Младший сержант Ф. Крюгер

Через два часа с небольшим в поисках уже участвовало более двухсот милиционеров и военнослужащих. Был введен план «Перехват». Информацию о побеге довели до постов ГИБДД. Все машины досматривали с особой тщательностью. Район был оцеплен. Милицейские наряды начали прочесывание местности.

Бойчишин орал как сумасшедший на Лейтенантов: – Умосохоносы…. Ушлепки гребаные. Весело вам тут…. Не дай бог, выяснится, что это вы спровоцировали побег, я вас заткну в такую дыру…. В такую клоаку…. век проветриваться будете, – слюни как пули летели в лица двух раздавленных лейтенантов. Ударив рукой по кобуре, он выскочил в утро и присоединился к поиску.

Лейтенанты оплеванные морально и буквально, не находили себе место и гадали как выбраться из этой передряги без потерь. Прапорщик схоронился на складе продуктов и был на грани срыва, и незначительный толчок мог вывести его из равновесия и этот толчок произошел: по полигону пронеслось известие – нашли лежбище в роще, где прятался Ипатов.

Лейтенанты были в курсе, что там никого не нашли, а прапорщик таких подробностей не знал, и в голове лишь звучало, что все провалилось и осталось дело за малым, расколоть подельников, а что Шуйский с его мелкой душонкой всех сдаст – он не сомневался.

– Большая ж подкралась незаметно. Чтоб его. Повезло, что кукиш нашли вместо трупа. Собаки съели… – рассуждал Грач.

– Собаки? Смеешься!? – сморщил лоб Шуйский.

– Конечно, смеюсь. Я похож на придурка? Собаки тут не причем, это точно. Скорее всего, воскрес наш дружбан.

– Воскрес? Что ты буровишь? Скажи еще – вознесся.

– Ты как пульс щупал? Айболит гребаный. Живой он был, живой. Мы его живьем и пытались закопать и закопали бы, да земля мерзлая, да мы невменяемы, больше закидали чем закопали, вот он и откопался, твою….

– Как живой!? Яж пульс проверил. Дохлый был. В натуре дохлый.

– Это ты синий был, а он живой, здоровенький. Очухался от холода и дал деру. Очнись! Все путем! Это нам только на руку, было бы неплохо, если пристрелят при задержании. А если бы он был дохлый, представь, и его нашли!? То, что?

– Что?

– То мы сейчас, не сидели бы тут. Баланда на обед и прогулки по часу. А так есть шанс. Даже если не пристрелят, то кто ему поверит. Наше слово против его, дезертира с автоматом. Но мы должны говорить одно и, то же, не нарушая хронологии. Пусть мы бухали, нарушали устав…. да хоть на голове ходили – все это пустяки. А покушение на убийство уже серьезней. Требуется все обдумать и обговорить, чтобы комар носа не подточил.

– Это точно. Мы должны говорить, как один.

А куда прапор пропал!? – задал риторический вопрос Грач. – Этот умо..нос, мать его…. Как там говорит командир!?

– Черт его знает. Наверное, среди барахла своего чалится, – ответил Шуйский. – Где ему еще быть. Зарылся в портянки и все нипочем. Нужно его найти и поговорить.

– Пойдем. Поищем. Задницу нужно прикрыть…. Тщательно замуровать и опечатать. А без прапора будет это проблематично.

– Да. Без него, никак.

– Пойдем, найдем уже, это существо – уже не солдат, еще не офицер.

Шуйский как то странно посмеялся, только нижней частью лица, все остальное выражало обреченность. Закутавшись шинелью, он последовал за Грачем.

***

Шуйский взвыл, тонко и протяжно нечеловеческим голосом и, опершись спиной о стену, сполз по ней на корточки и закрыл глаза руками, а Грач выдохнул «Чтоб меня» и кинулся снимать прапорщика, висевшего посреди хозяйственной будки.

– Чего воешь как пес приблудный?! Помогай. Может еще откачаем.

