Не верь своим глазам

Свечи потрескивают и искрят. Мне уже сейчас хочется уйти, бросив эту идею с поиском пропавших подростков. Я думала, что всё будет намного проще. Приеду, осмотрюсь, поговорю с кем-то и тут же уеду. Хотела просто узнать о том, как опытный тренер по выживанию и несколько ребят могли заблудиться и пропасть здесь.

Вдалеке слышатся раскаты грома, и капли дождя начинают бить по стеклу. Сажусь на скамью. Кошка ложится на мои колени. В печке потрескивают дрова. Меня начинают мучить сомнения: а хозяйка ли этого дома виновата в том, что произошло? Может, причина совершенно в другом? Поднимаю взгляд к фотографии на стене и вглядываюсь в глаза старушки.

Эта деревня пустует уже десять лет. Причина опустения – старушка, которая жила в этом самом доме. Её считали ведьмой.

Не могу точно объяснить, что я видела в лесу. Что за размытое белое пятно нависало надо мной? Плотный, дымный сгусток двигался быстро и имел еле различимые человеческие черты. Если это был дух, то кому принадлежит?

Насколько мне известно, ведьмы не ходили на другую сторону болота, а шаманы не переступали эту часть леса. Но это не касается призрачных субстанций. Они могут разгуливать везде, где им вздумается.

Кошка резко напряглась. Вбежала на подоконник и встала на дыбы. Я повернулась к окну и всмотрелась в полумрак. Вой. Волчий вой. Настоящий. Аж мурашки по спине. Интересно, он посмеет сунуться сюда?

Ночь прошла на удивление тихо. Моя знакомая не издала ни звука, проспав у печи. Я не сомкнула глаз. Всю ночь рассматривала старые книги. Изучала заклинания и символы, беря для себя что-то новое и любопытное. Меня легко увлечь чем-то подобным. Не всякий может похвастаться способностями как у меня. Да и вряд ли станет. Я бы не стала.

Восемь часов утра. По окнам бьёт тихий дождь. В такие моменты всё вокруг затихает. Дождь словно блокирует звуки, что для меня не очень хорошо. Ведь я по большей части работаю со звуком и могу слышать необъяснимое по вибрации. На всякий случай пишу старику записку с предупреждением о том, что я ушла в лес и, возможно, буду не так скоро, как договаривались. Надеюсь, что он всё же надумает заглянуть сюда. Беру с собой одну из ведьминских книг.

После легкого завтрака иду тем же путем, что и вчера. Перехожу болото. Быстро нахожу костёр, который оставил шаман. Осматриваюсь. Вижу на земле следы человека и зверя. Решаю идти по этим следам. Думаю так: сейчас утро и что может произойти в это время суток? Но на всякий случай фиксируюсь на окружающей меня среде. Никогда не знаешь, откуда может прилететь.

Следы не кончаются. Тропа тянется ещё дальше. Начинаю улавливать что-то отдаленно похожее на голоса. Прислушиваюсь и понимаю, что они где-то совсем рядом. Вспоминаю про колодец. Иду на звуки. Сердце стучит еле слышно, но ускоряется с каждой минутой. И вскоре я замечаю каменное сооружение округлой формы. И как только приблизилась к нему, голоса тут же стихли. Медленно наклоняюсь и всматриваюсь в темноту. А у самой всё сжимается внутри от страха.

Невозможно разобрать: пусто там или же что-то действительно есть. Нахожу небольшой камень и бросаю в колодец. Звука приземления камня на дно не последовало. Бросаю еще один чуть большего размера. Как это объяснить?

– Ау? Там есть кто? – задаю вопрос и жду ответа.

Тишина. Начинаю осматриваться по сторонам. Обхожу колодец вокруг и замечаю кусок порванной веревки. Вспоминается сон. Немного постояв на месте, минут так пять, решаю вернуться к тропе и продолжить идти по следам.

Не знаю, насколько далеко я забрела, но времени прошло достаточно много.

