скачать книгу бесплатно
– А он шел к Вере Павловне?
Лидия замялась.
– Наверное…
– И зачем?
– Не знаю. Почему ты у меня это спрашиваешь?
– Потому что когда я спросил его, он меня проклял, логично? А знаешь, что не логично?
Лидия отступила на шаг назад и скрестила руки на груди.
– Ну давай. Поделись своими чувствами.
Он начал загибать пальцы.
– Не логично, что женщина, которую ждут дома, задерживается на работе. Это раз. Не логично, что этот темный урод с неопределенным уровнем силы бегает по Белому отделу, когда здесь никого нет, и кидается настоящими проклятиями. Это два. Не логично, что вместо того, чтобы пить со мной, ты пьешь с алкоголичкой Верой Павловной, которая только и может, что конвертировать зарплату в космополитен. Это три. Но самое нелогичное, что я пострадал, я был заколдован, на меня бросили темную магию, а ты сейчас стоишь и лыбишься.
– Прости. – Лидия попробовала убрать улыбку, но получалось плохо. – Мне кажется, что если ты задерживаешься на работе, я тоже могу. Вере Павловне было правда плохо.
– Ей всегда плохо, это не оправдание.
– А я и не оправдываюсь перед тобой, родной. Просто есть работа, у тебя своя, которую не понимаю я, а у меня своя, которую не понимаешь ты. Это работа с людьми. Я не могу по будильнику отнять руки от клавиатуры и уделять тебе все свое свободное время.
– Да никто не претендует на твое время. Хочешь – живи здесь, играй в “три в ряд”, заигрывай с маньяками, сплетничай про всех и вся: никто не держит. Только не надо называть это работой.
– Мне кажется, мы с тобой сейчас снова поругаемся. Женя, я не хочу этого.
– Так я тоже не хочу с тобой ругаться. Просто я не понимаю, как ты можешь так поступать со мной все время?
– Что значит "все время"? – удивилась Лидия.
– Это и значит. Ты знаешь, что я за человек.
– А что ты за человек?
– Не надо сношать мне мозг своими психологизмами. Они даже не твои. Есть вещи, которые должны быть по-моему. Это основные вещи. Базовые. Это наша семья. Тебе не нравится?
– Не нравится. – просто сказала она. Лицо у нее серо-красное.
– Вот незадача! – повысил он голос. – Тебе всегда нравилось. А сейчас вдруг что-то не так. Ни с того ни с сего. Может, ты забылась? Ты полигений с пупырками на лице, а я специалист технологической магии. У тебя даже нет высшего образования. Я сильнее тебя. Я вижу больше, чем ты, и сейчас я вижу, что ты неправа. Ты ведешь себя, как ребенок, от тебя разит алкоголем и ты врешь мне прямо в лицо.
– Я не вру тебе.
– Перестань оправдываться и прекрати, пожалуйста, общаться с этим садистом. Вообще.
– Вот как… – протянула она, опуская глаза.
Евгений утер лицо руками, заговорил тихо.
– Я не в первый раз прошу тебя об этом.
– Да, я знаю. – вздохнула она. – Пойдем лучше домой.
– Да, конечно.
Евгений открыл дверь, за ней сразу начиналась их уютная квартира, но не успела Лидия ступить на порог, как прикрыл дверь.
– Нет. – сказал он. – Я не хочу пускать этот конфликт в дом. Извинись передо мной, пожалуйста.
– Я должна?
– Мне жаль, что ты не поняла этого. Значит, все, что я сказал, я сказал в пустоту. – он усмехнулся. – Как всегда…
– Не в пустоту. Я просто не виновата перед тобой. Я люблю тебя.
– Извинись, пожалуйста.
– Или что? – мягко спросила Лидия. – Не пустишь меня домой?
Евгений помолчал, что-то прикинул, кивнул.
– Представь себе.
– Хорошо. – всплеснула руками женщина. – Я пойду к Кошкиным ночевать.
Евгений снова помолчал.
– Раз тебе так проще, чем признать вину, я не собираюсь тебя останавливать.
Лидия дернула ручку двери номер один. Она была заперта. Не долго думая, Лидия постучала в нее, громко и настойчиво.
– Когда дверь запирают изнутри, портал в ее коробке размыкается.
