Отель Lucky, или 10 дней, изменившие мою жизнь

Однажды им надо было ехать домой зимой, после сильного снегопада. И так же как Владимир Женькин отец шел впереди и протаптывал им дорогу. За ним шла Женька. Ну как шла? Проваливалась по пояс из одного «шага» в другой. Замыкала шествие мама. Наверное, чтобы Женьку не потерять. Домой они приехали мокрые и довольные прогулкой. Женька на следующий день заболела. И много позже, если мать ругала ее за поездки в гости, пока дочь была маленькой, Женька всегда мстительно вспоминала эту прогулку по ночному лесу.

Еще Женьке вспомнилось, как однажды они с матерью поехали в деревню одни, без отца, на велосипедах, ближе к ночи. Дело было летом, темнело поздно. Ехать было удобно и комфортно, потому что дневная жара спала, а ночная прохлада еще не успела обнять лес. Женька крутила педали и предвосхищала встречу с сестрами. Она любила ездить в деревню. Сестер было двое, обе младше ее. Они любили копошиться у нее в волосах, заплетать ей косички, хвостики, делать массаж. А Женька как человек тактильный получала от этого массу удовольствия.

До ночной мглы было еще далеко, но даже вечерние сумерки могли принести нам немало беспокойства, если учесть, что в лесу фонарей нет. Велосипедных фонариков у них с мамой тоже не было, но они не унывали. Они знали дорогу, как свои пять пальцев, поэтому спокойно въехали в лес, обогнули лесной пионерский лагерь и… остановились как вкопанные. На их пути прямо посередине тропинки лежала стая собак. Высокие, жилистые, они смотрели на Женьку с мамой, а Женька с мамой на них. Объехать их не было абсолютно никакой возможности. Более того, их приезд привлек внимание собак, поэтому уехать домой Женька с мамой незамеченными тоже не могли. Две собаки из стаи встали и гортанно завыли. У Женьки душа ушла в пятки, а сердце застучало в бешеном ритме.

Мама храбрилась, но выглядела тоже испуганно. Одна из собак пошла в их сторону. Мама жестко сказала: «Внутрь! Быстро!» Они встали спиной друг к другу и загородились велосипедами. Препятствие для восьми озлобленных собак – так себе! Если собаки, и правда, чуют страх, то в тот момент страхом Женьки можно было накормить ораву. Они с мамой тряслись, как осиновые листы. Собака подошла к велосипеду, понюхала его, посмотрела в глаза Женьке и ушла к стае. Сердце выпрыгивало из груди. Не понятно, что это был за знак, но Женька с мамой прочитали его, как «не обращайте на них внимания». Потому что стая опять улеглась на дороге, вой прекратился, каждая из собак занялась своими делами: кто блох гонял, кто прикрыл глаза, кто облизывался. Мама сказала: «Пошли потихоньку».

Женька с мамой в той же связке, спина к спине, огородившись велосипедами, прошли сквозь лежащую стаю. Пройдя еще пару десятков метров, они сели на велосипеды и поехали. Но не тут-то было. Как только они закинули ноги над велосипедами, раздался оглушительный лай, и вся стая ринулась в их сторону. Женька с мамой срочно спешились и замерли в прежней позе. Пара собак, надрываясь от хриплого лая, подошла к ним. Они обнюхали велосипеды и отошли. Остальные доверились своим собратьям и прекратили лаять. Но не ушли, как в прошлый раз. Стояли и настороженно смотрели на них, готовые кинуться в любую минуту. Женька с мамой потихоньку стали делать маленькие шажки в сторону деревни. Сейчас ей думалось, что это было чрезвычайно опасно. Лагерь находился в самом начале лесной тропы, лесом они с мамой шли еще около километра. Если бы собаки решили напасть, они были бы вынуждены прыгнуть в топкое болото или погибнуть смертью храбрых в их пастях.

Женька с мамой так и не рискнули больше сесть на велосипеды. Несколько собак проводили их до конца леса. Велосипеды они оседлали, только пройдя половину дороги по полю и оглядываясь на темнеющий лес. А, придя к своим в деревню, узнали, что, оказывается, они познакомились со стаей, у которой на счету уже двое потерпевших. Оказывается, появились они здесь две недели назад, крови уже попробовали. Одного мужика порвали почти насмерть, второму тоже хорошо досталось. Когда тетя узнала об их поездке, у нее стало плохо с сердцем. Откачивали ее потом всю ночь. А Женьке до сих пор непонятно, почему они их тогда не тронули. Не тронули и проводили через темный лес.

