Седна

Мы нашли дополнительные одеяла для Лизы, я взяла себе еще одну подушку и в обнимку с ней, вспоминая о снежных трассах и белых медведях, погрузилась в глубокий целительный сон. Такой сон бывает только на Севере, вдали от цивилизации, в непосредственной близости к полюсу нашей планеты. Так ребенок успокаивается, когда мать прикладывает его к груди и он слышит биение ее сердца, и под этот размеренный ритм к нему приходит чувство абсолютного покоя и защищенности.

День третий арктической экспедиции: второй день пребывания в русском поселении Баренцбург

Временами мне трудно писать тебе. Несовершенство слов заставляет меня бродить с фотоаппаратом. И если кто-то спрашивает меня, что я снимаю, я отвечаю, что пишу письмо. Иногда моя камера словно незатуманенное зеркало, и, собрав в нее свет, я могу выразить тебе то, что нельзя описать словами; могу освободиться от слов. Большинство людей, глядя в видоискатель, говорят: «Вот что вы увидели бы, глядя моими глазами». А я хотел бы сказать тебе: «Вот что ты увидела бы, глядя сквозь мое сердце». И этими фотографиями я шепчу тебе слова Неруды: «Я хотел бы сотворить с тобой то же, что сотворяет весна с вишневым деревом».

Грегори Колберт

Я не помню точно, в какой момент я почувствовала страсть к приключениям и желание путешествовать. Но я точно помню, что еще в раннем детстве всегда радовалась нашим маленьким поездкам в деревню с родителями. Мне всегда казалось, что в эти моменты я по-настоящему счастлива. Не было ничего прекраснее, чем сидеть и смотреть в окно на меняющиеся пейзажи и наблюдать за жизнью людей, которые мелькали за стеклом. Когда мы приезжали наконец-то в деревню, меня полностью захватывала и завораживала местная жизнь. Я впитывала в себя все запахи, звуки и больше всего – такие родные и любимые картины природы. Они навсегда запечатлелись в моей памяти, и всякий раз уже сейчас, во взрослом возрасте, когда я вспоминаю родные края, на душе становится спокойно и безмятежно.

В деревне всегда хотелось пораньше проснуться, чтобы полностью насладиться новым днем и не упустить ни одного мгновения этой вольной деревенской жизни. Когда же мы возвращались в город, меня ждала обычная ежедневная рутина с походами в школу и бесконечными домашними уроками. Поэтому вполне объяснимо, почему я так сильно любила это сладкое летнее время в деревне.

Каждый раз, когда родители водили меня в однодневные походы в лес, мне хотелось не останавливаться и идти дальше и дальше, пока мы окончательно не затеряемся в бескрайнем зеленом океане. Мне хотелось изведать этот необъятный мир, увидеть как можно больше, и наши маленькие приключения радовали меня гораздо больше, чем подаренные игрушки или другие вещи. Но каждый раз мы возвращались обратно, и я с нетерпением ждала следующего похода, надеясь на новые приключения и на то, что в этот раз мы наконец-то не найдем дорогу обратно.

То единение с природой, которое я чувствовала в деревне, я не могла почувствовать в городе, и даже в детстве я внутренне понимала это. Но еще больше я чувствовала ту невероятную энергию, которой наполнялась, когда мы отправлялись в наши маленькие поездки или походы, будь то пешеходные прогулки по городу или вылазки на природу. Казалось, мне хотелось впитать в себя как можно больше новых запахов, увидеть как можно больше мест и прожить хоть одно мгновение в них. Меня привлекало все, что шло вразрез со строгим распорядком моих школьных дней.

Я не ненавидела учебу, нет. Наоборот, мне нравились многие предметы, и на некоторых уроках было интересно, и я любила узнавать что-то новое и получать знания. Я любила слушать и впитывать в себя все услышанное больше, чем говорить. Честно говоря, и сейчас, когда я оказываюсь на больших мероприятиях или в многолюдных компаниях, мне больше нравится слушать и наблюдать за людьми и их реакциями, хотя мне всегда есть что сказать и я могу поддержать разговор на любую тему. Но не всегда у меня возникает такая потребность или внутренняя необходимость поделиться своими мыслями. Если честно, нет такого человека, который по-настоящему знает, что творится у меня внутри. Но об этом я расскажу позже и в этой книге попробую впервые в жизни снять маску и обнажить некоторые тайны и закоулки моей души.