Лидия смерила его взглядом, пошла к следующей двери. И к еще одной, и еще. Слезы подступили к глазам, когда дверь за седьмым, счастливым для нее номером, не поддалась. Все они, сплошь до девятой, спустя сорок минут после окончания рабочего дня, были заперты. Кроме одной. Нулевой двери. Повернувшись спиной к пирамиде ее желтого света, женщина закрыла глаза. Плечи ее поднялись, резко, она закрыла рукой рот, чтобы не было так слышно, но слышно было. Скулеж, от которого самой стыдно. Красные ее волосы были все в зеленой ершистой урути и водном папоротнике. По красным щекам ее текли горячие слезы. Побелели костяшки пальцев. И тяжелый темно-синий вечер изменился с ловкостью ручки-перевертыша: он подбежал к ней, обхватил руками, и потянул на себя, на шаг назад, как от пропасти.
– Прости меня, Лида, прости, прости, – целовал он зеленую тину и красные волосы – я козел, я не должен был, я дурак, Лида, я не знаю, что говорю…
Они были уже у пятой двери. Она чуть не потеряла туфлю, как он тянул ее назад.
– Боже мой, мы просто с тобой устали, – говорил он тихо – какой длинный тяжелый день. Пойдем же, скорее, домой, родная…
Дверь нулевой комнаты закрылась и заперлась изнутри. До понедельника.
Суббота
Глава пятая.
Андрей вышел из кухни с двумя чашками кофе по-турецки, пропал на несколько секунд в темном проеме спальни, откуда вернулся уже с одной чашкой, из которой сделал глоток, после чего закрыл глаза и с наслаждением хрустнул стареющей дряблой шеей. Волшебник открыл дверь в комнату юного Мечника, откуда тут же повеяло сонным теплом и подростковым перечным смрадом. Мужчина страдальчески поморщился и, не без опаски, в тапочках, ступил в логово своего ученика. На самом деле, там было чего опасаться, и связано это было совсем не с тем, что темный волшебник практиковался в защите убежища или охране своего сна (практики защиты отвергались им целиком и полностью). Вследствие этого, комната его, в противовес Андреевой, не таила ни одной жестокой ловушки или мрачного тайника. Только вот здесь жила другая беда, занимавшая весь пол и поднимавшаяся до самого потолка. И нет, это был не бардак. В каждый миллиметр обоев было что-то воткнуто, даже небольшой мусор по типу ребристых пивных крышек был скрупулезно обрамлен десятками портняжных булавок. Здесь же висела плоская, размером с картину или зеркало, терка, на которой без проблем можно было натереть кочан капусты или человеческое лицо. На подоконнике, вперемешку с книгами, лежали кухонные ножи и штопоры самых разных видов и устройств. На чистом столе напротив окна одна лишь коробка обнаженных до серого грифеля и заточенных, как пики, карандашей и листок с изображением чудовища: три тонкие лапы, загнутое крюком тело и похожая на деревянную корягу голова с одним единственным человеческим глазом. Особое место на длинном комоде занимал круглый нож для пиццы. Он выделялся среди прочих острых предметов своим экстравагантным уродством, возлегая, как на подставке, на скромной куче почти свежей одежды.
Андрей двинулся к спящему в инсулиновых иглах: они торчали вверх по всей длине изголовья кровати, держались на слое двустороннего скотча даже на прикроватной лампе. Незнающий человек, оглядев такое жилище, скажет, что его обитатель глубоко болен параноидальной шизофренией. Знающие же люди скажут просто: “хорошист”.
Сам же “хорошист” спал, извернувшись поперек кровати. Одеяло было накручено на его голову и руки, и из этих бессмысленных бандажей выдавался только кончик носа и острые белые локти, в то время как одна нога торчала коленном вверх, а вторая, опираясь на торчащее колено пяткой, была вывернута наружу на зависть любому йогу. Андрей аккуратно подогнал ладонью сладкий кофейный пар к спящему, тот никак не отреагировал.
– Ну разумеется. – снисходительно прошептал Андрей.
Тогда наставник дернул подростка за пятку, ноги его с шумом упали на кровать, но даже сонное дыхание Мечника не сбилось.
– Молодежь… – вздохнул мужчина, и в комнате загорелся свет.