Тропа выводит меня к низкому, покосившемуся от времени деревянному домику. Рядом стоят небольшие железные клетки. Несколько клеток были с птицами внутри, в других же находились кролики. Я осмотрела внешний вид домика. Охотничья хижина, видимо. Из трубы валит серый дым, и запах стоит вокруг не совсем приятный. Я не решаюсь подходить ближе, боясь, что животные встревожатся, тем самым выдав меня.

Недалеко тлеет недавно потухший костёр. От него ещё поднимается дымок тонкой змейкой. Я подошла к нему и сразу же ощутила резкий, неприятный запах. Тут же прикрыла нос рукой после того как вдохнула дым. Он моментально въелся в глаза и ноздри. А вскоре меня неожиданно посетила слабость, появилось онемение в конечностях. Это было сильное чувство, от которого избавиться оказалось не так просто. Меня безумно клонило в сон. Я всеми силами пыталась не упасть, пробуя мотать головой, протирать глаза, щипать кожу на руках и шлёпать по щекам. Прийти в себя так и не получалось.

Решаю уйти. Разворачиваюсь и утыкаюсь лицом во что-то твёрдое. Поднимаю глаза и понимаю, что передо мной стоит человек. Делаю шаг назад, пытаясь разглядеть его размытое лицо. После чего падаю на землю, и как только моя тяжёлая голова оказывается на мягкой земле, крепко засыпаю.

Глава вторая

Добыча Тау

Тянущая и ноющая боль в запястьях отдаётся во всём теле. Обнаруживаю себя на полу, связанную по рукам и ногам. Пытаюсь двинуться – не получается. С каждой моей попыткой освободиться веревка сжимается сильнее и не дает вздохнуть полной грудью. От этого голова идет кругом и пульсирует в висках, не позволяя ясно видеть предметы. Все расплывается перед глазами. Бросив затею с освобождением, перестаю шевелиться.

Внутри домик выглядит особо простенько, даже слишком – деревянная коробочка без перегородок. Стены обвешаны трофеями, добытыми на охоте. Только кто за кем охоту вёл? В основном это были медвежьи, волчьи и заячьи шкуры. На гвоздях висели пожелтевшие звериные клыки. Там же замечаю оружие с длинным стволом и несколько широких ножей. Из мебели имелись только два деревянных стула, обшитые серой шкурой, стол и односпальная кровать, стоящая у самой дальней стены. На ней я увидела свою сумку и книги. С потолка свисает круглая люстра, сделанная из сухих тонких прутьев. С неё свисает аккуратная поделка, украшенная камешками и маленькими перьями – ловец снов. Дверь за спиной со скрипом отворилась, впуская в помещение тёплый воздух, а затем захлопнулась. Послышались тяжелые, шаркающие шаги. Моё сердце сжалось и замерло. Я видела его лишь со спины. Но это пугало еще сильнее, так как спина у него широкая, как и сам мужчина в целом. Вот уж кто похож на медведя больше!

Человек в накидке из медвежьей шкуры двигался уверенно и не спеша. На его плече висело бездыханное мертвое тельце животного. Он бросил ружье на кровать, а затем кинул добычу на стол. От удара дощечки и предметы на столе вздрогнули. Затем он подошел к стене и снял с гвоздя нож с широким лезвием. Он, не задумываясь, вонзил острие в тельце. Раздался противный звук. Я ощутила неприятный запах сырого мяса и крови, от которого у меня к горлу подступила тошнота. Какова вероятность того, что я не окажусь на месте этого бедного животного? Разделавшись с тушкой, он повернулся. В три шага очутился возле меня и присел. Его большие окровавленные руки потянулись к моим ногам. Я не на шутку испугалась и начала дёргаться.

– Эй! Что ты задумал? Не надо. Пожалуйста. Я не хочу умирать!

