скачать книгу бесплатно
Гора ветров
Анна Таволгина
Со склонов Горы ветров, насколько хватает глаз, простираются угольные шахты маленького сибирского городка. Саша и Таня полюбили друг друга на исходе детства и советской эпохи и несли свою любовь вместе и врозь… Рухнула страна и привычная жизнь. А любовь все длилась и длилась, чтобы вывести героев и читателя за пределы ностальгического прошлого в поисках ответа на вечные вопросы: что такое красота, призвание, родина? И для чего мы пришли в этот мир? Книга содержит нецензурную брань.
Гора ветров
Анна Таволгина
Посвящаю моему мужу
И там, в пернатой памяти моей,
Все сказки начинаются с «однажды».
И в этом однократность бытия
И однократность утоленья жажды.
Д. Самойлов
Дизайнер обложки Клавдия Шильденко
Редактор Андрей Дмитревский
Корректор Ольга Рыбина
© Анна Таволгина, 2022
© Клавдия Шильденко, дизайн обложки, 2022
ISBN 978-5-0055-1875-0
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Часть 1
1
«Отчего люди врут?» – подумала Таня. Она забралась на лавку с ногами, обхватила колени и положила на них голову. «Вот наврала опять. Зачем? И что я за человек такой…»
Седьмой класс сегодня закончен. Школьная форма и пианино отставлены до осени. Впереди – лето и велосипед. Уходя из класса последней, Таня на мгновение задержалась и услышала:
– Танечка, какая ты счастливая, все лето впереди! Что будешь делать? – классная внимательно разглядывала только что накрашенные губы в маленькое зеркальце.
– Как, вы еще не знаете? Мама вышла замуж и родила сестренку, так что будет чем заняться!
– Поздравляю! И что, нравится нянчиться?
– Еще как! – бодро ответила Таня, попрощалась и вышла в коридор. На этажах постепенно затихал грохот ведер и шум воды – обязательная общешкольная уборка была «отгенералена». Можно расправить засученные рукава и на целых три месяца забыть про это жуткое школьное платье! Новорожденное лето пахнет листвой и пылью, даже звуки раздаются иначе, чем в другое время года. Свобода! Скорее к бабушке, а там – хочешь – беги к друзьям, хочешь – на велике катайся…
Поселок, где жила мамина мама, находился в нескольких трамвайных остановках от Таниной школы. Он раскинулся на восточном склоне большой возвышенности с местным тюркским названием, по-русски означавшим «Гора ветров». Застраивать ее начали еще до войны двух-, трехэтажными кирпичными домами для специалистов, командированных на шахты и заводы этого сибирского городка. Одновременно с такими домами появились двухэтажные засыпные бараки[1 - Стены засыпных бараков представляли собой дощатую конструкцию, внутри которой засыпался шлак, снаружи доски обшивали дранкой (узкие рейки) и штукатурили.] для шахтеров и рабочих, из которых кто был побойчее – строились здесь же, самостоятельно, на выделенных от производства участках. В послевоенные годы гора обживалась дальше: вереницы хрущевок перешли в «китайские стены» раннего Брежнева, а те, в свою очередь – в типовые девятиэтажки Брежнева позднего. Последующие быстро сменившиеся генсеки своего следа в стиле городской застройки оставить не успели. А в годы горбачевской перестройки стало не до архитектурных изысканий и типовые микрорайоны штамповались и штамповались…
Добравшись до бабушкиного дома, Таня кинула в комнате сумку, переоделась, вышла в проулок, но раздумала куда-то идти и села на лавочку у калитки.
Из дома вышла бабушка. Подойдя к калитке, сказала:
– Отмаялся ребенок! Проголодалась, небось? Поела бы хоть. И в чем только душа держится!
Но Таня все сидела, уткнувшись подбородком в колени, разглядывая бедную глинистую почву в тонких травинках, пробившихся сквозь щебенку и шлак, и мучительно раздумывала о том, зачем же она сказала эту дикую неправду учительнице.
Быть уличенной во лжи она не слишком опасалась. Обсуждать полученные сведения классной было особо не с кем: на родительских собраниях мать появлялась крайне редко, дружбы с одноклассниками Таня не водила, и мало кто знал, где и с кем она живет. После развода родителей матери удалось не только разменять их общую квартиру, но и поселиться недалеко от школы, в которую ходила дочь. Школа имела хорошую репутацию, а образование в их семье ценилось.
Все равно вранье давило камнем на сердце, и Таня чувствовала вину. За те годы, что родители были в разводе, она рассказала двум незнакомым между собой девочкам, что ее мама вновь вышла замуж, родила сестренку, что живут они весело и счастливо. Одна слушательница, простодушная и легковерная, получала от Тани истории с продолжениями, а другая сразу заметила: «Да ты же врешь!» – и была оставлена с этой неинтересной правдой. Выдуманные семейные истории рождались в Танином воображении, и этот вымышленный мир обвивал ее мягким коконом, защищая от неуютной действительности.
