Они не умерли

К Зинке никто не хотел идти жить. Уж очень противной она была, и энергетика в ее доме такая же. Я уверена, что в этом доме мне бы она снилась каждую ночь. Стояла бы, орала и махала кулаками. Ну уж нет! Надо выбрать другой дом.

Три семьи, которые не поехали с нами в Лесутино и пропали, жили в домах с бетонными стенами. Женя поселился в самом крайнем, ближе всего к Людкову. Сказал, что будет сторожем. И если что, то он первым увидит больных и сможет нас предупредить. Но на самом деле мы понимали, почему он выбрал этот дом. Он был новый. Построила его семья из Людкова лет шесть назад. Красивый и ухоженный. Хозяйка была очень аккуратной, а ее муж работящим. Вокруг дома стоят фигурки различных зверьков, на заборе сооружено настоящее гнездо, в нем «поселились» аисты, издалека похожие на настоящих, живых птиц. Вдоль забора фонари, которые заряжаются от солнечного света и освещают двор всю ночь без электричества.

В два других мы подумали пока не заходить. Вдруг хозяевам удалось убежать?! И они скоро вернутся.

– Папа, ты сможешь открыть дверь у тети Иры? – спросила я.

– Ох, не знаю. Там ведь Андрюха все делал, а делал он все на века, – папа засмеялся. – Хотя правильный выбор сделала. У них дом новый, крепкий и большой.

Я тоже засмеялась.

– Да, а еще там есть свой колодец и баня. К тому же в нем два этажа. Я Ромику с Никой выделю первый этаж. А с маленькими поселимся на втором, чтобы всех видеть и быть начеку. Больше здесь таких домов нет.

– Хорошо, – подмигнул папа. – Попробую открыть.

Он взял инструменты и ушел.

Теть Ирин дом стоял тоже напротив нашего, между домами Зинки и дяди Саши. Нам не придется друг к другу далеко ходить. Мама когда-то дружила с тетей Ирой. И когда та строила дом, одна, без мужчины, мы помогали ей. И кирпичи таскали для печки, и возили ее из Подольска, где она жила, в деревню. Тетя Ира наняла бригаду строителей, во главе которой был тот самый Андрюха. Так сложилось, что тетя Ира и Андрей полюбили друг друга. И стали вместе жить. Андрей дом построил на совесть, ведь строил его уже не на заказ, а для любимой женщины и для себя. Тетя Ира очень дорожила отношениями с ним и постепенно перестала со всеми общаться. Может, он не хотел этого, может, она сама решила все время посвятить любимому и не тратить его на дружбу с соседями. Мы не знали, но и не осуждали. Она была хорошей женщиной, после развода с мужем очень долго была одна, и мы были рады, что наконец-то она нашла свое счастье.

Когда все началось, тетя Ира с Андреем были в этом доме, но сразу уехали в Подольск, потому что там остались два ее взрослых сына. И не вернулись. А после того, как прошла огромная толпа зараженных, мы поняли, что они уже не приедут. Но все равно были готовы к тому, что однажды хозяева появятся на пороге. Я планировала сильно не наглеть и после того, как папа открыл дверь в дом, аккуратно сложила хозяйские вещи в один шкаф и несколько коробок. Постелила свое белье. Протопила печь на двух этажах, помыла пол и вытерла пыль.

Первые несколько дней мне было неуютно жить в чужом доме. Каждый день ждала, что хозяева вернутся. А когда дорогу завалило толстым слоем снега, успокоилась.

До снегопадов мы каждый день ездили в Людково за продуктами. Открыли все магазины. Забрали оттуда все продукты, спиртное, сладости, спички и зажигалки, сигареты и батарейки. В двух магазинах собрали с прилавков носки, детские и взрослые, свечи, игрушки для детей. Не хватало только магазина с одеждой и обувью. Когда моя старшая сестра Юля поняла, что забыла из-за спешки в Москве зимние ботинки для сына, то взять их было негде. И тогда мы решили снова пройтись по домам.

Дядя Сережа показал, в каких домах раньше жили маленькие дети. Нам было неудобно, но ради своих детей мы все-таки перебороли смущение и нашли обувь для всех, зимнюю куртку для папы и теплую одежду для Ники.

Ника уезжала из Москвы вообще без вещей. Когда все началось, забегать в свой дом было уже некогда. Первые дни она носила мою одежду и моих сестер. Но все время грустно при этом вздыхала. Да уж, мне бы тоже такое не понравилось.

