Дорога по болоту

Опытный официант тут же смылся, не дав даме ни малейшей возможности возразить. Оливия с негодованием посмотрела на улыбающегося спутника.

– Ничего страшного, – Макс вкинул ладони в извиняющемся жесте. – Если что-то не понравится, вы просто не станете это есть, только и всего. – И добавил уже серьезно: – И учтите, я этих феминистических штучек не приемлю. Если я приглашаю даму перекусить, то и плачу за нее сам. И прошу не возражать.

Оливия не преминула его подколоть:

– То есть вы настоящий мачо?

– Я нормальный русский мужик, только и всего, – он посмотрел на нее с укором. – Причем тут испанцы? У них сейчас как раз в самом разгаре гендерный идиотизм типа все равны, и право ухаживать за дамами у кавалеров отобрали. Не знаю, как в испаноязычной Америке, но в Испании точно, в Мадриде в свое время бывать доводилось неоднократно. На мой закоснелый взгляд, срам один. Но меня мучит вопрос – откуда у вас такое необычное имя? Ни у кого такого не встречал.

Девушка слегка смутилась и пояснила:

– Моя мама в молодости увлекалась Шекспиром, это и сейчас ее любимый писатель. Вот и результат. Но давайте поговорим для интервью? Если вам что-то не понравится, я потом удалю, – и она деловито достала профессиональную видеокамеру.

Он широко ухмыльнулся.

– Давайте, если уж вам так не терпится прижать меня к стенке.

Это прозвучало так двусмысленно, что она стыдливо зарделась и удивилась сама себе. Что это с ней? Она взрослая женщина и не должна подобным образом реагировать на глуповатые подколки.

Сделав строгое лицо, она установила камеру, поймала нужный ракурс и принялась задавать заранее подготовленные вопросы. Максим отвечал четко и просто, много шутил, отчего она поневоле смеялась. С ним было легко и приятно, она даже и не помнила, когда с таким удовольствием брала интервью.

Когда официант принес закуски, треть интервью уже была готова. С удовольствием вдохнув призывные ароматы, Максим указал на видеокамеру. Оливия понятливо отключила ее, остро захотев перекусить. Положив в рот маленькое канапе с лесными грибами, Максим удовлетворенно констатировал:

– Вкусно. Недаром когда я бываю в Питере, всегда заглядываю в этот непритязательный с первого взгляда ресторанчик.

Указав рукой на красивый дорогой антураж, Оливия уточнила:

– Вы имеете в виду незаметный вход? Здешнюю обстановку я бы непритязательной не назвала, уж скорее наоборот.

– Естественно, – он закинул в рот еще несколько профитролей, прожевал и спросил у нее:

– А вам здесь нравится? Вкусно готовит мишленовский повар?

Она кивнула, наслаждаясь едой. Ее небрежно уложенные волосы от света лампы заблестели, чуть взлетев над головой.

– О, я ужасно голодна! А голод, как известно, лучшая приправа к любой еде. Но это шутка. Кормят здесь отменно, вы правы.

Улыбнувшись, он молча продолжил насыщаться. Оливия с облегчением подумала, как хорошо, что не ей платить за это царское угощение. Если не считать, что у нее попросту не оказалось денег, было жаль истратить на себя такую сумму. Привычка жить скромно въелась в нее еще с той поры, когда родители вынуждены были экономить на всем, ведь родить и достойно вырастить трех детей во все времена было непросто.

Вина Максим не заказал, за что она была ему искренне благодарна. Во-первых, это говорило о его знакомстве с этикетом, в обед спиртное не пьют, во-вторых, она просто не любила никакие, даже самые элитные вина, а в благодарность пришлось бы составлять ему компанию, пусть и чисто символически.

Но вот обед подошел к концу. Оливия закончила интервью и с чистой совестью дождалась, когда он, расплатившись, с сожалением поведет ее к выходу. Ей понравилось, что расплатился он не моргнув глазом и оставил довольно-таки приличную сумму «на чай». У нее мелькнула мысль, что ученые в нашей стране получают больше, чем она думала, но он спросил, сбив ее с этой меркантильной мысли:

– Когда будет готов окончательный вариант нашего разговора? – и принахмурился, что-то прикидывая в уме.

Она тут же приняла строго профессиональный вид.

