Дорога по болоту

Решительно выкинув из головы все посторонние мысли, Оливия сосредоточилась на делах и просмотрела весь положенный по плану объем до конца рабочего дня. Отправив для визирования отредактированные видео директору, выключила компьютер. От напряжения несколько кружилась голова, ехать с визитом к бабушке абсолютно не хотелось. Вот если б папа с мамой были дома, было бы другое дело, но мама вчера предупредила, что после работы они с отцом двинут в Мариинку, на премьеру «Снегурочки».

Оливия и сама с удовольствием сходила бы в театр, неважно, на балет или на оперу, но Игорь терпеть не мог классическую музыку, заявляя, что от нее у него болят уши, и был категорически против, если она куда-то ходила без него, а огорчать его ей не хотелось.

Родительский дом встретил ее пустым гулким подъездом и сломанным лифтом. Пошла пешком, что еще оставалось? Поднявшись на седьмой этаж, немного постояла перед дверью, чтоб отдышаться. Да, надо подтянуть мускулатуру, нельзя быть такой слабой. Открывшая ей дверь бабушка, как обычно, была недовольна. Оливия вообще не помнила, чтоб та хоть чему-то радовалась. Угодить ей было нереально, впрочем, этим никто и не занимался из-за крайней эфемерности успеха.

– Что ты так долго? Шатаешься неизвестно где! И как только тебе, растяпе, муж-то такой добрый достался, за какие-такие заслуги? – брюзжала она, едва увидев внучку.

– Добрый вечер! Я сразу с работы, бабушка, – спокойно ответила Оливия, заходя внутрь квартиры.

– Знаю я твою работу, – та скептически фыркнула, – хвостом перед мужиками вертеть, больше ведь и делать-то нечего.

Внутри у Оливии что-то болезненно ёкнуло, и она сердито выдохнула:

– Если тебе нечего мне сказать, то я пойду. Я на работе устаю. И выслушивать твои оскорбления не собираюсь. Хватает с меня и Игоря.

– Да твой муж просто ангел во плоти! – елейным тоном заявила бабушка. – И как он тебя терпит, зануду такую противную, не понимаю!

Решив, что на сегодня с нее попреков вполне достаточно, Оливия развернулась, открыла дверь и молча вышла. Удивленная странным поведением обычно ничего ей не возражающей внучки, Зинаида Генриховна высунулась за ней следом и возмущенно прокричала на весь подъезд:

– Ты это куда направилась, а ну вернись, поганка этакая!

Не отвечая, Оливия быстро сбежала по лестнице, стараясь не слушать дребезжащий старушечий голос. На улице в лицо с силой ударил промозглый холодный ветер, и она зажмурилась, рывком поднимая капюшон. Побежала на автобус, радуясь, что не нужно ехать на метро, ее несколько напрягали замкнутые пространства.

Дома ее ждал сюрприз не из приятных. Чтоб задобрить жену и помириться, Игорь купил торт безе с пышно взбитыми кремовыми розочками. Забыл, видимо, что она не любит сладкое. А вот сам он без сластей жить не мог. А как же? Чем еще стимулировать его усиленную мозговую деятельность, ведь писательство без преувеличения тяжкий труд.

Посмотрев на большой белоснежный торт с ядовито-розовыми цветочками, Оливия скучно подумала, лучше бы он ей обычный беляш купил, раз уж вздумал мириться. Молча сделала бутерброды с сыром и ветчиной, налила чаю и себе, и мужу.

Успокоенный Игорь даже не заметил, как съел весь торт один, в лицах рассказывая про свое посещение электромеханической выставки в Пассаже. Это было действительно смешно, и Оливия от души смеялась. Настроение у нее исправилось, и она даже решила, что все проблемы ею надуманы, как он неосмотрительно осведомился:

– Как прошла встреча с Зинаидой Генриховной?

Враз поскучнев, Оливия неохотно призналась:

– Да как всегда. Она меня ругала, я молчала.

– И что на этот раз? – он принахмурился. – Зинаида Генриховна такая милая дама, отзывчивая и обходительная. Наверняка это ты ей что-то раздражающее сказала.

Оливия саркастично хмыкнула. Да, бабушка и Игорь вполне подходили друг другу. Жаль, что так сильно разошлись во времени. Идеальная была бы пара. Или это только кажется?

– У нее просто было плохое настроение. Впрочем, когда бывает хорошее, не знаю.