Вот тут Северин уже закряхтел, шевелнул головой в плену одеяла, открыл красные, заспанные глаза.
– За что?
– Едешь сегодня в дом возвращенцев. Чтобы к четырем часам был дома. У тебя зачет по актуальной генеалогии вампиров.
– Кофе…
– Пожалуйста. – Андрей протянул свою чашку.
Майский окончательно расплелся, понюхал, скривился, а потом и вовсе отвернулся.
– С сахаром.
Андрей улыбнулся.
– А ты что думал? Я пью кофе с сахаром уже больше века.
– Я думал, у тебя есть сердце, – зашептал маг безумия, – а в Измайлово – магический профсоюз.
Андрей сделал глоток из чашки.
– Обе эти вещи существуют в действительности, но ни у одной из них, увы, нет к тебе никакой жалости. Они не хотят решать ничего без представителя исполнительной власти. Так что вот тебе задание: разберись, что там им не нравится, исполни власть и пригоняй на зачет.
– Ой, да не может такого быть, Андрей: – затараторил сонный злой голос, – весь город в белых волшебниках, а дом возвращенцев никак не спрятан. Мне порой кажется, что там тусят больше школьники-герои и дедки-хранители, чем сами мертвые. Скажи честно, ты просто хочешь показать очередной нашей гостье вид из кухонного окна? Так я просто на работу поеду, мне есть чем заняться!
– Увы, нет. – сказал ледяным голосом наставник. – Возьми у меня пятьсот рублей на завтрак и вали прямо сейчас.
– А ты?
– Я похож на школьника-героя? – вскинул седые по краям брови Андрей и прислонил чашку к подбородку.
– Ты похож на деда. В такую рань встают только обладатели ПТСР и ордена Ленина.
Андрей избавил подопечного от теплого бремени одеяла и свалил его на пол в ровный круг канцелярских кнопок. На этом аргументы его кончились и он скрылся в темноте своей спальни.
Стоит определить важную и глубокую разницу между понятиями “Призыв” и “Возвращение”. Когда волшебник, с помощью песни, или же начертательным методом “призывает” какой-то объект, он создает ему условия к максимально вероятному появлению из ниоткуда, не нарушая при этом никаких математических или физических законов, поскольку, как известно, нулевой вероятности не существует и вероятность не исчерпывается благоприятными исходами. Кардинально отличается случай, когда маг смерти “возвращает” кого-то. Магический актор производит усилие, едва ощутимое физически, зато сопровождающееся огромным галлюцинаторным движением, заставляющее душу того, кто идет по бесконечному раскаленному мосту, обернуться и пойти в другую сторону, то есть вернуться.
Северин поднял голову от кошелька, встретился с огромными испуганными глазами гостьи. Кажется, она была его учительницей английского в школе.
– Нет, – сказал он. – я не краду деньги у своего отчима.
– Отца. – поправила она.
– Пусть так.
“Призванные” Майскому нравились значительно больше, чем “Возвращенцы”. Как минимум потому, что среди первых могут встречаться живые и бессмертные, что, по определению, интереснее смертных и мертвых, а еще потому что они обладали острой потребностью в индивидуальности, иными словами, сохранении черт, способствующих призыву. Сам Лемминкяйнен, первый, кого удачно призвал Мечник, читал ему сказки длинною в ночь, когда Андрей был занят своим громким разводом, эхо которого до сих пор слышно в Белом и на которое уходят запасы дефицитной из-за содержания пемзы Везувия “Песни храбрых”.
Те же, в свою очередь, кто вернулись… Как-то Андрей, в качестве домашнего учителя Северину, вернул на денек-другой товарища Крупскую – жалкое зрелище: ни в одном из источников не было сказано, что бедняжка страдала нарколепсией, но когда мертвая женщина упала носом в тетрадь по окружающему миру и все содержимое ее гайморовых пазух… Северину и так не нравился этот предмет, как, в последствии, не понравилось и все магическое природоведение. Гораздо лучше было, когда на день рождения Мороза Андрей подарил ему часовой разговор с Андроповым, но тем не менее: все они теряют что-то важное по пути назад.