– Что теперь будет? – выл Шуйский, – Что же теперь будет. Как же так? Зачем?

– Реж веревку, блин….

Грач обнял ноги прапорщика, и приподнял тело, ослабляя натяжение веревки.

– Реж. Сука…. Не удержу.

Шуйский действовал как в тумане, ему казалось, что все происходит не с ним, а с кем-то другим, а он просто, как-то попал в чужое тело, и теперь и ему приходится переживать весь этот ужас. Тело действовало само по себе, автономно, без его участия. Вот чужие руки берут табуретку, чужое тело взбирается не нее, и кто-то, но не он, режет штык ножом веревку.

Обмякшее тело рухнуло на Грача, и он еле удержался на ногах. Напрягаясь изо всех сил не щадя жил, он как мог аккуратно уложил Елдаша на пол. Трясущимися руками, расстегнул гимнастерку.

– Да не стой ты истуканом. Подложи под ноги пару бушлатов. Скорее. Ну не бушлаты, чтоб тебя, а что ни будь, нужно ноги приподнять. Ты проходил курсы неотложной помощи!? Проходил! Действуй.

Грач положил ладонь на желудочную ямку и застыл на пару секунд и заключил:

– Не дышит. Делай массаж сердца, а я буду делать искусственное дыхание.

– Я, я, не могу. Только не я.

– А кто? Машка? Толку от тебя как от козла. Сам справлюсь. Беги за помощью. Врач нужен.

Шуйский был в прострации и действовал как сомнамбула, и только когда Грач рявкнул «Быстро, сссука», он как ошпаренный выскочил из каптерки.

Когда он вернулся в сопровождении всех офицеров, которые находились на территории, у одного из которых был набор необходимых медикаментов, Грач сидел обессиленный и, посмотрев пустым взглядом на вошедших, сказал:

– Опоздал. Давно, видать, он висит.

16. Арестант по жизни

Денис с трудом приподнял свинцовые веки и попробовал пошевелиться. Боль обжигающей лавой растеклась по телу, ударила в затылок и запульсировала над левой бровью. Ничтожное движение высосало все силы, а сердце переместилось из груди в голову. Тяжелые веки опустились, спрятав только что вспыхнувший мир. Откуда-то издалека, раздался голос:

– Ну вот, солдатик, очнулся. Это хорошо. Теперь пойдешь на поправку. Ты лежи, лежи, а лучше, поспи еще. Природа мудрая, бережет энергию, не дает расходовать ее зря, поэтому и сил нет: не двигаться, ни думать. Мозг еще тот потребитель. Так, что спи побольше, силы и вернутся.

«Больному? – подумал Денис. – Я что, в больнице? А дед кто? Наверное, врач. Но, что случилось?»

Денис попытался сосредоточиться, дабы воскресить в памяти последние события, но зияющая пустота затянула. Но сквозь занавес дрёма, пробивались слова:

– Засиделся я у дочки. День рождение у нее был. Она у меня в городе живет, а я тут всю жизнь, в Муховке, каждое дерево знаю. Пацан я шустрый был, эх, лихие времена. Да ладно, речь не об этом. Она, конечно же, оставляла меня с ночевкой, мол: самое лучшее место в хате выделит, самый мягкий матрац, а мне нужно, нет? У меня с ней так – сяк, натяжка небольшая, как говорится, недопонимание, да что уж там. Да и не любитель я по гостям ночевать, наночевался в казенной хате до отрыжки, мне моя кровать милее, да и тащится по утрянке с тяжелой головой, хуже некуда.

Рассказ прервался на некоторое время. Дет взял со стола алюминиевую кружку, обхватил ее двумя руками, согревая ладони, и с удовольствием отхлебнул.

