Всё начинается со лжи

Но вид прыгающего вокруг меня Саши, умоляющего «потише-потише», смешит меня и радует. Мелочно, конечно, но это пока единственное, чем могу ему ответить.

А вот второй пакет с вещами, который он выставляет за дверь, меня уже не радует и не смешит.

Как я потащу его? Я с одним-то еле справляюсь.

Вздохнув, волоку пакеты к лифту и кое-как спускаю на первый этаж. Уже на улице пытаюсь пристроить один на правое плечо, второй на левое, но это, чёрт возьми, невозможно. Шатаюсь под их весом и практически заваливаюсь, ещё и ноги скользят по мокрому снегу, который вдруг решил повалить с потемневшего неба вместе с дождём.

Двор здесь только для своих, так что моя задача минимум дотащить пакеты до дороги, а там вызвать такси. Главное, чтоб не лопнули. Ноша становится тяжелее и непосильнее. Другой вариант – вернуться в квартиру и оставить их там, но мне уже не хочется, так что я упрямо иду вперёд, костеря Сашу на чём свет стоит и ругая себя за непродуманные действия. Шарма вечеру прибавляет новая встреча с Сидориным, который уже, наверняка, протрезвел и жаждет общения.

Погружённая в невесёлые, полные иронии мысли, слышу гудок позади. Он такой резкий, как и свет фар, бьющий со спины. Быстро оборачиваюсь и, не удержав равновесия, шлёпаюсь в вязкий снег пятой точкой. Прямо своим белоснежным пуховиком. Хочется выть от досады. А ещё поколотить водителя-идиота, напугавшего меня.

– Вам помочь? – доносится хлопок дверцы машины. – Нет, ну вам точно помощь требуется.

Открываю рот, чтобы высказать, что я думаю, про его помощь, но в воздухе повисает мой вздох, а слова так и не выходят.

Лицо из моих снов, словно виденье, возникает перед глазами.

Глава 4

– Вы меня слышите? – интересуется мужчина.

Светлая чёлка падает ему на глаза, и он чуть раздражённым жестом зачёсывает её назад. Зелёные глаза смотрят внимательно. Красиво очерченные губы снова открываются, что-то говорят. Но я слов не разбираю. Лишь думаю: что ты тут делаешь? Следующая мысль: приехал к Саше праздновать его повышение?

Смотрю на его лицо и думаю, что он практически не изменился. Но, возможно, он так узнаваем лишь потому, что время от времени снится мне? Как там у Агаты Кристи? У старых грехов длинные тени? Вот… и моя с каждым годом лишь сильнее разрастается.

Как бы не пыталась прогнать прочь воспоминания, они прочно сидят на подкорке.

Если человек совершает необдуманный поступок, то после эйфории всегда наступает раскаяние. Моё затянулось. Пришлось даже убеждать себя, что я имела на это право. Даже в какой-то мере мне это удалось.

Действительно, что он делает возле моего… то есть уже почти и не моего дома?

Саша весь офис, что ли, пригласил? Или это Катерина постаралась, чтобы не просто устроить праздник, а всем показать, что они теперь вместе? Хотя служебные романы обычно скрывают. Наверное… Откуда мне знать? У меня никогда не было служебных романов. У меня и работы-то ни разу в жизни не было. Со студенческой скамьи в декрет шагнула.

– С вами всё в порядке? – долетает до меня фраза вместе с вернувшейся способностью слышать.

– Со мной всё в порядке, – наконец отвечаю странным чужим голосом.

– Я вам помощь предлагал, но вы так целеустремлённо тащили пакеты и, кажется, ничего не слышали.

– Не слышала, – подтверждаю.

– Вот я и посигналил.

– Вы меня чуть до инфаркта не довели.

– Простите.

Только сейчас замечаю, что он всё это время протягивает ко мне руку. Смотрю на крепкую мужскую ладонь и медлю.

