скачать книгу бесплатно
– Ну вот, – сказала Зинаида Алексеевна, подёргав замок, – висит. И накладка целая.
– Может доску оторвали?
Обошли вокруг склада, проверили доски.
– И стены целы, – обрадовалась кладовщица. – Наверно не мои камеры. Мало ли их по совхозу валяется!
– Давайте всё же заглянем внутрь.
Зинаида Алексеевна открыла ржавый замок.
В складе было душно, и запах резины особенно густ. Покрышки расположились, как зайцы у дедушки Мазая: стоя ребром, лёжа пластом, громоздясь друг на дружку в величайшем беспорядке.
Солнце заглянуло в приоткрытую дверь и вертикально легло на стену, но я сразу заметил жёлтую горизонтальную линию на колёсах. Взглянув на потолок, я увидел полосу голубого неба. Встав на покрышку, я слегка надавил на лист шифера, и он охотно откликнулся на моё воздействие, приподнявшись над лагой.
– Через крышу залезли! – сказал я. – Посмотрите, что пропало?
– Боже мой! Неужели…
– Что?
– Волговские колёса… Ну так и есть – камеры пропали… О господи!
– На директорскую «Волгу»? – догадался я.
– Ну да! Это же такой дефицит! На днях лично привёз. Сказал: «Храни как зеницу ока!» Хотела же, хотела в избушку закатить! Ой, дура я, дура! Он меня сожрёт!
– Не переживайте. В обед схожу к Лизиковым.
– Да вы их не знаете! Майка гладиться не дастся! – Зинаида Алексеевна была в отчаянии.
– Я и не собираюсь её гладить! Милицией припугну. Как её отчество?
– Майя Никифоровна.
В обеденный перерыв я пошёл к Лизиковым.
Огромный трактор загораживал вид на принадлежавшую им обшарпанную часть дома. Невольно взглянул на номер: тридцать – четырнадцать!
Двор кишел ребятнёй, нетерпеливо суетившейся вокруг печки-времянки, у которой с мокрым от пота лицом помешивала в бурлящим котле своё варево Майя Никифоровна.
– Подождите! Не околеете, однако! – кричала она на детей.
На крылечке с островками оставшейся оранжевой краски сидел хозяин и курил папиросу. Две страдавшие от жары собаки с высунутыми языками, наслаждаясь, принимали его почёсывания. В тени сеней стояли два приставленных один к другому стола, накрытые дырявыми клеёнками. Три кирпича – два по краям и один в середине – удерживали их от унесения ветром. Пахло берёзовым дымом, вырывавшимся из цементной трубы.
– Коля! Кто пришёл? – крикнула хозяйка.
– Мужик какой-то! – басом ответил Коля и спросил, обратившись ко мне: – Чего надо?
– Я заведующий мастерской.
– И что?
– Николай, ваши дети украли со склада две камеры. Пусть вернут – вот и всё, что мне надо!
– Знаете, что! Идите, однако, к чёртовой матери! – отвлекшись от своего котла и встав в самую отважную позу, заявила Майя Никифоровна. – Как что, сразу Лизиковы! Как будто только мои дети воруют!
– Ваших видели с камерами. Они на речке с ними купались. Но если вы не хотите отдать их по-хорошему, к вам придёт милиция.
– Ой-ёй-ёй! Так я, однако, и затряслася от страха! Плевать мне на твою милицию! Я мать-героиня! Пошёл отсюда, пока поварёшкой по башке не получил!
– Заткнись! – рявкнул на неё муж и, указывая на одного из своих сыновей, позвал: – Ну-ка, иди сюда!
– Я? – спросил белобрысый, подросток лет двенадцати в майке и шароварах, продранных на коленках.
– Нет, не ты! Вон тот, конопатый.
– Я?
– Да-да, ты!
Из столь необычного общения я сделал вывод, что отец не очень коротко знаком со своими детьми.
Набычившийся конопатый подошёл к отцу.
– Лазили в склад?
– Ну да, позавчера вечером.
– Кто с тобой был?
– Сашка, Колька, Васька.
– Где камеры?
– На речке оставили.
– Найди и отдай ему, – мотнул он на меня головой.
– Пусть хоть поедят, – вступилась мать.
– Потом пожрут. Марш на речку!
Хмурая четвёрка, двинулась со мной.
– Тебя как зовут? – спросил я конопатого.
– Андрюшка.