Он приложил указательный палец правой руки к своим губам и угрожающе шикнул. Я замолчала. Медвежий капюшон, словно мешок, скрывал лоб и глаза человека. Но я могла видеть нижнюю часть лица, что обросло тёмно-золотой растительностью. На щеках нарисованы неровные красные линии, будто их нанесли пальцами. Его длинные тёмно-золотые волосы, что касались плеч, выбивались из-под капюшона и кучерявились на кончиках. Шкура медведя измазана кровью и ужасна пахла. Темные, широкие штанины заправлены в невысокие, черные, плотные сапоги из ткани на тонкой резиновой подошве. Сапоги украшены плетёной веревочкой, на конце которой болтался кроличий хвостик. Как есть – настоящий лесной житель! Шикнув на меня еще раз, он вновь потянулся к моим ступням. Я решила не провоцировать лесного жителя и лежала смирно, чтобы потом, освободившись от веревок, попытаться сбежать. Мужчина поддел острым лезвием веревку и натянул на себя. Та беспощадно разорвалась, высвободив мои затекшие ноги. Поднявшись, тот вернулся к столу.

– Эй! А руки? – возмутилась я.

Вот только ему начхать на мою просьбу. Я кое-как встаю на ноги. Без рук это оказалось крайне сложно. Бросаю косой взгляд на дверь и думаю: если бежать, то другого шанса точно не будет. Наплевать на связанные руки. Дай только в деревню вернуться, и я их сама освобожу. Делаю небольшой шаг в сторону, уставившись шаману в спину, и замираю. Затем делаю второй шаг и снова замираю. Поворачиваюсь спиной, нащупываю ручку, тяну ее вниз, и дверь открывается. Еще немного, и вот она – свобода. Не тут-то было! На пороге меня встречает самый настоящий серый волк. Он уставился на меня жёлтыми глазищами и рычит, обнажив белые клыки.

Я пячусь назад. Шаман жестом указывает волку, чтобы тот прекратил рычать, затем берёт еще одну веревку. В несколько раз обматывает вокруг меня и вытягивает ее во всю длину. Я оказываюсь словно на поводке. Что здесь происходит? Далее он берет железный таз, наполненный кровью, и начинает обмазывать меня этой вязкой красной жижей. Мои просьбы прекратить этот бред были отвергнуты. Когда шаман закончил, я ощутила полное отвращение к себе. Стояла, смотря на свою одежду и руки, и не могла поверить в то, что сейчас произошло. По ногам стекала красная вязкая кровь только что убитого животного. Я чувствовала ее на лице и на шее, с трудом перебарывая желание оставить на полу свой же завтрак. Удовлетворенный своей работой, шаман берет ружье, прячет нож в кожаные ножны на ремне, наматывает на руку веревку и выходит из домика, подтягивая меня за собой. Я, ненавидя его, плетусь за ним следом. Что будет дальше? Вряд ли он это сделал, чтобы посмеяться и отпустить домой, похлопав по плечу. Дикие люди – дикие забавы. Ну и развлечения у них!

Мы гуляли по лесу минут пятнадцать. Он что-то искал, заглядывая под кусты и в норы. Волк все время находился рядом, лишь изредка куда-то убегая, но всегда возвращался. Ручной. Таких волков нужно воспитывать среди людей с самого рождения, чтобы знал своего хозяина и не нападал. Только, видимо, это была волчица. Глаза выдают. Вскоре шаман подошел к высокому дубу и, поставив меня к нему спиной, начал наматывать вокруг дерева круги. Таким образом, я оказалась крепко привязана к дереву.

– Что это значит? Эй! Отпусти меня! Слышишь? Дикарь, мать твою!

Только в ответ он лишь фыркнул и проверил, насколько крепко я привязана.

– Ты что, говорить не умеешь? Не научился, что ли? Немой?

Шаман ушел, оставив меня кричать в одиночестве. Я дергаюсь, пытаясь хоть чуть-чуть ослабить веревку, но вместо этого делаю только хуже. Руки уже истерты в кровь.