***

Денис открыл глаза и увидел, как рой огоньков хаотично поднимается вверх, растворяясь в ночном небе вплетаясь в узоры звезд. Послышался треск горящего хвороста и отчетливый запах костра. Повернув голову, он увидел, огонь, лижущий ветки и пылающие угли. У костра сидел дед, мерцающими пятнами высвечиваясь в темноте. Он потягивал из дымящегося котелка тюремный напиток, и причмокивая, сказал:

– Знатный чифирчик, мотор включил и жить веселее, и в сон не так клонит. Садись уже, всю жизнь проспишь. «Барабулек» нет, уж извини. Чифир без барабулек, конечно на камельфо, но как говорится – зубы целее будут.

Денис приподнялся и, сел прислонившись спиной к сосне. Дет прищурился, изучающее глядя в глаза Дениса и протянул ему котелок. Хлебни эликсира, чего уж тут.

Денис хлебнул обжигающую, тошнотворную жидкость и закашлялся в сгиб левой руки, а правой попытался вернуть угощение. Дет отмахнулся:

– Нет уж. Ты. Пей, пей. Тебе это надо. Увидишь – легче станет.

– Где мы? – с трудом выдавил слова Денис, сквозь прорывающийся кашель.

– В лесу. Где ж еще? Откопал я тебя, вон у той березы. К утру окоченел бы к гадалке не ходить.

– В смысле откопал?

– В прямом. Троя военных тебя закопали. Наверное думали, что ты жмур. Пьяные в дымину, да что с пьяных взять!? Хорошо я рядом оказался.

Денис втиснул в себя еще одну порцию чифира и стал выстраивать логическую цепочку последних событий, слушая рассказ.

У дочки днюха была. Засиделись почти до утра. Так вот, у зятя копейка во дворе ржавеет, тот еще ездок, еле уломал до дома подбросить. Дом у меня, как раз от дороги через пролесок, напрямую по тропинке, я и не стал его крутить по деревне, вылез на дороге и отпустил Андрюху, тем более не так темно, луна полная. Поскрипел зятек назад, а я в лес. Смотрю, недалеко от меня, фонари по деревьям шарят. Любопытство взяло верх, я осторожно и подкрался. По базару понял – военные. – Ну, думаю, скомуниздили что-то и закопали до лучшего времени. Ну что им нужно, то и мне сгодится. Думаю – подфартило. Дождался пока свалят, и к схрону. Нихрена путем не видно, глаз выколи. Разбросал дерн, а там жмур и автомат рядом. Жмур это ты, ну ты понял?! Думаю, замочили суки парня. Жмурик, он и есть жмурик, что с ним делать? А вот калаш пригодиться. Притащил автомат домой и думаю – « Облажался. С утра как пить дать, на след упадут. Найдут труп, а там и меня вычислят»

Смешал я махорку с черным перцем и назад, отход посыпать, верное средство. Пусть теперь ищут, легавые. Псы точно, теперь след не возьмут, обчихаются.

Раз вернулся, решил заодно еще пошарить возле тебя, вдруг, что еще сгодится, ты и простонал…. Вот те на! Живой. Не, конечно, тебя бы я не дотащил, пупок не теми нитками сшит. Анька помогла, соседка. Мировая баба, завсегда наливочкой угостит, нос не воротит, в татуировочку ты или нет, здоровья ей. Тележку у нее взял, удобрение скинул, тебя на ней и оттортал.

– А в лесу… как мы снова оказались? Раз, оттортал.

– Это вопросы не ко мне, – ответил дед и стал растворяться, осыпаясь пеплом. Пепел заискрился и, не достигнув земли, был подхвачен теплым потоком и унесся вместе с дымом.

Денис только сейчас заметил сидящего на поваленной лиственнице, юношу, будто выточенного из голубого хрусталя. Он был полностью обнаженный. Левой ногой он упирался в дерн, а правую согнутую, он обнял, упираясь подбородком в колено и смотрел на огонь. На плече сидела хрустальная бабочка.

– Ты кто? – только и смог спросить Денис. Юноша посмотрел на него, и глаза стали светиться голубым и чем сильнее становилось свечение, тем больше он растворялся в воздухе, пока не исчез после ослепительной вспышки. Раздался скрипучий, металлический голос и Денис услышал ответ:

– Ты скажи. Твой сон.

