Колдун из прошлой жизни

«Что же в тебе такого необычного?» – подумала она, вертя подвеску в руках.

Будто в ответ на этот вопрос, к ней в комнату постучали. Открыв дверь, девушка увидела администратора, которая привела мастера по ремонту. Оставив сотрудников менять лампочку, Света вышла из номера.

Нужные магазины она нашла сразу. Покрутившись в примерочной, отсчитала заблаговременно снятые дома новенькие купюры евро и, забросив вещи в номер, пошла гулять по Старому городу.

Направившись на главную площадь, она успела как раз ко времени включения старинных Астрономических часов. Механизм пришёл в движение, и фигурки начали свой привычный бег по кругу.

Девушка, стоя в толпе туристов, смотрела на это действо. И ей казалось, что она знает, что появится на циферблате в следующий момент.

«Наверное, в рекламном ролике видела», – подумала она в ответ на своё внутреннее удивление.

Когда цикл был закончен, она вдруг стала ждать чего-то неотвратимого, тревожно оглядываясь по сторонам. Но ничего устрашающего не происходило. Туристы расходились по своим делам, убирали камеры и обсуждали увиденное. Слышалась разная речь, но, выйдя из толпы, Света заметила, что больше всего её привлекают реплики, сказанные местными жителями. Никогда в жизни не изучая чешский язык, а потому даже не понимая, о чём идёт речь, девушка непроизвольно ёжилась от слов, произнесённых на нём.

Бродя по узким улочкам, она здесь и там слышала чешскую речь и пыталась понять, какие чувства она рождает в ней. Устав копаться в своих непонятных ощущениях, она начала за каждым поворотом угадывать, что там увидит. Но не могла.

– Придумала я всё, – бормотала она себе под нос, – не была я здесь никогда, и никакой мистики в моём путешествии нет. Просто несколько случайных совпадений и мои личные, ничем не подкреплённые страхи.

С этими мыслями девушка зашла в кафе, расположенное неподалёку от Староместской площади, на которой наблюдала за причудливыми фигурками в Астрономических часах.

Удобно расположившись за столиком, она решила подкрепиться после прогулки и, выбрав блюдо, начала рассматривать в окно дома, окружающие кофейню. К своему удивлению, прямо напротив кофейни Света обнаружила то здание, фасад которого видела на картинках, выбирая тур. Его окна глядели ей прямо в глаза, вновь утягивая за собой внутрь своих вековых стен, хранящих секреты.

Света всё больше засматривалась на каменный фасад. Отмечала старинную архитектуру, узенькие окошки, тяжёлую дверь.

И вдруг вновь, как было дома, когда она увидела это здание на фотографии, девушка будто переместилась внутрь его. Только сейчас к созерцанию картинки добавилось ощущение боли во всём теле.

Свете казалось, что её руки и ноги изломаны, кожа исполосована ссадинами и более глубокими ранами. На голове совсем не ощущалось волос, и даже дышать было тяжело. Но глаза видели, и мысли были ясными.

Глава 3. Видение

«В этот раз мне точно не выбраться, – промелькнула в голове мысль, – надо передать амулет дочери. Меня он уже не защитит, а вот моей девочке поможет выжить и справиться с врагами».

Из последних сил пленница подползла к окну. Оно было довольно высоко от пола, но, поднявшись на совсем ослабшие ноги, женщина смогла заглянуть в него.

На улице стояло лето. Яркое солнце освещало каменную мостовую, отражалось в циферблате часов, видневшихся с угла. Торговцы зазывали покупателей в свои лавки, а мальчишки бежали на площадь. Все знали, что сегодня там будет казнь ведьмы. Жители их небольшого города шли смотреть на это зрелище, надеясь, что гибель осуждённой отведёт подозрение от их жён и дочерей.

«Как неприятно, что я буду главным участником предстоящего действа», – подумала Вета, осторожно выглядывая в окно.

В её сторону никто не смотрел. Толпе было безразлично, в какой келье содержится та, что сегодня будет предана огню. Женщина знала, что в соседних помещениях находятся такие же несчастные, как она, ожидающие своей участи.

