скачать книгу бесплатно
– А вот и мамаша пожаловала, – обрадовался трактирщик. – Беги за нами следом. В трактире и тебя ждут, и дочку твою.
Безотчетная ярость охватила Поляну. Она протянула руки вперед, словно это могло помочь ей остановить злодея. И вдруг…
Поляна сама не поняла, как все произошло. Вся злость ее, ярость, отчаянье собрались в сгусток энергии и, пробив ладони, понеслись вдогонку трактирщику. Тот и глазом не успел моргнуть, как оказался сбит с ног и оглушен неведомой силой.
Яся выдернула свою руку из обмякшей ладони мужчины и кинулась к матери. Поляна оторопело разглядывала свои ладони.
– Мамочка, бежим скорее! Бежим к реке, там – челн.
Глава 9
Что на свете может сравниться с костром! Загадочный и бесхитростный, дарящий тепло огня и общения, сказка, рассказанная ночной рощей!
Яся подкинула ветку, огонь взметнулся вверх, освещая лица матери и старой цыганки.
– Зельфа, а почему роща Самозвонной зовется?
Не сразу ответила цыганка. Наклонилась к костру, ловя отблески пламени монетками мониста. Поворошила угли палкой, запуская в небо сноп искр.
– Давно, очень давно жило неподалеку от этих мест племя. Правила им Огда, молодая, но мудрая владычица. В одной из схваток с воинственными соседями ее воины отбили у них пленников – старцев седых. Сказывали старцы, что шли они издалече, из-за гор высоких, из-за морей теплых, да попали в плен. В благодарность за освобождение подарили старцы Огде три ларца. В одном ларце – письмена старинные, в другом – серебряный крест, а в третьем – колокол. С тех пор берегли те ларцы пуще глаза, как обереги племени. Колокол повесили на березу в светлой роще.
Вскоре нагрянула беда. Налетели вороги лютые, жилища сожгли, людей полонили. Колокол в ту пору сам собой звонил: то ли о беде рассказывал, то ли оплакивал погибших.
Решила тогда Огда уйти с насиженного места с остатками племени. Однако воины не согласились последовать за стариками и женщинами. Остались они в березовой роще, чтобы встретить врагов. Самый храбрый из воинов, Вирь, так сказал:
– Оставь, Огда, колокол на березе. Коли поляжем все в битве, все равно помогать будем племени, о беде оповещать.
Привела Огда свой народ сюда, на речку Гордянку, к двум дубам, к березовой роще. Ни один из оставшихся воинов не вернулся в племя. Полегли все в неравной схватке. Только с той поры, как быть беде – звонит в березовой роще невидимый колокол, предупреждает. Многие тот колокол искали, да только никто его не нашел.
– А ты, Зельфа, ты искала?
– Нет, искать не искала, а слышать – слышала. Ох, лучше бы и не слышать его никогда!
– Как это было? Зельфа, милая, расскажи! – Яся схватила цыганку за руку.
Та поежилась, кутаясь в цветастую шаль, долго молчала. Потом все же начала:
– Давно это было, ох, давно. Молодая я была, красивая, горячая. И любила тогда атамана разбойников по прозвищу Бесово Стремя. Шайка милого моего как раз в этой роще и обосновалась. Вот уйдут, бывало, разбойнички на дело, а меня с собой не берут. А мне меж берез не скучно, они словно сестрички мне. Любуюсь их красой, белые стволы обнимаю, по коре шелковистой глажу. И чудится мне, будто колокол звучит, как ладони к березе приложу. Тихо так звучит, еле слышно.
Как-то днем, когда разбойнички отдыхали после ночи лихой, вдруг ударил колокол громко и тревожно. У меня сразу сердце в пятки упало – беда! Я – к атаману, разбудила его, но объяснить ничего не успела. Налетели стражники, порубили разбойничков всех до единого. Только мне, да атаману уйти удалось.
А колокол все не умолкает, звонит, да только одна я его слышу. Поняла я, что не разбойников колокол предупреждал, большая беда всему народу грозит. Стала я уговаривать Бесово Стремя к людям пойти, предупредить их, а он только засмеялся в ответ:
– Что, цыганка, погибели моей хочешь? Нет, Зельфа, уйдем мы с тобой тайными тропами, про которые я один знаю. Вот только клад свой откопаю, я его здесь, у болота схоронил.
Стал атаман свой клад искать, а найти не может. Разозлился он, даже про меня забыл. Бросился к тайной гати, а тут – туман поднялся. С тех пор я его больше не видела, утонул в болоте, должно быть.