– Ей очень скучно, – вступился Игорь за благоволившую ему даму, – ей бы дело какое придумать, она бы на всякую ерунду не покупалась.

– А это мысль, – Оливия призадумалась. – На компьютерные игры ее подсадить, что ли? Но для этого ее нужно убедить, что компьютер не Раскольников и старушек не убивает, как она искренне считает.

Игорь возмущенно приподнял брови.

– Как-то ты без должного пиетета к родным относишься, – холодно укорил, отрезав себе еще солидный кусок торта. – Нужно же как-то поуважительнее. Недаром тебя никто из твоих собственных родных не любит.

Оливия вспыхнула.

– И кто же это конкретно меня не любит, имя назови, будь так любезен? – это прозвучало так зловеще, что Игорь покраснел, закашлялся и заюлил.

– Да это я так, к слову, – он неуверенно улыбнулся, глядя умильными глазками.

Не желая усугублять конфликт, Оливия резко поднялась из-за стола. И почему в последнее время они все чаще ссорятся? Ведь первые годы им было так хорошо вместе…

Быстро убрав со стола, ушла в комнату. Муж так и остался сидеть на кухне, перед последним куском торта, который доедал уже без всякого аппетита, и ругал себя за несдержанность. Ведь все наладилось, так какого лешего он брякнул про ее родных? Не следит за своим языком, это правда, но где же ему еще расслабляться, как не дома?

Просто Оливия в последнее время нервная какая-то чересчур. И что это с ней такое? Не забеременела ли случайно? От этой мысли он поморщился, но оптимистично решил, что этого не может быть, они же оба предохраняются.

Негромко включив «Пер Гюнта» Эдварда Грига, Оливия прикрыла глаза и положила голову на спинку кресла. В голове всплывали странные образы, навеянные гениальной музыкой. Заглянувший в спальню Игорь досадливо поморщился и плотно прикрыл дверь, чтоб в соседней комнате не было слышно этого ужаса. Он вовсе не шутил, говоря, что от подобной музыки у него начинают болеть уши. Он не понимал, как подобное вообще можно слушать, да еще с таким упоением. Вот джаз или рок – другое дело.

Прерывая неспешные мечтания Оливии, зазвонил телефон. Мелодия была давно знакома, и Оливия с полуулыбкой ответила:

– Слушаю тебя, мама! Как прошла премьера?

– Это было волшебно! – красивый голос Изольды Андроновны ласкал ухо. – И почему в свое время я не пошла в консерваторию?! Примы из меня бы не вышло, увы, но зато я каждый день могла бы наслаждаться таким волшебством! Это же просто рай на земле!

Оливия тихонько засмеялась. После каждого спектакля за очень редким исключением она слышала от матери подобные речи.

– Зря смеешься, Олли, – Изольда Андроновна расслышала-таки легкий смешок в телефонной трубке, – я вполне серьезно.

– Я вовсе не смеюсь, мамочка, – покачала головой Оливия. – Просто одаренным в нескольких областях людям очень трудно правильно расставить жизненные приоритеты. Вспомни Александра Бородина, Цезаря Кюи. Да таких, как они, тысячи.

– Ты права, доча, – печально согласилась с ней мать. – Заниматься нужно чем-то одним. Или наука, или искусство. На все наших коротких жизней не хватает.

Изольда Андроновна недавно защитила докторскую диссертацию на сверхзаумную медицинскую тему и с данной проблемой была знакома не понаслышке.

– Ты мне звонишь потому что на меня бабушка нажаловалась? – Оливии была неприятна эта тема, но лучше покаяться сразу, чем ждать нагоняя.

– Вот еще! – Изольда Андроновна сразу отмела подобное подозрение. – У свекрови прогрессирует деменция, она даже не может вспомнить, с кем в очередной раз с огоньком поругалась. Думаем купить ей компьютер, чтоб затормозить распад личности. Представляешь, мы в нашей лаборатории предметно выяснили, что компьютерные игрушки, особенно стрелялки и искалки, прекрасно с этим справляются.

Оливия усиленно закивала, будто мать могла ее видеть.

– Я уже говорила об этом с Игорем, но не знала, что вы в своей лаборатории занимаетесь подобными вещами.

– А, это побочный эффект, занимаемся мы вовсе другим. Я тебе звоню, чтоб в следующий раз взять тебя с собой в Мариинку, а то засиделась ты в четырех стенах. Не против?