В Людкове удалось поймать десяток кур и двух петухов. Поселили их на территории тети Иры в летнем домике. Раньше в нем жили теть Ирины родители, когда она их привозила на лето. Теперь этот летний домик стал домиком для кур. Яйцами на всю зиму мы были обеспечены.

Мне было жалко, что Лёша не успел поучиться в школе, а Тимоша в нее, скорее всего, не пойдет никогда. Когда начались снегопады, надо было как-то коротать время. Зимой в деревне было скучно. Продуктов мы привезли на всю зиму, сигаретами обеспечили всех курящих, вещей теплых было в избытке. Дорогу завалило так, что ни пройти ни проехать.

В начале декабря ударили морозы. Гулять много дети не могли. Как раньше, скоротать время перед мультиками, уже не получится. И я начала заниматься с ними математикой и русским языком. Учебников у меня не было, только те, с которыми ходила Катя в школу, но она была уже большой и училась в девятом классе. И в семье Лысовых три дочери также учились в старших классах. Учебников для маленьких негде было взять. Надо было подумать об этом раньше, до снегопадов, и заскочить в местную библиотеку. Однако этот вопрос пришлось отложить до весны.

Поэтому примеры я придумывала сама. Тимошу учила читать, Лёшу правильно и аккуратно писать. Вечерами под свет свечи мы читали старые книжки со сказками, которые нашли в сарае у тети Вали. И мне это нравилось.

Я несколько лет работала в интернете и читала на ноутбуке. Лишь изредка, пока дети были в саду и школе, ложилась в горячую ванну и читала настоящие, бумажные книги до тех пор, пока вода не остынет. Или пока работа меня не выдергивала из ванной, чтобы снова сесть за ноутбук. А сейчас появилась возможность читать бумажные книжки каждый день. Не торопясь, не поглядывая на часы и не отвлекаясь на сообщения в телефоне и звонки.

Единственное, чего мне не хватало, это горячей ванны. Как же я ее люблю! Теперь мылись мы в бане, а я ее с детства плохо переношу. В ней жарко, часто начинает скакать давление и становится плохо. Приходилось мыться, когда накаленный воздух наполовину остывал. Зато детям нравилось в бане. Они плескались водой во все стороны и веселились от души, не опасаясь, что вода протечет к соседям снизу, как это могло случиться в городской квартире.

Еще мне нравилось, что теперь у нас раз в неделю было парное молоко. Лысовы всю жизнь держали корову. До нее зараженные не добрались: их дом стоит за речкой, а больные в тот день дошли только до моста и повернули обратно. Корова и все куры у Лысовых остались целы.

За то, что мы им привезли продукты на всю зиму, и потому что просто были доброй семьей, они делились со всеми молоком. Утреннее молоко оставляли себе, а вечернее раздавали по домам. Я была им благодарна! Мои дети тоже очень любят молоко, а магазинное быстро заканчивалось.

Всю зиму продукты мы хранили в холодильнике, но вытащили его на террасу. Она не отапливалась. И холодильник продолжал выполнять свою функцию даже без электричества.

Местные мужики часто выпивали. Водку они сложили в погребе, чтобы та не замерзала, но всегда оставалась холодной. Чем им еще было заняться? Они и до катастрофы часто выпивали, а сейчас вообще свободу почувствовали. И не надо было деньги на нее искать.

Чтобы скоротать время, каждый нашел себе занятие. Кто-то ходил на рыбалку, кто-то рубил дрова, чистил дорожки от снега. Сестры занимались детьми. Совместными усилиями мы соорудили горку для малышей. Полили ее водой. А потом и сами с радостью катались.

Новый год отмечали тихо. Салютов не запускали, большого застолья не устраивали. Экономили продукты. В центре Алферьева у дороги растет большая сосна. Мы нарядили ее игрушками и мишурой. Какой же красивой она получилась! Ольга зарядила в одной из машин свой мобильный телефон, включила музыку, и мы с детьми водили вокруг нарядной сосны хоровод. Я заранее припрятала несколько игрушек, которые положила под сосну в качестве подарков. Жаль, что у нас не было костюма Деда Мороза. Но дети все равно обрадовались игрушкам. Так что праздник у нас получился хорошим.

Мы отметили несколько дней рождения. К каждому торжеству моя старшая сестра Юля пекла большие торты, чтобы хватило на всех. Она умела печь так вкусно, что съедали их за несколько минут. Самый большой и красивый торт она испекла на свой день рождения, в который ей исполнилось тридцать восемь лет. Мне в ту зиму исполнилось тридцать шесть. А Лёше мы отпраздновали семилетие.