Ящик Пандоры

Вернувшись в хостел, Женька застала там новых жильцов. Мужчина лет сорока пяти с сыном лет пятнадцати сидели на кухне и пили чай с сушками. Юля читала в дамской комнате. Женька спросила ее, почему она не ухаживает за гостями, как принято в хостеле. Она состроила рожицу и неопределенно махнула рукой. Женька ничего не поняла и пошла готовить кушать. В жару есть особенно не хочется, но овощной салат с яичницей она бы осилила. Отец с сыном представились Андреем и Владимиром и молча продолжили пить чай. Женька изредка бросала любопытные взгляды на них. Ей казалось, что они чем-то очень расстроены. Сын выглядел испуганным, а отец решительно-злобным. Ноздри его время от времени раздувались, брови были насуплены, желваки на скулах ходили ходуном. Женька молчала, боясь открыть ящик Пандоры. Хотя понимала, что человек в таком состоянии долго молчать не может. И оказалась права.

Как только сын допил чай и ушел в комнату, мужчина подошел к Женьке и спросил тихо: «У вас выпить не найдется?» Женька ответила, что в хостеле правилами запрещено употребление алкоголя, попутно вспомнив их пьяные танцы, когда они с администраторами спасались от разъяренных соседей. Андрей тихо выругался, ударив кулаком ни в чем не повинный стол, и ушел в комнату. Женька подумала, что он пошел спать, но не тут-то было. Через несколько минут хлопнула входная дверь. Пошел в бар, подумала Женька и опять ошиблась. Спустя пятнадцать минут он вернулся с пакетом в руках, в котором были бутылка коньяка, сыр, фрукты и сушки. Женька к тому времени уже поела, покурила на балконе и стала мыть посуду. Андрей по-хозяйски накрыл на стол, поставив три рюмки, три тарелки, нашел салфетки в шкафу и позвал их с Юлей «отметить» его горе. Женька вопросительно посмотрела на Юлю, та махнула рукой и сказала, что это она ему разрешила выпить, все равно никого кроме них в хостеле не было. Все вместе они уселись за сервированный стол, налили по рюмочке и приготовились слушать.

Андрей работает инженером-технологом на местном заводе. Получает среднюю зарплату. До сегодняшнего дня имел жену и сына, который сейчас спит в общей комнате. У Андрея очень много друзей, у которых тоже много других друзей. Все эти друзья время от времени собираются на праздники, выпивают, танцуют, катаются с горки на снегокатах и санках, в общем, весело проводят время.

Пару лет назад на очередном дне рождения какого-то общего друга у него укрепилась дружеская связь с одним из знакомых. Раньше они не обращали друг на друга особого внимания, а потом вдруг бац – и друзья не разлей вода. И начал этот новоиспеченный друг приезжать к ним домой каждые выходные. С полными сумками еды, алкоголя, подарками сыну и жене. Каждые выходные и все праздники в течение последних двух лет проходили вместе с ним. Андрей привык, уже не вспоминал и не задумывался, как так произошло, что они вдруг стали близкими друзьями.

«Помню, приехал он как-то в один из выходных дней и привез всего одну бутылку водки. Естественно, мы выпили ее быстро. Пошли в магазин, благо он в нашем доме находится. А он спрашивает, что жена моя любит? Я говорю, что бананы. А она бананы терпеть не может, это я их люблю. Просто мне зарплату задерживали. Он опять спрашивает, что она курит. Я говорю, вот такие она сигареты курит. А она другие курит. Просто зарплату задерживали – я ж говорю. Он и купил бананов и сигарет. Вот я поржал, когда он гордый принес из магазина бананы и сигареты и стал угощать мою жену. А эта курица глазами хлопает и ничего не говорит».

«А на Новый год он приготовил утку с яблоками. Приехал заранее, привез утку, яблоки, начинил ее и запек в нашей духовке. Потом торт испек. Моя курица только ахала и охала – какой он молодец! Дура! Лучше бы мной гордилась, что я такого лоха нашел: сигареты с бананами покупает, алкоголь и еду каждую неделю привозит, уток с яблоками готовит».