– А что с тобой стало, Зельфа?
– Я к людям пошла. Молодая была, горячая, в добро верила. Про колокол им рассказала. А они решили, что я от страха умом тронулась. Вернулась я тогда в рощу, с тех пор и живу здесь одна.
– А колокол? Колокол больше не звонил?
Цыганка не ответила. Жутковатая тишина повисла над костром. И вдруг тихо и тревожно ударил колокол.
На другое утро Зельфа показала беглянкам поляну с тремя камнями. Про временные коридоры ей ничего не было известно, а камни она давно приметила, гуляя по роще.
– Мама, – Яся в замешательстве взглянула на камни, – а на который из них нам встать нужно?
– Этого, доченька, я не знаю. Придется рискнуть. Вставай на любой.
– Погоди, погоди, давай вместе встанем, вот на этот, рыжий. Только одновременно, а то растеряемся еще.
– Спасибо тебе, Зельфа, за помощь. Может, свидимся еще.
Взявшись за руки, мать и дочь одновременно шагнули на рыжий камень и – исчезли. Зельфа протерла глаза – никаких следов! Постояв минуту у камней, цыганка повернулась и пошла к погасшему костру. Однако, не дойдя до поляны, она услышала лай собак и мужские голоса. Цыганка осторожно выглянула из-за куста шиповника, только-только начавшего распускать почки, и увидела у кострища трех мужчин. Одного из них она не знала, двух других видела в ближнем селе. Это были трактирщик и пастух.
Трактирщик замахнулся на старика и прошипел:
– Ну, где же твоя цыганка, поганец? Ты же к ней послал дочку с матерью? Говори, иначе хуже будет!
Пастух беспомощно переминался с ноги на ногу и мял в руках шапку.
– Я им только сказал, что цыганка все знает, дорогу к горам указать сможет.
– Ладно, не будем терять времени, – прервал его незнакомец. – Мужикам я заплатил достаточно, собаки у них хорошие: цыганку эту и ее гостей они без труда найдут. Уйти бабам некуда, обложим их здесь, как волков. Найдем – и конец им всем.
– А цыганка? Ее-то за что?
– А так, за компанию, – захохотал незнакомец. —Зажилась старая ведьма на свете.
Дальше Зельфа слушать не стала. Лай собак становился все громче, так что искушать судьбу она не захотела. Бесшумно скользя между березами, старуха бегом вернулась на поляну и встала на рыжий камень.
Ни один волосок не шевельнулся в ее волосах, ни одна монета не звякнула на груди. Зельфа стояла на камне, а вокруг, насколько хватало глаз, расстилались безбрежные желтые пески. Ни кустика, ни деревца, только двойная цепочка следов тянулась от камня к ближайшему бархану. Гор не было и в помине.
Зельфа сошла с камня, утопая по щиколотку в песке, отошла от него на несколько шагов. Что делать? То, что Поляна выбрала не тот камень, ей было ясно. Поскитавшись с разбойниками по свету, она многое знала. Знала и то, что пустыня не может быть рядом с покрытыми лесом горами.
Как быть? Вернуться назад? Но, во-первых, она сразу же попадет в руки погони, а тогда добра – не жди. Во-вторых, кто же остережет ушедших в пески мать и дочь, кто поможет им? С другой стороны, уйти от камня, рядом с которым не было никакого ориентира, значило затеряться в безводной пустыне. Это – верная смерть. Ну, зачем, ах, зачем ушли от камня Поляна с Ясей!
И все же цыганка решила идти за ними. Пока не поднялся ветер, пересыпающий песок с места на место, можно было догнать путниц и вернуться с ними к камню по своим следам. Только нужно было спешить.
Зельфа подоткнула повыше юбку и побрела, увязая в песке, к вершине бархана. Поднявшись на гребень, она увидела далеко впереди две фигурки. Нет, не догнать их ей, старой! Цыганка приставила ладони ко рту и закричала, что было сил:
– Эй, Поляна, Яся, стойте!
Ее не услышали. Зельфа кричала снова и снова, но без результата. И тогда она запела. В песне ее старческий голос преобразился, набрал силу. А может, попутный ветерок подхватил мелодию. Свершилось чудо: Поляна остановилась, обернулась и увидела на верхушке бархана знакомую фигуру.
– Стой, Яся. Смотри – Зельфа! Видно, что-то случилось, раз она за нами пошла. Давай вернемся и узнаем, в чем дело.