Наконец, подаю ему обе, и мужчина одним рывком поднимает меня. Начинаю отряхиваться, чтобы только не глазеть на него. Не понимаю: он узнал меня или не узнал? Я всё-таки в шапке и куртке до пяток, так что, наверное, не узнал. В мокрой, кстати, куртке. Оттягиваю край пуховика, пытаюсь разглядеть, что там сзади. В какую кашу я присела! Типичная питерская слякоть – скользкая и хлюпающая, ей даже водоотталкивающая пропитка на ткани не преграда.

– Ох, – вздыхаю, смотря на мокрое пятно, поднимаю взгляд и в ужасе приоткрываю рот. – Стойте! Стойте! Не надо! Что вы делаете!

Вскидываю руки ладонями вверх, бросаюсь вперёд, но мужчина уже подхватил оба моих пакета и потащил к мусорному контейнеру. Один даже успел забросить в него.

Невольно хватаюсь за голову.

– Не надо… – почти шёпотом, но меня уже услышали и обернулись.

– Как не надо? Вы разве не сюда шли? – озадаченно смотрит он на меня.

– Нет, не сюда… там не… мусор.

Говорю я, словно тормоз. Только глазами растерянно моргаю.

– Простите… я даже не подумал.

Естественно, не подумал. Хотя о чём ином он мог подумать, встретив на улице девушку, едва волочащую за собой два внушительных мусорных пакета?

– Вот чёрт, – сам себе говорит он, затем усмехается, глядя на меня. – Незадача какая вышла. Хотел помочь… Помог, блин.

– Да уж… помогли, – нервно усмехаюсь, стоя в растерянности.

Знала бы я ещё, что в них, может, и рукой махнула, а так не успела посмотреть, что конкретно туда положил Саша.

– Не переживайте, – успокаивает меня. – Сейчас всё исправим! Как бы это… и не было мне неприятно… Но, ладно, сам виноват. Не так понял. Поторопился.

С этими словами мужчина хватается за край мусорного контейнера и, подтягиваясь на руках, перемахивает через борт. Я аж вдавливаю голову в плечи, но глухой звук подошв, соприкоснувшихся с металлом, сообщает о том, что контейнер пустой. Или полупустой. В любом случае, этому красавчику, хоть он и не из брезгливых, не надо копошиться в мусоре.

– Не подходите, – доносится до меня приказ. – Сейчас вылетит внушительная птичка.

Он ещё и шутить пытается!

Тяжеленный чёрный пакет, словно волейбольный мяч, вылетает изнутри и плюхается на снег. А за ним возвращается и мужчина. Он отряхивает куртку, скорее формальность, чем необходимость, а потом, прося подождать, идёт к машине. Роется в бардачке и достаёт влажные автомобильные салфетки.

– Вам надо? – предлагает мне. – У вас низ немного испачкался.

– Немного? – хмыкаю. – Можете не выбирать выражений. Я грязная. Знаю.

– Только внизу.

Махаю рукой на свой пуховик.

– Бесполезно. Это только в химчистку.

– Давайте я оплачу.

– Не надо. Я знала, на что шла, покупая вещь белого цвета. Рано или поздно это должно было случиться.

– Всё-таки я чувствую свою вину, что вы испачкались здесь и сейчас. Я нажал на сигнал, не подумав, что напугаю.

– Пустяки.

Мужчина закидывает салфетки обратно и внимательно смотрит на меня, чуть склонив голову.

– А куда вы их тащили? Далеко?

– Да там… за угол. Такси хотела вызвать.

Мы теперь стоим друг напротив друга, и он хмурится. Тёмные брови слегка приподнимаются, словно в удивлении. Я натягиваю шарф чуть повыше, чтобы скрыть нижнюю половину лица. Мне совсем не хочется, чтобы он меня узнавал. Хотя, может, он и не узнает. Времени прошло прилично, больше двух лет.

– Давайте я вас подвезу, – предлагает внезапно.

– Куда? За угол? – смеюсь я. – Тут несколько метров. Донесу уж.

– Нет. Не за угол. Куда вам надо довезу. Кстати, куда вам надо?