Короче, сегодня Андрею жена сообщила, что уходит к этому лоху. Что они уже полгода как любовники, что все эти подарки и утка с яблоками – только ради нее. А он, Андрей, может катиться ко всем чертям. Мир Андрея рухнул. Он сложил свои вещи, забрал сына и съехал в хостел. Пока здесь переждут, а потом он решит, где они будут жить. Жена пыталась оставить сына себе, но он популярно объяснил ей, кто в доме хозяин. И пусть попробует снять побои! Тварь продажная. Сын тоже хочет к маме. Предатель.

– Вот скажите мне как бабы, нормально она поступила? По вашим, бабьим законам? Продалась за утку с яблоками.

– Нет, конечно, это предательство, – сокрушалась Юля, – если она уж вышла за вас замуж, то должна была с вами быть до конца. Я бы никогда так не поступила.

Женька лично не была так категорична, но ничего не говорила. Понимала, что говорить что-то вразрез бессмысленно, потому что сейчас уже ничего не поправить. Но внутри нее все восставало против сидящего напротив «праведника». Если муж называет жену курицей и дурой, это правильно? По-Женькиному, это было неуважение. Можно не говорить ни слова, но подтекст слышен всегда. «Где мои носки?» (Курица) «Сколько раз можно повторять?» (Дура) Слова в скобках не произносятся, но интуитивно слышатся.

И женщина должна жить с мужчиной, потому что вышла за него замуж и обещала кому-то в загсе, что будет с этим человеком в горе и радости? Он будет ее считать дурой и курицей, а она должна его любить? Никогда Женьке не понять этих категорий. Брак – это взаимное уважение в первую очередь. Любовь – абстрактная вещь, включающая в себя не только первое очарование, но и страсть, и ревность. Она состоит из уважения друг к другу, умения прощать и просить прощения, умения отдавать, ничего не требуя взамен. Это звенья одной цепи, которой двое прикованы друг к другу. И если одно из звеньев отсутствует, цепь рвется, двое уже не принадлежат друг другу, они опять выпадают в мир, полный других мужчин и женщин.

И утка в яблоках – не платеж за предательство, а предоплата за уважение. В течение двух лет друг Андрея показывал неизвестной им женщине, что он умеет уважать и давать. И, наконец, она поняла и поверила ему. Возможно, в течение этих лет она ждала от мужа, что тот оборвет эту вдруг возникшую связь, ждала, что именно он принесет ей ее любимые яблоки и сигареты именно той марки, которые она курит. Или хотя бы перестанет называть ее курицей, когда вполголоса обсуждает ее с друзьями по телефону. А он не понял, не оборвал, не принес и не перестал. Он радовался, как ребенок, что обманул «лоха», когда тот купил ему сигареты и бананы. Он хвастался друзьям, что у него появился друг-идиот, который кормит и поит его каждый выходной. Он жаловался знакомым на свою безрукую жену (куда я смотрел, когда брал ее в жены?).

И вот каждый из них получил по заслугам. Жена-неумеха получила желанное уважение, «друг» желанную женщину, а муж двух случайных попутчиц в хостеле с удивительным названием Lucky. Бойтесь своих желаний, они имеют обыкновение сбываться.

Коньяк потихоньку начал действовать, окрашивая мир в радужные тона. Андрей уже не казался Женьке таким подлецом, как в начале вечера. Тем более, что в его голосе появились завлекающие нотки, а во взгляде – томление и страсть. Юля уже давно пила коньяк практически в одиночестве. Андрей подсел к Женьке ближе и рассказывал уже совсем другие истории вполголоса на ушко. Она хихикала, слушая его хвастливые истории побед на любовном фронте. Видимо, они были призваны убедить Женьку, что не все женщины так слепы по отношению к такому притягательному мужчине.

Голос становился все глуше, света в окне было все меньше, Юлька давно дочитывала свой роман в дамской комнате, а сын видел уже третий сон в общей. Андрей невзначай коснулся Женькиной руки. Она не отдернула. Он осмелел и уже по-хозяйски положил руку на спинку стула, на котором она сидела. Женька сделала вид, что не обратила на это внимания. Ей было жутко интересно, как будут развиваться события дальше. Хотя она и так всегда знала как.