На мгновение все померкло и когда зрение вернулось, Денис увидел несколько прозрачных фигур, мерцающих призрачным светом среди деревьев.

«Так значит я во сне! И все это мне снится» Денис подпрыгнул и взмыл вверх, распахнул руки и, смотря на звезды, крикнул: – Выше, еще выше!

Он хотел лететь кометой, среди галактик, кружиться в кольце Сатурна, отключится от всех забот и хотя бы на минуту забыть о земной жизни. Но гравитация планеты не отпускала, она тянула вниз. Денис почувствовал спиной жёсткий матрац. – Нет, только не сейчас – прошептал он, и открыл глаза. Побеленный на скорую руку потолок уничтожил бескрайний космос.

***

Михаил Александрович или просто «Муха», полжизни кочевал по зонам. «У меня душа в полосочку – любил он говорить, – Вот и кидает меня от кроваточки казенной до кроваточки, будь она неладна. Но ко всему нужно относиться с философией: у одного скатерть самобранка, у другого окно кованое, а все за одним столом встретимся рано или поздно и козла забьем…. На том свете»

Первую ходку «Муха», получил еще по молодости. Друзья пошли в армию, а он в тюрьму, после драки на танцах где его крепкий кулак сломал челюсть милиционеру, пытающегося выдворить, его пьяного с вечернего мероприятия. Так он познакомился с воровской средой и это ему понравилось. Романтика криминала закружила в хмельном карнавале потаенного мира и вырваться из него он уже не мог.

Все он считал в жизни временным, воля – неволя, зона – дом, все скоротечно, как и сама жизнь – тоже временна и проживешь ты сто лет или в двадцать от пики загнешься все одно, там во тьме уже будет безразлично, сколько ты часов откуковал. Поэтому, когда соседка, Анна Сергеевна, позвала его во двор и сообщила, что позвонила в милицию о беглом солдате, дед, не испугался. Только досада, что скорее всего, придется расстаться с автоматом, растормошило его до дрожи в руках.

– Тебя дуру, пчела ужалила? – еле сдерживая эмоции, шипел дед. Натянутые на шее жилы бугрились, обнажая степень негодования. – День, два не могла подождать, а там бы он потихоньку, шепотом на родину навострил бы уши. День, два всего. До конца очухался… и ищи ветра в поле, а сейчас легавые набьются как сельдь в бочке…. Эх!

– Да я же, хотела, как лучше, – оправдывалась соседка. – Страшно мне. Вооруженный он – по радио сказали. Как бы чего не вышло.

– А со мной посоветоваться, не судьба? Я где? На тридевять земель? Через забор живу.

– Я тебе вчера говорила, что сообщить нужно….

– И что? Я сказал «звонить»? Вот бабье, все перевернут по-своему.

– Что теперь делать то?

– Что, что!? Иди домой, я что ни будь придумаю. Да не бычься ты, что вышло то вышло. Разрулю.

Там, в лесу, когда он вернулся чтобы припудрить след, шаря вокруг солдата, поискать чем-нибудь еще поживиться помимо автомата, и поняв, что жмур не совсем жмур, его стали мучить сомнения – «Калаш это вещь – не продать, так будет душу греть, а солдат – проблема. С виду, не жилец, час – другой и окочурится, а может помочь ему по-братски, пилоткой придушить и Васькой звали. Ёпересете…. Пацан совсем. Эх… жизнь в полосочку. Нет, не по человечьи это, вытягивать пацана надо, а там как по судьбе отмерено…»

И теперь он, как от назойливой мухи отмахивался от черных мыслей, всплывающих из глубины искореженной души, и повторял про себя как мантру, заглушая шепот темноты:

– Все как надо сделал, попал в цвет. Пацан же, совсем. А мне что?! Пару кирзы не стоптать как к червям на корм, хоть кто-то помянет без мата, Михаила Алексеевича.

