работу видно сразу, для этого не нужно быть знатоком демонических сил.

– Моя сиятельная госпожа соизволит знать, с кем вы, господин Гёбукё, прибыли? – сказала служанка.

– С Его Высочеством наследным принцем Насицубо. Пусть велят доложить господину канцлеру и императрице.

Стоявшие поодаль дамы это услышали и, оцепенев от удивления, смотрели в сторону принца. Впрочем, не только они. Кто-то из сановников так же услышал и передал дальше. Все они, как один, стали вытягивать шеи и присматриваться.

Принц Хёбукё стоял к ним спиной и тоже услышал. Слабым поворотом головы влево он постарался разглядеть человека, который пришел вместе с Сано, оставаясь при этом незаинтересованным.

– Первый принц?

Удивленный голос госпожи Рэйкедэн прервал господина Сэкая от обряда. Не сводя глаз с бродяги рядом с Сано, Сэкай медленно привстал. Утомленное аристократическое лицо его вытянулось, глаза расширились от удивления.

Соитиро Сано, выражая госпоже Рэйкедэн почтение, совершил глубокий и медленный поклон. Принц Насицубо бросился к ней с радостным возгласом:

– Матушка!

Волна негодования пробежала по лицу Сано. За мгновение, отведенное Сано, чтобы удержать принца на месте, он сцапал его за платье. Тогда принц медленно так же склонил голову ниц.

– Она вам не матушка, – подшепнул Сано. – Не горячитесь.

– А, понял.

«Что это с ним?» – всколыхнулось все соцветие вельмож, собравшихся на обряд.

– Наследный принц ударился в монахи и потерял часть своих воспоминаний, подвергнув себя жестоким испытаниям, которые подвергают себя монахи, – громко объявил Сано.

Его взгляд остановился на госпоже Рэйкедэн, когда она вновь подала голос, но уже полный злой насмешки:

– Потерял часть своих воспоминаний? Это возможно, господин Сэкай? Паломники и монахи часто теряют память?

Господин Сэкай утер лицо рукавом, а другой рукой принялся разминать затекшее колено. Глаза его остановились на наследном принце и не отпускали. Впрочем, взгляды всех присутствующих были направлены на блудного принца.

– Сомневаюсь, – сказал Сэкай осиплым голосом, – я знал монаха, который прожил сто двадцать лет в здравом уме и твердой памяти. Если только Его Высочество не ударился сильно головой…

«В детстве», – позлорадствовал Сано.

– Похоже на то! У меня очень болит голова, – отшутился принц и потер место предполагаемого ушиба.

Свидетели этой сцены тихонько посмеялись. Атмосфера напряжения, побежденная их смехом, немного рассеялась. Принц Хёбукё единственный, кто не выдал и тени улыбки на лице.

– Господину канцлеру и императрице уже отправили доложить, что наследный принц вернулся? – справился Сано.

– К своему несчастью, императрица отбыла в храм возносить молитвы Фудо-мё о возвращении наследного принца, – ответила госпожа Рэйкедэн. – Отправим к ней гонца с доброй вестью, пусть знает, что ее молитвы были услышаны.

Глава 3.

Узнав о возвращении внука, канцлер – Фудзивара-но Мотоцунэ – послал за придворными врачевателями. Спустя время в маленьком помещении, отсеченном от спальни перегородками, собрались ученые мужи и взялись обследовать каждый участок тела наследного принца. Около дюжины слуг разных рангов помогали им и хлопотали вокруг Юдзиро.

Ничего не выражая, кроме досады, Юдзиро молча сносил этот осмотр. Он и представить себе не мог, что вселился в тело наследника императорского трона! Да и мог ли он подумать, что наследные принцы разлеживаются в зарослях дорожного мисканта?

Покои наследного принца, расположенные во дворце Отраженного света, разделялись на южную, выходившую на грушевый сад, и северную часть. Убранство еще хранило следы его недавнего присутствия здесь.

Ларцы и шкатулки, украшенные кистями и шелковыми шнурами, остались открыты, и в них проглядывались туалетные принадлежности, белила для лица, наборы для чернения зубов, гребни для волос, мешочки-амулеты. Все говорило о том, что человек, которому они принадлежали, озабочен поддержанием своей красоты и высокого статуса.

