Отель Lucky, или 10 дней, изменившие мою жизнь

А Юля тем временем рассказывала историю своей жизни. Женька не торопила, понимая всю важность происходящего. Каждому нужен человек, который выслушает и поддержит. Причем, желательно, чтобы это был незнакомый человек. А почему? Почему нам легче доверить свою историю случайному попутчику в поезде, чем близкому человеку? Потому что попутчик не перескажет историю общему знакомому, который добавит в нее свои детали и расскажет другим общим знакомым. Потому что, даже если попутчик сделает неверные выводы, рассказывающему все равно, ему не станет больно от этих неверных выводов. И при этом история будет рассказана. Ведь если история вылилась в словах, значит, в сердце ее уже меньше. Боли меньше.

А Юля все говорила и говорила. Говорила про брата, который пьет и нигде не работает. Говорила про мать, которая обожает брата, а ее может избить за малейшую провинность. Говорила про парня, который уехал на заработки в соседнюю область, и уже неделю от него нет письма. Говорила, что единственная отдушина в ее жизни сегодня – это работа здесь, в хостеле. Именно здесь ее уважают, любят и принимают такой, какая она есть, творческую и яркую натуру. А она платит тем же: с удовольствием ведет страничку «ВКонтакте», где заботливо и с творческой изюминкой выкладывает события хостела. А парень вообще не понятно – с ней или нет. Уезжая, сказал, что поехал зарабатывать деньги на свадьбу. И не пишет, уже неделю не пишет. А она оправдывает его тем, что денег у него на телефоне нет. Вот сейчас дадут ему аванс или зарплату, и он напишет. Или вообще приедет и сделает ей подарок. И Женька не смогла сказать ей правду, что придумывать отговорки людям не надо. Язык не повернулся. Если бы парень действительно хотел, он бы обязательно нашел возможность хоть как-то связаться с любимой девушкой.

Женька дала Юле выговориться и успокоиться, наказала ей как следует выспаться, а сама поехала в больницу.

Театр алчности

Там ее ждал театр алчности, жестокости и равнодушия. К Владимиру приехали жена с дочерью. Вначале все выглядело вполне прилично: дочь суетилась по хозяйству, убираясь на подоконнике. Утки висели чистыми, подоконник был вымыт, еда стояла свежая, непросроченная. Владимир сиял, как медный таз, гордясь своей дочерью, попутно командуя парадом. Жена сидела на стуле рядом с кроватью и почему-то была очень смущенной. Жена выглядела значительно старше Владимира. Старушка со сгорбленной спиной и клюкой, с испещренным морщинами лицом и пустыми усталыми глазами. Войдя в палату, Женька поздоровалась со всеми. Гордый Владимир громогласно сообщил ей, что приехали его любимые девочки. А девочки поздоровались тихо, смущенно, пряча глаза. Сначала Женька решила, что им просто стыдно за то, что они не приезжают каждый день, за протухшую еду и грязные утки. Но потом…

Потом дочь начала что-то тихо шептать на ухо Владимиру. Он попросил говорить громче, потому что Андрей как всегда сам с собой что-то вслух обсуждал. Дочь явно была в замешательстве, не желая посвящать всех присутствующих в подробности, а мать молча глотала слезы. Женька и жена Андрея понятливо вышли в коридор и минут пятнадцать делились впечатлениями о больнице.

Несмотря на простой ремонт, скромные кровати и сероватое постельное белье, больница им нравилась. Нравилась своим подходом к лечению. Массажистка, приходящая к лежачим больным, тренер по гимнастике, нянечки, делающие свою работу не из-под палки, а душевно, с пониманием. Врачи, ежедневно посещающие больных и вселяющие в них надежду. Вот Владимир, тот самый, у которого сегодня праздник из-за приезда любимых девочек, плюнул на свое выздоровление. В любой другой больнице на это бы и внимания не обратили. А здесь нет, здесь все видят и не позволяют ему раскисать. Здесь, как только врач понял, что Владимир махнул рукой на свое здоровье, сразу назначил ему тренера, которая спуску ему не дает. Каждый день приходит, заставляет его садиться, ворочаться и делает с ним гимнастику, несмотря на явное сопротивление с его стороны. А к Алексею каждый день приходит логопед и проверяет его успехи. А ее Андрей ежедневно работает с психиатром. И хотя сдвигов пока не видно, но они будут, обязательно будут. Главное, верить.