А тогда, в далеком детстве, я считалась скромным, тихим и довольно стеснительным ребенком, что, возможно, было не в мою пользу в общении со сверстниками. Те школьные годы, на протяжении которых я постоянно подвергалась нападкам и унижениям со стороны моих ровесников, казались мне нескончаемым адом, и я ненавидела еще сильнее школьные дни, а каникулы были для меня абсолютным счастьем, и я замирала в ожидании и просто существовала от одних каникул до других. Особенно радостными были летние каникулы. Это были три полных месяца передышки от школы, и я горевала, когда они заканчивались.

В деревне мы жили вместе с родителями и семьей моего дяди в одном доме, разделенном на разные секции для каждой семьи. У нас был свой уютный уголок. Мама оформила его с такой любовью и радостью, что даже обычный старый интерьер как-то по-новому заиграл. Уютные пушистые пледы, керамический чайный сервиз, веселые занавески на огромном, во всю стену, окне (особенно это окно с таким до боли родным видом на дорогу и пруд) – все это было подобрано с такой огромной любовью и заботой, что просто не могло не дарить ощущение домашнего тепла. Я любила садиться за стол возле этого окна с ароматным черным чаем в пузатой кружке и в полной тишине записывать стихи великих поэтов в мою особенную тетрадь. А за окном раздавались разные деревенские звуки, и они успокаивали меня, и я могла очень долго так сидеть и просто наблюдать за проезжающими изредка машинами или людьми или просто смотреть на пруд и придумывать истории про сказочных персонажей, которые могли бы жить в нем.

В то время не было интернета, мне не нужен был телевизор или компьютерные игры. Я любила читать книги, совершенно разные, в том числе про далекие страны, и узнавать истории про людей, особенно про их приключения. Тогда я еще не знала, что через много лет я решу написать книгу о своей жизни и та маленькая мечтательница оживет на ее страницах.

Однажды накануне летних каникул мы с мамой гуляли в парке недалеко от нашей московской квартиры. Она сказала мне, что мы не сможем в этом году долго жить в деревне, так как у папы много работы. Сказать, что я расстроилась, значит ничего не сказать. Мой мир полностью перевернулся. Я не хотела проводить лето в душном городе, в этом месте, где все напоминало о ненавистной школе. И тогда мама сказала:

– Ты уже достаточно взрослая девочка, тебе двенадцать лет, и я знаю, что ты вполне сможешь о себе позаботиться. Если хочешь, мы можем оставить тебя под присмотром бабушки и дедушки. Тебе нужно будет самой готовить, убирать свою половину и ухаживать за собой. А мы с папой будем приезжать и навещать тебя на выходных, а в понедельник уезжать до следующего раза.

Я была очень рада такому предложению, ведь для меня это было как целое приключение, и я весело согласилась, и вскоре родители отвезли меня в деревню.

С того момента я впервые узнала, что такое свобода и самостоятельность. И скажу, что мне понравилось это чувство. Конечно, я скучала по родителям, и, определенно, с ними было веселее, но это был незабываемый опыт, который сделал меня той, кем я сейчас являюсь. Наверное, вы подумаете, что я всячески баловала себя и поддалась своим детским капризам. Нет, то свободное время научило меня дисциплине, – вернее, я привыкла к ней с детства, но тогда она отточилась и навсегда закрепилась в моем образе жизни. Я могла выбрать какой угодно распорядок дня и делать все, что хотела. Хоть играть целыми днями и есть сладости. Но я продолжила заботиться о нашем доме и саде, как это делала мама. Я продолжила читать книги и заниматься по учебникам, ведь мне это по-настоящему нравилось. Признаюсь честно, я не отказывала себе в сладком, но также я исправно готовила еду из продуктов, которые оставляла мне мама. Я усвоила тогда самый ценный урок: если обо мне некому позаботиться, то я должна сделать это сама и не пугаться, если никого не окажется рядом, а рассчитывать на свои силы и быть готовой к любому повороту судьбы.