– Шаман! Ну ладно тебе, поиграли и хватит. Ну, обмазал ты меня этой кровью, но к дереву-то зачем?

Прошло достаточно много времени, когда я услышала хруст веток где-то недалеко и шорох травы. Кажется, что небо над головой потемнело, и птицы перестали петь свои веселые трели. Сердце сжалось. Ощущение совершенно другое…

– Черт! Эй? Шама-ан? – шептала я, устремив взгляд вдаль, пытаясь что-то увидеть. – Чтоб тебя! Вот потянуло же!..

Среди деревьев появился зверь. Медведь. Только слишком большой для обычного медведя. Суровое и лохматое существо направилось в мою сторону, ломая на пути ветки кустов. Меня бросило в жар. Я вжалась в ствол дуба.

Вспомнился сон, приснившийся когда-то. Или это был не сон вовсе…

***

Мне десять лет. Каждый год на летние каникулы вместе с отцом я ездила к бабушке в деревню, что в трех часах от города. Там был лес, а за лесом находилась серебряная речка. Я, собственно, из-за нее туда и ездила. Все пыталась увидеть водяную, о которой говорили местные мальчишки. До речки идти нужно было длинной тропой через лес. Отец снаряжался, будто на войну: много еды, воды, ножи и ружье с двумя коробками патронов. Позже по деревне слух пустили, что в лесу зверь поселился. Только никто его в глаза-то и не видел. У каждого жителя этот зверь свой был, и каждый по-разному его расписывал. Словом, монстр невиданный, как в сказке. Я эти сказки ненавидела. Слушала родных и только головой кивала, мол, понимаю все и одна в лес нос не суну. Тогда я еще не знала, что отец охотником был и пойманную добычу продавал. Про зверя он не сразу услышал. А когда узнал, то бросил всю ту мелочь и решил поймать добычу крупнее. Расставил по лесу капканы и ловушки. Соорудил укрытие из веток и листьев на ночлег. На речку мы больше не ходили. Два месяца он проводил ночи в лесу в попытке поймать монстра и приходил под утро без настроения, но с тушкой кролика. Этой ночью отец вновь ушел.

Наутро бабка проснулась сама не своя. Ходила из угла в угол и шептала что-то под нос. А затем взяла свою серую тряпичную сумку, покидала туда баночки с травами, бутылочки с настойками, свечи, мази и одну из своих книг, в которую частенько вписывала что-то черными чернилами. Нацепила мне на шею веревочку с амулетом в виде деревянного колесика, сказала идти за ней и ни о чем не спрашивать. Когда мы вошли в лес, я очень испугалась, но молчала. Бабка шептала непонятные слова, держала меня за руку и не оглядывалась. Я еле успевала за ней.

Позже мы вышли к речке, у которой нас уже ждала лодка, а в лодке стоял мальчик чуть старше меня. Тогда он мне показался другим, не таким, как те мальчишки в нашей деревне. У него были золотые волосы и глаза цвета янтаря. Переправившись на другой берег, мы следовали за ним в лес. Бабка меня за руку уже не держала, и я ни о чем ее не спросила. Поднялись по холму к поселению. Я заметила, насколько же здесь люди отличаются от нас внешне. На их смуглой коже нарисованы необычные рисунки: красные и черные полосы, круги, волны и символы разные. Длинные темные волосы украшены цветными лентами с камнями и перьями. Они носили мешковатые платья и рубашки с такими же чудными символами, что и на лице. Широкие штаны заправлены в тряпичную обувь на тонкой подошве. Их тоже украшали разными примочками.

