скачать книгу бесплатно
В цеху она была нужна, ее ждали. В год окончания техникума Нина стала мастером. А еще через три – замначальника цеха.
Работала она с мужиками, а домой всегда шла с женщинами из бухгалтерии, что жили по соседству. Зимой они ехали три остановки на трамвае, а летом шли пешком, по дороге обходя три продуктовых магазина. Так что когда она добиралась до дома, ее низенькую коренастую фигуру симметрично дополняли две нагруженные авоськи, которые каждый день аккуратно сворачивались и возвращались в карман сумки.
Готовка шла тем же самым конвейером. И не было никакой возможности этого избежать. Иной раз за жаркой котлет ей приходила в голову мысль, что и в домашней жизни должно быть что-то дальше, за пределами этого кухонного конвейера… «Воспитание», – догадывалась она.
В глубине души в «воспитание» она не верила. Каждый из ее сыновей с самого начала был тем, кем он был. И ничего тут не поделаешь. Но иногда против воли вспоминалось расхожее: «Растут как трава». И тогда она с тревогой думала о Ваньке, а в голове неумолимо стучало: «Упустила, упустила, упустила».
***
За переборкой остатков прошлогоднего лука на веранде Нина подумала: «Неплохая девчонка. Но не пара ему». Потом на ум пришел ее старший, Игорь, его история с одногруппницей из училища и аборт в шестнадцать лет.
«Надо с ним поговорить», – вроде бы уже совсем решила она. Но Сашино лицо все стояло перед глазами. Что-то совершенно особенное. Очень простое, поразительное. «Что я скажу? – подумала она. – Могу сказать, что знаю…» – но уже понимала, что знает-то как раз таки он. Знает что-то, чего, как будто, не знает она… И это было как минимум тревожно.
Она не стала говорить с ним.
А он понял, что она не будет, и вздохнул с облегчением. Что он мог ответить? Все, что он узнал, вряд ли можно было обратить в слова…
18
Июль перекатился в август. Таня рвала ягоду, мыла полы. Бабушка варила варенье, солила помидоры. Вера покрасила крылечко и перечитывала Достоевского. Саша ходил за молоком и хлебом, скидывал в стайку привезенный уголь. Нина получила квартальную премию, ее муж загремел в больницу с печенью. Про тех, кто обворовал в начале лета дом, у милиции была версия, но никаких доказательств. Лысый курил траву и угощал Ваньку. Павел залил отмостку, его жена перемыла весь дом. Инка тайком целовалась с Максом и полола клумбы. Алка отлынивала где только можно, красила губы и наводила кудри. Даша уехала на месяц к родственникам и писала Тане письма. Игорез провел ночь в вытрезвителе.
Таня частенько торчала в гараже у Саши. Он не зашел ни разу даже в ее калитку. В своих велосипедных путешествиях они нередко оказывались наедине. Иногда она обнимала его, а один раз даже погладила по голове, и он чуть не умер от удивления. Он таскал ее на руках, но когда попытался поцеловать, она быстро отвернула лицо.
Так жизнь шла своим чередом, и лето повернуло к осени.
В тот вечер Таня с Инкой до одури резались в бадминтон и Инке удалось победить с перевесом в одно очко. Идя домой, Таня предвкушала, как сейчас вымоет ноги и усядется на крылечке с книжкой… Она привычно хлопнула калиткой, прошла вдоль дома… и лицом к лицу столкнулась с незнакомым мужчиной, который стоял на их крылечке, как на своем собственном, и курил трубку. Таня в жизни не видела, чтобы кто-то курил трубку. Она во все глаза смотрела на невозмутимого незнакомца.
– Вы кто?
Тот вынул трубку изо рта, выпустил дым.
– Андрей Сергеич, – он смотрел на нее сверху вниз. – А кто ты?
– Таня…
– Я жду твою мать вот уже час, но, кажется, еще не потерял надежды, – он усмехнулся и вернул трубку в рот.