Чуть высунувшись в окно, она искала глазами дочь. Незадолго до того, как Вету схватили, она договорилась с девочкой, что если не вернётся домой, то Лакрия сможет найти её в этом здании, находящемся сбоку от центральной площади. Женщина понимала, что если её поймают, то будут держать именно здесь – в отделении дознания. Но долгое время всё шло хорошо, она работала у разных людей и не вызывала подозрений. Пока в город не приехал её давний враг, присутствие которого она заметила слишком поздно.

Ирвинг искал её в маленьких деревнях, думая, что Вета не рискнёт жить в крупном городе. Но так и не нашёл свою жертву ни в одной из деревень и их окрестностей. В этом и был план беглянки – находиться там, где враг не подумает её искать. И это работало, пока неожиданно нагрянувшая делегация монахов не устроила облаву в месте, где работала женщина.

Всё это время Вета с дочкой жили в небольшой хижине в лесу на окраине города, которую специально для них построил Вард до того, как отправился на службу.

«Ах, Вард, скорей бы ты вернулся и позаботился о нашей дочери, когда меня не станет», – думала женщина, вспоминая единственного мужчину в своей жизни.

Лакрии было уже десять лет. Она могла позаботиться о себе, пока мама в заключении, но долго жить одна – нет.

Вета же чувствовала, что в этот раз не сможет ускользнуть от Ирвинга. Пару раз ей везло, но сейчас удача отвернулась от неё. И теперь главной задачей было спасти дочку. Сказать ей, чтобы скорее сбежала из города и больше не показывалась в приюте у монахинь.

Сама же Вета работала в лазарете, где лечились бедняки со всего города. Это место она считала самым безопасным, так как они проявляли милосердие и заботились о слабых, поэтому не должны были привлечь внимание инквизиции. Обитая в никому не заметной хижине, женщина хотела дождаться Варда, который обещал вернуться за ней после окончания службы, и уехать подальше. Она слышала, что на севере есть земля, где женщин не жгут на кострах.

Вынырнув из своих воспоминаний, она заметила, что из соседней подворотни отделилась худенькая девчачья фигурка и направилась к ней. Это была Лакрия, которая, вся дрожа от страха, приблизилась к окошку над мостовой.

– Девочка моя, не бойся, – ласково сказала ей Вета, когда ребёнок подошёл совсем близко, – за мной придут, когда часы пробьют двенадцать, а пока солдаты распивают свои напитки, готовясь к весёлому действу.

– На площади уже сложен большой костёр, – проговорила Лакрия, – неужели это для тебя, мама? Но ты же не поддашься им? Не позволишь предать себя огню?

– В этот раз колдун оказался сильнее меня, – вздохнула мать. – Здесь невозможны те хитрости, благодаря которым мне удавалось сбегать раньше. Он даже не допускает ко мне солдат, еду мне приносит старый монах, который боится меня, как огня. Ирвинг не дал мне ни одного шанса для спасения.

– Но ты говорила, что можешь быть везде и нигде, – возразила девочка, – перенесись в нашу с тобой хижину, и мы сбежим из этого города, не дожидаясь отца.

– Так не получится, моя хорошая, – печально ответила женщина, – везде и нигде я могу быть в наших обрядах, но тело моё всегда в одном месте.

– Как же я буду без тебя? – со слезами спросила Лакрия.

– Я надеюсь, что скоро из похода вернётся твой отец, – ответила Вета, – если он жив, а я чувствую его сердце, то, как только освободится от службы, придёт в нашу хижину. Поэтому время от времени проверяй наш домик. Но прямо сейчас тебе надо уйти к сестре Климены, помнишь, она говорила, что примет тебя, когда будет тяжело?

– Мама, а как же ты?

– Мне уже никто не поможет. А вот ты можешь спастись. Я отдам тебе талисман, доставшийся мне от бабушки, он защитит и ответит на твои вопросы. И помни, чему тебя учила Климена, но постарайся, чтобы ни одна живая душа не знала об этом, – сказала Вета и, помолчав, добавила: – Иди по дороге, что уводит на запад от города, пройди несколько деревень и в одной из них, где твоему сердцу будет легко, постучи в дом на краю дороги. Тебе откроет сестра Климены, я думаю, она видела моё будущее и знает, что ты придёшь к ней.

– Я не хочу уходить без тебя! – заплакала девочка.