Чувства противоречивые: с одной стороны, меня охватывает радость, что не надо тащить на своём горбу долбанные пакеты, с другой – больше времени рядом с ним, больше вероятность, что он меня узнает.

– Ой, мне неудобно. У вас же, наверняка, есть свои дела.

Похоже, я хочу дать ему повод для отступления, но нет… он не такой.

Насколько помню, он очень напористый. И от воспоминаний этих щёки начинают пылать, хотя на улице довольно прохладно.

– Да не особо важные, – отмахивается. – Подождут.

Это он вечеринку у Саши неважным делом назвал?

– Вы тут живёте? – аккуратно уточняю, а у самой любопытство зашкаливает.

Что если мы столько лет находились бок о бок, а я и не в курсе была? Это огромный жилой комплекс, несколько очередей, последняя до сих пор достраивается. Дома по двадцать пять этажей, этакие современные муравейники. При всём желании всех соседей в лицо не запомнишь. Хотя его бы я точно запомнила, попадись он мне хоть раз во дворах.

– Нет, – мужчина запрокидывает голову. – Сотрудник один… коллег собирает по случаю…

Сотрудник? Коллег? Так он теперь начальник?

Против воли мне безумно интересно, на языке много вопросов, которые в лоб, конечно, не задам.

– Ай, да неважно, – тем временем продолжает. – Думал, посижу полчаса и уйду. Скорее, знак вежливости, чем необходимость. Понимаете?

– Понимаю, – вздыхаю, ощущая странное опустошение. – Но мне всё равно неудобно пользоваться вашей добротой.

– Моя доброта чуть не отправила ваши вещи в мусорный бак. Точнее, наполовину отправила. Поэтому не скромничайте, принимайте моё предложение поскорее и поехали. Кстати, а куда едем?

С мыслью, что он не оставляет ни малейшего шанса для отказа, – это я так себя успокаиваю, – согласно киваю и называю адрес.

– Так это буквально рядом. Через мост и налево.

– Да… налево… – бормочу смущённо.

Мужчина тем временем подхватывает мою поклажу и пристраивает её в багажнике. Его, кажется не смущает, что один из пакетов побывал в мусорке.

– На будущее, такие пакеты, даже строительные – не лучшее средство для транспортировки вещей, – распахивая дверцу со стороны пассажира, с извиняющейся улыбкой добавляет он.

– Да, знаю… знаю, просто так вышло.

В салоне достаточно тепло, и хочется снять шапку, но я её оставляю. Так меньше шансов быть узнанной.

А почему я не хочу, чтобы он меня узнал? Сомневаюсь, что он вообще наше знакомство помнит. Не будет же говорить: мне кажется, мы где-то встречались. А потом, щёлкая пальцами, со смехом вспоминать. И ничего смешного там не было, кстати. Было горько, потом сладко, потом снова горько.

Когда автомобиль плавно трогается с места, мой водитель уточняет:

– Какую музыку предпочитаете?

– У вас же не такси.

– Но всё же.

– Что-то на русском.

– Патриотично.

– Да нет… я просто не люблю слушать песни, слова в которых не понимаю. А с языками как-то не сложилось.

– Заказ принят, – подмигивает он и ловит волну с приятным радио.

– Я вам сиденье испачкаю, простите.

– Оно кожаное, я протру. Если у вас ткань промокла, снимите куртку, чтоб комфортнее было.

– Да мне комфортно, просто сказочно повезло с вами.

Он усмехается и кивает.

– Рад, если так.

Кажется, у него лёгкий нрав. Мне нравится такое в мужчинах. Саша тоже мог быть лёгким, но после рождения Ритки большую часть времени ходил, словно надутый шар дирижабля, вечно недовольный. Мне приходилось в какой-то мере заискивать перед ним, ведь муж говорил, что это из-за нас он такой. Старается, семью обеспечивает, пропадает на работе, чтобы мы ни в чём не нуждались.