– А. Где бабушка?
Он указал на закрытую дверь и посторонился. Таня удивилась. Забыв вымыть ноги, она поднялась по ступенькам, и дверь закрылась за ней.
Бабушка боком сидела за кухонным столом. Перед ней стоял пустой бокал, из которого она обычно пила чай, рядом лежала ложка. Бабушка сидела в большой задумчивости. Таня вопросительно посмотрела на нее. Та помолчала и сказала тихо:
– Вот уж сколько времени как пришел, а в дом не проходит… – и растерянно взглянула на Таню.
– Чего же он не съездит к нам?
– Да был уж. И где ее носит? Обещала заехать сегодня. Вот он и ждет.
Таня пожала плечами, заглянула в сковороду, разогрела ужин. Бабушка все сидела и молчала.
– Ты будешь?
– Ешь сама, – бабушка махнула рукой.
Таня поела, налила чаю.
Потом они сидели в сумерках, не зажигая света. Наконец раздался стук в дверь. Таня открыла, мужчина шагнул в полутемную кухню:
– Я, пожалуй, поеду. Передайте это Вере, – он протянул изящную коробочку духов. – Мой телефон у нее есть, так что… Всего хорошего.
Когда мать рассказала ей о странном визитере и выложила подарок, Вера погрузилась в сладкое оцепенение, подумав только: «Надо же». Она так часто и мучительно вспоминала все, что случилось с ней за те четыре дня, что чувствовала теперь усталость. Духи ей не понравились.
На следующий день Вера позвонила Андрею, и он приехал в тот же вечер. Она не знала, что говорить и молчала. Он развлекал ее рассказом о том, как добирался домой на последней электричке и чудом избежал драки с какими-то подвыпившими юнцами. Он был рад ее видеть, хохотал и чувствовал себя на двадцать лет моложе.
После их скоротечного приключения он недели две не вспоминал о нем, погрузившись в привычный круговорот дел. В последние годы Андрей Сергеич в отношениях с женщинами более всего ценил приятные воспоминания. Когда Вера впервые после их расставания пришла ему на ум, он подумал, что на этот раз воспоминания особенно приятные. «Старею», – усмехнулся он и переключил мысли на другое. Большинство его любовниц были «одноразовыми». А редкие романы еще ни разу не заканчивались так легко, как того хотелось бы. Глупые женщины жаждали получить его в собственность.
Спасибо, он сыт этим по горло.
Потом явился младший сын и потребовал денег. Андрей с ходу отказал, хотя знал, что даст. И почувствовал себя одиноко. Ему стало жалко себя. Он вспомнил, как лежал головой на Вериных коленях и смотрел в небо. Никогда и никому он не признался бы в тех чувствах, что навалились на него.
Затем случилась командировка в Москву, где среди шумной суеты больших улиц он снова почувствовал себя одиноко.
По приезде была работа, рыбалка с приятелями, дачные посиделки. К тому моменту Вера уже не шла у него из головы. Однако новая встреча означала непременные затруднения в будущем. «Все было хорошо», – он пытался поставить точку в этой истории, но не мог, что раздражало. Андрей смотрел на жен приятелей и думал, как бы взлетели его акции, будь Вера рядом. И вдруг улыбнулся этой провокационной и спасительной, все как будто объясняющей мысли.
Вернувшись домой, он нашарил в ящике стола лежащие там «на всякий случай» французские духи, с неудовольствием вспомнил про машину в ремонте и назавтра ушел с работы пораньше, чего вообще-то никогда себе не позволял…
Через пару недель Вера получила предложение выйти замуж. Предполагалось, что она переедет к Андрею, а Танечка останется с бабушкой. «Ты же понимаешь, у меня всего две комнаты. Мы просто не поместимся. Но я попытаюсь эту проблему решить. Обещаю тебе».
«Невероятно», – подумала Вера.