Так, обсудив все преимущества больницы, они решили, что дали дочери Владимира достаточно времени решить свои вопросы. Но, войдя в палату, поняли, что спектакль в самом разгаре. Жена Владимира плакала уже открыто, стыдливо прижав носовой платок к носу, по-детски шмыгая носом и подвывая. Владимир пораженно молчал, иногда кряхтя, и, кажется, тоже плакал. Он как всегда лежал, отвернувшись к подоконнику, Женьке была видна только его красная шея и изредка дергающаяся голова. Остальные обитатели палаты молчали, прикрыв глаза, став невольными свидетелями жестокости происходящего. И только дочь в запале, уже не заботясь об имидже хорошей дочери, продолжала кричать. Она кричала, что время пришло, и надо обязательно сегодня обсудить вопросы, касающиеся имущества родителей. Вы не вечны, кричала она, а нас много. Вы обязаны подумать о том, кому достанутся дом и машина. Нас же много, как мы потом будем это делить, мы же все перессоримся. А мы родные и близкие люди, и нам дальше жить. У Сергея все в порядке, у его жены собственная ферма. Антон вообще не приезжает месяцами, а я, то есть она, всегда рядом, всегда помогаю. Вот и сейчас пришлось отпроситься с работы, и непонятно еще, чем все это закончится, а она здесь убирает за отцом.

Родители, как будто враз переставшие быть родными и близкими, списанные в расход «заботливой» дочерью, не могли найти слов. Они плакали и молчали. Дочь, какой-то частью мозга понимала, что зашла слишком далеко, пыталась оправдаться, зарываясь еще дальше. Вспоминала прошлые обиды на родителей, пытаясь воззвать к их совести. Так сказать, обидели, теперь платите. Мать смотрела широко открытыми глазами, как будто впервые увидела дочь и не могла поверить собственным глазам и ушам. Остальные обитатели палаты, участники этой неприятной сцены, боялись произнести хоть слово. Вдруг она сейчас все поймет и скажет – простите. А если они сейчас начнут что-то говорить, то как будто не дадут ей этого шанса. Или просто прикидывались мебелью – не понятно. Но она не сказала прости, она все больше и больше распалялась. Обвиняла, кричала и плакала, обращаясь уже к ним, пытаясь заручиться их поддержкой. Не ясно, сколько это могло еще продолжаться, но вдруг мать перестала хлюпать носом и мешком повалилась на пол. Жена Андрея кинулась к ней поднимать, Женька побежала к врачу за нашатырем, а дочь, остановившаяся на полуслове, просто стояла и, оцепенев, смотрела на мать. Владимир продолжал лежать лицом к подоконнику. Остальные члены палаты так и лежали с закрытыми глазами, как будто знали, что именно так и закончится спектакль – как будто читали анонс перед спектаклем.

Дочь молча вышла из палаты. Женька с Людмилой привели мать в чувство. Она опять заплакала и запричитала. Владимир сказал жестко и хлестко: «Мать, оформляй наследство, на всех поровну. А сюда больше не приезжайте. Не надо». Жена Владимира, привыкшая за столько лет к беспрекословному подчинению, только кивнула головой и, хлюпая в платок, ушла вслед за дочерью. Остаток дня палата провела в молчании. Даже Андрей, вынырнув на мгновение из безумия, словно поняв и оценив ситуацию, молчал и понимающе улыбался в потолок. Даже Василий-балагур пролежал до самого вечера, отвернувшись к стене, не выбегал на улицу покурить и не рассказывал очередную смешную историю. Владимир, оставшись один, без жены и дочери, смотрел в окно, уставившись в одну точку. О чем он размышлял, что творилось в его душе, одному богу известно. Но казалось, что из него выпустили воздух… и душу. Если тренер по гимнастике и могла хоть как-то возвращать его к подобию жизни, будто подставив подпорки под клонящееся к земле дерево, то сейчас дочь выбила их все, вырвала старое дерево и выкинула его на помойку, подготовив место для молодого и свежего куста. А старое дерево, на котором иногда показывались листочки и набухали почки, осталось догнивать на помойке, без воды и земли. Под палящим солнцем, светящим сквозь больничное окно.

Дети – цветы жизни! Как воспитывать детей, чтобы однажды они не пришли к тебе в больницу и не попросили умереть? Ведь именно это и сделала дочь Владимира. Попросила умереть!