В Измайловском парке было серо-коричнево, почти без листьев, а в ранний субботний час по его вычерченным как по линейке асфальтированным дорожкам гуляли только хозяева волков разной степени дезадаптации. Идти было недалеко, дом был пятиэтажный, ничем не примечательный, за исключением, разве что, того, что у него не было номера. Обычно, так его и находят светлые любители приключений, за исключением, разве что, тех, кто пасет котов: эти любители ходить по городу наугад, всегда оказываются не в то время не в том месте. Едва ли стоит удивляться отсутствию номера на доме возвращенцев: такое бывает, что если у объекта уже есть имя, сокрытое во тьме, (а имя дома возвращенцев сокрыто во тьме по желанию самого дома), то дать ему другое, по разным причинам, становится затруднительно. Поэтому в городах десятками лет остаются проектируемые проезды. Есть улицы, которые бесконечно переименовывают. Есть площади, выдавливающие из ровной брусчатки прыщи памятников. Есть дома на углах, на чьих боках может быть до трех разных номеров, что значит лишь одно: дом сам по себе без номера. Они все отказываются от имени, желающего занять место поверх настоящего.Таким домом можно было считать и дом возвращенцев – территорию мертвецов.
Когда Северин подходил, возвращенные в количестве трех женщин, одетых, очевидно, не по погоде, смерили его взглядом и затараторили наперебой: “Ой, волшебник, ой…”, “Видать, к Оксане чешет…”, “Да какой это волшебник? Так, сопля. Сейчас я его…” – и тут же шепот перешел в фальцет – Чего надо, мальчик? У нас дом самый обычный, нечего тут шастать!
Северин решил подыграть.
– Здравствуйте, тетушки. – учтиво поклонился он. – Я подругу свою жду. Она из окна меня увидит и выбежит. Расскажите лучше, как ваши дела?
– Ой, – вздохнула женщина в желтой шляпке, подруги дико не нее посмотрели. – дела плохо, мой хороший. Вот, котиков кормим. Бедные они. Половина пенсии уходит: корм-то хороший только мягкий в синей упаковке, а котикам спать холодно. Крысы теперь какие, сами на котов бросаются, а им, бедным, на холоде всегда жрать хочется. Он теперь по шестьдесят рублей…
Ее тут же отдернули, женщины быстро пошептались, сразу перестали поминать Оксану (она Северину, как раз таки и была нужна), что-то сказали про людоедку с третьего этажа, а одна из говоривших, вся в фиолетовом, скривила темные губы.
– Все равно уходи! – сказала она. – Нечего тут стоять истуканом. Тем более, куда вы с подружкой с твоей пойдете? Денег у тебя точно нет, выглядишь, как бомжонок. В парк? Ты ее там во нагуляешь! Нам дети в подъезде не нужны, так и знай!
“Да, детей съедят…” – послышался шепот.
Пока Северин думал, что на это сказать, из подъезда выбежала девушка в голубых джинсах и красных гетрах. Судя по тому, как высоко над головой торчали ее круглые брови, как и она ловко совмещала свой бег с высоким, почти поросячьим визгом, она была не самым опытным искателем приключений в городе. Руки в красных перчатках без пальцев схватили плечи темного волшебника.
– Чел, беги отсюда! – выпучила она голубые глаза. – Это ни черта не развод! Это как “Пила”, только в реальности!
Северин закрыл глаза, шмыгнул носом. Правый уголок губ пополз вверх.
– Чел, ты чего? – она трогала его лицо, от пальцев шел мелкий ток ривиля: проявляющих чар. Она проверяла, живой ли он.
– Ты бы меня не трогала… – еле смог сказать он.
Она отступила на шаг, не понимая, что он. А он опустил голову, понимая, что краснеет.
– Простым ривилем меня не взять… Можем просто… телега или ВК. Лучше, конечно, телеграмм. ВК, конечно, тоже можно, но там такая помойка… Я там только из-за одноклассников… Знаешь, там чат класса, все такое…
Волшебница обернулась к распахнутой двери подъезда, но там никого не появилось за столько времени. Ее огромные глаза вернулись к юноше.
– Ты кто такой?
Это был хороший вопрос. Северин вдруг резко вспомнил кто он и откуда.
– Это не важно. – нацелился он на нее чернотой зрачков. – Сейчас у меня отвалится голова.