Однажды вечером в начале марта, когда дети уже спали, ко мне пришла Ольга.

– Мама целыми днями плачет. Она ждала, что приедет Пашка и Анька. Но они так и не появились.

Ольга говорила о своих родных брате и сестре. Пашка жил с женой и сыном в часе езды от деревни, в небольшом городе Кирове, а Аня – с мужем и дочкой в Калуге. Мы не знали, что с ними. Когда тетя Валя последний раз с ними разговаривала по телефону, те сказали, что обязательно приедут к ней. Но так и не объявились. Неизвестно, где они сейчас. Так же, как неизвестно, где моя младшая сестра со своим мужем. Когда все началось, они гостили у родственников в Ижевске, а Ижевск очень далеко.

Я налила горячего чаю.

– Оля, я не знаю, что сказать. Я очень надеюсь, что они живы!

Оля помолчала и неуверенно произнесла:

– Может, когда растает снег, мы съездим в Киров? Туда всего лишь час ехать. Посмотрим, что с их домом.

– Конечно, съездим!

Оля тяжело вздохнула.

– Сегодня у Пашки день рождения. Мамка вообще с кровати не встает. Рыдает.

Я любила Пашку. Он был моим единственным братом. Двоюродным, но единственным. Так уж получилось, что у всех родственников рождались только девочки. А потом почти у всех девочек рождались только сыновья. У одной меня их было трое.

Я твердо решила весной съездить в Киров. Конечно, понимала, что, если Паша до сих пор не приехал, значит, он либо среди толпы зараженных, либо их эвакуировали, а заехать сюда не дали. Но проверить надо было. Вдруг записку какую-то успел оставить на всякий случай.

Я сомневалась, что мы сможем найти Аню, потому что она жила в большом городе… И Оля не предложила съездить еще и в Калугу. И я тоже промолчала. В большой город мы бы не решились поехать. Кто знает, сколько там бродит больных. Хотя в такое страшное время даже здоровые люди были опасны. Если они там остались.

Зима была долгой. Только в начале апреля прекратились снегопады, солнце пригревало, и сугробы начали таять. Мы настолько обжились в Алферьеве, что всем казалось – мы жили так всегда.

Это был самый долгий отпуск в нашей жизни. Не надо было спешить на работу, копить или экономить заработанные деньги, отвечать на бесконечные звонки или щелкать мышкой компьютера. Счета за квартиру, свет и интернет остались в прошлом. Да и самого интернета, и даже света не было. Раньше о таком отдыхе я только мечтала – отключить телефон, спрятать подальше ноутбук, лежать на диване, а лучше на пляже, и не думать ни о чем. Но любой отпуск рано или поздно надоедал. Через неделю-другую нет-нет, а все-таки посмотришь на экран телефона или залезешь в социальные сети просто почитать, о чем там пишут. Незаметно для себя, даже если отпуск еще не закончился, возвращаешься к прежней жизни со всеми гаджетами, потому что привыкла, потому что не представляешь жизнь без них. А сейчас возвращаться было не к чему. Ничего не работало. Только одна привычка осталась: заряжать телефон от прикуривателя в машине. Так, на всякий случай.

Сидеть долго без дела было трудно. Несмотря на то что я раньше зарабатывала головой, все-таки работать больше любила руками. После многочасовых посиделок у компьютера физический труд был для меня отдыхом. Моральным и психологическим. Своего рода, разгрузка мозга. И телесной разминкой онемевших мышц. И сейчас я с нетерпением ждала, когда же можно будет вскопать огород и посадить овощи и цветы. А еще очень хотелось снова выехать из деревни. Сидеть на одном месте было тяжело и скучно. Хотелось какого-то движения. И продукты у нас постепенно заканчивались. В Людкове мало что осталось. Надо ехать в другие деревни. А еще половину жителей беспокоило то, что заканчивались сигареты и водка.

Весна быстро набрала обороты, и за неделю снег на дорогах растаял. Сугробы держались только в лесу.

Я стала собирать людей в дорогу. Мне не терпелось поскорее отправиться куда-нибудь. На этот раз поехали сразу на двух машинах. Всю зиму мы периодически прогревали двигатели, чтобы аккумуляторы не сели. Подзарядка была у дяди Серёжи, но без электричества она была бесполезна.