Считается, что на становление личности ребенка влияют генофонд родителей, воспитание и окружающая среда: друзья, детский сад, школа и т.д. Педагоги всего мира до сих пор спорят о важности каждого из этих показателей. Кто-то считает, что важнее всего генофонд, кто-то – что окружающая среда. А что, удобно сказать, что плохая компания сделала из моего хорошего сына подонка, который топит котят и грабит прохожих. Мы-то его правильно воспитывали, как надо.

Женька всегда считала, что самое важное – это воспитание. Причем не чтение нотаций, а воспитание собственным примером. Если родители подкармливают бездомных котят, вряд ли их сын в их отсутствие будет котят топить. Если родители выпивают каждые выходные, расслабляясь после рабочей недели, то чтение нотаций о вреде алкоголя уйдут в песок. Бессмысленно говорить о вреде курения подростку, у которого мать «балуется» на балконе. Да ладно, никто не видит же… Ага, все вокруг без глаз, ушей и обоняния! Тем более дети, при которых можно обсудить свои любовные похождения в Турции, посмеяться над недотепой Васькой, которого поймали на проходной, когда он пытался пронести бутылку со склада. Все выносят, а он попался, недотепа, одним словом. Дети же маленькие, они еще ничего не понимают. Только спустя десять лет родителей вызовут в магазин – поймали ваше чадо с ворованным сникерсом. А еще спустя десять лет чадо изменит жене. И вроде бы все это никак не связано, он же был маленьким, да и не говорила я ничего подобного, нечего на меня наговаривать.

Женька пыталась предположить, что повлияло на дочь Владимира, что привело ее к подобному спектаклю. Наверное, жесткость и жестокость, скорее всего, это от Владимира. Владимир, несмотря на вынужденную ограниченность в движениях, демонстрирует властность, жесткость и бескомпромиссность. Жена подчинена во всем, все жесты кричат о покорности и подавленности. И дочь вначале показывала то же самое. Ну ясно, пока лев был в силах, шакалы прислуживали. Как только лев обессилел, шакалы обрели силу. Закон джунглей, мультфильм «Король-лев» в реальности. И модель поведения есть, вот она. Жесткость, жестокость и бескомпромиссность. Вуаля, получите и распишитесь. Но почему дочь не переняла модель поведения матери? Да потому что ребенок всегда берет модель сильного, модель победителя. Это закон выживания, естественный отбор.

А деньги? Откуда у нее такая тяга к деньгам? Вроде бы Владимир всю жизнь прожил в деревне, вел свое хозяйство. Одет просто, да и по дочери видно, что не привыкла она к излишествам. Откуда этот маниакальный страх, что ускользает время справедливого дележа наследства? Что сейчас самое время об этом говорить, сейчас, когда отец прикован к постели, а мать еще жива и ходит, и дышит? Откуда?

Женька вспоминала своих клиентов (психологическая практика небольшая, но пищи для ума дает колоссальное количество). Один ребенок в семье приводит к эгоцентризму, эгоизму и завышенной самооценке. Родители часто решают рожать несколько детей в надежде, что когда родителей не станет, у детей останутся братья и сестры. Пытаются уберечь единственное чадо от эгоизма. Но невозможно любить всех одинаково, что бы ни говорили многодетные мамы. Всегда есть кто-то, кому оставляют последний кусок торта, кто сидит на самом удобном кресле, кому прощаются невинные шалости, за которые другим детям попадает. И? И появляются ревность, обиды, злость. Все эти крики, просьбы о любви, требования ласки и нежности, уродливые и беспомощные модели поведения детей, которые не знают, как привлечь внимание родителей. Бессмысленные по своей сути, потому что эта любовь предопределена свыше. Чем? Очередностью родов или болезнью одного из детей, или похожестью на кого-то очень любимого или нелюбимого. В каждой семье – своя история, и ни одна мать не признается в приоритетности одного из чад, потому что даже она не знает, почему так происходит. Почему это происходит? Загадка мира. Одна из тех загадок, которые приводят к сломанным судьбам, психическим расстройствам, бытовым преступлениям и спектаклям, зрителями одного из которых пришлось стать обитателям палаты №1.