В то лето я еще больше привязалась к нашему деревенскому дому. Я любила забираться под раскидистую вековую яблоню и в ее тени лежать на мягкой траве, читая любимые книги о приключениях, и мечтать, глядя на барашки из облаков в синем бескрайнем небе. Отчетливо помню те яркие виды, что окружали меня: изумрудную зелень листьев, сочные шапки ромашек и васильков, румяные яблоки, помню запах земли и особенно – глубокую синеву русского неба. Многие годы я пыталась найти те же краски в небе в разных уголках света, но тот особенный июльский синий оттенок можно увидеть только на моей родной земле. Я подолгу глядела на проплывающие молочные облака и фантазировала о том, что видела. Вот проплывает ленивая собака, а вот облако, похожее на дракона, вот это напоминает сказочный замок, где живет принц, а вот это очень темное и грозное облако – вредного карлика. На миг облако скрыло солнышко, и подул холодный ветер. Но облако поплыло дальше, и солнце вновь засияло на небе и окутало землю своим теплом. А куда плывут облака, что там, за горизонтом, где они скрываются? Видят ли их люди такими же, какими вижу я? Кто живет там, на другом конце неба?

У меня было множество вопросов, на которые я не всегда знала ответы. Но я искала их в книгах, в историях про героев или, когда не могла найти, спрашивала у родителей. У папы всегда есть ответы на мои вопросы. До сих пор. Это очень ценно для меня, и с возрастом я все больше и больше понимаю, как мне повезло с родителями. Моя чрезмерная любознательность приводила меня в разные уголки нашей планеты в поисках ответов, и родители поддерживают меня в этих поисках. Ведь если они не знают ответа, они отпускают меня – со страхом в сердце – и позволяют найти эти ответы самой.

Еще будучи подростком, я получила в руки одну книгу. Я не помню, как она пришла ко мне, но знаю точно, что это не было простым совпадением.

Тогда я об этом не знала и зачитывала ее до дыр, пытаясь добраться до истинного смысла этой книги и узнать больше, чем было написано на ее страницах. Книга была об экспедиции в Гималаи и о загадочной стране Шамбале, о ее необычных жителях и о снежных барсах – проводниках между нашими мирами. Страницы этой книги будто пробудили во мне что-то знакомое, но забытое, и я ни на секунду не сомневалась, где истина. Вы подумаете, что сейчас начнется рассказ о возвращении в Шамбалу, но моя история не об этом. Та книга дала мне важные ключи к познанию себя, и те символы, которые я для себя определила тогда, сопровождают меня до сих пор.

Я любила читать энциклопедии о животных и узнавать об их повадках, особенностях. Мне хотелось понять, как они живут, что чувствуют и чего боятся. Меня поразила одна история об истреблении бескрылых гагарок. Я подолгу вглядывалась в картинки, на которых были нарисованы эти очаровательные птицы, и пыталась понять, как люди допустили такую жестокость и почему природа не защитила свое творение. Что это за урок человечеству? Это наша огромная власть или великая глупость? Эти милые птицы обитали на побережье Северной Атлантики и отличались веселым, добродушным нравом. Однажды группа моряков причалила к пустынным берегам, которые служили домом бескрылым гагаркам. Когда люди сошли с лодок на берег, птицы увидели их и побежали приветствовать гостей. Они бежали и кричали от радости, что они теперь не одни и их навестили новые создания. Но эти создания в лице моряков достали ружья и начали расстреливать одну птицу за другой. И теперь кричали моряки от упоения своей властью и кровавой бойней. В тот день произошло массовое истребление бескрылых гагарок, и вскоре они перестали существовать как вид. Казалось бы, мы, живущие в век высоких технологий и имеющие неограниченный доступ к любой информации, должны понимать, что природа уязвима и ее нужно охранять, но так и не можем остановить жестокость и обуздать наши низменные порывы.