– Ты справишься, – глотая слёзы, сказала Вета, – возьми этот амулет, я до последнего надеялась на его силу, однако, видимо, мой путь завершён, и он больше не может помочь мне. Но я верю, что он поможет тебе и укроет тебя от взора Ирвинга.

– Мама, почему он ненавидит тебя?

– Я рассказывала тебе об этом в своих сказках, со временем ты вспомнишь их и поймёшь, что случилось. А пока держи, – Вета сняла со своей шеи камушек и, подержав в ладонях, передала ему остатки своих сил, – надень, спрячь под одежду и никогда больше не снимай. А теперь скорее беги отсюда, за мной идут.

В этот момент часы на башне ожили: циферблат пришёл в движение, фигурки начали свой бег. А Вета, наблюдая за ними в прорезь окна, знала, что видит их в последний раз. В этой жизни.

За дверью раздавался топот ног. Тяжёлые шаги приближались к её келье.

– Выходи, ведьма, твой час пришёл! – прозвучал хриплый голос.

Солдат открыл дверь, грубо пнув пленницу, при этом старательно отводя от неё глаза. Инквизитор строго запретил стражникам смотреть на неё, если они не хотят перенять её грехи и быть сожжёнными на костре.

Вета не двигалась. Она хотела, чтобы Лакрия убежала как можно дальше от здания и Ирвинг, обладающий чутьём собаки, не заметил её. Все эти годы она скрывала девочку от его взора, не давая пробиться к своим мыслям и чувствам, которые привели бы колдуна, сумевшего стать инквизитором, к её дочери.

За спинами пришедших солдат Вета увидела его. Взгляд врага был острым и обжигающим ненавистью, чёрные глаза в обрамлении таких же чёрных ресниц и волос прожигали её до костей. И если раньше защитой от этого колдовства был амулет, то теперь, судорожно приложив ладони к груди, женщина поняла, что открыта для его воздействий. Он тоже почувствовал это, и в его глазах появилось ликование.

Выйдя из-за спин солдат, Ирвинг нагнулся к приговорённой пленнице.

– Ты уже успела соскучиться, Веталина? – чуть слышно спросил он, чтобы никто из стражников не услышал его слов.

Женщина вздрогнула, услышав своё полное имя. Уже много лет никто не называл её так.

Колдун пристально смотрел в её глаза, читая в них ранее недоступное ему. Всё предыдущее время Вету защищал талисман, но теперь она была открыта для брата. Женщина пыталась увернуться от его взгляда, отползти назад по каменному полу, но колдун не отпускал несчастную ни на шаг.

– Где ты скрываешь от меня свою дочь, ведьма, – зло сказал Ирвинг, хватая Вету за руку.

Она пыталась вырваться, но колдун плотно обхватил её кисть и впился в неё своими ногтями, больше напомнившими Вете когти орла.

Страх сковал женщину. Её силы были истощены допросами и пытками, а также отсутствием камня-талисмана и беспокойством за дочь, а вот колдун был силён и могущественен в своей власти.

– Скажи мне, где она? – прошипел Ирвинг. – Где твоя дочь? Я выращу её, как свою, а потом женюсь на ней, чтобы она не досталась неотёсанному мужлану. Ты ведь не хочешь, чтобы твоя наследница, носительница дара, умерла от голода или была поругана разбойниками?

Вета молчала. Речи колдуна пугали её. Раньше он не знал о Лакрии, мысли Веты были надёжно закрыты от него, и Ирвинг мог только предполагать, что у неё есть ребёнок. Но сейчас он видел свою жертву насквозь: и образ дочери, и хижину в лесу и даже Варда.

– Ты предпочла мне простого солдата? – скривился колдун. – Ради этого мужлана ты убежала от меня?

– Ты всегда был противен мне, – выдохнула Вета, совладав с накатившим страхом. – Одно твоё присутствие вызывало у меня тошноту. Моя дочь далеко отсюда, я спрятала её там, где ты никогда не найдёшь.

– Ошибаешься, ведьма, – усмехнулся Ирвинг, – я найду её по твоему запаху – манящему и нежному, что давно сводит меня с ума. Даже сейчас, в этих грязных лохмотьях, давно не окунавшаяся в реку, ты для меня, как нектар для пчелы. И я уверен, что твоя дочь источает такой же чарующий аромат, – в глазах инквизитора появился похотливый огонёк.