***

– Вижу очухался служивый, – сказал дед, когда буквально ворвался в дом и увидел, что Денис сидит за столом и потягивает разбавленный кипятком чифир. – Завязывай «байкал» цедить. Пора сваливать. С минуты на минуту менты нагрянут. Тебя кто-то из местных срисовал.

– Что? – спросил Денис, подняв затуманенный взор.

– Держи, – дед кинул брюки и кофту. – Натягивай. За обувь извини. Твоего размера нет, в кирзах пойдешь.

– Что случилось? Зачем все это?

– Ты что? Не врубаешься? Менты нагрянут, мигнуть не успеешь. Одевайся и в путь. Вот тебе еще куртка. Держи!

– Нее. Я ментов буду ждать. Мне бояться нечего, правда на моей стороне....

– Ээх браток, с ментами дело не имел. Твое слово против трех. Кто разбираться будет, здоровье только потеряешь. Говорю тебе. Домой пробиваться нужно, к родным, дома и стены помогают. А так, упрячут, если подфартит, но думаю свинца словишь и посылкой по прописке. Так, что натягивай штаны. Я тебя на дорогу выведу, там автостопом до края, в любой населенный пункт. Найдешь «байдан» и на родину. Держи мой паспорт. По молодости потерял, на всякий случай. Второй документ всегда пригодиться.… Вот, и пригодился. И червонец держи.

– Я думаю лучше сдаться. Вы же все видели, подтвердите…. Подтвердите же?

– Пацан! Кто мне поверит?! Арестанту по жизни. Про автомат забыл? Часового оглушил и ушел из части, это все, что они знают, и другая версия – поверь, выглядит натянуто.  Быть на лимане – лучший вариант, отсидеться и действовать через родных. Пусть родственники бучу подниму, знакомых блатных подвяжут, адвокатов наймут, только так есть шанс отмазаться. Сесть – ума много не надо, всегда успеешь. Землю нужно грызть если придется, до последнего рвать свободу. По-другому не выживешь.  Спасуешь, будешь слабым, и система тебя размажет  как соплю по стенке – будь уверен.

– Еще добраться нужно….

– Все будет в масть. Делай как я скажу и прорвемся. На трассу идти – ошибка, есть другой путь. Держи рюкзак, там кое, что похавать и автомат.

– Автомат то зачем?!

– Отстреливаться, блин. Да не таращ глаза… Шучу. Подальше отойдем и спрячем. Когда делу ход дадут, я его в глаза не видел. Ты понял? Он был всегда при тебе, мол, хранил оружие, как и положено. Тебе его подбросили, но ты ответственный, решил сохранить. Понял? Я его не видел! Ты сам его спрятал.

– Да понял я.

– Вот и хорошо

                ***

Дед повел Дениса в противоположную сторону, подальше от трассы за которым притаился полигон. Они пересекли несколько дворов и огородов, и вышли на колхозное поле, спустились к крохотной реке, перешли ее через бревенчатый мост и взяли вправо, углубившись в лес. Когда деревья расступились беглецы вышли на проселочную дорогу.

– Это путь на свободу, – сказал дед, всматриваясь в даль. – Автомат схорони и будем мотор ловить. С «Березовки» грузовики часто в город ездят. Когда по трассе погоните, проси остановить до поста. Пост лесом обойдешь, там другую «арбу» поймаешь. Все понял?.. Вот и отлично. Тебе главное до «байдана» добраться, а там лыжи навостришь.

– Какого «байдана»?

– В городе один «байдан». Выбора нет… Не понял? Станция ЖД… Ёпрст. Вокзал, чтоб его не ладно. И запомни – перед ментами не светись, все в аккурат, без суеты, пока в купе не приземлишься. Лучше в кафе зависни или по магазинам прогуляйся. Ты заросший как черт и одежда не по размеру, заметный персонаж. Паспорт у тебя, так, на лохов. Есть шанс на невнимательность, но лучше не попадаться. В поезде ниже плинтуса, увял на полке и до дома. Все усвоил?