– Ваше Высочество, что с вами произошло? – спросили его, рассматривая кровоподтеки. – Кто осмелился на такое?

– Я же говорил, что ударился в монахи и целыми днями совершенствовал тело и укреплял дух.

– Вы позволяли себя избить палками?

Юдзиро принужденно улыбнулся.

– На пути к самосовершенствованию любые испытания хороши.

Складное кресло из бамбуковой сетки и подставкой для ног располагалось в углу. Там сидел глава сыскного ведомства. В складках пурпурных одежд были видны его длинные ноги в шелковых шароварах. На голове – высокая «воронья» шапка. Наблюдая за осмотром, он оставался невозмутимым. Даже чуточку отстраненным.

– Вас и по голове палками били, Ваше Высочество? – Сано подпер кистью щеку.

Темные ресницы тяжело нависли над темными же глазами, а на щеках у него лежал легкий румянец. Такой легкий, кажется, что глаза обманывают.

– Да, вам нисколько не жаль меня? Я столько пережил и продолжаю жестоко терпеть от ваших нападок, – смеясь, сказал Юдзиро.

– Не печальтесь, – силясь подавить усмешку, отвечал Сано. – Раз вы сами решили подвергнуть себя таким страданиям, почему мне должно быть вас жаль? Другое дело пес, которого избили за то, что он бессмысленный бродяга…

– Когда слова доброго от людей не услышишь, все полно невыразимой печали, – вздохнул Юдзиро и помолчал, словно незримый, присутствуя при обмене мнениями между учеными мужами, которые решали, что с ним делать дальше.

Продолжая молчаливое наблюдение, Юдзиро незаметно переводил взгляд с одного врача на другого. Дворцовые врачеватели погружались в обсуждение. Их шепот слабо достигал его слуха. Каждый пытался выдвинуть предположение о причинах, появившихся на теле наследного принца следов и ссадин, но ни одно из них не удовлетворяло воображение.

– Ваше Высочество, – обратился к Юдзиро старший врачеватель, наклоняясь к нему, – ваши духовные силы полностью исчерпаны. Нам, видимо, понадобится еще немного времени, чтобы полностью разобраться в вашем состоянии. Возможно, следует провести еще несколько процедур и наблюдений.

Юдзиро кивнул. Он прекрасно понимал, что врачи все равно ничего не смогут до конца понять. Ведь тело, которым он овладел, было для него таким же чуждым, как и он для этих людей. Однако, он был полон решимости сыграть свою роль до конца.

Тем временем в углу комнаты Сано не сводил глаз с Юдзиро. Его взгляд оставался непроницаемым. Он, казалось, читал его мысли, словно раскрытую книгу. Глава сыскного ведомства молчал, но Юдзиро чувствовал, что этот человек не позволит себе упустить ни одной детали. Незримая игра сил начинала разворачиваться среди узких стен дворцовых покоев.

Наконец врачи пришли к решению, что сначала принцу следует отправиться в купальню, затем позаботиться о кровоподтеках, чтобы поблекли быстрее, причесать его и переодеть. Нужно было только дождаться глубокой ночи, когда все во дворце уснут, и Юдзиро сможет сбежать.

– Как вы считаете, – Сано поднялся со складного кресла и обратился к врачевателям, – способен ли Его Высочество выдержать многочасовую медитацию под водопадом?

Те озадаченно переглянулись. Юдзиро было от чего прийти в негодование:

– Медитация под водопадом?

– Да.

– Хотите подвергнуть меня столь жестокому испытанию? Я вынужден расстроить ваши намерения, потому что все еще ощущаю телесную слабость.

Сохраняя спокойное достоинство движений, Сано повернулся к Юдзиро.

– Благодаря длительному воздействию на точку байхуэй, ваша память вернется к вам, Ваше Высочество. Почему вы препятствуете?

Юдзиро старался сохранить присутствие духа.

– Медитация под водопадом, возможно, и не вернет мне память, а вы подвергаете наследника престола неоправданному риску.

– Во время хождения по раскаленным углям тоже можно медитировать и активизировать память. Выбирайте, Ваше Высочество.