– До окончательного варианта еще далеко. Я с коллегами сверстаю интервью, согласую его с вами, потом мы поправим все, что вы не одобрите. Опубликуем его только после вашего согласия, причем письменного, в виде договора. Так что дело это небыстрое. Как, кстати, с вами связаться? Вы же скоро уезжаете?

Он вынул визитку и протянул ей.

– Только никому не давайте мои личные данные, – суховато попросил. – Нам запрещено, вы же понимаете.

Оливия кивнула, удивляясь, почему он говорит ей столь очевидные вещи, и бережно убрала визитку в сумочку. Они уже поднялись наверх и стояли у выхода из кабачка. Пристально глядя на спутницу, Максим обходительно распахнул перед ней двери.

Они вышли на проспект и тут же были вынуждены отпрянуть в сторону – в подвальчик ринулась целая толпа молодняка, похоже, проголодавшиеся студенты во время большой перемены спешили восполнить потраченные на учебу калории.

Оливия проводила их снисходительным взглядом, а Максим в это время любовался ее милым лицом. Чувствовал он себя преотвратно. Всегда избегал замужних дам, считая это непорядочным, и был искренне уверен, что волочиться за ними – себя не уважать. И вот теперь не знал, как быть. Оливия зацепила его до дрожи в коленках, до мути в глазах. Но она замужем, и этим все было сказано.

– Вы счастливы с мужем? – спросил и сам поразился этому неприличному вопросу. Но ответа ждал с нетерпением.

Она не сразу поняла, о чем речь. Но, поняв, сразу посмурнела и ответила слишком уж чопорно:

– Конечно!

Почувствовав фальшь в ее нарочито укоризненном тоне, Макс приободрился. Может, еще ничего не потеряно? Лезть в чужую семью, конечно, неправильно, но, если она с мужем несчастлива, то попробовать-то можно?

В его кармане требовательно зазвонил телефон, и он, не глядя на дисплей, ответил:

– Слушаю!

– Почему ты не звонишь мне, дорогой? – раздался хорошо знакомый ему звонкий настойчивый голос.

Он скрипнул зубами, отключаясь. Вот ведь нахалка! Ухлестывающую за ним коллегу из другого отдела он откровенно не одобрял, наоборот, вел себя с ней как церемонная девица прошлых времен. Избегать ее не получалось – они работали в одном здании и даже на одном этаже. Похоже, Светлана всерьез вознамерилась сделать его своим супругом, не спрашивая его пустячного мнения на этот счет. Ведь что он понимает в женском, да и собственном счастье? Да ничего!

Молча выключил смартфон, опустил в карман. Телефон тут же зазвонил снова. Вот же зараза! И не надоело ей? Придется снова заносить ее номер в черный список, причем далеко не в первый раз.

Сколько Светлана поменяла и номеров и операторов, и все для того, чтобы лишний раз нарваться на короткие гудки отбоя, наверняка не помнила и сама. И послать ее куда подальше у Макса язык не поворачивается – ее отца, заместителя генерального директора их НИИ, он искренне уважал за справедливость и ум, вот и приходилось терпеть ее тупые закидоны.

Оливия стояла с непроницаемым выражением лица, выразительно поглядывая на светящееся напротив табло с быстро меняющейся информацией – температура, время, погода.

– Извините, – Максиму было крайне стыдно за звонок Светланы, – когда мне ждать от вас сообщения? – Ему очень хотелось договориться о новой встрече, но он решил сделать паузу – вдруг по прошествии некоторого времени это наваждение само по себе рассеется?

– Думаю, через пару-тройку дней, раньше не получится, – она улыбалась официально, как случайному знакомому, и мужчина почувствовал искреннюю досаду. Вот ведь дернул черт эту поганку Светлану звонить так не вовремя!

– Хорошо, – он по-деловому первый протянул руку, нарушая этикет.

Оливии на мгновенье показалось, что он вздумал поцеловать ей руку, и она протянула свою по-мужски, для пожатия. Чуть усмехнувшись, он сдавил ее ладонь довольно крепко, но все же не так сильно, как жал бы мужчине.

Кивнув на прощанье и пожелав удачи, она быстро ушла, а он, пару раз взглянув вслед ее легкой изящной фигурке, в полном раздрае вернулся в Дом науки. В банкетном зале стояли столы с закусками, народ разбрелся по сторонам, образовывая группы по интересам и заливаясь кто коньяком, кто легким вином.