До замужества Оливия с родителями или подругами довольно часто бывала в музыкальных театрах, а вот в последние годы – очень редко. Но что на это скажет муж?

Будто услышав нелегкие сомнения дочери, Изольда Андроновна небрежно посоветовала:

– И плюй ты на своего Игоря, сколько можно под него подстраиваться? И если б что дельное было, а то сплошное самоуничижение. Вернись уже к себе самой, пора!

Оливию будто по голове ударило. Вернись к себе? А ведь и правда, она, пытаясь соответствовать ожиданиям Игоря, отказалась от многого, что любила прежде. По сути, потеряла себя, мама права. И ради чего?

– Хорошо, купите билет и на меня, – согласилась отчего-то дрогнувшим голосом, будто собралась не в театр сходить, а совершить нечто гораздо более постыдное.

– Игорь хороший мальчик, но не для тебя, как и ты не для него. Думаю, теперь ты и сама это понимаешь, – твердо озвучила свое мнение Изольда Андроновна. – Пока, до встречи. От папы тебе привет! – и она прекратила разговор.

Оливия ощутила сосущую пустоту в груди. Что это с ней? Ведь все, на первый взгляд, хорошо. Нужно просто заняться активным физическим трудом. Пол руками помыть, к примеру, сразу легче станет. Конечно, Игорь будет недоумевать, ведь для этого есть робот-пылесос с функцией влажной уборки, ну да это ерунда.

Она направилась было в ванну за ведром и тряпкой, но вышедший в коридор Игорь нервно схватил ее за руку, останавливая.

– Наконец-то ты с нормальным выражением лица, хоть поговорить с тобой можно. Звонил отец, приглашает нас на день рождения очередной женушки.

Оливия скривилась. Которая жена по счету у свекра, не знал, похоже, даже он сам. Единокровных братьев и сестер Игорь даже и запомнить не пытался. Некоторые из них появились на свет вообще от случайных любовниц, но анализ ДНК родство подтвердил, и теперь Гавриил Иванович исправно выплачивал детям и их матерям довольно приличные отступные по досудебным соглашениям. Впрочем, это для него, весьма обеспеченного человека, было мелочью.

– Что-то не хочется, – вздохнула она.

– Что из того, хочется, не хочется, – агрессивно взвился муж. – Есть такое противное словцо – надо!

Лихорадочно горевшие на щеках Игоря пятна стали еще больше, сигнализируя, что он по-настоящему взволнован, и Оливия примирительно сказала:

– Если надо, значит, сходим. Только вот кому мы там нужны? Кстати, ты помнишь, как зовут твою очередную мачеху? По-моему, она меня моложе. Ей двадцать-то пять есть?

Этот простой вопрос заставил Игоря призадуматься.

– Не помню. Надо позвонить Наталье, это она всё про всех знает.

Не теряя времени зря, набрал номер всезнающей невестки. Внимательно выслушав ответ, доложил жене:

– Звать Александрина, исполняется двадцать два года. Детей у них нет, но это я и сам знаю.

– М-да, – Оливия вспомнила, что зимой свекру стукнуло шестьдесят лет, и по сему поводу был устроен грандиозный банкет в одном из элитных ресторанов. – Недурственная разница.

Игорь обескуражено опустил голову.

– После развода с матерью у него крыша улетела, это точно.

– Да они и развелись-то из-за его гулянок, – не согласилась с ним Оливия. – Так что началось это гораздо раньше.

Муж небрежно махнул рукой.

– Какая теперь разница, – он пренебрежительно раздул ноздри, – главное, что нам там нужно быть. И папаше в угоду, и деловые знакомства поддержать.

Оливия пожала плечами. Как сильно отличались семейные посиделки в ее семье, где все были рады друг другу просто так, по зову крови и добрых отношений, и сборища в семье мужа, где каждый старался выхвалиться или деньгами, или красивой спутницей. Пусть та и была откровенной курицей без мозгов, но зато с утиным клювом и ногами от ушей.

– У тебя нет приличного платья, – вдруг решил Игорь. – Надо быстренько или сшить, или готовое купить. Встреча в ресторане в эту субботу.

– Ничего я покупать не стану, – Оливии вовсе не улыбалось бегать по магазинам в поисках понравившегося мужу платья. – Сойдет и то, в котором я была на Новом году в твоей фирме. Я в нем на сабантуи Гавриила Ивановича не ходила.