– Лакрия никогда не достанется тебе! – выкрикнула женщина, пытаясь плюнуть ему в лицо.

– Я всё равно найду её, – проговорил колдун, – опрошу всех жителей города и соседних деревень, девочка с таким именем не могла остаться незамеченной.

Вета с ужасом думала о том, как тяжело придётся её девочке.

– Тащите ведьму, – скомандовал инквизитор своим солдатам, которые с удивлением наблюдали за разговором главного с ведьмой и в страхе пятились назад.

Глаза Веты так сверкали, что охранники боялись её.

Женщину выволокли на улицу. Прохожие, которые ещё не успели дойти до площади, остановились и начали свистеть в её сторону.

– На костёр ведьму! – ликовали они.

А Вета не понимала: почему они ненавидят её? Все, кричавшие проклятья, были незнакомы ей, а значит, женщина никак не могла сделать им что-то плохое. И всё же они радовались её унижению и скорому мучительному уходу.

Это свойство толпы всегда удивляло её, когда она со стороны наблюдала за казнью других «ведьм». А на самом деле – обычных женщин, которые просто лучше других умели лечить детей, вести хозяйство или были чуть красивее лошади.

Грубые руки солдат начали привязывать её к столбу, обложенному соломой. Взглянув на свои кисти, которые заламывали назад, Вета увидела красные подтёки на местах, куда врезались когти Ирвинга.

– Будь ты проклят, колдун, пусть твой род прервётся, не зная отпрысков мужского пола, а женщины не переживут разрешения от бремени, – проговорила она, а солдат, привязывающий её, вздрогнул. – И ты тоже – гори в аду! – плюнула она в него своей ненавистью. – Пусть ваши дома полыхнут таким же огнём, что вы разводите у моих ног! – пожелала она привязывающим её охранникам.

Те в страхе попятились, но узлы на верёвках, стягивающих локти Веты вокруг столба, довязали.

– Не видать вашим семьям покоя, – продолжала она, зная, что основная вина лежит не на солдатах и она не должна проклинать их, иначе кара вернётся и к ней тоже; но не могла остановиться, разум застилало волной безысходности и близкого, мучительного конца. – Все ваши потомки будут лишены своего угла, скитаясь по чужим людям. А ты, Ирвинг, – крикнула она в толпу, зная, что колдун наблюдает за ней, – испытаешь мой гнев и мщение во всей священной силе, знай, мы ещё встретимся!

Вдруг на краю толпы она заметила свою дочь. Девочка со слезами на глазах смотрела на мать и прощалась. Откинув все мысли и создав вокруг себя последнюю доступную защиту, Вета передала дочке послание: «Беги скорее, не жди отца!»

Женщина успела заметить, что Лакрия услышала внутри себя её голос, и в этот момент солдаты запалили сухую солому у ног ведьмы. По толпе пронёсся очередной крик ликования. И языки пламени начали подниматься вверх. Женщина закрыла глаза, не желая видеть подбирающийся к её израненной коже огонь, да и боли она боялась больше всего на свете. Но вот первый язык пламени коснулся её стопы, и Вета закричала.

Глава 4. Воспоминания

– Что с вами? – по-английски обратился к Свете официант, подошедший к неожиданно вскрикнувшей девушке.

Света озиралась по сторонам, будто не понимая, где находится, потом оглядела ноги, к которым в её видении подбирался огонь. Но к своей радости, увидела обычные зимние сапоги, они были невредимы, как и стопы. А вот кисти рук горели и болели, как ночью, когда она проснулась после кошмара. В некоторых местах ладоней девушке померещились красные ссадины, но в следующее мгновение они исчезли.

– Всё в порядке, – только и могла промолвить она на вопросительный взгляд официанта, – просто мне показалось…

На этой фразе она осеклась, не представляя, как рассказать о том, что только что видела. Да и видела ли или просто придумала?

– Что это за здание напротив? – спросила она, указывая на фасад здания, внутри которого она мысленно побывала.

– Это памятник архитектуры, сейчас там музей, посвящённый истории XV-XVI века, – ответил юноша.

– Такой древний… – протянула посетительница, пытаясь вспомнить, в каких веках в Европе была инквизиция и что было на месте современной Праги в те давние времена.