Мать и дочь повернули назад. И вовремя: легкий ветерок, подхвативший песню цыганки, крепчал с каждой секундой. Вот он уже начал срывать песок и швырять его сначала под ноги, а потом и в лицо идущих навстречу женщин. Цепочка следов оказалась засыпанной в два счета. Если бы на вершине бархана не маячила сухопарая фигура в пестром одеянии, Поляна ни за что не отыскала бы дороги назад!
Но вот, наконец, и Зельфа. Поляна тревожно заглянула цыганке в глаза.
– Что случилось?
– Нас ищут, всех троих. Хотят убить.
– Но они же не знают о временном коридоре, им нас не догнать!
– Так-то оно так, да только придется нам возвращаться. Разве вы не поняли, что выбрали не тот камень?
– Почему не тот? Вот же горы, рукой подать! – Поляна обернулась, но не увидела никаких гор. А только что они с Ясей видели их четко.
– Знаешь, Поляна, вы пошли за миражом, – цыганка покачала головой. – Вовремя я вас остановила. Без воды, да еще в песчаную бурю, вы бы точно погибли в пустыне.
– Что же нам делать, Зельфа? Научи!
– Нужно возвращаться и пробовать другую дорогу. Давайте-ка быстрее к камню, пока его песок не засыпал!
Все трое кубарем скатились с бархана и остановились в двух шагах от камня.
– Сейчас нам возвращаться в рощу нельзя: те, кто нас ищут, еще наверняка там. Нужно подождать до вечера.
– А тем временем песок камень засыплет! – Яся озабоченно разглядывала камень, который уже наполовину скрылся под песком. – Как мы его потом найдем?
– Давайте сядем вокруг камня и возьмемся за руки. Даже если песок его засыплет, сходясь к центру круга, мы отыщем камень.
– Верно, Поляна, дельное предложение.
Как же долго тянется время! В пустыне на песке сидеть – это тебе не в тенистом лесу прохлаждаться. И как хочется пить! Последняя капля взятой в дорогу воды давно уже выпита. Нос, рот, глаза забиты противным колючим песком, а до вечера еще так далеко! Ветер посвистывает так однообразно, так монотонно! Глаза закрываются сами собой, нет сил даже пошевелиться. И вот уже в ушах слышится тихий и вкрадчивый зов. Это властительница миражей, дурмана, снов – Миург – зовет.
– Я избавлю вас от страданий и мучений. Выдавите из себя остатки воли, закройте глаза и ни о чем не думайте, ни о чем не вспоминайте. Только ласковые видения и нежный сон, сон, сон…
Нет сил сопротивляться. Яся закрыла глаза: как хорошо! Она снова на берегу родной реки, ее холодные струи облизывают опущенную в воду руку. А рядом – подружки. И – Он, незнакомый, сильный, сероглазый, черноволосый…
Вокруг Зельфы шелком пузырится шатер. Пушистые ковры манят уютной негой. На низком столике – серебряный кувшин с вином, бока его запотели. Молодой и веселый, Бесово Стремя улыбается белозубо и бесшабашно…
Поляна вышла из раскаленной кузницы на ветерок. Он тихий, прохладный, такой нежный. А руки Славеня еще нежнее. Он обнимает ее сзади за плечи, целует волосы, шею…
Славень! Поляна вздрогнула и очнулась от грез. Нет, нельзя поддаваться им, нужно встряхнуться, нужно вынести все невзгоды, но найти мужа, найти Славеня!
– Эй, очнитесь, солнце уже низко! – трясет она за плечи дочь и цыганку.
Те, хоть и с трудом, возвращаются в реальность. И— вовремя! Еще одна минута, еще один шаг – и они бы никогда уже не вернулись из царства грез – Миургии. Не нужны бы им стали ни вода, ни еда, ни одежда. С полузакрытыми глазами, оборванные, высохшие бродили бы они по пустыне, как многие сотни ушедших из реальности. И казалось бы им, что живут они полной жизнью среди изобилия и наслаждений.
Между тем, солнце резко скатывалось за горизонт. Вот уже только полоска неба алеет над барханами. И, наконец, – полная темнота, пронзенная только булавками звезд.
– Пора!
Нащупали камень, смахнули с него песок, одновременно наступили.
…Глухо звучит колокол.
Продрогшая цыганка сидела под деревом и наблюдала, как истончается черное покрывало ночи, как меркнут звезды, как проступают, прорисовываются четче силуэты деревьев. Огонь она не разжигала: боялась привлечь к себе внимание.