Интересы бизнеса

«Дома» Женьку тоже ждал сюрприз. На кухне деловито и уверенно орудовала незнакомая ей женщина. В общей комнате на кровати рядом с Женькиной лежали вещи. Значит, все-таки здесь иногда бывают люди. А то у нее уже начали возникать сомнения насчет реальности этого хостела и его клиентов (Игорь не в счет). Каждую ночь, выходя в туалет, Женька видела свет в двухместном номере «не для любовных утех». Каждое утро эта комната уже открыта, пуста и буднична. Вам показалось, никого и ничего не было. Женька уже всерьез думала, что эта центральная комната и была основным заработком трехкомнатного отеля. А общая комната служила своеобразным прикрытием, в которую иногда поселялись залетные птички вроде нее. А уж «женская» комната была вообще одновременно складом и балконом для вечно стирающегося постельного белья. Поэтому воздушная Нелли удивилась безмерно первоначальному решению Женьки жить в этой комнате. А цыгане вообще сломали шаблон, поместившись табором среднего размера в этой малюсенькой комнатушке.

Женька переоделась, сходила в душ и вышла покурить на балкон. Балконов в квартире было два. Один в «женской» комнате вечно был завешен сохнущим бельем. Выход на второй был с кухни, это был балкон для курящих и страждущих поговорить. Проходя мимо кухни, она обратила внимание на то, что женщина чувствует себя как дома. Уверенно открывает шкафчики, будто знает, что скрывается за их дверцами. Готовит себе какой-то ужин или завтрак, издалека не видно.

На балконе с романтическим выражением лица сидела Юля и что-то быстро строчила в телефоне.

– Он уже на месте, – радостно сообщила Юля.

– Кто? – Женьке после событий в больнице так хотелось поговорить о чем-то человеческом, счастливом, радостном, ну или хотя бы просто будничном. И еще у нее возникло странное чувство, что этот перевалочный пункт города N, служивший прикрытием для любовных игрищ, стал для нее домом. Да-да, настоящим домом, где тебя ждут, где тебе хотят сообщить о чем-то очень важном. Где тебе приготовят завтрак, иногда ужин. Где, выйдя на балкон, можно поболтать о наболевшем. Рассказать о произошедшем с тобой за день и послушать о событиях в жизни другого человека, вдруг ставшего близким и родным.

– Игорь, – вытаращила глаза Юля, – мы сегодня с ним целый день переписываемся. Знаешь, он очень добрый и хороший. А еще приехала Леля, ты видела?

Выяснилось, что Леля, уверенно чувствующая себя на чужой кухне, постоянный клиент хостела. У нее какой-то бизнес, интересы которого частично представлены в городе N. И раз в месяц она стабильно приезжает в «Лакки». У нее здесь своя чашка, свой чай и свои мюсли, банка каких-то таблеток, которые Леля ест вместо обыкновенной пищи. Женьке сразу вспомнились рассказы мужа о тех временах, когда он работал в «Гербалайфе». Чудо-добавки, избавляющие от лишнего веса, снижающие давление и поднимающие тонус организма.

Женька очень скептически относилась к подобным новинкам, но муж с пеной у рта доказывал ей, что «Гербалайф» действительно работает, нужно только правильно его принимать. Кричал, что все беды от уродов, помешанных на деньгах. То есть они продавали добавки без учета состояния здоровья человека. А он как лекарство, которое нужно применять только по показаниям, только то, что можно. Показывал ей какие-то фотоальбомы, уверяя, что это «до» и «после» одних и тех же женщин. Фото его клиенток, благодарных и радостных. Женьке с трудом представлялось, как ее тактичный муж фотографировал своих клиенток (тетушек лет 60) в купальниках, особенно «до», но она как правильная жена кивала головой, ахала в нужных местах и всячески поддерживала мужа. Он все равно не сломал ее скептицизм относительно биодобавок, зато в семье были мир и покой. Важней всего погода в доме – кто там это поет?

Бизнес Лели действительно касался биодобавок. «Ньюгербалайф», новая панацея, которая избавит мир от всех болезней. Громко, пафосно, увлеченно вещала Женьке с Юлей бизнесвумен о своем средстве. Бизнес – тоже пафосное слово в данном контексте, состоял в распространении этой ерунды по просторам необъятной родины. Вернее, там, где получится. Получалось пока только подругам в родном городе и здесь. В городе N у нее была парочка клиенток, которые искренне верили, что, если заесть картошку чудо-добавкой, то лишние килограммы не нарастут. Почему-то Леля не доверяла почте, по которой можно было спокойно отправлять банки из Мытищ, где проживала бизнесвумен. Ей важно было передать чудо-средство из рук в руки. Поэтому раз в месяц она привозила биодобавки и жила в хостеле. Помимо передачи чудо-средства, она просила своих клиенток устроить ей встречу с их подругами. Ездила к ним, рассказывала о добавках, показывала свои фотоальбомы с «до» и «после», раздавала бесплатные баночки попробовать. Но клиентки, радостно берущие бесплатные образцы, не спешили покупать продукт. Леля не отчаивалась и в следующий раз просила уже этих недоклиенток познакомить с потенциальными покупателями. И так снова и снова.