Как обычно, в машине я поставила мобильный телефон заряжаться. Вдруг жизнь в мире уже налаживается и связь появилась! А мы об этом не знаем, как не знали, что идет эвакуация. Но нет… Связи по-прежнему не было, как и света с газом.

Оля поехала с нами.

– Я устала сидеть тут, – сказала она.

Я ее понимала. Сама очень ждала, когда можно будет выехать.

Со мной в машину сели Оля и папа. В другую машину устроились Дима, Рома и Женя. Дядя Серёжа приболел, остался дома.

Из магазинов в Людкове мы все вывезли еще перед зимой. Поэтому пошли по домам, в которых оставалась еда. Папа быстро открывал двери. На этот раз мы забирали все, что осталось цело. Было жалко, что часть круп и печенье поели мыши. В холодильниках еще осенью все пропало. Но мы нашли много консервов, домашних заготовок и картошку в погребах, закрытые пакеты молока, которые хранились по полгода, а зимой они замерзли и срок годности у них увеличился, спички и много разных полезных вещей. А вот сигарет и спиртного мы нашли мало.

Наверное, придется скоро бросать курить, думала я.

Самым ценным продуктом был сахар. Он всегда быстро заканчивался. Его мы тоже добыли мало. Хорошо, что варенья было в избытке, а кое-где в кладовых стоял еще и мёд.

Многим из нас очень не хватало хлеба. Черствое печенье его не могло заменить. В печах мы пекли лепешки, а вот такой хлеб, как раньше продавали в магазинах, у нас не получался. Знать бы рецепт. Даже старушки не умели печь правильный хлеб.

– Тань, смотри, что я нашла! – радостно сказала Оля.

Она показала бутылку мартини. Дорогое удовольствие. Кто-то хранил ее для особого случая.

– Устроим праздник вечером? – спросила она.

Кивнув, я подумала, что на днях надо съездить в Киров. Оля ждала, когда я это предложу. И я не стала откладывать.

– Оля, в Киров поедем завтра.

– Хорошо, – обрадовалась она.

Во всех машинах бензин был на исходе. Придется ехать на заправку на Зайцеву гору, по пути в Киров.

На следующий день, сразу как рассвело, мы помчались на Зайцеву гору. Оля отправилась со мной, только она знала, в каком доме живет Пашка. И она сама хотела посмотреть, что там произошло. У Ромы поднялась температура, он рвался ехать с нами, но я приказала ему лежать в постели. С нами поехал Женька. С мужчиной было не так страшно ехать далеко. И всегда тревожной моей маме так было спокойнее.

– Будьте осторожны, – сказал Рома. – Дети не переживут, если ты не вернешься.

– А ты переживешь? – подколола я его.

Он отвернулся. Я сделала вид, что не заметила этого жеста.

– Я обязательно вернусь.

Детей забрали мои родители, чтобы те не заразились от своего папы. В Москве, когда мальчишки ходили в детский сад, они часто болели. Раз в месяц минимум неделю сидели дома с температурой и кашлем. А здесь за всю зиму никто ни разу даже не чихнул. Это было удивительно. Видимо, свежий воздух и отсутствие множества других детей в одном помещении сделали свое дело.

До заправки двадцать километров. По пути мы проезжали три деревни. Там тоже было тихо и никого не было видно. Решили, что позже наведаемся сюда собрать еду.

– Надеюсь, бензин остался, – сказал Женя, доставая из багажника ведро и длинную веревку.

Он открыл люк в бак, находящийся под землей, взял длинную палку, которой заправщики измеряли уровень бензина, опустил ее и вынес вердикт:

– Литров триста-четыреста есть.

Привязал веревку к ведру, опустил его вниз и поднял полное бензина.

– Отлично! – обрадовалась я и побежала внутрь магазина, чтобы найти воронку или бутылку, из которой можно было ее сделать.

Нам удалось заполнить не только бензобак в машине, но и несколько десятков пятилитровых бутылок, в которых продавали воду. Слили из них воду и заполнили бензином.

– Интересно, – сказала я. – Какой это бензин: девяносто второй или девяносто пятый?

Женя засмеялся.

– А кто его знает! Нам любой подойдет.

Бутылки спрятали в лесу, накрыв их ветками. Вдруг не одни мы тут рядом живем! Решили, что заберем, сколько сможем, на обратном пути. И поехали дальше.