Внимательно перечитывая книги о животных, я узнавала все больше и больше о нашем животном и растительном мире и пыталась понять загадки природы. Я восхищалась тиграми и львами, но самым близким по духу и внутренним ощущениям стал для меня снежный барс. Тогда, в далеком детстве, я хотела, как и барс, уйти высоко в горы и жить в единении и гармонии с природой, воспаряя над облаками. До сих пор эти животные мало изучены, и тем больше они меня восхищают. Как им удалось укрыться от жестокой руки человека и стать незримыми для нашего ока? Несколько лет назад, когда я была на лечебном ретрите в Гималаях, неожиданно для себя я узнала, что в тех краях, где я находилась, зимой с высоких вершин спускаются снежные барсы. Их изредка видят, когда они охотятся на козерогов, но я знаю точно, что барсы появляются, только когда сами хотят этого. С самого детства я мечтала о встрече со снежным барсом, и эта встреча произошла (но совсем не в том месте, где я его искала), и именно в тот момент, когда я больше всего нуждалась в поддержке нашего мира. Но об этом я расскажу позже. А сейчас я возвращаюсь в утро третьего дня своей арктической экспедиции.

В то утро каждый из нас почувствовал усталость и ломоту во всех мышцах после первой интенсивной тренировки на снегоходах, прошедшей накануне. И будто бы сама природа решила дать нам короткую передышку. Небо заволокли грозовые тучи, и, по прогнозам, в течение дня должен был начаться снежный шторм. Ветер усиливался, и впервые за наше пребывание здесь солнце не появилось на горизонте и весь день сохранялось ощущение вечных сумерек. По программе мы должны были снова сесть на снегоходы и отправиться исследовать арктические земли. Но гиды приняли решение дать нам время отдохнуть и познакомиться с русским поселком Баренцбург.

Территория Шпицбергена официально поделена между тремя государствами: Норвегией, Россией и Польшей. Норвегия имеет небольшое поселение Лонгйир, где находится маленький аэропорт, и владеет частью территорий, на которых расположено несколько научных станций, в том числе метеостанция, куда мы ездили вчера. Польские земли туристам запрещено посещать: там находится научно-исследовательская база, и, соответственно, туда допускают лишь ученых. России же принадлежат два поселения, и в обоих есть угольные шахты: одна, действующая, находится в Баренцбурге, где до сих пор живут и работают шахтеры и их семьи. Что касается второй, то это законсервированный поселок Пирамида – бывшая угольная шахта, активно развивавшаяся во времена СССР и замороженная в арктических льдах в конце девяностых годов по причине недостаточного государственного финансирования. Также на Шпицбергене есть нейтральные исторические земли, где еще сохранились останки морских судов и хижин, в которых оставались на зимовку первые исследователи Арктики.

После завтрака нам предложили посетить с экскурсией действующую угольную шахту Баренцбурга – поселения, где мы проживали. Впервые с момента старта нашей экспедиции завтрак прошел без спешки и у нас была возможность посвятить время себе и заслуженному отдыху.

Участники других групп также никуда не поехали в этот день в связи с погодными условиями, но наше время было организовано так, что мы с ними не пересекались. Мы узнали потом, что они решили провести свободный день на местной пивоварне за дегустацией напитков. Да, в Баренцбурге есть своя пивоварня. Как же еще шахтерам коротать полярные зимы после тяжелых смен на угольной шахте?

Сегодня мы могли надеть свои собственные зимние пуховики и обычную теплую одежду, так как за руль снегохода в этот день мы не садились, и наши верные снежные кони отдыхали, дожидаясь новых приключений. Конечно же, мы, девчонки, нарядились в уютные вязаные свитеры, джинсы и городские красивые пуховики. Мы больше не походили на неуклюжих пингвинов в снегоходных костюмах и снегоступах. Я решила прибегнуть к декоративной косметике и позволила себе подкрасить ресницы, а румянец на щеках за меня нарисовал арктический мороз.

Алекс и Дэвид решили провести время не с нашей группой, а за работой на своих ноутбуках. Они уютно устроились в общем зале для отдыха с кружками кофе, и каждый погрузился в работу.

Мы с девчонками и Георгием отправились знакомиться с угольной шахтой под руководством нашего верного гида Артема, который не покидал нас на протяжении всей экспедиции. Ярослава в то утро отсыпалась, и мы не стали ее беспокоить, тем более что мы хотели размять ноги и наконец походить по твердой земле, а не сидеть на снегоходе или шагать по высоким сугробам. Только нужно было соблюдать единственное важное условие – ни при каких обстоятельствах не покидать территорию поселения. Это мера предосторожности, так как была велика опасность встретить свободно разгуливающих белых медведей.