Подхватив со стола бокал шампанского, Макс оглянулся, думая, к кому бы пристроиться, пить в одиночку не хотелось. Ему призывно помахали сразу из нескольких мест, но он, заметив Михаила Владимировича, молча присоединился к нему.

Тот, нахально подмигнув, спросил чуть заплетающимся языком:

– Как дела? Удалось охмурить ту кралю?

Максима передернуло. Он никогда о своих женщинах не говорил, а вот Михаил Владимирович считал это вовсе не зазорным. Несмотря на наличие жены, он периодически заводил определенного рода знакомства, чем с удовольствием хвалился.

– Это не краля, а редактор одного из питерских издательств. Замужем, кстати.

Видимо, в его голосе что-то такое промелькнуло, потому что Михаил Владимирович прищурился и заметил:

– А ведь тебе она понравилась. Что, даже и пробовать не станешь?

Максим начал злиться уже по-настоящему. Что за манера лезть грязными лапами в чужую душу?

– И не собираюсь. Я по замужним дамам не ходок.

– Да ладно тебе! Я ж видел, какие ты на нее взгляды кидал, – Михаил Владимирович шумно хлебнул из своего бокала и отсалютовал им собеседнику. – Попался, воробышек!

Не желая продолжать столь раздражающий его разговор, Максим отошел от невежи подальше и погрузился в чисто профессиональный спор с коллегами. Одна его часть весьма профессионально доказывала оппонентам, что те ошибаются, другая досадовала на развязного Михаила Владимировича, а та, что запрятана глубоко внутри, сжималась от тоски и досады.

Замужем! Нет, это ж надо было так влипнуть! Даже этот не самый проницательный тип, – он с укором глянул на Михаила Владимировича, в одиночку успешно уговаривавшего вторую бутылку пятизвездочного армянского коньяка, – заметил его искренний интерес. Да уж, притворство – отнюдь не его сильная сторона, но до этого дня этот сомнительный талант был ему без надобности.

Но он со всем справится, что еще ему остается? Не выть же на луну?

Народ только-только начал расслабляться, а Макс, выпив бокал шампанского, в простонародье полуласково-полусаркастично называемый шампусиком, сбежал в свой номер и затих там, не отвечая на попытки коллег ворваться к нему для продолжения научных споров, в коих, как вещал Сократ, рождается истина.

В коридоре какая-то развеселая компания дружно загорланила сомнительного свойства песню про ученых, и Максим плотно закрыл вторую дверь в комнату. Стало потише, все-таки две двери не одна. На автомате принял душ, упал в кровать и уставился в потолок.

Сверху, как на экране монитора, высветилось милое лицо Оливии. Вот она улыбнулась, обозначив сексуальные ямочки на щеках, внимательно на него посмотрела, будто раздумывая, что он собой представляет.

Максим резко выдохнул. Ну и ну! Такого с ним еще никогда не бывало даже в юности.

Заснул и всю ночь видел мужа Оливии, которого рьяно убеждал с ней развестись.

Утро наступило как-то внезапно, причем на дисплее высветилось уже десять часов. Заспался он, однако. Пора было собираться – самолет улетал через три часа, а нужно было успеть позавтракать, сдать номер и не опоздать в аэропорт, до которого пилить почти два часа. Пришлось ускориться. Михаил Владимирович с ним не летел, он принципиально предпочитал более комфортный и надежный способ передвижения – экспресс Сапсан.

В аэропорт Макс примчался за пятнадцать минут до конца регистрации. Багажа у него не было, с регистрацией проблем не возникло, и скоро он уже летел в Москву, расслабленно раскинувшись в удобном кресле. Потом быстрое передвижение по Москве, благо пробок почти не было и вот – здравствуй, любимая квартира!

В его двушке все было по-прежнему – немного захламлено, как в обычном жилище холостяка. Вообще-то квартира была не его, а Дениса Дмитриевича, друга деда, разрешившего ему в ней жить, только оплачивая коммуналку. Это было несколько лет назад, когда Максим приехал в Москву по приглашению генерального директора их НИИ и не знал, где бы приткнуться. Предложение Дениса Дмитриевича пришлось как никогда кстати.

За время жизни здесь сам владелец навещал Макса пару раз, не больше, да и то не с целью проверить, как там обращаются с его жилплощадью, а просто узнать про своих старых друзей.