Вопрос «зачем я это сказала?» продолжал прокручиваться в голове, не находя ответа. Как сильно она хотела быть как все – жить в семье с папой, мамой, сестрой или братом! Но после расставания родителей надежды на благополучную семейную жизнь не осталось. Таня довольно быстро поняла, что ее самой как-то недостаточно для счастья в маминой жизни, что они с мамой – не полноценная семья, и мама от этого страдает. Мамины страдания выражались по-разному, и Тане хотелось, чтобы они закончились. Девочка была уверена, что в жизни возможно все, стоит только как следует захотеть, всем хорошенько договориться и приложить усилия в нужное время и в нужном месте… Из этого легко следовало, что им необходим новый папа, который полюбит их с мамой, потом родится сестра или брат, и жизнь наладится…
Вдруг краем глаза Таня заметила, что кто-то вошел в ее проулок. Она повернула голову и увидела парня из гаража по соседству. Все, что она о нем, кажется, знала, было только его имя – Саша. «Чего это он сюда? Может, к соседям?» – подумала Таня.
Поймав ее взгляд, парень остановился. Каждый день эта девчонка ходила мимо их вечно открытого гаража, где он с друзьями и младшим братом возился, собирая-разбирая велосипеды, мопеды и любую технику, что попадала в руки. Кроме ее имени, ему было известно, что она на пару лет младше, что ее родители развелись, что все лето она живет здесь у бабушки, а вообще – где-то в микрорайонах, там и ходит в школу.
Он испытывал к ней упорный интерес. Не слишком внимательный к другим людям, он знал о ней все, что можно почерпнуть из походки, жестов и прочих движений без слов. Весело и беззаботно она поворачивала из своего проулка вниз, в сторону лога, к друзьям, вприпрыжку летела под горку, и ее косички подпрыгивали вместе с ней. Со стороны трамвайной остановки шла не торопясь, рассеянно глядя по сторонам. Легкий сарафанчик висел на худых плечах, подол колыхался вокруг угловатых коленок, выбившиеся волосы сползали на лицо. Со своими друзьями она часто смеялась, рассказывала что-то, махала руками, и каждый ее жест действовал на него завораживающе. Еще она ездила на велосипеде всегда в одну и ту же сторону так же сосредоточенно и деловито, как маленькие собачки бежали куда-то по своим делам…
Таня быстро опустила глаза, соскочила с лавки и направилась к своим воротам. «Все-таки насколько легче идти, когда на тебя никто не смотрит!» – подумал он, сделал еще несколько шагов и сказал:
– Постой.
– Чего тебе?
– Ничего.
Они глядят друг на друга. Таня склоняет голову набок. Вот странно, как это ему удалось так далеко проникнуть на ее территорию. От удивления тягостные мысли разом отскакивают. Она улыбается недоверчиво. Он смотрит на нее, не понимая, как здесь оказался. Раздумав скрываться, она делает несколько шагов навстречу и, поравнявшись, не останавливается, а продолжает уходить от своей калитки дальше и дальше. Он идет рядом, ощущая нереальность происходящего. И только выйдя за пределы своего «королевства», Таня опускается на бревна, сваленные у забора. Он в нерешительности останавливается.
– Что же ты? Садись. Тебя ведь Сашей зовут? Вот видишь, я тебя знаю. А я Таня.
Он садится рядом. Она смотрит на него и улыбается. Ростом не намного выше нее, но какой крепкий. Волосы слегка вьются, лицо обычное, но глаза! Какого они цвета, Таня не разобрала, потому что их выражение заставило ее замешкаться. Как внимательно он смотрит, совершенно непонятно как смотрит… Таня опустила глаза и увидела его руки – крупные, с крепкими пальцами и неожиданно красивой формы продолговатыми ногтями. И быстро спрятала свои, круглые и обгрызенные.
– У тебя два брата. Здорово иметь братьев? – спросила и поняла, что вопрос дурацкий.
Саша замялся: он не знал, здорово ли это. Просто они у него есть и все. Старший, Игорь, уже год как живет самостоятельно. Младший, Ванька, тот еще балбес… Но Саша не помнил себя отдельно от них. Пожав плечами, он спросил:
– А куда это ты ездишь на велике?
Таня хитро прищурилась:
– А что?
– Да так…
– Интересно, да? Покажу, если хочешь.
– Хочу.
– Давай завтра.
Он подумал. На завтра были запланированы домашние дела.
– Часа в четыре можешь? – спросил Саша.
– Заметано!
***
На следующий день их улица под колесами велосипедов осталась позади. Саша до последнего не верил, что ехать рядом с ней вообще возможно. Когда ровно в четыре она вывела из ворот свой не по размеру большой велосипед, он забыл обо всем на свете – даже спросить, в какую сторону они поедут и по какой дороге. Проезжая мимо унылого барачного двора, Таня подумала: «И как они только живут здесь?» Отрывочные сведения о жизни тамошних обитателей были не самой приятной частью ее знакомства с окружающим миром, зато одной из наиболее интригующих. «А ведь Славка так и не вернул насос, надо бы зайти забрать, а то заныкает», – подумал Саша. Житье в бараке было для него обычным делом, ничего особенного.