Шпицберген – это территория белых медведей прежде всего, и мы должны помнить, что это мы, люди, являемся гостями, а не они. Полярные медведи защищены законом острова, охота на них запрещена, и убийство медведя сурово карается. Только в критической ситуации, если медведь нападает на человека (и лишь по согласованию с правоохранительными органами острова и с их одобрения), допускается самозащита. Я думаю, что нам, людям мегаполисов и космополитам, важно осознавать, что мы всего лишь гости нашей планеты, а не ее хозяева, и она любезно делится с нами своими щедротами и благами, которые находятся в неограниченном количестве и которые мы так неразумно используем до тех пор, пока наша планета позволяет это нам, ее непослушным детям.

Когда мы пришли в офисные помещения угольной шахты Баренцбурга, нас встретил служащий, который должен был провести для нас экскурсию и спуститься с нами в глубокие недра рудника. Нам сразу же выдали оранжевые каски, высокие кирзовые сапоги, ярко-желтые комбинезоны и маски с воздушными фильтрами. К нам присоединились еще несколько туристических групп, находящихся в Баренцбурге. Когда все подготовились к спуску в шахту, нас проинструктировали относительно правил безопасности, и мы по очереди спустились на лифте в подземный тоннель. Там мы включили налобные фонарики и начали исследование самой северной угольной шахты в мире. Шахта относится к сверхкатегорной по газу, опасной по взрыву угольной пыли и горным ударам.

Особенно интересно было то, что экскурсию вел шахтер, который большую часть жизни проводит под землей. Это его территория, и он с уважением и почтением относится к мощной силе стихии земли.

Во время двухчасовой экскурсии нам рассказали о борь-бе человека с природой, познакомили с приемами проникновения в глубь земли, способами укрепления стен и защиты людей, а также объяснили, как добывается и транспортируется уголь. В самом конце экскурсии, когда мы уже прилично надышались угольной пылью и начали ощущать нехватку кислорода на глубине, нас подвели к огромному колодцу, откуда были слышны звуки подземного ядра шахты и чувствовалось ее дыхание, доносящееся с полукилометровой глубины. Перед тем как подняться на поверхность, нам разрешили взять с собой в качестве сувенира кусочек угля. После длительного пребывания под землей мы, покрытые угольной крошкой, выбрались на улицу и вдохнули свежий арктический воздух.

К этому времени наше поселение накрыл густой снеговой фронт. По высоким сугробам мы побрели изучать небольшой поселок, в котором нам предстояло прожить еще несколько дней. Лиза решила пойти в местную часовню и там провести время в уединении. А мы с сестрами и Георгием решили заглянуть на самую северную почту в мире и отправить открытки своим близким.

Выбрав пару открыток с арктическими пейзажами, я написала послание родителям, которое они получили только через месяц после моего возвращения из Арктики. В то время я уже находилась в гостеприимных цветущих горах Македонии, и весточка из моего северного путешествия упала льдинкой в их ладони.

Вторую открытку я отправила в любимую и далекую долину Наггар своему учителю и наставнику Шеру Бабе. Мне хотелось невидимой паутинкой почтовой сети протянуть ниточку между моими двумя ключевыми поездками.

Ребята остались еще на какое-то время на почте, где отправляли послания и выбирали сувениры. Я же решила прогуляться по поселку. По дороге я встретила Лизу, направляющуюся на почту. Мы понимающе улыбнулись друг другу, и я пошла вперед.

Снегопад усиливался, и фьорд уже полностью исчез из вида в густой снежной дымке. Я побродила немного по небольшим улицам поселения, где живут семьи шахте-ров в течение шести месяцев темноты. Иногда во время затяжных буранов к ним по несколько недель не приезжают снегоходы с продуктами и жизненно важными товарами, и они учатся выживать в этих условиях и распределять свои силы и возможности, как в далекие времена первые исследователи этих земель. Именно по таким законам, в согласии с природой Арктики, и существует тут истинная жизнь. Люди Севера – это особая порода людей. Они не тратят свое драгоценное время на пустые переживания и осуждение других людей; они знают, что здесь, в северных краях, в царстве вечной мерзлоты, закон жизни суров, и каждый борется как может за свое существование, но также внутренняя теплота к себе, миру и другим людям – это именно то, что согревает их в самый темный месяц зимы, время Самайна, или Велесову ночь, когда все стихии ушли на покой и время замедлило свой бег. С такими мыслями и под звуки снежной бури я вернулась в свою комнату и погрузилась в зимний сон.