Окинув жилье взыскательным взглядом, Максим вдруг решил, что такой хламник Оливии точно не понравится, и усердно принялся за уборку. Собрав несколько пакетов бесполезного старья, задумчиво почесал затылок. И когда успело накопиться столько ненужных вещей, он вроде не крохобор? Выбросив мусор, вытащил из кладовки пылесос и пропылесосил все, до чего смог дотянуться.

С дальнейшей уборкой возникла загвоздка – швабры у него отродясь не бывало, так же как и новомодных штучек для мытья полов. Пришлось пожертвовать на это дело одну из старых футболок и вымыть пол руками, как это делали бабы в старину. После непривычных упражнений заныла спина, и он пообещал себе для облегчения столь неприятной работы купить какой-нибудь моющий робот-пылесос или хотя бы удобную швабру.

Закончив с уборкой, прошелся по всем помещениям. Отчего-то казалось очень важным, чтобы Оливии понравилась его берлога. Это было и смешно, и нелогично, ведь она ни единым намеком не дала ему понять, что он ей пришелся по душе, уж скорее наоборот, но потребность угодить ей была так велика, что он поскреб ногтем покрытую патиной времени плитку в ванной и пробормотал:

– Интересно, если ее как следует помыть с доместосом, она станет чище? Или этот налет уже ничем не убрать, проще новую поставить?

Макс бы тотчас отправился за новой плиткой, если б квартира была его. Но Денис Дмитриевич вряд ли будет рад такому самоуправству. Надо прежде позвонить ему и узнать, не против ли он небольшого такого ремонтика?

Время шло к вечеру, а Максим никак не мог угомониться, размышляя, как бы ему облагородить свое жилище. Да и свое бы надо заиметь, если уж решил завести семью. И вот на этой мысли он споткнулся, закрыл лицо руками и невесело расхохотался.

Да что это с ним такое? Ведь об Оливии он ничегошеньки не знает! Может у нее детей куча? Может, она просто слегка поссорилась с мужем, потому и прозвучали в ее голосе недовольные нотки, когда он о нем спросил, а он-то уж вообразил себе невесть что! Просто мания какая-то! Или это фобия? Никогда он не был силен в медицинских терминах.

Любовь с первого взгляда – глупость несусветная, да и где она? В женских глуповатых романчиках? Но он такие не читает. Он вообще не читает художественные книги, ему специальной литературы вполне хватает, и на нее времени-то маловато.

Вспомнив, что еще не просмотрел электронную почту, со вздохом открыл ноутбук, пробежал по сообщениям. Парой строк отделался от родных, написав, что у него все нормально, перешел на сайт своего НИИ. Вот там было уже поинтереснее. Генеральный на своей странице перечислил новые отечественные и иностранные исследования по разным темам с призывом обязательно их прочесть.

Как известно, желание начальника – закон для подчиненных, и Максим принялся за чтение. Какие-то статьи пробегал за пару секунд, не находя в них ничего интересного, над какими-то зависал, раскатисто гукая как филин. Скопировав в личную библиотеку пять стоящих файлов, потянулся, разминая засидевшееся тело, и посмотрел на часы.

Первый час! Однако! Он и не заметил, как прошло время. Впрочем, так было всегда, когда он занимался тем, что ему было по-настоящему интересно. Отправился спать, что еще оставалось? Утром-то вставать рано. Хотя работа начиналась в девять, но до НИИ на общественном транспорте добираться надо было больше часа.

Проснувшись от звона настырного будильника, сварил в турке крепкий эспрессо, выпил его с двойным бутербродом и отправился на работу, оставив свой синий «субару» тосковать на придомовой стоянке. Удобная машинка, ему нравилась, но ездить на ней он предпочитал в выходные, чтоб не попадать в цейтноты в бесконечных московских пробках.

Он любил прогуляться поутру, приводя в порядок мысли и окончательно просыпаясь, поэтому до станции метро пошел пешком, игнорируя переполненные автобусы. От метро до НИИ было рукой подать, всего-то каких-то пара кварталов, их он проскочил, никого не замечая. Задумавшись, даже не заметил направившуюся к нему Светлану. И только когда та ухватила его за локоть, вздрогнул и поднял взгляд. Караулит она его, что ли? Это же во сколько она сюда пришла, если учесть, что он всегда приходит минимум за полчаса до работы?