– А вдруг отец пригласит кого-то из тех, кто зажигал на нашем новогоднем корпоративе? – голос Игоря дрогнул от ужаса.

Стараясь не смеяться, уж очень смешон был муж со своим нелепым пониманием престижа, Оливия постаралась его успокоить:

– Вряд ли. Даже если кто-то из присутствующих на нем и будет приглашен на празднование дня рождения Александрины, что нереально, ничего криминального не произойдет. Мы не из аристократических семей, чтобы постоянно щеголять новыми нарядами. Ты же не собираешься бегать за новым смокингом по модным бутикам? Вот и я не хочу.

Игорю пришлось смириться.

– Какая ты все-таки необычная женщина, – он то ли с одобрением, то ли с насмешкой посмотрел он на нее оценивающим взглядом. – Другая бы на твоем месте ухватилась за возможность принарядиться и руками и ногами. А тебе это никакого удовольствия не доставляет.

Оливия чуть слышно хмыкнула. Она действительно не фанатела по шмоткам. Нет, если было нужно, то подать себя она умела, но в обычной жизни предпочитала стиль унисекс – джинсы, водолазки и удобную обувь без каблуков. Белье, правда, любила качественное и красивое, что очень нравилось мужу.

В эту ночь Игорь категорически не захотел спать один и наутро не выспавшаяся под его тяжелой рукой Оливия, не завтракая, отправилась на работу. Увидев ее, бледную, с тенями под глазами и без капли макияжа, досадно похожую на унылое привидение, шеф слегка поморщился и сурово предупредил:

– Оливия Леопольдовна, очень прошу вас привести себя в порядок, не забывайте, что вы лицо нашей компании. На этой неделе проходит статусное всероссийское совещание, сегодня последний день, вам необходимо взять интервью у перспективного молодого ученого, у кого, можете выбрать сами. Я на вас рассчитываю.

Шеф уплыл, а Оливия принялась торопливо наводить марафет. Слегка подчеркнув достоинства лица и заретушировав тени под глазами, решила, что сделала для имиджа любимой фирмы вполне достаточно. Взяв служебную машину, чтоб на холодном ветру не покраснел нос, – выглядеть-то надо презентабельно, – отправилась в Дом науки, где и проходило столь архиважное для ее босса событие.

Глава вторая

Максим относился к разного рода научным сборищам со сдержанным раздражением. Наверное, оттого, что ездить ему на них приходилось слишком уж часто, к тому же в гордом одиночестве. Или изредка для разнообразия вдвоем с Михаилом Владимировичем, начальником исследовательского отдела их НИИ, доктором технических наук, между прочим, тогда как Максим был всего-то кандидатом физико-математических.

Но Михаил Владимирович никогда не отмечался в выступающих, заявляя, что у Макса это получается куда краше:

– Ты на броневичке смотришься как бог. Уверенный такой, красивый, эрудированный по самую макушку. Я тобой горжусь. Был бы девкой, чес-слово, непременно влюбился бы. – И он с фальшивым восторгом смотрел на него своими начавшими выцветать хитроватыми глазками.

Макс не слишком сопротивлялся. Для него выступить с очередным докладом и ответить на каверзные вопросы никакого труда не составляло. Гораздо больше напрягали обязательные банкеты, традиционно завершающие научные сходки. Ладно, если б нужно было только есть, но приходилось еще и пить, ведь огорчать коллег, провозгласивших тосты, не следовало. Всем известно, что отрываться от коллектива значило противопоставлять себя всем остальным.

Водку на таких застольях не подавали, поэтому подменить спиртное на минералку не получалось, стоявшие на столах элитные напитки приходилось хотя бы дегустировать. Он умудрялся ограничиваться за весь вечер парой стопок, но и это считал перебором. Макс ценил свои мозги, считал их вполне достойными и убивать алкоголем не желал.

Вот и в этот раз на проходившем в Питере всероссийском совещании после многочасового тяжелого спора впереди маячил утешающий банкет, на который он идти категорически не хотел, но под чутким руководством приставучего Михаила Владимировича придется. Чтобы увернуться, должно свершиться настоящее чудо, чего в его скучной и простой жизни никогда не бывало.

На удачу Максима, после заключительного совещания, проводимого за закрытыми дверями, в коридоре к нему подошла милая дама лет двадцати пяти-шести и с прелестной улыбкой проговорила:

– Добрый день! Это вы звезда нынешнего симпозиума Максим Антонович Кондратов?