Ближе к вечеру меня разбудила Лиза.

– Таня, нас с девчонками пригласили в Дом творчества. Мы будем мастерить поделки народного промысла своими руками. Ты хочешь с нами?

– Угу… Позже, может быть…

– Давай я заварю тебе чай. А ты пока просыпайся. Я попросила Аню и Олю нас подождать.

– Лиз, какой Дом творчества здесь?

– Ну а чем же им еще заниматься холодными зимами? Жены шахтеров шьют одежду и делают разные поделки для продажи. Мы были на почте, и там есть сувенирная лавка с одеждой.

– Там есть одежда? Почему я не видела?

– Не знаю. Когда я пришла на почту, девчонки примеряли свитеры. А Георгий нашел себе классную футболку с медведем и надписью: «Я был в Арктике».

– Лиза, я была на почте, но не видела там одежды. Ты разыгрываешь меня?

– Ну вот ты и проснулась! Смотри, вот я такой свитер купила. Еще книгу и вот такую кружку. А этот чай девчонки сами готовят. Хочешь, заварим?

– Лиза, я в шоке. Я что, провалилась в какое-то забытье? Я точно не видела там никакого магазина. Может, мне окутал глаза снежный туман? Я помню, что бродила по поселку в каком-то легком бреду. Может, от усталости. Может, это снежный морок сыграл со мной шутку. Еще я подошла к краю поселения и, так как не видно было заграждения, вышла немного за его пределы.

– Ты с ума сошла! Нам же говорили, что нельзя выходить из поселка. Там медведи.

– Ты думаешь, в такую ненастную погоду медведи гуляют по Арктике около нашего поселения?

– Я не знаю про медведей, но ты явно сошла с ума, раз вышла одна в буран за границу поселка. Что ты там искала?

– Мм… Я просто гуляла. Наверное. Лиз, я устала. Может, я еще полежу, а ты иди с девчонками.

– С тобой все в порядке?

– Ты знаешь, наверное, нет. У меня странное состояние и довольно сильно болит живот. Видимо, физическая нагрузка так подействовала.

– Таня, я врач, хоть и стоматолог. Я вижу, что ты сегодня не такая, как обычно. Я же живу с тобой уже три дня.

– Наверное, да.

– Давай я дам тебе одно лекарство. Ты иди в душ, а я скажу девчонкам, чтобы они начинали мастер-класс без нас, а мы потом присоединимся. Что я там говорила про внутреннюю теплоту и чуткость людей? Вот тебе и Арктика, здесь не спрятать свои мысли.

Когда я вышла из душа, Лиза заварила ароматный чай, достала печенье, и мы сели за небольшой стол у окна, из которого был виден поселок, погружающийся в сон.

– Таня, ты видела татуировки Алекса?

– М-да. – Я подавилась печеньем. – Он сегодня спускался на завтрак в футболке.

– Он показывал фотографии, которые снял за эти три дня. Это невероятно красиво. Я тоже увлекаюсь фотографией. Ты видела мою мыльницу. Но о таких фото могу только мечтать.

– Лиз, а покажи, что ты наснимала за эти дни. Я видела тебя. Давай делись. Я тоже люблю фотографировать. Прошлой осенью я ездила на Алтай в фототур с известным фотографом Марком Подрабинеком. Он мой приятель и пригласил меня в тур по Алтаю на внедорожниках с палатками и фотиками. Я посещаю выставки и выступления Марка. Он вдохновил меня на фотографию. Я даже купила крутой Canon для поездки на Алтай.

– Ух ты, Таня! Ты знаешь, как я люблю Алтай. Я была там уже семь раз и мечтаю там жить.

– Что тебя останавливает?

– Ну, я работаю в частной детской клинике, у меня свой дом и большая собака. Как я все это оставлю?

– Лиз, я уверена, что твоей большой собаке будет хорошо на Алтае.

– Да, хотя в целом место, где я живу, мне нравится. Мы живем в небольшом городке возле Кубинки.