Женька не знала, что чувствуют девушки на свидании, куда уносит их сила чужих и своих чувств. В кино это выглядело как будто неосознанно и очень чувственно. Но, то ли у Женьки с чувствами сложности, то ли еще что, в реальности у нее все было донельзя осознанно. Она всегда словно смотрела на происходящее со стороны. Словно это не Женька, а другая женщина участвовала в этих спектаклях. Женька знала, что сейчас она посмотрит на него долгим взглядом, в котором он, несомненно, прочтет призыв. Нет, не призыв, приглашение действовать. И он случайно коснется ее руки, наблюдая за ее реакцией. А она словно не обратит на это внимания, но замрет на секунду, выпрямит спину и продолжит разговор, но в более благосклонной манере. И он поймет, что можно положить руку на спинку стула, на котором она сидит. А потом его колено случайно коснется ее бедра. Она испуганно отведет бедро в сторону. Но потом бедру будет не очень удобно в отведенной стороне, и оно по миллиметру будет сдвигаться в обратную сторону, навстречу его колену. И уже его колено, столкнувшись с ее бедром, будет более смелым, более близким, так, что ее бедро рванется в сторону, но очень скоро вернется обратно.

Вот и сейчас Женька фиксировала малейшие повышения градуса возбуждения Андрея. Его рука на стуле уже время от времени касалась ее спины, колено уже плотно прижималось к ее бедру, а голос все чаще прерывался шумным дыханием. Они сидели в темноте. Фары машин, изредка проезжающих под окнами, на секунду освещали их лица и опять погружали во тьму. Хвастливые истории закончились, их заменило обсуждение Женькиных прелестей и явного преимущества над его безрукой и внезапно ставшей некрасивой женой.

Женька решила, что их душевный разговор, так же как коньяк, подошел к концу. Пора расходиться по комнатам, а то вдруг этот товарищ решится на продолжение. И в этот момент в кухне зажегся свет. Его сын стоял в проеме кухонной двери и смотрел на Женьку с отцом заспанным взглядом. Видимо, со сна решив, что это плод его фантазии, он отвернулся к раковине, включил воду и стал ждать, пока вода стечет до холодной. Андрей, от испуга вытянувшийся прямо, мучительно соображал, что сказать. Женьке была смешно и, казалось, что она слышит лихорадочные движения, совершающиеся в его мозгу. Надо же как-то прокомментировать увиденное сыном. Завтра надо будет объяснить ему, чем папино сидение в темноте с малознакомой тетенькой отличается от маминого решения сидеть в темноте со знакомым дяденькой. И почему у мамы это называется предательство и карается уходом из дома, а у папы как называется? На ум ничего не приходило. Нейроны головного мозга, подавленные воздействием коньяка и возбуждения, никак не желали помогать. Сын попил воды, посмотрел на них уже более вдумчивыми, но все еще равнодушными сонными глазами и вышел из кухни, выключив свет.

Очарование вечера пропало. Женьку трясло от смеха, а Андрей дрожал как осиновый лист. Беспорядочно ощупал пустую бутылку, попробовал найти остатки коньяка в рюмках. Встал, сел, посмотрел на Женьку обезумевшим взглядом.

– Ты прости, я пойду спать, мне завтра на работу, – Андрей суетливо начал убирать со стола.

– Да мне тоже надо спать, мне завтра к мужу в больницу, – Женька поняла, что он действительно решился на продолжение и не могла оставить все так, как было в его предположениях относительно их приключения. – Спасибо, что развлек меня. Мне сейчас непросто. Муж лежит в больнице, а я в чужом городе одна.

В этот момент на кухне зажегся свет, в кухню вошла Юлька. Она смотрела на Женьку и Андрея испуганными глазами, а Женька смотрела на Андрея, на лице которого за доли секунды сменялись эмоции недоумения, злости и облегчения. «Это что, была всего лишь ничего не значащая болтовня двух людей, попавших в сложную жизненную ситуацию? А я надеялся на… Ура, я знаю, как оправдаться завтра перед сыном». Последней эмоцией была уже радость.

– Конечно, Женечка, обращайся, – он весело засмеялся, шумно выдохнул, подхватил Юльку на руки и закружил по кухне. Затем аккуратно поставил на пол.

Юлька, вначале подумавшая невесть что, сейчас впала в ступор. Она смотрела на Женьку, на Андрея, на выключатель. Потом махнула на них рукой и тоже включила воду.

– Дураки, идите спать, время ночь. Женя, тебе завтра в госпиталь.

День девятый.

Чего ты кобенишься?