Юдзиро задумчиво почесал щеку.

– Но, чтобы обеспечить абсолютную искренность и честность в показаниях, можно воспользоваться техникой закапывания в землю.

Нетрудно понять, что Сано готов применить вторую или третью медитацию, если Юдзиро откажется от первой.

– Это все называется пытка, – заметил Юдзиро.

– Человек с чистыми помыслами ходит по воде и не тонет, ходит по углям и не обжигается, – возразил Сано. – А закапывание, хоть и звучит интригующе, но прежде мы создаем атмосферу доверия, чтобы человек чувствовал себя в безопасности.

«Скорее угрожающе» – подумал Юдзиро.

Он посмотрел на Сано с вызовом, сжав губы так, будто готовился ответить резким отказом. Однако что-то в уверенности и спокойствии Сано заставило его задуматься. Врачеватели продолжали смотреть на наследника, не скрывая своей обеспокоенности.

– Вы полагаете, что моя память вернется, если я пройду один из этих обрядов? – медленно произнес Юдзиро, взвешивая каждое слово.

Сано кивнул, не отводя взгляда.

– Ваше Высочество, результаты могут превзойти наши ожидания. Риск велик, но выгода значительна. Вам было бы полезно вспомнить события, которые сейчас ускользают от вас.

Юдзиро напрягся, чувствуя, как холодные сомнения заползают в его сознание. Несколько долгих мгновений он обдумывал слова Сано, прежде чем выдохнул и чуть заметно наклонил голову.

– Хорошо. Пусть это будет медитация под водопадом. Но если я почувствую, что не могу продолжать, вы обязаны прекратить обряд и вывести меня оттуда. Я не хочу быть беспомощным наследником без памяти, но и смерть мне ни к чему.

Юдзиро постарался успокоиться. Он покинет дворец раньше, чем Сано заставит его медитировать под водопадом.

– Господин Гёбукё прав, – вторгся один из врачевателей, – медитация под водопадом прояснит вашу память, но прямо сейчас отправляйтесь в купальню, расслабьтесь в теплой воде и ни о чем не тревожьтесь.

– Вы лучше вот что мне скажите, – Юдзиро заискрился лукавой улыбкой. – Я сгораю от нетерпения увидеться с госпожой Северных покоев. Я понимаю, долг супруги перед народом, но она хотя бы ненадолго могла найти время для меня.

Юдзиро внимательно посмотрел на людей и увидел на их лицах то, что и ожидал.

Слуги, не помня себя от смущения, стали отводить глаза.

– Ваше Высочество, у вас нет супруги, – ответил Сано.

Юдзиро отреагировал неловкой улыбкой.

– А сколько мне, напомните, лет?

Слуги заголосили:

– Какая разница, Ваше Высочество?

– Годы лишь умножают вашу красоту!

– Двадцать девять, – ответил Сано.

– Могут подумать, вы нисколько не щадите чужих чувств, – упрекнул Юдзиро. – Ну и ладно! У меня, наверное, полно наложниц?

– Ни одной, – ответил Сано.

– Как странно… – вслух подумал Юдзиро.

– Зато господин канцлер нанял вам самых лучших прислужниц, прислуживающих вам во время купаний! – подсказал один из слуг, помогая одеться.

– Дочери сановников четвертого и пятого рангов, при дворе обласканные и осыпанные милостями! – подхватил другой.

– Мой сиятельный дедушка и тут обо мне позаботился!

* * *

Позже Юдзиро уже сидел в купальне. Юные, со свежими лицами прислужницы массировали ему ступни и наносили масла, а в плеск воды вплетались их ласковые голоса. Но, когда Юдзиро говорил с ними, они оставались глухими к его словам.

Сано тоже пришел в купальню с какими-то свитками. Истомленный молчанием присутствующих, Юдзиро вступил с ним в разговор:

– Уж без чьих услуг я мог обойтись, так это ваших, господин Гёбукё.

– Так бессердечно с вашей стороны пренебречь моим обществом, – Сано устроился напротив, на складном кресле.