Войдя в один из домов, бабушка велела сидеть молча. Я села на лавку и стала наблюдать за тем, что происходило дальше. Маленький мальчик лежал на кровати и стонал от невыносимой боли. Его цвет лица менялся: белый постепенно переходил в пурпурный оттенок, а иногда и в серый. Бабушка открыла книгу и пролистала до нужной станицы. Затем смешала травы и жидкость из баночки в одной глиняной миске и долго шептала над емкостью. Зажгла свечу на тумбочке у изголовья кровати. Отделив травяную кашицу от жидкости, стала эту кашицу прикладывать к больным, как ей казалось, местам, а настой вливала ложечкой в рот. И все это дело она сопровождала наговорами и нашептыванием. Я была напугана, но заинтересована. Спустя долгие три часа бабушка замолкла. Прижалась носом к груди мальчугана, вдохнула, а далее выпрямилась и шепотом протянула:

– Ушла, черная.

Мальчишка успокоился. Уходя, она оставила наказание его матери: тот настой, что стоит на тумбе, давать каждый день по столовой ложке перед сном. Женщина в слезах благодарила бабушку, а я с тех пор считала ее волшебницей.

– Понравилось? – спросила она, когда мы возвращались к речке.

Я кивнула. Мне десять лет, я ничего не знала в магии или колдовстве.

Вскоре вся деревня говорила, что зверя поймали. Отец сильно расстроился. Пришлось капканы и ловушки из леса убрать, чтобы не дай бог чего плохого…

Последняя неделя августа выдалась очень жаркой. Мы снова начали ходить к речке. В тот день отец взял с собой только нож. Возвращались длиной тропой, чтобы по дороге собрать ягод и грибов. Тогда я впервые ощутила сильный озноб в теле. Ноги стали ледяными и, кажется, изо рта выдохнула пар. Я удивилась: холодный пар в жарком августе? Отец этого не заметил. А затем мы услышали громкий рёв. Лес содрогнулся. Птицы поднялись в воздух. Насекомые попрятались в землю. Зверь возник неожиданно. Отец вынул нож и, оттолкнув меня к дереву, замахнулся.

Я помню, как кричала, надрывая горло. Когда зверь покончил с отцом, оставив на земле кровавое месиво, то двинулся в мою сторону. Я вжалась в дерево. В этот момент в голове вспыхнули слова, что бабушка напевала шёпотом, идя через лес. Так отчетливо, что я стала их повторять, сжав в кулаке свой амулет. Сначала тихо, а затем громко, чтобы зверь слышал. Он приблизился ко мне, положил тяжелую лапу на правую ногу и вонзил когти так глубоко, что я вскрикнула от дикой боли. Я видела его горящие глаза и ощущала адскую вонь. Отцовская кровь капала из его пасти на мою одежду. Шептать бабкино заклятье не переставала. Зверь ткнулся мне в лицо. Вдохнул и выдохнул пару раз, а затем чихнул, зарычал и попятился назад. Развернулся и удалился прочь. Когда голос в голове стих, я отключилась. Проснулась только утром на следующий день.

– Жаль, дочка, шрамы останутся, – произнесла бабушка, казалось, расстроенным голосом.

Про отца я не стала спрашивать. Я вообще решила больше ничего не говорить. Никогда.

– Эх, не стоило отцу твоему охотиться на лесного духа. Разозлил он его. Духи очень обидчивы. Вот и результат. Это хорошо, что я тебя вовремя услышала. А то, что дар твой проявился так рано, это ничего. Справимся, – вздыхала бабка, поглаживая меня по голове, а затем усмехнулась: – Иж, какая ты у меня умница! Зверя напугала.

Зверь тот мне часто по ночам снился, но я не пугалась. Тогда я думала, что вырасту, найду его и убью. Во что бы то ни стало!

***

Медведь все приближался. Я смотрела на него и пыталась понять, тот ли это зверь. Нет, не он. Глаза не светятся. Животное потянуло ко мне свою морду и принюхалось, а затем раскрыло пасть. Шаман и волчица подошли бесшумно. Мужчина плюнул через правое плечо и издал смешок. В его руке блестел стальной клинок. Он подпрыгнул и накинулся на спину медведю, вонзив в толстую шею свой широченный нож. Повалился вместе с ним на землю, вгоняя лезвие все глубже. Волчица вцепилась медведю в левую бочину и начала терзать с яростным рычанием.