Все это она рассказывала ошарашенным Женьке и Юле. Голос, выражение лица, интонация – все это было у Лели амбициозными и напыщенными. Она реально верила в эту чушь, верила, что изменит мир, что в скором времени миллионы встанут к ней в очередь за чудо-добавками. Или это была маска, маска уверенности, которая приклеилась к ней в процессе этого убыточного бизнеса. И просто ей некуда податься, в стране кризис, в Мытищах работы нет, в Москве предлагают, но на краю географии и за копейки. А у нее два высших образования, не на помойке себя нашла, чтобы ездить на край географии за маленькой зарплатой. А здесь хоть и еще меньшие копейки, зато как звучит?! Бизнес, свой собственный бизнес по распространению нового препарата для похудения, который нужен даже в городе N!

Кого-то она напомнила Женьке? Яркая внешность, напряженность во взгляде, демонстрация завышенной самооценки. Кого-то близкого, совсем рядом. А, точно, Леля Тютчева с работы. И зовут тоже Леля, надо же! Не так давно у них работала женщина – очень похожий типаж. Странная женщина, постоянно думала, что ее все ненавидят, что только ее обсуждают в кулуарах и не принимают в коллективе. Ее действительно не приняли в коллективе, потому что она пыталась влиться в него необычным образом. Есть такие люди, которые приходят в коллектив и сразу начинают ссорить людей. Они придумывают сплетни, наговаривают подругам на подруг, а потом удивляются, когда подруги приходят вдвоем и устраивают с ней разборки. Таким образом она настроила против себя практически весь коллектив.

Конечно, ее обсуждали в кулуарах. Только не ее одну. Во всех коллективах, в которых работала Женька, обсуждение других сослуживцев является неотъемлемой частью жизни. Говорят про всех: про семьи, отношения, пытаются угадать симпатии и антипатии, обсуждают служебные романы (причем, если их нет, придумают, расскажут всем остальным и сами поверят). Это обычный женский коллектив, которого хлебом не корми, дай придумать сплетню.

Но почему Леле казалось, что в их коллективе она была единственной звездой закулисья? Все только и делают, что придумывают, как сжить ее со свету. А она, бедная и несчастная, и некому ее защитить. И она решила действовать. Сначала она начала сочинять истории для руководства, как ее третирует коллектив. Женька вспомнила, как ей высказывали за ее «ненависть» к бедной Леле. А ситуация была следующей.

У Женьки был клиент, мужчина, но с явной женской истерией, который устраивал ей концерты раз в месяц стабильно. А так как это был единственный клиент в городе-миллионнике, и платил он великолепно, Женька не могла от него отказаться. Приходилось раз в месяц устраивать ему психологическую разгрузку по телефону. Общение всегда было по одному сценарию: он звонит, кричит, Женька пытается его успокоить, он говорит, что прощается с ними, она отвечает: «Ну, раз Вы так решили, значит, пусть будет так», и он в ярости бросает трубку.

Потом у Женьки в запасе было еще минут двадцать, пока он придет в себя, осознает, что она не звонит и не пытается его вернуть обратно, и надо бы ей перезвонить, попытаться поговорить и решить вопрос компромиссом. За эти двадцать минут Женька поднимает всю историю отношений, выясняет конкретный вопрос, который спровоцировал истерику в данный момент, и подготавливается ко второму раунду. Именно в такой момент она и повстречала Лелю в коридоре. Идет Женька в бухгалтерию, мысленно составляя диалог с Антоном (клиент), готовит аргументы и контраргументы, скользя взглядом по окружающей действительности, в которую попадает звезда Леля, рассеянно кивает ей головой и… все.

Но оказалось, Женькина версия не совпадает с Лелиной, в которой Женька идет с разъяренным выражением лица и вместо человеческого «здрасьте» окидывает ее взглядом, полным ненависти и презрения. И таких ситуаций были тысячи, с разными артистами на вторых ролях, но всегда с примой Лелей в главной роли.