Если бы его подобным образом величал кто другой, Макс немедля взъерепенился и даже разговаривать не стал, но девушка его заинтересовала. Он в своей жизни видел много красоток, за некоторыми ухаживал он, некоторые ухлестывали за ним, путая принятые в России гендерные роли, но никогда еще его сердце так сильно не сжималось и не ухало куда-то вниз, как при этом случайном знакомстве.

– Я это, хотя и не звезда, – аморфно ответил он, беря незнакомку под руку и отводя к стене, чтоб не мешать идущим мимо и с интересом поглядывающим на них коллегам. – А вы кто?

– Оливия Леопольдовна Даньшина, старший редактор питерской издательской группы «Интересно о разном», – представилась она.

В ответ на его вопросительно поднятую бровь пояснила:

– Наше издательство не только книгами занимается и периодикой, но и ведет несколько познавательных каналов в различных соцсетях, это и современно, и выгодно. Мне хотелось бы с вами поговорить не о науке, я же понимаю, что это мне не по уму, а о ваших взглядах на жизнь.

Максим подозрительно прищурился.

– А потом вы выложите наш разговор в каком-нибудь странновастеньком месте?

Она озадаченно похлопала длинными ресницами, он даже залюбовался. Нет, до чего же хороша! Вот вроде бы ничего особенного, – не красавица, просто натуральная блондинка, с очень светлыми, почти платиновыми, волосами, светло-голубыми глазами, стройная, высокая, очень изящная, – а мужчин цепляет с первой минуты. А он совершенно нормальный в этом смысле парень и приложило его знатно.

– Ничего без вашего согласия я делать не буду, это непорядочно, – твердо уверила она его. – Я представляю приличное издательство, а не какую-то подзаборную шарагу.

– Верю, верю! – он поднял руки ладонями вверх, извиняясь. – Просто мне в последнее время все какие-то прохиндеи попадаются, вот и сомневаюсь. Но, если хотите поговорить, то давайте пойдем куда-нибудь, где потише.

Она озадаченно оглянулась.

– Может быть, спустимся в холл? – растерянно спросила, не увидев ни одного тихого местечка, везде сновали люди.

– Тогда уж лучше в кабачок в подвале. Там вроде вполне приличное место. Напоминает телевизионный «Кабачок тринадцать стульев», помните такой?

Оливия кивнула.

– Классика жанра, как не помнить. Я иногда пересматриваю. Актеры замечательные играли, просто наслаждение, жаль, что так мало выпусков сохранилось. Но у вас ведь торжественное окончание встречи намечается. Не боитесь пропустить?

– Не боюсь, и даже буду рад, если удастся от него увильнуть. Не любитель я этих помпезных гулянок, – он лукаво ей подмигнул.

Слегка нахмурившись, не одобряла она подобную фамильярность между незнакомыми людьми, Оливия все-таки пошла вниз, к выходу из здания. Накинув серебристое непромокаемое полупальто, вышла из помпезного дворца. Максим следовал за ней в одном пиджаке, засунув галстук в карман и вдыхая свежий балтийский ветер всей грудью.

– Вы так замерзнете, – осуждающе глянула на него Оливия. – Холодно.

– Я родился и вырос на Урале, для меня это вполне нормальная весенняя погода. Это здесь климат гнилой, а у нас морозы начинаются с минус двадцати пяти градусов. До этого значения зима считается мягкой.

Оливия озадаченно поморгала. Как-то не представляла она себе такой морозец вкупе с питерским лихим ветерком. Подхватив спутницу под руку, Макс повлек ее к углу здания, где и был вход в подвал. За небольшой вычурной дверцей оказались довольно удобные широкие ступеньки, ведущие круто вниз. Быстро спустившись, они оказались в уютном полукруглом помещении с негромко звучащей музыкой.

– В самом деле, будто попадаешь на съемочную площадку того старого телевизионного кабачка, – восторженно прошептала Оливия. – Необычно.

– Вы здесь впервые? – спросил Макс, помогая ей снять куртку и отдавая гардеробщику.

– Я вообще не сторонница подобного времяпровождения, – ответила она, лихорадочно припоминая, сколько на ее карте осталось денег. Получалось маловато, придется экономить. – Здесь не была точно, такое харизматичное место я бы не забыла.

– Да, здесь уютно, – согласился он и подвел ее к квадратному столику, полускрытому раскидистой зеленой пальмой в объемной деревянной кадке.