Проснулась Женька опять в одиночестве. Андрей с сыном разбежались на работу и учебу, а других гостей в хостеле не было. Юлька спала на диванчике в дамской комнате. Солнце светило ей в глаза, но она упрямо не обращала на это внимания. Рот приоткрыт, слюна стекает на подушку, волосы растрепаны, одежда помята. Женька силилась вспомнить, видела ли она когда-нибудь Юлю в пижаме или ночной рубашке. Или Нелли. Не смогла. Несмотря на то, что в хостеле практически всегда была она одна, администраторы всегда спят в одежде. Видимо, надеясь на поздних посетителей. Или виновники этого ночные гости комнаты на двоих, о которых ни разу не обмолвились ни одна, ни другая?

Приготовив себе яичницу с салатом, Женька собралась в госпиталь. Завтра последний день, завтра мужа выпишут, и они поедут домой. Ура, наконец-то домой! Надо сегодня отметить это событие. Женька решила прикупить в госпиталь чего-нибудь вкусненького, порадовать завсегдатаев палаты, ставших ей родными за столь короткий срок. Надо еще позвонить друзьям, чтобы они за ними приехали, забрали их и машину. И в хостел, ставший Женьке родным домом за неделю, тоже решила купить что-нибудь особенное.

В приподнятом настроении Женька зашла в магазин рядом с госпиталем, купила легкий йогуртовый торт. Долго думала, что выбрать: разные пирожные или один торт, или вообще фруктов взять. Фруктовый развал находился тут же, рядом с магазином, и идти никуда не надо. Но потом решила, что фрукты они едят ежедневно, есть такая традиция кормить болезных полезными фруктами. Пирожные разных видов оказались позавчерашними. Поэтому Женька выбрала самый свежий торт, решив, что уж торта никто из них, обителей палаты № 1 сосудистого госпиталя, точно не ел неделю. Купила вкусного чая и пошла в госпиталь.

Она уже давно не ходила через центральный вход, а спокойно шмыгала через черный рядом с палатой, где ее ждал верный друг Александр. Иногда она оплачивала это право своим временем, слушая рассказы об ужасах войны. А иногда ей везло, дверь была открыта, и она проскальзывала сквозь нее в палату. Людмила всегда уже была там. То ли ее пускали через центральный вход в любое время дня и ночи в связи с тяжестью болезни Андрея, то ли Александр и ее пропускал через запасной выход.

Сегодня Женьке не повезло. Александр был на месте, явно маялся с похмелья, глаза красные, лицо опухшее, руки подрагивают. Она спросила, что за повод. Он посмотрел на Женьку долгим неприязненным взглядом.

– Вчера был день рождения моего сына. А я даже не мог ему позвонить и поздравить с праздником. Он меня не поймет, я для него уже умер. Вот, отметил вчера в одиночестве.

– А как же друзья? – Женьке было неуютно под тяжелым взглядом Александра, но и просто уйти было неприлично.

– У друзей свои семьи и заботы. Спасибо, что разрешают здесь спать и кормят. Да и куда я их приглашу, в каморку под лестницей госпиталя? – горечью было насыщено каждое слово, каждый жест.

– Все образуется, Саш. Ты главное, не кисни. Ты мужик хороший, найдешь еще свое счастье.

– Спасибо. Ты тоже хорошая. – Александр протянул Женьке руку для рукопожатия, она протянула свою, а зря. Александр резко дернул Женьку за руку, прижав к себе. Попытка поцелуя оказалась неудачной, потому что интуитивно она ждала нечто подобного и успела увернуться. Как назло, в коридоре не было никого, поэтому Александр продолжал свои отчаянные попытки сгрести Женьку в охапку. А она отчаянно пыталась увернуться. Кричать было стыдно, она боялась, что попадет в двусмысленное положение.

– Ну, чего ты кобенишься? Я же вижу, как ты на меня смотришь. – Александр был пьян, Женька осознала это четко. –Приходи сегодня вечером, я тебе открою. У меня в каморке удобная кровать. А если боишься, я приду, хочешь? Где ты живешь?

…Женьке совсем некстати вспомнился случай. Ей было двадцать пять-двадцать шесть лет. Она работала в отделе сертификации в компании-дистрибьюторе алкогольных напитков. Их отдел занимал две полноценные комнаты, которые разделял коридорчик. Входя к ним в отдел, гости сначала попадали в коридорчик, из которого шли две двери в разные стороны. В одной из комнат, вытянутой и длинной, добрую половину занимали два ризографа, громогласные печатные машины, работающие большую половину дня. Это не профессиональные типографские станки, но и принтерами их не назовешь. Они были больше принтера раза в три, и звук от них превышал норму раз в сто. Поэтому никто не хотел работать рядом с сертификацией. Комнату отделали специальным материалом, приглушающим звуки. Но это только для тех, кто не находится внутри этой комнаты. Для работников были предусмотрены наушники.