На повороте в Киров бродила небольшая стая собак. Они бросились за нами, лая и пытаясь укусить за шины. Было заметно, что они голодные и злые. Не хотелось бы мне оказаться у них на пути.

До эпидемии в Кирове проживало тридцать тысяч человек. Но сейчас в городе было пусто. На улицах грязно, кругом прошлогодняя листва и мусор.

Пашка жил на втором этаже трехэтажного дома. В окнах не было видно никакого движения. Поднявшись на второй этаж, постучали в квартиру. Тишина. Я дернула за ручку, и вдруг дверь открылась.

– Паша, – тихо позвала Оля, но никто не ответил.

Мы осмотрели все комнаты и по уже знакомым нам следам поняли, что Пашка с семьей убегали отсюда быстро, оставив разбросанные вещи. У него была своя машина, и если он спасался на ней, то почему не заехал к нам? К своей матери и сестре? Не попытался забрать их с собой? Ведь он планировал приехать, как сказала тетя Валя. Ответа мы не знали. Знали одно: Павел серьезный и ответственный человек. Если он не смог приехать, значит, на то были причины.

Выйдя из подъезда дома, мы все посмотрели в одну сторону и подумали об одном и том же. Через дорогу стоит «Пятёрочка». Этот магазин был в каждом городе. Крупная сеть, любимая многими за невысокие цены и постоянные акции. В «Пятёрочку» зараженные не заходили, потому что она была закрыта на замок.

Чтобы попасть внутрь, Женя камнем разбил стекло на входной двери. К счастью, стекло было обычное. Осколки разлетелись в разные стороны всего лишь от одного удара.

Радости нашей не было предела! Товара в магазине было много, полки полностью заставлены различными продуктами и бытовой химией. Увезти все, что хотелось, за один раз не получилось бы, поэтому загрузили заднее сиденье только дефицитными товарами: сахаром, конфетами, молоком, спичками и сигаретами. На пол Женя поставил ящик водки. Багажник оставили пустым, так как надо было забрать бутылки с бензином.

И вдруг я увидела стаю собак. Они быстро приближались. Грязные, лохматые, пасти открыты, а в глазах безумство и свирепость. То еще зрелище!

– Быстрее! – испугавшись, крикнула я Жене. Он задержался в магазине, пытался там что-то найти. – Собаки бегут! Женя!

Женька выскочил из магазина, держа в руках две бутылки дорогого коньяка.

– Трогай, – сказал он, захлопнув дверь. – Он стоит по три тысячи за бутылку! Давно мечтал его попробовать.

– Попробуем вместе, – засмеялась Оля. – И Таньку надо напоить.

– Нет, ребят, не дождетесь! – сказала я. – Должен же кто-то всегда быть начеку.

Спиртное я не люблю. Вообще. Никакое. И никакая сила меня не может заставить выпить хоть чуть-чуть. Даже в большие праздники. Оно для меня как снотворное. Выпью бокал вина или пару глотков конька, и все – могу заснуть даже стоя. Терпеть не могу чувство опьянения. Когда головой все понимаешь, а сказать так, чтобы язык не заплетался, не получается. Меня это злит. А наутро!.. Нет уж, я люблю просыпаться с ясной головой. А раскрепощенность или расслабление алкоголь мне не приносил никогда.

Стая собак промчалась мимо нашей машины.

– Надо было им корма рассыпать, – сказала я.

– Они сами справятся, – ответила Оля. – Смотри, они уже рванули в магазин.

Собаки забежали в «Пятёрочку» через разбитые двери. Было видно, как они носятся между полок и хватают зубами все подряд. На пол с грохотом посыпались пакеты и банки. Псы рвали зубами пачки макарон и кошачий корм. Сегодня у них пир!

Когда мы вернулись домой, тетя Валя заплакала, увидев, что мы приехали без ее сына. Оля рассказала ей, что Паша уехал на своей машине. Что, скорее всего, все жители Кирова эвакуировались и живут сейчас где-то на Севере. И когда у него будет возможность, он обязательно приедет к нам. Но эти слова не успокаивали тетю Валю. Она ушла в дом и не выходила оттуда до следующего дня.

В начале мая на общем собрании мы решили, что за продуктами поедем в Юхнов. Это небольшой городок в тридцати пяти километрах от нас. Раньше в нем было много разных магазинов и заправка. А еще там можно раздобыть газовые баллоны. Мы их подключим к плитам, которые есть в каждом доме. На печи не очень удобно готовить. А если еда остается в кастрюлях, то, чтобы ее разогреть, приходится ждать, когда снова придет пора топить печь. Или разжигать костер во дворе. Или есть холодной. Впереди лето, печи топить будем реже. С газовыми баллонами должно быть намного удобнее.

