скачать книгу бесплатно
– Я сейчас, – вздохнула она. – Уйдем вместе.
– Ты спешишь? Оставайся, сколько нужно. Он протянул ей ключ. – Вот, возьми. Пусть будет у тебя.
– Ух ты! Надо же, какой прогресс. Действительно, что-то меняется. А не пожалеешь? Вдруг, заявлюсь не вовремя?
– Разберемся. В любом случае, у тебя полный приоритет. Ты же знаешь.
– Правда?
– В настоящий момент, да.
– Момент…
– Не спугни его.
– Что ты, Сереженька, я люблю моменты. Я собираю из них драгоценное ожерелье.
Глава 6.
Штабс-подполковник Кротов.
– Иди сюда, – отозвал Лукьяныч Сержа в сторону, к окну, едва только он зашел на КП.
– Ты давно Хлебчикова видел?
– Сто лет уже с ним не встречался. Да, собственно, после той истории с мэром.
– Ага, с тех самых пор…
– А что Геша?
– Что-что… Самый лучший кандидат в подозреваемые твой Геша.
– Да нет, не думаю…
– Слушай, что я тебе говорю. Рабочая версия такая: он. По всем параметрам подходит, у него и мотив имеется, и возможность тоже есть. Была, по крайней мере.
– Какой еще мотив?
– Месть!
– Геша добрейший человек…
– Добрейший, да. Был! Но с тобой, вон, разорвал отношения, не задумываясь, хотя сам во всем виноват. Конечно, нельзя было так поступать с офицером, я считаю, мы не девицы тут собрались, должны уметь и подраться иногда, но… Система наша бывает безжалостна.
– А какие у него возможности? Он здесь уже год как не появлялся. Больше.
– Так, а что у нас изменилось здесь за это время? Ничего, если разобраться, все по-прежнему. Все эти тонкости, детали, распорядок. Застежка эта на окне, или как там ее… Защелка.
Лукьяныч ткнул, не глядя, пальцем вверх, над головой.
– К тому же, кое-кто до сих пор помнит, что он, Геша твой…
– Не мой он!
– …что Геша твой увлекался в свое время альпинизмом. Фотография даже нашлась, где он с мотком веревки на шее. По габаритам к тому же подходит идеально. Кто еще, кроме него, в эту форточку залезет? Тем более, вылезет обратно. И уйдет с награбленным. Он же все входы-выходы в штабе знает. Про подземелье это, поземный ход, я, например, до вчерашнего дня и не слышал.
– Ну, он тоже мог не знать.
– Он же местный. Мальчишкой все облазил, наверняка. Но это Бог с ним, разберутся, специально обученные, как говорится, люди. Речь сейчас не о нем, а о тебе.
– А что обо мне? Я тут при чем?
– Вот при чем. Зря ты вчера вылез с этой доской, с секретным словом.
Серж и сам понимал, что зря, поэтому, соглашаясь, в ответ только молча кивнул головой.
– Кое-кто за это ухватился, – продолжал Лукьяныч. – Недоброжелатели у тебя, как мы помним есть.
– Штабс-подполковник Кротов! – догадался Серж.
– Ты нигде больше этого не говори, понял? Штабс-подполковник! Держи при себе все эти шуточки. Время сейчас серьезное наступило, тем более, такое происшествие у нас непосредственно. Дашь повод, подставишься – и погоришь по полной. Он с тобой поквитается.
– Спасибо, Владимир Лукьянович. Я все понимаю, и помню.
– Вот, не забывай. Тем более что уже и приказ есть, по корпусу, о создании комиссии по расследованию обстоятельств, кто в чем виновен, и прочее. Возглавляет комиссию начштаба, полковник Дахно. Но это номинально, а фактически копаться во всем будет Кротов. Он ЗНШ по режиму, это его хлеб. И тебя он сегодня обязательно вызовет, в мозгах твоих поковыряется. Поэтому, не сболтни ничего лишнего. Забудь про штабс-подполковника, нет такого звания – только подполковник Кротов, Вадим Эдуардович. Это тебе понятно?
Серж снова кивнул.
– И про этого, Хлебчикова твоего…
– Да не мой он!
– Вот так и говори: не видел, не встречал, ничего не знаю. А про секретное слово – скажи, заметил случайно, как писал, ну, он же, Хлебчиков. Спросил, что такое, мол, тот сказал.
– Так и было.
– Вот, так и говори. И без глупостей, Сережа, все очень серьезно. Идут активные поиски козла отпущения. Виноват, не виноват – не так и важно. Разберутся тщательным образом и накажут первого попавшегося. Накажут, разрядятся, и всем вроде полегчает. Поэтому, прижмись, понял? В прошлый раз ты соскочил, не знаю уж как, так не попади под раздачу в этот, потому что получишь и за прошлое тоже. И с бабами своими завязывай. Тебе до академии месяц дотянуть осталось, вот и потерпи этот месяц.