Но на самом деле… на самом деле, теперь понимаю, с кем он там мог пропадать. Даже если они с Катериной не спали, но флиртовали – это без сомнения. Может, и ещё чего делали, кто их теперь разберёт.

Вспоминаю вчерашнюю упавшую вилку. Вот и женщина пришла в мой дом. Как быстро.

Прикрываю на минуту веки, ощущая, как поток мягкого тепла окутывает и усыпляет. У машины мягкий ход или за рулём опытный и аккуратный водитель. Постепенно я успокаиваюсь. Как хорошо, когда тебя везут.

Мы быстро вливаемся в поток, но вскоре сворачиваем с набережной, объезжая пробку дворами и небольшими проулками, пока не выруливаем на проспект.

Минуя половину площади, притормаживаем на светофоре. Я пялюсь в окно на мокрую улицу. Зелёные огоньки вывесок подмигивают, привлекая внимание. Очнувшись, выпрямляюсь.

– Ой, можете притормозить? Мне в банк надо забежать.

– Здесь?

– Да. Тут же можно останавливаться?

– Можно.

– Я быстро.

Меня удивляет, как спокойно он реагирует на мою просьбу. Саша бы начал высказывать своё недовольство, указывая, что у нас нет времени, да и вообще тут машину припарковать негде. Нет, он бы сделал, как я просила, но выслушала бы я при этом… целую гору всего.

Я быстро шмыгаю в отделение и иду к банкомату. После сегодняшней встречи с Катериной внутренний голос подсказывает: надо ускориться и обеспечить себе финансовую подушку. А то эта зараза ещё чего Саше напоёт, а он, как суслик на задних лапках, покорно побежит исполнять приказ. Чёрт с ней с картой. Завтра открою. А наличка не помешает.

С замиранием сердца гипнотизирую экран, и банкомат без возражений выплёвывает требуемую сумму. Резво запихиваю банкноты в сумочку, которая мигом становится тяжёлой. Тут хватит на несколько месяцев. Разумный бюджет – мой конёк. Впрочем, когда вернётся Ритка, потребуется снять квартиру. Идеи одна за другой приходят в голову, там уже целый список необходимого.

Шмыгаю носом печально. Как-то ненормально: ещё вчера я даже не знала, что жизнь сделает такой крутой поворот. Ещё вчера у меня всё было – муж, дом, стабильность. А сегодня… Сегодня я даже не знаю, что будет через час. Хотя нет… через час, я буду сидеть в своей комнате и очень надеяться, что Сидорин не придёт скрестись в мою дверь.

Прижимая сумку к груди, возвращаюсь в машину. Мой водитель быстро сворачивает телефонный разговор и кивает на ремень, напоминая, что надо пристегнуться.

– Простите, я вам помешала.

– Хватит уже извиняться, э-э-э… Кстати, а вас как зовут? Я что-то не уточнил.

Он улыбается, и я замечаю глубокую ямочку на правой щеке.

– Аля, а… вас?

Мы снова трогаемся с места.

– Аля… – вместо того, чтобы ответить, он повторяет моё имя. – Аля это Алина? Александра? Алика?

– Алевтина, – чуть смущённо поясняю.

– Красивое имя.

– Да ну… старомодное.

– Старомодное нынче в моде. У меня двоюродная сестра, знаете, как дочку назвала?

– Как?

– Пульхерия.

– Да уж… интересный выбор.

– Вот, так что старомодность старомодности рознь. А у вас, Алевтина, очень красивое имя. Прямо гибрид Валентины и Алины.

– Гибрид, – смеюсь. – Так о своём имени никогда не думала. Так а что насчёт вас?

– У меня всё прозаично.

– Насколько прозаично?

– На все двести. Я Иван. Можно Ваня.

– Классика нашей жизни.

Совершенно незаметно мы оказываемся на перекрёстке перед моим домом.

– Ну, можно и так сказать, – кивает, а затем делает лихой левый поворот и тормозит у решётки, перекрывающей арку. – Проезда нет?

– Нет. Дальше пешком. Там калитка. Ну спасибо, Иван.