– Да понятно все это.

– Ну и хорошо. Мотор пылит, скоро подъедет. Ну! Будь! А я сваливаю, мне палиться незачем.

16. Сон шестой. Глюки.

***

ЗИЛ с деревянным кузовом синего цвета, скрипя, урча и качаясь по неровностям проселочной дороги, проскочил мимо. Денис выругался про себя и пошел пешком вслед удаляющегося грузовика как тот неожиданно остановился. Шофер вылез из кабины, спрыгнул на землю и, махнув рукой, закурил. Он внимательно изучал приближающегося Дениса. Когда расстояние было достаточное, чтобы его услышали, спросил:

– Ты что парень, заблудился?

У Дениса кружилась голова, и резкость плавала, то вырисовывая, то растушёвывая окружение. Навалилась усталость, и хотелось спать.

– Подбросишь? – ответил Денис вопросом на вопрос и, не дожидаясь ответа, полез на пассажирское место.

– О. Я вижу, приглашения тебе не нужны?! Ладно, приземляйся. Только сапоги хорошо очисти.

Водитель последний раз затянулся по полной и, выпустив дым через нос, заскочил в кабину. Остатки сигареты прошипели в луже.

– По адресу не повезу, не такси, скажешь, где тебя высадить.

– Перед постом ГАИ, остановишь, – сказал Денис и стал проваливаться в забытье.

– Перед постом, так перед постом.

Денис одобрительно кивнул и обняв рюкзак, удобнее пристроился. Перед взором поплыли призраки последних событий.

– Так откуда ты? В нашей деревне я всех знаю…. С Муховки, что ли?

Вопрос выбросил Дениса из забытья. Он вздрогнул, посмотрел на водителя и ничего не ответил, только посильнее нахохлился, закрыв глаза.

– Ладно. Вздремни чуток. Вижу, не до разговоров тебе. К посту подъезжать будем, толкну.

***

По лобовому стеклу застучал дождь с градом. Дворники скрипнули и Денис очнувшись посмотрел на водителя.

За рулем сидел обнаженный юноша из стекла и светился. Машина плавно летела по пустыне, не издавая ни звука. Денис не понял, что спит и стал копаться в памяти стараясь разобраться, как он оказался в машине среди пустыни, и куда его везет призрачный спутник.

– Куда мы едим? Напомни? – спросил Денис.

– По времени, – раздалось у Дениса в голове. Юноша молчал, но он понял, что с ним общается именно он. – Мы всегда в пути по дорогам времени. У одних путь извилистый, у других прямой без сучка и задоринки. Никто не в силах изменить ход времени, но дорогу выбирают сами, по которой: летят, идут, плетутся или вязнут в грязи. Не стремятся, но всегда оказываются там, где прервется нить плетущая судьбу, все, без исключения. Вспыхнут и сгорят или будут тлеть, омрачая смрадом рядом идущих, будут незаметны или осветят своим гением…. Выбор всегда труден и не каждому под силу вывернуть душу и промчатся по тернистой, опасной, но интересной, напитанной эмоциями, напитанной энергией, временной дороге, взорваться вулканом осыпая пеплом, поливая лавой своей мощи, серую массу безвольности.

– Что-то ты загнул. Будь проще. Так, где мы, все-таки? Да и кто ты такой, в самом деле.

– Смотри.

Денис посмотрел в окно и увидел быка, несущегося рядом. Бык резко развернул голову и, подцепив рогами машину, не сбавляя скорости, отбросил ее в сторону. Машина несколько раз перевернулась, увязнув боком в песке. Битые стекла осыпали Дениса. Призрачный юноша исчез, а Денис стал выкарабкиваться через разбитое лобовое стекло.