Поляна с дочерью, сразу переступив с камня на камень, едва успев попрощаться, давно уже исчезли из рощи. Кто знает, где они теперь? Правильно ли выбрали временной коридор? Яся звала Зельфу с собой, но та отказалась: зачем старухе пускаться в дальнее путешествие, становясь для них обузой в пути?
Больше всего не любила цыганка это время суток —ни день, ни ночь. Заря еще не нанесла первые мазки на холст неба, и все кругом было такое серо-черное, тусклое, невыразительное! Тоска – вот с чем можно было сравнить предрассветную безысходность.
Зельфа погладила белую гладкую кору – сколько воспоминаний связано с этими березами! Да, по сути, теперь вся ее жизнь —только воспоминания. Впереди она не видела ничего хорошего: болезни, дряхлость, смерть. Никому она не нужна, да и ей никто не нужен.
Ну что ж, ночь оказалась хорошей советчицей. Цыганка в последний раз взглянула на рощу, улыбнулась чуть порозовевшему боку облака и встала на рыжий камень. Да, там, в пустыне, ждало ее царство грез, вкрадчивый голос Миург звал ее, обещая блаженство. Там она будет счастлива, по-прежнему молода и красива. Там встретит она своего желанного атамана, и никто не помешает им любить друг друга до самой смерти.
Глава 10
Славень сидел у окна и задумчиво глядел вдаль. Взору его открывался давно уже надоевший вид горного ущелья. Далеко внизу, так далеко, что даже шум воды не долетал, пенилась река, зажатая с двух сторон отполированными скалами. Выше, с каменных уступов, бородами свисал мох. Трава здесь не росла, ей не хватало света. Ближе к солнышку рос лес. Как он отличался от родных берез, от светлых, пропитанных запахом смолы и хвои, сосновых боров, от кудрявых дубов! Темные ели теснились так близко друг к другу, что ветви их образовали один сплошной шатер. Нижним веткам не перепадало ни лучика солнца, поэтому они быстро теряли хвою, высыхали и становились легкой добычей ветра, частенько бедокурившего в горах. Да, прогулка по такому лесу не сулила удовольствия!
На уступе скалы, прямо над пропастью, высился замок. Стены прочные, под стать окружавшим его горным породам, были неприступны. Круглые сторожевые башни по углам щерились амбразурами, готовые в любой момент обрушить на незваных гостей тучи стрел. Самое главное, что отличало замок от сотен ему подобных, было то, что к нему не вело ни одной дороги. Даже тропинки не было видно между деревьями. Ворот тоже не наблюдалось.
Здесь, в этом неприступном бастионе, обитал теперь Славень. А в памяти его все теснились березы у околицы родного села, крыльцо родного дома, который он покинул десять лет назад.
Тогда, дождливым осенним утром, он знал, что уходит из дома навсегда. Он не хотел уходить, бросая любимую жену, малышку-дочь, но должен был сделать это. Должен!
Славень нахмурился, прикрыл глаза, вспоминая…
Отец умирал. Сомневаться в этом не позволяли его запавшие, обросшие бородой щеки, заострившийся нос, блуждающие полубезумные глаза, посиневшие губы. Видимо, боль – страшная, пронзающая насквозь боль – мучила его не один час, а может, и день. Дыхание с хрипом и бульканьем вырывалось из груди. Крупные капли пота стекали со лба.
– Сын! – глаза старика остановились на вошедшем в избу Славене. – Подойди скорее. Дай руку.
Славень переминался у порога, вглядываясь в такое знакомое лицо. Если бы он сказал, что любил его, то покривил бы душой. Всю жизнь он боялся отца, стыдился его, бунтовал против его воли. Даже проклят был родителем, ослушавшись его и женившись на Поляне. И вот теперь перед ним на лавке лежал обессилевший, такой жалкий и одинокий старик!
Славеню стало до боли жалко отца. Он все ему простил, забыл все, что их разделяло. Шагнул к лавке, опустился на колени.
– Отец!
Судорога передернула губы старика, пальцы его бесцельно зашарили по одеялу. Наконец, справившись с волной боли, он взглянул на сына. Взглянул так, как утопающий смотрит на соломинку.
– Сын, помоги мне…
– Но как, отец?
– Помоги мне… Умереть. Дай руку.
Старик ледяными пальцами сжал теплую руку сына.
– Возьми. Возьми себе…
Рука отца вздрогнула и разжалась. Он потянулся всем телом и затих.