– Да какие бабы, товарищ полковник?
– Твои бабы. Думаешь, никто о твоих похождениях не знает? Не помнит? Не завидует тебе? Ох, смотри, погоришь на них.
– Все давно быльем поросло, Владимир Лукьянович. После того залета с Гешей, завязал.
– Вот, помни об этом. Потом не говори, что тебя не предупреждали.
– Спасибо, товарищ полковник.
Не успел Серж усесться за рабочий стол, как над ним склонился Петр Марлинский.
– Есть предложение перекурить это дело, – сказал он заговорщическим голосом, смешно скашивая рот в его сторону и шлепая масляными губами.
– Да я только…
– Давай, давай. Есть базар.
– Эй, куда вы? – всполошился Дукшта-Дукшица. – Времени в обрез, сейчас начинаем работать.
– Успеем, мы по-быстрому.
– Давайте, три минуты и вы на местах. Чтобы не ждать вас.
– Львович, так мы одну на двоих высадим, еще и раньше вернемся, – заверил его Марлинский.
– Вот, это правильно.
– Так тю же!
– Кстати, Сергей, у меня к тебе тоже разговор есть. Потом поговорим.
У Сержа тоскливо заныло под лопаткой. Что за чертовщина творится, подумал он. Вдруг всем понадобился. Нет, мне это не нравится. Только не сейчас.
В курилке Пит достал из кармана голубую пачку Экспресса, помял ее в руке, раскрывая. Резким ловким движением высунул из нее до половины несколько сигарет, одну взял губами.
– Тебе не предлагаю, ты все равно не куришь.
– Отчего же? Угощусь, раз все равно здесь. Давай, давай, сам позвал.
– Ты слышал, что Львович сказал? Одну на двоих. Ладно, ладно, я пошутил. Бери.
– Что ты хотел-то? – спросил, расправляя усы, Серж после того, как они прикурили от одной спички и сделали в молчании по паре затяжек.
– Тут такое дело, – Петр Петрович оглянулся по сторонам, словно опасаясь, как бы не подслушали. – Ты же знаешь, как я к тебе отношусь?
– Нормально относишься.
– Нормально отношусь, верно. Поэтому хочу тебе кое-что передать. А точней – предупредить. Я вчера с командующим пообщался. Не то, что ты подумал, а просто я с ним с детства знаком. Они с отцом корефаны, еще с училища, их койки в дортуаре рядом стояли, прикинь. И я его всегда дядей Ваней звал. Ну, ты, должно быть, в курсе. Так вот, дело не в этом.
– А в чем дело? Пит, что-то ты витиевато изъясняешься. Давай прямо, а? Не томи.
– Так я ж это, слова подбираю. Чтобы сказать, что надо и при этом не сболтнуть лишнего. Как учили: больше слов, меньше информации. Ну, ты в курсе. Короче, сам понимаешь, что сейчас вся наша ситуация рассматривается заинтересованными лицами со всех сторон, и проговаривается, и обсасывается. То, что лазутчика форточного разыскивают – и разыщут, – это и так ясно, этим особый отдел занимается. Но нас это касается постольку-поскольку, ведь ни ты, ни я в это окно чертово не лазили. Правда, же? Вот. И все равно, как ни крути, мы виноваты. Поэтому кого-то должны принести в жертву вообще, за сам факт происшествия, за то, что оно случилось, здесь, у нас. Типа откупиться. Потому что прокол масштабный, и последствия огромные. Дахно сказал вчера, что могут папахи полететь, и это правда. Вплоть до командующего, всех могут снять, и хорошо, если только это. А то ведь могут и на галеры сослать. Пожизненно. Но папахи слетать не хотят, папахи могут за себя постоять, не то, что мы с тобой, простые смертные. Ну, чтобы не утомлять долгими объяснениями: жертву уже наметили. Предварительно выбрали.
– И кто же это?
– Успокойся пока, не ты. И не я.
– Зачем ты мне тогда это все рассказываешь?
– Это ведь еще не конец истории, слушай дальше. Жертву, искупительную, наметили, и это тот человек, который отвечает в штабе за режим.
– Кротов?
– Тс-с! Правильно мыслишь, но я тебе ничего не говорил. Звучала, однако, и твоя фамилия, в связи с Гешей Хлебчиковым, он же главный подозреваемый, ты в курсе? А вы с ним друзьями были, как мы с Хакопническим, некоторые говорят, что и до сих пор, только маскируетесь. Имитируете ссору. Но на роль жертвы ты все равно не очень годишься, прости – мелковат, а вот тот, другой, он в самый раз. В результате, и папахи в целости, и Верховный удовлетворен. Опять же, предположительно. Кто знает, может, и больше крови потребуется. Но вот теперь подхожу к самому интересному. Кротов ведь тоже все это понимает, тем более что расклад не из сложных. Проблема заключается в том, что он с раскладом не согласен, и сделает все, чтобы вместо себя подставить другого. Тебя, например. Он вцепится тебе в горло, как крокодил в гуся. И не потому, что у тебя с ним раньше терки были, а потому, что сам жить хочет. Но уж если пойдет на дно, то и гуся за собой утянет. Тем более что никакой крыши, по сути, у тебя нет. А вот теперь самое важное. Дядя Ваня сказал, ну, намекнул, что ты ему симпатичен, как молодой офицер и специалист, и что не хотелось бы тебе жизнь и карьеру портить. Тем более – академия. Но и ты должен вести себя умно и не делать глупостей.