Сотрудников в институт еще шло немного, но те, кто знал, кто они такие, с ехидством ухмылялись, мол, попробуй от нее отвяжись. Выдирать руку из цепких лапок девицы было не комильфо, и Макс, скривившись, только заметил:

– Вам удобно?

Сладко улыбнувшись во весь рот, она умильно ответила:

– Да, очень.

Ответ прозвучал жестко:

– А мне нет! И вообще, я люблю другую!

Светлана пренебрежительно сморщила нос.

– Ерунда! На новогоднем корпоративе с тобой была сестра, я узнала!

Макс глубоко задышал, стараясь успокоиться и не сорваться на оскорбления.

– При чем тут моя сестра? Я вовсе не о ней говорю.

Девица отмахнулась от его слов, как от чего-то несущественного.

– Ах, вот только не надо выдумывать! Я прекрасно знаю, что у тебя никого нет.

– А это разные вещи, любить и иметь. Не синонимы совершенно! – раздраженно проскрежетал он, напрасно стараясь от нее отцепиться, что ему, естественно, не удалось.

Не дурочка же она, столько времени ждать в засаде желанную добычу и вдруг так по-глупому ее выпустить из своих загребущих ручек.

Они подошли к институтским турникетам. У Максима мелькнула заполошная мысль перепрыгнуть через крайний и попросту удрать, но тогда отметка о его приходе в учетной системе НИИ не появится. Пришлось провести пропуском по дисплею, как все нормальные сотрудники. Светлана сделала так же, но на другом турникете.

Максим дернулся, пытаясь оторваться от назойливой спутницы, но не вышло – она тут же повисла на нем снова.

Завидев впереди неторопливо идущую по коридору Агнию Степановну, Максим в надежде на спасение ускорил шаг. Светлане поневоле пришлось идти быстрее, хотя ей этого вовсе не хотелось. Но Макс, как таран, догнал неторопливо шагающую даму и громко поздоровался:

– Доброе утро, Агния Степановна!

Оглянувшись и увидев прилипшую к нему девицу, та мигом поняла, что ее зовут на помощь. Ловким движением проскользнув между ними, она сама взяла под руку Максима и светским тоном начала расспрашивать его о прошедшем симпозиуме, безапелляционно заявив остолбеневшей от такой наглости Светлане:

– А вы, милочка, идите к себе, идите! Умные разговоры не про вас! Еще головка от напряжения заболит, таблеточки глотать придется, а это очень вредно для вашей несравненной красоты.

Та зашипела, но возразить не посмела – все-таки доктор физико-математических наук не та особа, которую можно послать далеко и надолго.

С облегчением выдохнув, Максим доложил свое мнение о питерской встрече ученых умов. Выслушав его краткое резюме, Агния Степановна оглянулась и сообщила:

– Спасибо за информацию, мой дорогой, на оперативку теперь можно не ходить, все равно там будет больше пустомельства, чем здравых мыслей. Эта липучка, кстати, ушла. Достала она тебя?

– Не то слово, драгоценная Агния Степановна. Спасибо за избавление! – искренне поблагодарил он, от избытка чувств приложив руку к сердцу.

Она иронично рассмеялась.

– Не за что. Все равно она, лишь только я уйду, снова к тебе приклеится, не думай о ней как о безвольной особе, она весьма целеустремленная и настойчивая деваха. И куда только смотрит Вадим? Они же с новогоднего корпоратива ушли вместе. Мы уж надеялись, что она нашла себе бойфренда по душе.

И она посмотрела по сторонам, выглядывая Вадима.

– Он так рано никогда не приезжает. На своей тачке всегда можно найти приключения на свою пятую точку.

– Неплохо рифмуется «тачка-точка», не считаешь? – Агния Степановна снова глухо хохотнула, она вообще любила посмеяться, порой по одной ей лишь видимому поводу.

Максим согласно кивнул.

– Очень даже хорошо. Именно поэтому я и предпочитаю общественный транспорт. На своей лошадке можно ехать тогда, когда не особо торопишься. Даже если и застрянешь в пробке, не критично, можно и подождать, особенно если есть чем заняться.

– Ну ладно, голубчик! – подражая чопорным мэтрам, пробасила Агния Степановна. – Мне еще надо кофею с утра хлебануть, чтоб мозги прочистить. – И она уплыла к лифту, чтоб подняться на свой восьмой этаж.