– Да, он открыт для посещения, – бодро начал официант, – внутри много интересных экспонатов и документальных свидетельств прошлого, а рядом музей пыток… – он помолчал, решая про себя, привлечёт ли туристку то, что он хочет сказать, или, наоборот, оттолкнёт. – Там настоящие орудия дознания, которые применялись во времена охоты на ведьм и колдунов.

Света вздрогнула. Будто холодный поток ветра прошёл сквозь неё.

– Но моя девушка не смогла там находиться, – продолжал разговорчивый официант, – она сказала, что ей страшно, и она чувствует разлитую всюду боль.

– Я читала об этом музее, – ответила Света, – но не планировала его посещать… я тоже не люблю боль и остро ощущаю её, даже если она не моя.

– У нас много других мест, которые стоит посетить, и они не вызовут неприятных ощущений, – улыбнулся юноша, уходя на кухню.

Оставшись одна, девушка задумалась. Она никак не могла понять, что же с ней произошло. У неё всегда было такое воображение – хоть книжки пиши. Подруги всегда удивлялись, как красочно она может рассказать обычную историю. И сновидения тоже бывали яркими, запоминающимися. Но чтобы посреди белого дня вот так замечтаться или, может, даже перенестись мыслями в какую-то другую эпоху – такого никогда с ней не было.

«Вот это ты придумала, – осадила себя Света, – какая другая эпоха? Это всё просто показалось. Фильмов про страшные хостелы да про вампиров надо меньше смотреть».

А такие фильмы девушка на самом деле любила. Особенно – красиво снятые психологические триллеры про Дракулу и ему подобных, где до конца не знаешь, кому симпатизировать – положительному герою или отрицательному.

– Ваш заказ, – улыбаясь, сказал официант, выводя её из размышлений и ставя на стол ароматное блюдо.

Еда показалась Свете невероятно вкусной. Не считая скромного завтрака в отеле, в последний раз она нормально ела ещё вчера утром. Она предпочитала не наедаться перед поездкой, чтобы не иметь проблем с животом в дороге.

Расплатившись, она вышла на улицу. Сильный ветер сразу накинулся на неё. Стоящие вокруг дома были унылы и серы. А спешившие по своим делам люди проходили мимо девушки, будто тени.

Всё это сильно разнилось с той картиной, что недавно была у неё перед глазами: тёплое лето на той же самой площади, к которой её опять привели ноги. Раскалённые от солнца камни мостовой и оголтелая толпа, устремившая на неё всё своё внимание. Света вновь взглянула на свои ноги: сапоги надёжно защищали их от холода, а вот в видении её стопы ныли от прикосновения к горячим камням.

Она задумчиво стояла посреди площади. Часы в этот раз молчали. Девушка пыталась вернуться в своё видение, чтобы досмотреть его до конца. Хотела понять, как связана она с той, чьими глазами видела это место, и кто такой Ирвинг.

Произнеся про себя это имя, Света вздрогнула. Её показалось, что сквозь пелену начавшегося дождя она увидела чёрные кудри и глаза колдуна-инквизитора.

«Это ведь он снился мне ночью, – подумала она, – его когти, вонзившиеся в мои кисти, были как настоящие, руки до сих пор ноют при воспоминании об этом. И в видении он делал точно так же: сжимал руки пытающейся вырваться Веты».

Девушку озадачило перекликающееся имя героини её видения с собственным именем. «Света – Вета» было как-то очень созвучно, и казалось, что это неспроста.

Когда она в детстве спрашивала маму, почему та решила дать ей это имя, мама пожимала плечами и говорила, что просто взяла первое попавшееся. А вот бабушка всегда говорила:

– Девочка, тянись к свету – он защитит тебя.

Света никогда не придавала значения этой фразе, а вот сейчас задумалась.