Она привыкла рассказывать матери абсолютно обо всем, но на этот раз медлила. Этот человек будто подломил ее волю. Она думала о нем дни напролет, и вся история представала то в одном, то в другом свете. То он казался ей правдивым, любящим, нежным. То холодным, жестким и циничным. Она знала о нем так мало и думала так много… Примерно так же много, как привыкла думать о себе. Только теперь она напрочь забыла думать о себе. Ее картина мира не вмещала больше одного героя. Просто теперь героем была не она. В Верином мире Веры больше не было. А она даже не заметила этого.
Когда Андрей предложил ей стать его женой, она растерялась, но с самой первой минуты знала, что ответом будет «да». Как, впрочем, знал и он.
Ее разговор с матерью вышел коротким. Вера ни слова не сказала о своих слезах и терзаниях. Потому что просто забыла о них. Любовь умолчала о своих чувствах в вечер явления героя. Лишь внимательно смотрела и слушала. Что тут скажешь? Она молчала до тех пор, пока в воздухе не повис вопрос о Танечке. Это было все, что на этот раз требовалось от Любови в ответ.
– Верочка, поступай, как знаешь. У нас с Таней все устроится отлично. А там видно будет…
Вера благодарно поцеловала мать.
Любовь глядела в окно. Две яблони переплелись ветвями. Одна из них, расколовшаяся в грозу и подпертая чурбаком, тянула ветви вверх, шелестела листьями, покачивала наливающимися плодами. «Она из тех, кому нужно прислониться. И всегда такой была. Это хорошо, когда есть к кому. А девка, – Любовь улыбнулась, – эта не пропадет…»
Оставалось рассказать Тане. Они договорились с Верой, что та расскажет обо всем сама.
Разговор получился несколько странным. Во всяком случае, не таким, как ожидала Вера. Ее неприятно поразил как будто отсутствующий вид Тани. Она не ожидала никаких трудностей, потому что до сих пор была уверена в своем безраздельном господстве в сердце дочери. Пугающие рассказы о том, куда ведут катаклизмы переходного возраста, ее как бы не касались. Ничего такого с ее дочерью не случалось. Та не хамила, не выглядела вызывающе, не болталась с мальчиками, хорошо училась и ни у кого не вызывала нареканий. Договориться с ней можно было абсолютно обо всем. В глубине души отсутствие проблем с дочерью Вера относила к числу своих личных заслуг и принимала как должное. Но Таня не являлась предметом ее гордости. Когда другие матери рассказывали о своих детях, она неизменно отмалчивалась. Чего об этом говорить? По правде сказать, она и думала о Тане немного. А иногда ее даже слегка раздражала вечная готовность дочери к пониманию, заглядывание в глаза и эти к месту и не к месту объятия…
Последнее время Таня как будто не искала ее общества, и Вере это было на руку.
– Понимаешь, тот мужчина, что приезжал тогда… – осторожно начала она, – он хочет жениться на мне…
– Ты его любишь?
– Кажется, да.
– А он тебя?
– Говорит, что любит.
– И что же? – Таня представила того мужчину. Перспектива оказаться с ним рядом показалась невозможной.
– Как что? – Вера растерялась. – Мы собираемся жить вместе, – тут она вспомнила, что именно хотела сказать Танечке, и быстро заговорила: – Мы собираемся жить у него. Но пока, к сожалению, без тебя… Он живет в… – она назвала город. – Но как только появится возможность…
– У него есть дети? – перебила Таня.
– Да. Взрослые уже.
Таня задумалась. Ведь именно этого она и хотела… Хотела, чтобы в жизни мамы появился мужчина и она стала счастливой. Танин взгляд приклеился к терриконам на горизонте. «Интересно, как они выглядят вблизи?»
Она стряхнула оцепенение и посмотрела на мать. Та напряженно ждала, что же дочь ответит.