Максим же рванул к лестнице, по которой и взбежал за пару минут, перепрыгивая зараз по две ступеньки. Двенадцатый этаж встретил его сумрачной прохладой и тишиной. Открыв свой отдел, обнаружил внутри оглушающую пустоту. Пройдя мимо длинной череды пустующих столов со стоявшими на них компьютерами, закрылся в своем кабинете, чертыхаясь про себя.

Висевшие на стене круглые электронные часы уныло сообщили ему, что до начала рабочего дня осталось каких-то десять минут. И где ходят сотрудники? Совсем его не уважают, однако. И ссориться не хочется, и потакать нарушениям дисциплины он не имеет права.

За пять минут до рокового часа, успокаивая его разгулявшиеся нервы, в кабинет дружной толпой хлынули подчиненные. За пару минут все сняли верхнюю одежду, повесили в шкафы и устроились на рабочих местах. Кофе на рабочем месте не пил никто, значит, успели заскочить в маленькую кофейню у входа. Заправлял там настоящий итальянец, поэтому кофе был вкусным и крепким, а выбор большим – от традиционного эспрессо до кофе по-ирландски.

Максим даже пожалел, что не заглянул в кофейню сам, уже очень после общения со Светланой хотелось чего-то освежающего и бодрящего. Повезло, что работали они с ней в разных отделах, хотя она и умудрялась заскакивать к нему по каждому мало-мальски удобному поводу.

В отделе царила тишина, только легкий гул компьютеров и щелканье клавиш клавиатуры показывал, что работа спорится. Максим тоже углубился в расчеты, когда раздался звонок. Он кинул недовольный взгляд на дисплей и с досадой стукнул себя по лбу – звонил генеральный, лично.

– Добрый день, Илья Иванович, – покаянно проговорил в трубку Макс, – я совсем забыл о совещании. Сейчас буду.

– Давай приходи уже, – прогудел низкий музыкальный бас. – Ждем только тебя.

Подорвавшись, Максим выскочил из кабинета и, бросив на ходу:

– Я на совещание к генеральному, – умчался, на ходу пеняя себе на девичью память.

Хотя особо упрекать себя было не за что – после одуряющих встреч со Светланой у него напрочь отключались мозги, усиливая инстинкт самосохранения.

Кристина, личная секретарша генерального, укоризненно посмотрела на опоздавшего, но он ее деморализующий взгляд не заметил, опрометью влетая в длинную комнату для совещаний.

– А вот и наш долгожданный Максим Антонович! – иронично приветствовал его генеральный. – Очень вам рады, проходите, будьте так любезны, не стесняйтесь.

– Простите, опоздал, – по-военному кратко произнес Максим и поздоровался с сидящими вокруг огромного стола начальниками.

Те миролюбиво покивали ему в ответ.

– Ну что, докладывай! – приказал генеральный. – И потом не забудь отчетец оформить. А то не любишь ты это дело, плавали-знаем.

Макс виновато склонил буйну голову и принялся рассказывать про совещание. И хотя говорил исключительно по существу, но все равно закончил только через полчаса. Илья Иванович хмурился, нервно подергивая седеющие волосы.

– Вот так я и думал! – констатировал он, угрожающе уставившись на начальника исследовательского отдела. – Опаздываем, по всем фронтам опаздываем!

Фрол Никитыч нервно вскинулся.

– Сами знаете, какой у нас провал с кадрами! Только придут – тут же уходят. Не справляются, уж очень сложные у нас перед ними стоят задачи.

– А не надо говорить молодежи, что они круглые дурни, – неожиданно сам для себя вступил в полемику Максим, – кому это вообще может понравиться? Учить надо, если не тянут, а не ругать. Ко мне ушла пара ваших «дурней» – вполне нормальные ребята, я ими доволен.

– Дурни, значит? – Илья Иванович потемнел как грозовая туча, и теперь уже всем в кабинете стало неуютно и даже страшновато. – Останьтесь после совещания, Фрол Никитыч, мы с вами миленько так побеседуем.

Начальник исследовательского отдела испуганно сжался и обвинительно уставился на Макса. Но тот молча сел на свое место, ничуть не впечатлившись страшными взглядами старшего коллеги. Фрол Никитыч давно позволял себе вольности в общении с подчиненными, и словцо «дурни» употреблял походя, для него оно было вовсе не ругательством, а своего рода стимулом. В напряженные моменты он использовал куда более вольные выражения.