Он вылез на поляну, и встал среди благоухающих цветов. Он подошел к зеркалу с кованой рамой и посмотрел на свое отражение. Он несколько не удивился, увидев себя школьником, ведь это сон, и он еще не осознал себя, только подумал где его класс и откуда зеркало в лесу. На его плечи легли руки и, в отражении с ужасом увидел, что сзади стоит Горгона. Дюжина глаз змеиных волос смотрело на Дениса. Горгона улыбалась. Он услышал голос, убаюкивающий и внушающий спокойствие. Денис сразу же успокоился, да и чего боятся, все знают, что смотреть через отражение на Горгону безопасно.

– Расщелины в высохшей глине и забытье, – вторил голос. – Прах прошлого величия, веками разносившийся безжалостным ветром пренебрежения, закружился подхваченный слабым ветерком возрождения….

По зеркалу пошли трещины, стекло лопнуло, и Денис понял, что это дверь. Он ринулся в нее, от греха подальше от смертоносного создания.

Он вывалился из дупла огромного дерева и повис на руках, схватившись за ветку, когда падал вниз. Ощутив необычную силу в руках, он ловко крутанулся, опустился и, пролетев несколько метров, зацепился за сук другого дерева, сделал выход на две и сел, свесив ноги, свысока рассматривая джунгли.

Сверху по стволу спустилась пантера и села рядом.

– Ты до сих пор не понял, что это сон? – прозвучало в голове.

– Сон? Какой сон. Я в джунглях живу, сколько себя помню, – ответил Денис и задумался.

«Да не может быть это сном, – думал он. – Слишком все ярко и естественно»

– Проверь реальность, или ты и это забыл? – отправила пантера мысленный позыв. – Все уже в сборе и ждут блаженный глоток, освежающий кровь, представления.

На ладонь приземлилась хрустальная бабочка, переливаясь и искрясь в лучах солнца, прорывающихся сквозь обильные заросли джунглей.

– Смотри, смотри! – воскликнул Денис, вытягивая руку, показывая пантере бабочку, и увидел, как пантера преображается, и через минуту стала выточенная из голубого стекла, удивляя переливами своего тела. Джунгли зашумели, вспыхнули и на мгновение Денис потерял зрение.

***

Денис отрыл глаза и посмотрел на водителя.

– Надо же такому присниться, – зевая протянул Денис.

– Не удивительно, – сказал водитель. – Видон у тебя еще тот. Видно, что недавно в передряге побывал. Так откуда ты? Раньше я тебя не видел, а окрестные деревни почти все знаю, ходок еще тот. Николай Озеров я, не слышал?

– Я не местный. Проездом, у деда в гостях был.

– У деда?

– Михаила Александровича. В Муховке.

– У мухи что ли? – засмеялся водила. – Знаю, знаю.

– У него самого. У мухи, – улыбнулся в ответ Денис и почувствовал гнетущую усталость. В глазах двоилось и пульсировал весок.

«Не помешало бы отлежаться, – подумал Денис. – Рано я с места сорвался. Еще денек, другой и пришел бы в себя. Но и на том спасибо, что жив здоров, а так окочурился бы и гнил в обнимку с калашом»

Речь водителя, запах резины, тряска, все перемешалась в сюрреалистический фарш и навалилась на Дениса, вдавливая его в сидение, смещая точку сборки.

– Ну, его все знают, – сказал водила. – Не сказал бы, что с хорошей стороны, да бог ему судья, не в простое время он родился, не просто и жизнь проживает…. А, ты снова задремал, ну лады. Спи, спи, а я покурю.

Когда они выехали на трассу, качка закончилась и, Денис проснулся, чувствуя себя намного лучше. Ему казалось, что проспал полдня.

– Где мы уже? Долго я спал?

– Да где там, долго. Минут пять.

По телу Николая прошла волна с голубым отливом, и сверкнули глаза. Денис встрепенулся и сел ровно.

– Я, наверное, сплю. Точно. Нужно проверить реальность.

– Ты, о чем? – удивился водитель. – И впрямь тебя несет. Ты меня не пугай, видно хорошо у тебя голова стряхнута….