Не поверив своим глазам, Оливия потрогала кожистый лист и пораженно заметила:

– Как она здесь растет, окон же нет?

На ее правой руке тускло блеснуло обручальное кольцо, и Максим почувствовал острую боль в сердце. Хотя чего он ждал? Такие девушки без пары не остаются. Эх, и почему ему так не везет?

Подошедший к ним официант в белоснежном смокинге и привычной салфеткой через предплечье услышал ее вопрос и со страдающей физиономией привычно пояснил:

– Здесь много таких растений. На ночь мы им специальные лампы включаем, а летом они вообще на улице у входа в подвальчик стоят, ультрафиолетом наслаждаются и свежим воздухом.

Прикинув, с каким напрягом приходится тащить наверх эти отнюдь не легонькие кадки, Максим оценил выносливость тех, кто это делает, и догадался, отчего так показательно страдал бедняга.

– А для чего такие непомерные усилия, – Оливия приветливо улыбнулась молодому парню, – не проще ли завести искусственные? Их же от настоящих и не отличишь, пока не потрогаешь.

От ее улыбки тот вмиг приободрился, распрямил плечи и втянул живот, стараясь соответствовать имиджу крутого мачо.

– Наша хозяйка считает, что они создают своеобразный микроклимат и что именно благодаря живым растениям к нам ходят знаменитости.

Оливия скептически приподняла левую бровь.

– Думаю, что посетители к вам ходят не только на цветы полюбоваться. Уж скорее их больше привлекает хорошая кухня и обслуживание. Хотя интерьер тоже важен, не спорю.

– Вы у нас впервые, – констатировал официант с понимающей миной. – Иначе бы знали, что нас шеф-повар – обладатель мишленовской звезды!

Максим по-ребячьи присвистнул, а Оливия вмиг заинтересовалась:

– О, а я и не знала! Можно будет потом как-нибудь взять у него интервью?

Официант с ревнивым вздохом согласился:

– Можно, отчего ж нельзя. Он покрасоваться зело любит, реклама к тому же. Только вот вы кто?

– Я редактор издательства «Интересно о разном», – Оливия потянулась к сумочке за визиткой, но официант махнул рукой.

– Слыхал я про ваше издательство, – парень принял умный вид всезнающего человека. – Хорошая вещь. Анфиса Борисовна, хозяйка наша, как-то сказала, что нужно с вами обговорить какой-то рекламный ролик. Так что на ловца и зверь бежит. Я вам ее визитку дам, созвонитесь, сейчас ее здесь нет, она на других объектах. Таких, как этот, у нее в Питере несколько.

Оливия кивнула и принялась изучать поданное им меню в блестящей глянцевой обложке. Выбор был большой, от польских блюд типа бигуса до японских суши. Изучающий свой экземпляр Макс озадаченно сказал:

– Какая-то эклектика сплошная, а не меню. Раньше вроде логичнее было.

Официант поднял глаза к низкому потолку, пожевал губами и тихо признался:

– А здесь все то, что любит готовить наш шеф-повар и к чему чувствует особое расположение. Ну и продукты свою роль играют. Их ведь когда пусто, а когда густо. К тому же сегодня наверху всероссийское совещание, гостей много. Вот шеф и расстарался и вашим и нашим, чтоб в грязь лицом не ударить.

Чувствовалось, что процитировал он чьи-то слова, скорее всего того самого мишленовского повара.

– Ага, – Максим прикинул, сколько же им придется ждать заказанные блюда. Получалось не меньше часа, что вполне его устраивало, хотелось подольше посидеть рядом с понравившейся женщиной. – Хорошо, – и он перечислил то, что захотел.

Оливия же, пунктуально выбирающая то, что подешевле, завистливо вздохнула. Ей тоже хотелось и набор морепродуктов, и салат из настоящих крабов, и на десерт изысканного миндального печенья с разной начинкой, да и вообще всего того, что заказал ее визави. Но вот только где взять столько денег? И почему она не взяла у мужа пару-тройку тысяч? Но просить не хотелось, а Игорь сам никогда не предлагает.

Только она открыла рот, чтобы перечислить то, что решила заказать себе – салат из пекинской капусты с кедровыми орешками и ростбиф с цветной капустой, как Максим небрежно заявил:

– Думаю, моя спутница не станет возражать, если вы принесете для нее все то же, что и мне. Ничего слишком жирного и сладкого в моем заказе нет.