А теперь прибавьте к этому административного директора, которая тоже является женщиной, и, значит, что? Значит, тоже любит сплетни и интриги. Поэтому на любой вброс от их примы реагирует мгновенно, с упоением начинает искать виновных, строчить многочисленные приказы, запрещающие, предупреждающие и наказывающие. Естественно, от этого любви коллектива Леле не прибавляется.

В определенный момент прима становится руководителем отдела продаж. Виват, прима! И тут происходят метаморфозы, которые показывают директрисе истинное лицо главной героини. Во-первых, коллектив не подчиняется ей, и никакие приказы директрисы не могут этого изменить. И, во-вторых, королевства стало маловато. Не хочу быть столбовою дворянкой, хочу быть владычицей морскою! Прима начала и директрису покусывать. А вы чего ждали? Что она будет есть у вас с руки и услужливо вилять хвостом? Нет, извините, подвиньтесь, теперь разделите королевский трон на двоих. А лучше вообще отойдите в сторонку, пока молодежь будет властвовать.

В тот момент директриса поняла, какого монстра она поставила к кормушке, но было уже поздно. Леля вошла во вкус, вкус «крови» подчиненных вообще быстро прилипает к языку. Пришлось директрисе принять крайние меры: попытка разойтись по-хорошему ни к чему не привела. Попытки запугивания закончились угрозами суда, самого справедливого в мире. Пришлось отсадить приму в коридор и платить ей только «белую» зарплату, без надбавок и премий.

Каждый посетитель, входя в двери офиса, видел впотьмах одиноко стоящий стол, гордо сидящую за ним женщину, испуганную, но непокоренную. Женьке было стыдно, горько, противно! Стыдно за то, что ничего не смогли придумать, кроме этой позорной участи, что могли бы разглядеть характер Лели раньше, когда она была «шакалом» при тигре, доносчиком о небольших оплошностях работающей братии (а мы пойдем на север!). Да не разглядели, не поняли сущности и подлости этого человека. Горько осознавать, что не понятно, какая участь ждет тебя, если ты станешь неугодным. Противно работать в компании, где подлость побеждает разум, а страх трудолюбие.

Леля, сидящая напротив Женьки за столом, рассказывающая сказки про чудо-добавки и не подозревающая о том, какие ассоциации она рождает в Женькиной голове, видимо, считала, что ее внимательный взгляд – это потенциальная покупка. Она распалялась все больше и больше, добавляя все новые подробности. Юля от изобилия впечатляющих подробностей по-детски открыла рот. А Женька вспоминала.

Вернее, силилась вспомнить, как она пришла в мир бизнеса. Нет, не так, зачем она там осталась, когда уже понимала, что ей все чуждо в этом мире. Ей, для кого отношения – есть самая великая ценность, а деньги – прах и пыль, осталась в мире, где прибыль стоит на пьедестале, а отношения стыдливо выглядывают из-за угла. Где отношения – предмет, изучаемый на тренингах по манипуляции. Где единственное верное направление – это власть, деньги и материальные ценности. А уважение к людям – не более чем декларация в момент переговоров, нужная для установления доверия. Где на тренингах учат, как вызвать доверие, чтобы захомутать клиента и получить желаемую прибыль.

Зачем она осталась? Почему боялась изменить направление работы? Потому что страшно, что не получится. Да и знакомые покрутят у виска. Уйти с прибыльной работы, где ты занимаешь не последнее место, может только неадекватный человек. Глупо потратить столько времени на изучение бизнеса, чтобы опять вспомнить о том, что ты не этого хотела.

А может быть глупо именно оставаться? Глупо оставаться на работе, которая вместо радости приносит раздражение и четыре курса приема антидепрессантов в год. Глупо пытаться изменить свои глубинные ценности в угоду общественному мнению, мнению людей, которые не знали твоего отца, поющего тебе песни под гитару, взращивающего в тебе уважение к людям и отношениям. Не знали мать, рассказывающую тебе сказки, не о принцессах, нет! Сказки о родителях, пренебрежительно отнесшихся к старому отцу, а потом испугавшихся комментария своего сына, который решил, что им в старости нужно купить деревянную посуду. О мальчике, который всех пугал волками, а когда волки действительно пришли, ему никто не поверил. О том, что в момент землетрясения уже не важно, какая машина у соседа и какая шуба у соседки, важно, что все живы! Так может забыть об общественном мнении и заняться все-таки тем, что всегда волновало? Тем, от чего теплеет в груди только при мысли?