А я почти сознание потеряла от великого испуга. Значит, я приманкой была?

Глава третья

Щелкун

Шаман вынул нож из мертвого тела и медленно поднялся на ноги. Волчица отступила назад и стала наблюдать за хозяином. «Неужели ее устраивает такая жизнь? Разве не напугал тот факт, что сейчас был убит один из жителей этого леса? Такое же живое существо, как и она?» – вдруг посетила меня пугающая мысль. Но к чему эти вопросы, если ответ на лицо. Тут либо она, либо ее. Затем шаман крепко связал медведя веревкой. Отвязал меня от дерева, освободил руки и протянул веревку. Я не понимала, чего от меня хотят.

– Иди к черту! – прошипела я, ткнув кулаком в его могучее плечо.

Он что-то промычал и двинулся ко мне. Мои руки снова оказались связаны, но только той веревкой, что крепко держала медведя. Мужчина кивнул на зверя. И кто же из них двоих больше зверь?!

– Серьезно? – удивилась я и посмотрела на четырехсоткилограммовую тушу. – Ты хочешь, чтобы я его сама через весь лес до хижины тащила? С чего бы это?

Но спорить с тем, кто выше, больше, сильнее и опаснее – было очень глупо и бесполезно. Моему возмущению не было предела. Вся в крови, уставшая, голодная и злая я хотела только одного: вернуться домой и забыть все происходящее как страшный сон. Шаман поднял руку и вытянул ее, указав направление. А что я могу? Разве что тихо ненавидеть день, когда приехала в эту проклятую деревушку. Повернувшись лицом туда, куда указали, шагнула вперед. Веревка с треском натянулась, но туша не двинулась с места. Все мои попытки сдвинуть ее были безрезультатны. В итоге я просто упала на землю и тяжело задышала. Шаман издал тихий смешок. Привязав к медведю еще одну веревку, встал рядом. Я подняла на него глаза, а затем встала на ноги. Вдвоем тянуть ношу было намного легче. Шаман, можно сказать, сам дотянул тушу до хижины, а я так, плелась рядом, практически не прикладывая усилий.

К этому времени кровь на моем теле высохла, потемнела, стянула кожу и потрескалась. Ее можно было соскоблить ногтям. Так как дождей погода не предвещала, я надеялась на озеро или хотя бы на бочку с водой. Может, попросить шамана вызвать сильный ливень? Смешно стало от такой мысли. Стояла на одном месте и, переминаясь с ноги на ногу, стеснялась спросить о ванне или душевой. У этого дикаря нет ничего, кроме жажды крови. Он сам-то в последний раз когда мылся? Оставив медведя у лестницы, шаман взял меня за руку и повел за хижину, где к моей великой радости стояли три бочки с водой. Другого варианта я не видела, и залезла в одну из бочек прямо в одежде. После принятия прохладной ванны я, мокрая и трясущаяся от холода, ступила на порог его дома. Шаман стянул с кровати шкуру и накинул мне на плечи. Ну, если ничего другого нет…

О бегстве я уже не думала. Да и он не прогонял. Мне стало интересно узнать больше о нем и его жизни в лесу. Присев на кровать, взяла старухину книгу и начала листать страницы, тем самым привлекая внимания шамана. Во всяком случае, он уже знает, что это за книга и откуда, раз она находится не в сумке. Волчица лежала у двери и сверлила меня недоверчивым взглядом. И я ее понимаю. Я бы тоже так смотрела, окажись в моем доме другая. Одно неверное движение, и ревнивая хищница вопьётся в меня своими клыками.

– И давно ты живешь так? – решила я задать вопрос.

Шаман молчал, занимаясь разделыванием туши кролика. Лишь волчица подняла морду и что-то проскулила.