«Бабушка что-то знала, – подумала она, размышляя о фразах, что проскальзывали в речи пожилой женщины, и очень жалея, что, будучи сначала маленькой девочкой, а потом непослушным подростком, не прислушивалась к ней и тем более не запоминала истории, что рассказывала бабушка. – Она спрашивала у меня про сновидения, про ощущения и страхи и всегда говорила, чтобы я обязательно привела к ней своего жениха – она сразу поймёт, подходит он мне или нет. А я не успела. Бабушки уже нет, а я всё ещё одна. Даже Андрея она не застала. Говорила же мне, чтобы я пораньше замуж выходила, а то потом не до этого будет, и как-то странно на меня смотрела. А я отмахивалась: какое замужество в двадцать пять лет в наше время? А может, и стоило бы…»

Света вспомнила о Вадиме, которого не знакомила с бабушкой, потому что не воспринимала его всерьёз. А ведь он звал замуж, но она считала, что пока рано. А ещё он казался ей слишком простым – никак не дотягивал до категории «мужчины мечты». Света всегда к нему придиралась, требовала того, что он не мог ей дать. На отдых и в клубы ездила с подружками, пытаясь найти себе подходящую пару.

В какой-то момент Вадим устал ждать и сказал, что уезжает. Предложил Свете поехать с ним, но она отказалась. Бросать крупный город ради жизни в небольшом рабочем городке в дальнем регионе страны она не хотела. Да и не так любила его, чтобы ехать вместе. На этом они и расстались.

Ещё некоторое время она следила за Вадимом по социальным сетям, но вскоре он пропал из сети, и больше они не виделись. Порой Света думала о нём, чувствуя какую-то неразорванную связь, но не понимала её причины.

Так, погружённая в свои мысли, она дошла до хостела, устав и промокнув под дождём.

После холода на улице номер показался ей милым домом, хотя ощущение кого-то постороннего рядом не покидало ни на секунду.

Ночь прошла беспокойно, Света постоянно просыпалась от внутренней тревоги и отблесков Луны, падающих через окна в наклонном потолке.

– Странно они придумали, – бурчала девушка, ворочаясь на кровати, – окна должны быть на стенах, а потолок – ровный. Или хоть бы жалюзи повесили.

Отвернуться к стенке, чтобы свет не попадал в глаза, она не могла. Было страшно поворачиваться спиной к открытому пространству спальни. Пустые кровати, белеющие стройным рядом, были похожи на погребальные саваны.

Подумав об этом, Света непроизвольно потянулась к камешку, висящему у неё на груди. Его тепло успокаивало и защищало. Только вот от чего – девушка не знала.

Вдруг одна мысль заставила её резко открыть глаза.

– Женщина в моём сне передавала своей дочери какой-то талисман, и он тоже был из камня, – прошептала она, теребя верёвочку от подвески. – Что же в нём заключено? От чего он должен был защитить девочку, которая осталась без родителей в том страшном средневековом мире?

Лакрия… какое красивое имя.

Мысли Светы вновь оказались далеко от текущего момента. Вслед за полным кругом Луны, мешающим ей спать, она унеслась в то время, которое всегда манило её своей загадочностью.

Перед глазами возник простой деревенский дом, но не такой, как она видела у прабабушки в деревне, а другой постройки. При взгляде на него сразу было понятно, что она вдали от знакомых ей мест.

Глава 5. Роковой обряд

Вокруг были поля, на которых паслись овцы. Молодой пастух устало погонял их, ведя к нужному лугу. Собаки следовали за ним, окружая отару.

Совсем юная девочка шла по густой траве. Она несла воду от ручья, текущего в небольшом лесу неподалёку, ноги её путались на заросшей тропинке.

– Где ты бродишь, Вета! – прикрикнула на неё взрослая женщина.

– Мама, там так хорошо на ручье: тихо, вода журчит, солнце прячется в ветвях склонённых к воде деревьев. Так бы и сидела там весь день.

– Тебе бы только ничего не делать, – строго сказала мать, – а брата уже кормить пора, мне ещё в саду работать, отца встречать. Он на ярмарку должен плоды отвезти, а их собрать и рассортировать надо. Иначе не будет у нас денег, чтобы платить сама знаешь кому.

– Я тебе помогу, мамочка! – воскликнула девочка. – Всё сделаю, только отпусти меня вечером ещё раз к ручью. Сердце моё там радуется.

Женщина покачала головой, удивляясь, как дочка находит радость в совсем простых вещах. Она уже смутно помнила свою юность, когда была такой же жизнерадостной и открытой миру. А потом жизнь закрутила её, удачное замужество омрачилось уходом одним за другим детей, только старшая дочь и выжила. А сейчас вот последний мальчик борется за жизнь.