– Таня, может, ты не поедешь? – спросила мама. – Мальчишки переживают каждый раз, как ты уезжаешь.

Тимоша услышал ее слова и обнял меня за ногу.

– Мама, возьми меня с собой.

Опустившись на колени, я обняла его.

– Малыш, я съезжу на разведку, посмотрю, все ли там тихо. Привезу много вкусного. Хочешь, привезу тебе большую машину?

– Нет! Я хочу с тобой!

У него задрожали губы. Я всегда чувствовала себя виноватой, когда оставляла его, ведь он очень сильно был привязан ко мне. Но не могла удержаться и сидеть на месте. Брать его с собой было опасно. Мы могли столкнуться с зараженными или бродячими собаками.

Я грустно вздохнула, пытаясь подобрать нужные слова.

– Мне надо убедиться, что там не опасно…

– Ты последний раз туда съездишь одна, а потом мы вместе поедем? – спросил Тимоша с надеждой в голосе.

Я обняла его еще крепче.

– Хорошо! В следующий раз мы поедем вместе!

– С ума сошла? – возмутилась мама. – Куда ты его возьмешь? Это опасно! Нельзя его брать.

– Мама, мы много месяцев никого не видели. Даже в Кирове не было ни души. Если в Юхнове тоже никого нет, то бояться нечего.

– Себя угробишь и ребенка тоже, – грубо ответила она и ушла в дом, забрав с собой Тимошу.

– А есть ты хочешь? – спросила я в пустоту. Но она меня уже не слышала.

Давя в себе чувство вины перед младшим сыном, я села в машину.

На этот раз мы выехали на трех машинах. Со мной в машине был муж. В дороге я рассказала, что дети переживают за нас. Спросила, как нам быть.

– Мы делаем это ради них, – коротко ответил Рома. – Ради всех. Они потом поймут.

Он был прав. Раньше, когда Рома уходил на работу, дети тоже просили его остаться, капризничали. Но ведь надо было зарабатывать деньги, чтобы их кормить. А в Москве опасности были везде. В современном мегаполисе каждый день существовала вероятность не вернуться домой. То метро взрывали, то аварии крупные на дорогах происходили. И ситуация сейчас была похожа на ту, когда в мире существовала система и по улицам не бродил страшный вирус. Снова кругом опасности, но все так же надо было кормить своих детей. А кто, если не родители, должен это делать?

А о том, чтобы взять Тимошу с собой в следующий раз, я Роме не сказала. Он не одобрит. Но вот выполню ли я свое обещание… Может, я поторопилась.

Юхнов встретил нас тишиной. Здесь не было ни здоровых, ни больных. Даже собак мы не видели. С газом нам повезло. Рядом с заправкой мы нашли большую клетку, заполненную газовыми баллонами. Раньше здесь их заправляли газом и продавали либо обменивали на пустой с доплатой за газ. Двенадцать баллонов были полными.

– Нам этого на несколько месяцев хватит, – обрадовался дядя Серёжа. – Может, даже на год. Мужики! Грузите мне их в уазик.

Все баллоны в уазик не поместились, и часть пришлось уложить во вторую машину.

– Если мы еще и бензина сейчас возьмем, то места в машинах не останется, – сказала я.

– Отвезем все и вернемся снова, – ответил дядя Серёжа.

На этой заправке бензина осталось много. Мы заполнили в три раза больше бутылок, чем в прошлый раз. И отправились домой.

Через час вернулись снова, чтобы собрать продукты из магазинов. Скажу честно, мне очень нравилось этим заниматься. И не мне одной. Местные мужики, обычно скованные в средствах, постоянно клянчили копеечку у соседей на бутылку водки, клятвенно обещая скоро все вернуть. Но частенько забывали о своих обещаниях. Многие соседские тетки ругали их, но жалели. Подкидывали рублей пятьдесят, чтобы те отстали. Но выходило наоборот. Смекнув, где можно раздобыть денег, они все чаще и чаще захаживали к соседям, пока те откровенно не начинали их посылать. Так и жили. День веселый и хмельной, день грустный, так как сегодня никто их не пожалел. А сейчас можно было ни у кого не спрашивать. Деньги не нужны. Бери сколько влезет!