Юдзиро по грудь сидел в горячей воде. Яркие фрукты юдзу искрились на поверхности, в лучах солнца, и их аромат нежно опьянял. Клочья чарующего аромата сандалового дерева поднимались вверх и обдавали прислужниц теплом. Челки их взмокли и прилипли ко лбу. Какое трогательное зрелище!

Длинные волосы наследного принца, промокнув, поникли, как темные водоросли. Они облепили его спину и грудь, повторяя все изгибы крепкого тела, которое было наделено всеми достоинствами. Должно быть, мужчины завидовали ему, а женщины теряли рассудок.

– Вы сказали, что утратили часть своих воспоминаний, – произнес Сано. – Хотите я вам напомню, чтобы ваше возвращение к дворцовой жизни протекало легче?

– Не стоит утомлять мой слух, – для Юдзиро эта информация не представляла никакого интереса, а слушать из вежливости – чрезмерно затруднительно.

Несмотря на это, Сано начал монотонно рассказывать:

– Вы – наследный принц Насицубо, вам двадцать девять лет. Вы родились от принцессы Изанами из рода Фудзивара, одной из дочерей господина канцлера. Она была наложницей императора и носила титул нёго. После вашего рождения она стала императрицей и управляет дворцом Грядущей прохлады, ее зовут госпожа Корёдэн.

Принц Хёбукё, которого вы видели среди вельмож на обряде, – ваш брат и Второй принц Такихиро. Его матерью является госпожа Рэйкедэн, которая носила титул императрицы-консорт.

В детстве вы хорошо ладили с принцем Хёбукё, но по мере взросления между вами появились разногласия. Это произошло из-за того, что император и государственный совет более благоволили вам. Если бы вы не бежали из дворца, то, возможно, уже стояли бы во главе государства.

Сано замолчал на мгновение, словно ожидая реакции. Затем он указал на давно запыленные свитки, которые принес с собой.

– Вот в этих свитках содержатся записи обо всех значимых событиях вашей жизни. Быть может, чтение поможет восстановить воспоминания.

Не проявляя интереса к словам, Юдзиро уныло осмотрел стены купальни и наконец-то позволил своему взгляду отвлечься на кропотливо вырезанные из дерева панели. Сано, не дождавшись никаких реакций, продолжил:

– Ваше решение отказаться от привилегий и жить в простоте и одиночестве обсуждалось во всех уголках дворца. Жители гадали о причинах столь необычного поступка. Они надеялись, что вы одумаетесь и вернетесь, но проходили дни, недели, прошел месяц, а о вас не было никаких вестей.

Юдзиро наконец-то вскинул руку, прервав поток слов Сано. Взгляд его стал более сосредоточенным, будто затаился проблеск любопытства или сожаления, но затем все растаяло в той же маске безразличия.

Какой ему интерес вникать в чужие дела? Ему бы со своими разобраться. Он с досадой подумал о том, что пока наслаждается теплой водой, время не останавливает свой ход. Он должен попасть в Иэ Нэн!

Давая понять, что человек из ведомства тут явно лишний, он принялся шутить с прислужницами:

– Как же приятно освежиться, – Юдзиро потянулся в теплой воде. – В такие моменты понимаешь, что счастье – это просто. Дамы, не хотите присоединиться?

– А вы, Ваше Высочество, – прищурилась одна из девушек, – всегда так шутите? Или только когда хотите развеселить бедных служанок?

– Я просто стараюсь сделать этот мир немного ярче, – ответил Юдзиро, наклоняясь вперед, словно доверяя им какую-то тайну. – Зачем прятать искру, когда можно позволить ей разгореться?

Его слова вызвали волну смеха, и он радостно наблюдал, как простое дружелюбие объединяет их всех в момент беззаботности.

– Не смотрите, что он мал, – смеясь, прибавил он. – Муравей прославлен не за свой размер, а за свою трудоспособность и старания.

Смех и легкость заполнили воздух, и девушки, накачанные духом веселья, смеясь и смущаясь, бросились из купальни прочь.

Ни один нравственный муж не позволил бы себе отпустить такой комментарий, но Юдзиро было все равно; он исчезнет из дворца с наступлением темноты. Ему до смерти надоели эти скучные люди – он и решил повеселиться напоследок.