– Хочешь знать, зачем я приехала сюда? Нет? А я все равно расскажу. Я – журналист. В этом лесу пропали люди. Я здесь, чтобы найти пропавших подростков. Ты знаешь что-нибудь об этом? Ты мне поможешь? Я же тебе помогла… с медведем…

Шаман внезапно замер, занеся нож над столом. Сначала я подумала, что это из-за моих слов. Но спустя минуту волчица встала на лапы и, повернувшись к двери, начала издавать тявкающие звуки. Шаман тихо, на цыпочках, прошел к двери.

– Тау, открой! Это я, Зарая, – прозвучал мелодичный женский голос.

Шаман опустил плечи и выдохнул. Дернул ручку и открыл дверь, впуская в дом молодую девушку. Я сразу оценила ее красивые черты молодого лица.

– Братец, в поселке слухи ходят о гостье с другой стороны. Говорят, она…

Тут он кивнул в мою сторону, и девушка оглянулась.

Я сидела на кровати в позе лотоса, завернувшись в шкуру. Из шкуры виднелось только мое бледное лицо.

– Тетушка Нарэн приказала, чтобы ты срочно возвращался в поселок, – сообщила Зарая, делая ко мне шаги.

А когда та приблизилась и нагнулась, чтобы рассмотреть мое лицо, он подошел к Зарае и положил на ее плечо свою большую руку. Зарая повернулась к нему и, словно услышав его мысли, сказала:

– Ей нельзя быть здесь, Тау. Пусть идет туда, куда шла, пока беду не накликала. Она здесь не нужна.

Меня ее слова почему-то задели. Что значит – куда шла? Вот откуда она знает, куда я иду? Может, я именно сюда и хотела. Тау ничего не произнес и стоял, не шелохнувшись, точно гора, оправдывая свое имя. Хорошо, я уйду. Скинула с себя шкуру и встала. Зарая чуть отпрянула от меня, заметив на мне мокрую одежду в красных размытых пятнах. Я взяла сумку, закинула туда книгу и направилась к двери.

– Скоро ночь, – заметила я им, а затем посмотрела на стену. – Могу я взять ружье или нож? Я верну. Когда-нибудь.

Тау снял с себя толстый ремень, на котором был прикреплен кожаный футляр, а из него торчала рукоять ножа, коим был убит медведь, и протянул мне. Зарая не возразила. Я взяла ремень и вышла из хижины.

Ночь наступила быстро. Затянув ремень потуже, гадала, какой дикий зверь мне повстречается и спасет ли от него этот нож. Но точно знала, что может помочь наверняка, и никогда не применяла это средство. Боялась последствий.

Приглушая дар разными настоями и зельями, рецепты которых вычитывала в бабкиной книге, надеялась на то, что положительный результат будет действовать как можно дольше и без осложнений. Не показывала на людях свои способности, которые совсем не радовали, а наоборот, тревожили и вгоняли в депрессию. Бабушка говорила, что придет время и я приму дар. Ну не могу я принять себя такую! И не хочу. Когда я встретила этого шамана, где-то внутри меня загорелась искорка надежды, что он или кто из его поселения поможет избавиться от проклятия. Или же подскажет, как это сделать самой. Я могла бы обратиться к знакомым ведьмам и колдунам, но не доверяла им так сильно. Естественно на это были свои причины.

Тропу было еле видно. Я шагала не спеша, всматриваясь в темноту. Жаль, что у меня нет ястребиного зрения и собачьего нюха. «Зачем пришла?» – вдруг раздалось в голове ровным тоном. Я замерла на месте, озираясь по сторонам. Неужели начала сходить с ума? Медленно вынула нож из ножен и крепко сжала рукоять.

– А кто спрашивает? – задала вопрос в темноту.

«Тебе здесь не место», – прозвучало следом также без эмоций.

– Невежливо так, в спину шептать. Покажись, если не трусишь.

Я ощущала в окружающей темноте присутствие чего-то темного. Но что именно это было? Позже увидела движение, а затем из-за деревьев вырулил человек.