– Ваня, – поправляет.

– Спасибо, Ваня, – произношу мягко, но мне по-прежнему как-то не по себе.

Конечно, я знаю, что он Ваня. Уже после нашей первой и, как думала, последней встречи разыскала о нём всё, что могла. Чтобы удовлетворить любопытство и похоронить воспоминания, конечно. Помогло ли мне это? В какой-то степени да!

Мой водитель первым выходит из машины, предупреждая:

– Там лужа огромная с вашей стороны. Подождите, я руку подам.

– Ага.

Я теряюсь рядом с этим мужчиной. Вроде, можно уже и шарфик с лица опустить: не узнал сейчас, так и не узнает потом. И расслабиться, принимая помощь, но я всё ещё напряжена.

Иван распахивает дверцу и протягивает руки, командуя:

– Хватайтесь.

Я пытаюсь как-то упереться ладонями в его ладони, чтобы вылезти, но Ваня рушит планы. Тянет на себя, так что я фактически падаю в его объятья. Ноги отрываются от подножки автомобиля, несколько секунд я в воздухе, поверить не могу, что он держит меня на вытянутых руках, а потом приземляюсь уже на тротуар. Ваня слегка сжимает пальцы на моей талии, я чувствую их даже через слой пуха в подкладке куртки, затем отпускает и делает шаг назад.

– Хреновые ливнёвки в центре, – замечает.

– Ага.

Наверное, со стороны выгляжу глупой. Слова закончились, только «агакаю» в ответ и смотрю, как Ваня обходит машину, открывает багажник и достаёт пакеты с вещами. Играючи закидывает их на плечо и кивает:

– Показывайте дорогу.

– Да я сама. Провожать не обязательно.

– Обязательно-обязательно, – с улыбкой бросает. – Ведите, куда надо. Они, чёрт возьми, тяжёлые. Как вы их тащили на себе?

– Не знаю.

На эмоциях была, – уже про себя добавляю.

А ну и чёрт с ним! – думаю. – Не буду отказываться от помощи.

Пожимаю плечами своим мыслям, и иду в арку. Придерживаю дверцу калитки, затем сама вхожу во двор, обгоняю Ивана и прикладываю ключ к кругляшку домофона.

– Первый этаж, – сообщаю, затем вдруг зачем-то считаю нужным пояснить: – Тут коммуналка.

– Я понял. Постараюсь не шуметь, – по-своему расценивает мои слова.

Мне неудобно за старую парадную, где краска на стенах облупилась, за запахи подвала, за тусклый свет, за допотопную дверь, которую, кажется, не меняли с тех пор, как по городу прокатилась революция.

– Простите, – бормочу, возясь с ключом в замке. – Тут заедает.

– Не торопитесь. Может, помочь?

– Нет-нет, оно вот… уже… готово.

Дверь распахивается, из темноты коридора на нас смотрит хмурый Сидорин. Услышал, что иду, или караулил?

Он ухмыляется и явно хочет что-то сказануть, но, заметив за моим плечом Ивана, куда-то резко испаряется.

Вот это эффект! Я потрясена.

– Сюда, – открываю дверь в свою комнату.

Из недр квартиры доносится стариковское ворчание, на кухне падает кастрюля, зычный голос Сидорина проносится под потолком.

– Ща!

Я вздрагиваю быстрее, чем звуковая волна докатывается до моей комнаты.

– Простите.

– Что вы всё извиняетесь?

– Не знаю. Мне как-то неловко перед вами, – признаюсь. – Сорвала вам все планы, возитесь тут со мной… вот.

– Не хотел бы, не возился.

Поднимаю взгляд и замираю, попадая под природное обаяние его взгляда. Зелёные глаза смотрят внимательно, а рука уже тянется ко мне, чтобы… чтобы ухватить шарф и размотать его, снимая с шеи.

Ваня никак не комментирует свои действия, а я стою ни жива, ни мертва, думая, неужели узнал?