За мыслью, зачем он дал насос Славке, Саша не заметил, как Таня неожиданно повернула и покатила вниз, вдоль встречки шоссе, которое круто шло на подъем между склонами холмов, сплошь покрытых домами, банями, садами и огородами. Он ринулся вслед и увидел, как Таня с неслабой скоростью катит вниз по обочине, а навстречу в опасной близости пролетают грузовики и легковушки. Мысли, каких раньше не бывало, вдруг замелькали одна за другой: «Какая-то она ненадежная, и велосипед этот слишком для нее тяжелый… Сумасшедшая…» Почему он так подумал, ведь они с пацанами еще и не такое вытворяли? А девчонка, скатившись в самый низ, свернула на деревянный мостик, нависавший над ручьем в логу. Саша быстро нагнал ее. Обернувшись, она безмятежно улыбнулась. И так недружный со словами, он смотрел на нее, забыв, как вообще говорить. Само по себе вырывалось только:
– Ну ты даешь… Сумасшедшая, – услышал себя и удивился.
– Что ты имеешь в виду? – спросила она спокойно.
Он помолчал.
– Ничего. У тебя мозги-то есть?
– А зачем? – она хитро улыбнулась.
– Покалечишься. И как ты на этой махине ездишь… Одно неверное движение, руль вывернется, а силы у тебя, я смотрю, нет, – он кивнул на ее локти, слегка выгнувшиеся в противоположную природе сторону.
Таня смутилась, Сашин испуг ошеломил ее. Однако, передернув худенькими плечиками с преувеличенным легкомыслием, она бросила:
– Не боись, ничего со мной не случится. Я не ломаюсь, я гнусь.
К чему она ляпнула эти не свои слова? Так говорила мама: «Есть люди, которые гнутся, а есть такие, кто ломается». Таня исподтишка взглянула на парня. Тот катил свой велосипед, смотрел под ноги и отвечать ей, судя по всему, не собирался.
А день стоял ясный и нежаркий. По склонам лога трава тянулась все выше, и ее зелень еще не совсем утратила свой нежный цыплячий оттенок. В траве желтели одуванчики, ручей под мостиком чуть слышно перекатывался через камни. Таня очень любила это место – и овраг, и ручей, и мостик, и каменисто-обрывистый уклон, вид на который открывался, если оглянуться назад на шоссе.
Перейдя мостик, они пошли вдоль железнодорожной насыпи, пока пересекавшая ее дорога не указала путь к большому террикону[2 - Отвал, искусственная возвышенность из пустых пород, извлеченных при подземной разработке месторождений угля.] угольной шахты. За считанные минуты домахнули до его подножия. Над розоватыми камнями колебалось легкое марево и сочился едкий запах.
– Куда ты забираешься! Не боишься?
– Честно? Боюсь, – Таня опустила глаза. Сказать ему, как хорошо бывать здесь одной, она не решалась. – Просто место нравится…
Он не спешил соглашаться. Однако и недоумения по поводу того, что же здесь может нравиться, не выказывал. Поэтому она решилась добавить:
– Цвет камней нравится. Ну, их оттенки разные… И вообще, – она смешалась и неопределенно махнула рукой. – Там дальше ручей есть…
Саша быстро глянул на нее и повернул в указанном направлении. Она смотрела вслед с удивлением и благодарностью.
Усевшись у ручья, Таня провела по траве рукой и опустила пальцы в воду.
– И ты одна сюда ездишь?
– Да.
– И никто не знает?
Таня покачала головой.
– А куда ездишь ты?
– Мы с пацанами. В разные места. Где раньше играли в войнушку, – он улыбнулся. – Теперь просто катаемся…
– Курите?
Саша усмехнулся. И вдруг подумал, что сказали бы пацаны, узнай, где он сейчас, и ему стало не по себе.
Она потянулась и сорвала одуванчик, сунула в него нос, нос пожелтел. Саша засмеялся. Тане стало весело.
– Закрой глаза! – она шумно втянула в себя воздух. – Чем пахнет?
Пахло землей, едковатым запахом дымящихся камней от террикона и чем-то еще, он не знал.
– А теперь открой! Что видишь?
Он увидел повернувший к вечеру летний день, небо, землю и ее рядом:
– Вижу твой желтый нос.
Они рассмеялись.
– Ты никому не скажешь? – она вытерла нос о рукав футболки.
– Про нос? Не скажу, я не разговорчивый.
– Я заметила. Тебе уже, наверно, пора. Поехали обратно?
Они вернулись к «железке» -однопутке, уходящей по насыпи вдаль, и дошли до мостка чрез овраг.
– Дальше пойдем по-другому, – сказал Саша. – Не по шоссе. Я покажу.
– Да знаю я тут все. Но там дорога так круто в горку… Я не смогу по таким буграм, – Таня остановилась.
– Я помогу.
Перед подъемом из лога он положил руку на руль ее велосипеда.
Таня застеснялась:
– Тогда я покачу твой, он легче!