– Через крышу залезли?
– Через крышу. А как вы узнали?
– Как я узнал не важно, а как вы залезли – интересно. Склад-то высокий, и лестницы нет.
– Мы давно лазим. Колька с Сашкой сгибаются, Васька залезает им на спины, а я Ваське на плечи, а оттуда на крышу. Там шиферина оторвана. Я отодвигаю и прыгаю внутрь на колёса.
– А назад как?
– По колёсам. Потом подтягиваюсь на руках и опять вылезаю на крышу. Кладу шифер на место и спускаюсь, как залезал.
– Так ты говоришь, вы не первый раз лазили? Сколько камер украли?
– Четыре. Сперва две, и позавчера две. А те что раньше – то давно было.
– Тебе сколько лет?
– Одиннадцать.
– Вам бы в футбол играть, а не камеры из склада таскать.
– Жарко и купаться хочется, а я плавать не умею, и Васька с Колькой не умеют. Один Сашка. Без камер нельзя… На речке весело.
Мы спустились по тропинке к воде. Потом прошли вдоль речки метров сто.
– Вот здесь мы вчера плавали, – сказал словоохотливый Андрей.
– Ну и где же камеры?
– Нету.
– Я вижу, что нету. Что делать будем?
– Наверное зареченские пацаны утащили. Дяденька, отпустите. Сильно жрать хочется. Мы найдём, ей богу, найдём. Пожрём и пойдём за речку искать.
Признаюсь, хотелось надавать своим спутникам подзатыльников, но сообразив, что без них колёс мне не найти, сказал:
– Хорошо, это будем вам моё важное задание: найдите камеры и принесите мне или тёте Зине. Найдёте – получите награду. Каждому куплю по мороженому.
– За мороженку найдём! – весело пообещали пацаны и стартовали в совхоз так, что пятки засверкали.
В конце рабочего дня я пошёл к Зине:
– Лизичата принесли камеры?
– Нет, не приходили.
– Вот паршивцы! Ну я им задам!
– Я на всякий случай покрышки в избушку занесла, под стол спрятала.
– Проверьте, – они сказали, что четыре камеры утащили.
Вечером, отправившись за молоком к Шнайдерам, я завернул к их соседям. Но Андрей уже спешил мне навстречу:
– Дядя Володя! Мы знаем, у кого камеры, но они не отдают. Только вы не бойтесь, мы вернём.
– Как же вы вернёте?
– Да так: украдём.
– Вообще-то воровать нехорошо, но в этом случае… Хорошо, жду до завтрашнего обеда. Если не будет камер, заявлю в милицию. Идёт?
– Идёт! А вы не купите нам мороженок сейчас?
– Не куплю! Утром камеры – в обед мороженое, в обед камеры – вечером мороженое.
Я был уверен, что Лизичата не врут, но камер они в тот вечер так и не принесли.
В полночь налетела гроза. Поминутно сверкали молнии, трещало небо, бесился ветер и свирепо, словно злая собака зазевавшегося кота, трепал за шкирку старый тополь перед моим окном. Наконец всё утихло и послышался спокойный усыпляющий шум дождя.
Вдруг сквозь первый сон я услышал громкий требовательный стук и дребезжание стекла. Я подскочил и кинулся к окну:
– Кто там?
– Это я, Андрюшка, – пробился сквозь одинарную раму и шум дождя детский голос.
– Подожди, я сейчас выйду.
Включив свет в коридоре, я открыл дверь общежития и впустил мокрого конопатого Лизичонка. На согнутом локте его, как пустые мешки, болтались блестевшие от света пустые камеры, с которых, как и с волос, носа и пиджачка Андрюшки, капала вода.
– Вот! Только что украли! – радостно сообщил он. – Они, дураки, у Гатилёнка в гараже спрятали, а мы под ворота залезли и спёрли!
– Они хоть целые?
– Не сомневайтесь, я сам воздух спускал, а то бы не вытолкнул из гаража.
– Молодцы! Спасибо! Только больше не воруйте! Ни у кого не воруйте!
Мой горячий призыв, видимо, не нашёл в душе маленького правонарушителя ожидаемого мной отклика, и на лице его ничто не шевельнулось.
– Дядя Володя, – сказал он, – вы обещали мороженое.
– Где ж я ночью куплю мороженое?
– Мы сами завтра купим.
– А, вон что! Денег дать? Сколько оно стоит?