– Испачкались, – каким-то интимным шёпотом сообщает он, смахивая что-то с моего подбородка.

Меня будто током прошибает, когда тёплые и чуть шершавые пальцы проходятся по моей коже. Там будто ожёг оставлен, на щеки медленно наплывает жар, уверенна, вместе с розовой краской.

Понимает ли Ваня, какой эффект производит на меня?

Может да, а может и нет.

Но он улыбается, стягивая шарф с моей шеи и окидывает взглядом комнату. Тут очень скромно. Возможно, у него в голове возникает закономерный вопрос: почему девушка из жилищного комплекса комфорт класса перевозит вещи в какую-то халупу в центре? Но он его, конечно, не задаёт. Он высокий, статный, красивый. По возрасту он ближе ко мне, чем к Саше. Ему, наверное, лет двадцать шесть. Выражение лица у Вани спокойное, не ощущаю рядом с ним нервного напряжения, которое часто чувствовала при муже: будто сказани не то слово, и он взорвётся негодованием.

Ваня внезапно резко поворачивает голову в сторону двери, и я смотрю туда же, успевая ухватить кусочек фигуры Сидорина, быстро смывшегося после того, как его заметили.

– Любопытные соседи?

– Вроде этого.

Не знаю, о чём он думает, но, видимо, какие-то неприятные мысли в голову Вани закрадываются, потому что он внезапно предлагает:

– Давайте я вам свой номер телефона оставлю.

– Зачем?

– Позвоните, если будет нужна помощь.

– Помощь? С переездом, что ли? – пытаюсь свести к шутке, а у самой внутри будто просыпается какой-то хор стройных ангелов.

В ушах приятный гул, а голове эйфория.

Приходится одёрнуть саму себя. Он не знакомится с тобой. Это не проявление интереса. Элементарная вежливость. Может быть, мужское беспокойство.

– И с ним тоже, если надо. А вообще звоните по любому поводу.

– Я даже не знаю…

– Зато я знаю. Давайте телефон.

Протянутую руку не проигнорировать, дальше талдычить, что не надо, уже глупо. Роюсь в кармане и достаю сотовый. На экране несколько пропущенных от родителей. Точно… у нас же созвон в это время. Ох, забыла я. Быстро смахиваю оповещения, снимаю блок и отдаю Ване.

Тот набирает номер и делает дозвон себе. Слышу гудок и сброс.

– Звоните, если что-то надо. Не стесняйтесь.

А я стесняюсь… Очень стесняюсь.

– Видимо, помощников у вас не так уж много, раз вы одна тащили эти кошмарные пакеты. Если потребуется ещё что-то куда-то оттащить, приглашайте, помогу.

– Ага, – снова впадаю в не многословие. – Спасибо, Ваня.

– Пожалуйста, Аля.

– Я провожу, – быстро добавляю и первой выхожу в коридор.

Может, он бы ещё чего сказал, но Ване не остаётся ничего иного, как уйти. Поворачиваю замок и выдыхаю. Вот так встреча… Прошлое появилось в самый неподходящий момент, мигнуло светом фар и скрылось за поворотом. К добру ли это? Не к добру? Жизнь слетела с орбиты, и я уже ничего не знаю.

Стягиваю шапку с головы и расстёгиваю пуховик, который надо бы застирать. Возвращаюсь в комнату, бросаю вещи на диван и выдыхаю: протяжно, с трудом выталкиваю напряжение вместе с воздухом из лёгких.

– Клиент, что ли, твой? – раздаётся голос соседа за спиной.

Я вздрагиваю от неожиданности. Чёрт. Дверь-то в комнату не закрыла.

– Чего? – поворачиваю голову к двери.

Сидорин улыбается как-то не по-доброму.

– Что за мужик тебя привёз в нашу чудесную квартиру? Почему с ним не уехала? Я тачку заценил.

Точно, у них окна на две стороны, так что видно не только двор, но и улицу.

– Тебе заняться нечем, кроме как следить за мной?

– Ты тему-то в сторону не уводи!