В другой комнате стояли стеллажи с документами. Режим работы отдела выглядел так. Отдел выписки накладных, которые работают в ночную смену, готовил отчет, из которого было видно, сколько коробок того или иного товара отправится завтра в магазины. А заодно и сколько комплектов документов надо подготовить. Один из сотрудников сертификации брал этот отчет и шел на склад, где совместно с кладовщиком подготавливал товар к набору. Сотрудник записывал дату розлива всего ассортимента, который завтра поедет в магазины, и возвращался в отдел готовить документы. Этот сотрудник работал целый день на ризографах. Один находился в комнате, он печатал комплекты документов на каждый вид товара: сертификат соответствия, удостоверения о качестве на ту дату розлива, которая завтра может попасться в магазине, справки о движении товара. А назавтра уже другой сотрудник слушал звук ризографов. Только так они с девчонками могли беречь свой слух.

В алкогольном бизнесе очень сложный документооборот. Подготовив несколько комплектов документов, этот сотрудник относил их в соседнюю комнату, где сидели другие сотрудники. Эти сотрудники скрепляли степлером документы, раскладывали их по подписанным местам. В тишине, без ризографов. Когда все документы были готовы, начинался сбор документации для отгрузки. Один из сотрудников читал ассортимент товара в накладной, а другой бегал между стеллажами и собирал комплекты документов.

У них был очень дружный молодой коллектив. Веселые праздники, трудные предпраздничные рабочие дни, когда они работали сутки напролет, очень сплачивали. Со всеми у Женьки были отличные отношения, правда, не все знали, что дежурный водитель – ее муж. Они не скрывали этого, просто не кричали об этом на каждом углу. В связи с этим возникало много курьезных ситуаций, но сейчас Женьке вспомнилась только одна.

У них в коллективе был дежурный электрик Расул. Веселый, смешливый, всегда с историями, всегда с конфетками. Они с удовольствием вместе шутили. И вот однажды Женька была дежурной по ризографам. Поработав на складе, она уже возвращалась в свою комнату. Навстречу ей попался Расул. Одарив Женьку по обыкновению конфеткой, он пошел вместе с ней в сторону их отдела, попутно рассказывая очередной анекдот. Женька хохотала, как обычно. Зайдя в отдел, он направился за ней в комнату с ризографами. Наверное, у нас перегорела лампочка, подумала Женька, девчонки вызвали Расула, поэтому он и идет к нам.

Зайдя в отдел, Женька сказала девчонкам, что вернулась и идет готовить документы. Расул зашел в комнату с ризографами вместе с ней. Не ожидая никакой опасности, Женька спокойно включила аппараты, зарядила первые документы и включила оба ризографа. Только после этого она обратила внимание на Расула, который все это время находился вместе с ней в комнате. Он не менял лампочки, не осматривал розетки, он просто стоял у стола, усмехаясь, и смотрел на Женьку. Ее бросило в холодный пот. Только сейчас она обратила внимание на его глаза. Это были не глаза человека, это была серая пустота, стекло, холод, пустыня. Он просто стоял и улыбался, бессмысленно и жутко, смотря сквозь Женьку.

Она начала потихоньку делать небольшие шаги в сторону спасительной двери. Там, за двумя дверями сидели сотрудники, которые могли ее защитить от этих глаз. Но не тут-то было. Расул одним хищным прыжком прыгнул и встал у Женьки на пути. Улыбаясь, он достал из кармана перочинный нож и начал поигрывать им у нее перед носом, наступая в ее сторону. Его глаза не выражали ничего, кроме пустоты. Кричать было бессмысленно, потому что сейчас работают ризографы, а они заглушают все звуки. Это Женька знала. Злить его криками тоже было нельзя. Она терялась в догадках, что он употреблял: алкоголь, наркотики?

Женька продолжала улыбаться и отступать назад. Страшно представить, какая кривая и жалкая улыбка была у нее на губах. Когда позади нее оказался стол, отступать было некуда. Расул подошел вплотную.