– Не волнуйся, мамочка, все будет прекрасно… Конечно! – она обняла мать и поцеловала ее. – Знаешь, я рада.
Вера вздохнула с облегчением.
– Но как же моя школа?
– А что твоя школа?
– Ну, где я буду теперь учиться… Если ты уедешь? – спросила Таня и подумала: «Не может быть!»
– Там же и будешь. Пока вы останетесь с бабушкой в нашей квартире… Но это не навсегда, понимаешь? В конце концов мы будем жить все вместе…
– Все вместе?
– Ну да… – Вера старалась придать голосу уверенности.
Таня представила, как это будет. Нарисовала радостную картинку. И постаралась в нее поверить…
***
– Постой, я устала, – Таня соскочила с велика, когда они поравнялись с заколоченным домом в конце улицы. – Давай отдохнем, – она вопросительно взглянула на Сашу. Тот пожал плечами. День выдался хмурый и довольно прохладный. Саша знал, что она и по жаре может проехать куда дальше, но мало ли… Он опустил велосипед на землю и привалился к старой березе. Таня ходила вокруг, трогая траву, что-то говоря… Ему нравился ее голос. Частенько, не вникая в слова, он следовал за интонацией, и этого оказывалось вполне достаточно для понимания. Особенно когда она была в этом своем легком настроении. Он наслаждался им, и она знала это. Таня пристроилась напротив, замолчала и сорвала большой наполовину пожухлый лист хрена. Повертела в руках. Сорвала еще два, засмеялась, сложила их веером и стала обмахиваться. Получилось смешно. Она подобрала волосы вверх, воткнула и них два листа, важно кивала, и развесистые листья покачивались, словно страусовые перья. Они смеялись, потом Таня снова говорила что-то. Солнечное настроение так и плескалось в ней.
– Моя мама выходит замуж и уезжает, – вдруг уловил он посреди прочего.
– Что?
– Выходит замуж и уезжает.
– Как?
– Так.
– А ты?
– А я – нет.
Он внимательно посмотрел на нее. Она наслаждалась произведенным эффектом:
– Вот. А ты не слушал.
Он не ответил, решив, что это розыгрыш. Однако пауза затянулась. Таня вздохнула и сказала:
– Правда.
– И что? – он подождал, не скажет ли она еще чего.
Но Таня иссякла.
– Чего тебе еще?
– Ничего… Просто ты говоришь об этом как-то…
– Как?
– Между прочим.
– А как надо?
Он смутился и промолчал.
– Я не знаю, – Таня запнулась и замолчала.
Ни за что на свете не рассказала бы она ни ему, ни кому другому, как долго мечтала об этом. И вот теперь, кажется, все вроде бы начало сбываться… И она полна радужных надежд. Но тот мужчина… С ним было что-то не так. В своих мечтах об идеальной жизни она напрочь упустила, какой именно мужчина должен оказаться рядом с ее матерью. Ее это не касалось. Он должен был их любить… Здесь реальность давала осечку, и Таня гнала эти мысли. Все наладится. А как же еще?
Саша удивился. Все с этой девчонкой было наперекосяк. От ерунды готова заплакать. А жизнь переворачивается – смеется. Но тут в его сердце шевельнулась надежда:
– И где ты теперь будешь жить?
– Там же, где и раньше.
Он вопросительно поднял брови.
– С бабушкой.
19
На школьную перекличку Таня не ходила, явившись первого сентября к линейке, которую простояла с отсутствующим видом. Одноклассники едва ее замечали. Девчонки обсуждали обновки и парней. Парни пялились на девчонок исподтишка, задирая их с преувеличенной развязностью. Летний опыт поражал разнообразием. Поездки к морю, новые лифчики, выпивка, приводы в милицию. Комсомольские лагеря, песни под гитару, грандиозные планы перестроить школьную жизнь. Гормоны бродили. Страсти бушевали. В классных группировках завязывались перестановки и назревали новые любовные истории.