Глава 5

Смотрю на Сидорина и медленно закипаю. Я его боюсь, но события последних двух дней меня выпотрошили эмоционально, поэтому указываю пальцем на дверь и медленно цежу:

– Уходи, я тебя сюда не приглашала! Это моя, чёрт подери, комната. Вали, куда шёл.

Аля из прошлого не говорит «вали, куда шёл», не кричит и не чертыхается. Может быть, она ещё вернётся ко мне, но сейчас я готова убивать, если Сидорин не покинет мою территорию.

– А я к тебе шёл.

– Я не настроена общаться.

Сосед ухмыляется как-то не по-доброму и кивает.

– Ладно, подожду, когда ты настроишься.

– Жди-жди, не дождёшься.

Он всё-таки уходит, а я снова замуровываюсь: закрываю дверь на цепочку и придвигаю к ней стул. Я бы и шкаф переместила, если б была в силах это сделать.

Переодеваюсь в спортивный костюм, тру лоб тыльной стороной ладони, а потом беру пресловутые пакеты и вытряхиваю на пол содержимое. Там в основном одежда и какие-то Риткины игрушки.

Риткины игрушки…

От осознания, что Саша поступил с вещами дочери, также как с моими, мне больно. Слёзы наворачиваются на глаза, плотину прорывает, и я хнычу. За себя обидно не было, а за Риту обидно. Ребёнок-то в чём провинился? Для неё он самый лучший папа на свете. Детская любовь абсолютна, она не опирается на доводы рассудка, не анализирует поступки близких людей. Дети любят не за что-то, не вопреки, а просто так. Просто так любят. Потому что ты их родной человек. Они бояться обидеть и просят прощения, и смотрят на тебя взглядом, полным надежды, от которого ты чувствуешь себя чуть ли не богом, в руки которого вложили ответственность за маленькое пока ещё беззащитное существо.

А Саша вещи и игрушки дочери по мусорным пакетам разложил.

– Сволочь… – шиплю в сердцах. – Сволочь поганая!

Я сыплю в его адрес грозными словами, обзываю и становится легче. В лицо не могу высказать, хоть вот так злость переживу.

Потом утираю щёки, беру телефон и ложусь на кровать. Чуть-чуть отпустило. Набираю родителей по голосовой связи.

– Привет, у меня что-то с интернетом, не могу видео включить, тормозит, – сразу им сообщаю, чтоб лишних вопросов не было. – Поэтому давай просто голосом.

Не хочу демонстрировать своё заплаканное лицо.

– Привет, родная, – щебечет мама. – Как ты? Как день прошёл? Как себя чувствуешь?

Хреново я, день хреновый и чувствую себя соответствующе, – проносится в голове, но вслух я, конечно, этого не произношу.

– Да всё нормально. Приболела немного. Погода не очень. Так что пусть пока Ритуля у вас побудет. Ещё недельку, ладно?

Знаю, что мама не откажет.

– Это без проблем, Алечка. А что такое? Серьёзное что-то? Горло полощи давай. Чем раньше начнёшь, тем быстрее отступит. Пей жидкости побольше. Противовирусное купи. Молоко с мёдом наведи или морс свари, витамины нужны. К весне то после долгой зимы всегда витаминов недостаток.

Мама сразу включает маму. На меня сыплются рекомендации, которые я знаю, как отче наш. Но маме надо дать высказаться. Так что я просто угукаю и обещаю всё исполнить в лучшем виде.

– Дай Ритулю мне?

– Ой, а она уснула.

– Понятно, – вздыхаю. – Я тогда голосовое ей запишу. Дашь послушать, когда проснётся?

– Хорошо.

Мы ещё немного болтаем, и я вешаю трубку. Затем ложусь на диван, обнимаю подушку руками и жмурюсь. Дети здорово забирают энергию, но они же её и вырабатывают. Мне бы сейчас не помешало хапнуть немного позитива от дочери. Её нежный голосок всегда скрашивает мои дни, но пока она вне доступа.