– В каком смысле – умно?
– Не высовываться, Серж, не высовываться. И не тарахтеть что попало. Как с той доской. Понятно? Мало ли кто что у нас тут знает, или слышал, или замечал. Не обязательно все это озвучивать и демонстрировать. При всех. При посторонних. И других подставлять.
– Да, блин, черт дернул…
– Вот, хорошо, что признаешь ошибки. Попроси прощения и спи спокойно. Ладно, считаем, что ты все понял. Ну, пора уже к станку возвращаться, пошли. Кстати, все, что я тебе рассказывал, это пересказ очень приватной беседы, поэтому…
– Понятно, Пит, можешь не говорить. Трепа не будет.
Через полчаса на КП позвонили по внутреннему телефону.
– Черт знает что! – возмутился Лукьяныч в трубку. – У нас тут работа! А с кем, по-вашему… Да, каждый специалист на счету. И на вес золота!
– Таганцев! – положив трубку, передал он Сержу послание. – Давай, дуй к ЗНШ, к подполковнику Кротову.
– Следствие ведут знатоки?
– Именно. Запасись терпением. И не забывай то, о чем мы с тобой говорили.
– Держись там, – напутствовал его Хакопныш. – Расслабься и не дыши. Вазелин еще захвати. Скорей всего не понадобится, но, на всякий случай, пусть будет. Мало ли что?
– Заходи – не бойся, выходи – не плачь! – поддержал его и Марлинский афоризмом. – Мы тут за тебя кулаки держим.
И показал, как именно держат.
Серж от двери подмигнул – ему, а получилось, что всем, и с тем вышел в коридор.
В коридорах штаба, на его бесчисленных лестницах и переходах пахло, как в общественной бане – влажным цементом и дезинфекцией. И в этом была бесспорная заслуга полковника Дахно, содержавшего свое хозяйство в идеальном порядке. Для чего, между прочим, ему приходилось вести неустанную борьбу с дневальными, солдатами-срочниками. Добиваться чего-то от того, кто не желает ничего делать – та еще работенка. Но в искусстве перетягивания каната не было равных Михаилу Кирилловичу, нервы у него были крепкие и толстые, что тот канат. Упорства ему тоже было не занимать, оно у него только возрастало по мере усиления противодействия, поэтому противника он неизбежно додавливал до полного туше.
Спускаясь по лестнице, где-то между третьим и вторым этажами, Серж неожиданно встретил начальника политотдела полковника Стримкова, отца Оленьки. Начальника ПО в последнее время мало кто видел, поговаривали даже, что все, решился он на перевод, куда подальше, в центральный офис, поскольку жизнь здесь со всеми Олиными художествами сделалась невыносима. Ну, слухов всегда полно всяких, а тут вот он, идет по лестнице, живой, собственной персоной. Большой, рыхлый, и какой-то выцветший, будто старая фотография. Серж посторонился и вытянулся по стойке смирно, давая проход начальнику, но тот неожиданно остановился возле него. Взглянул, глаза точно зеркала талой воды.
– Как дела, капитан?
– Плохо, товарищ полковник, – неожиданно безапелляционно сформулировал описание обстановки Серж.
– Ну, хорошо, хорошо… – то ли согласился, то ли попытался успокоить младшего по званию полковник. Сжав губы, он покивал головой и, не сказав больше ни слова, продолжил свое шествие вверх по лестнице. А Серж продолжил свое, вниз, потому что нужный ему кабинет располагался на втором этаже.
Особого оптимизма у Сержа предстоящая встреча со штабс-подполковником Кротовым не вызывала. Но и волнения какого-то, тем более страха, он не испытывал, ибо никакой вины за собой не чувствовал. В чем сила, вот спрашивают? Он знал, в чем. В чистой совести. На своей он, положим, различал пару пятнышек, микроскопических, возможно, чуть больших, но возникли они совсем от других обстоятельств и в этом деле роли не играли. Более того, другим про них знать не полагалось вовсе, поскольку у каждого своих таких полно, вот пусть ими и занимаются. Правда, Кротову не укажешь, этот будет копать…
С заместителем начальника штаба по режиму отношения у Сержа не задались с самого начала, с первых дней его пребывания в Сосновом бору. Причем их противостояние сразу набрало какие-то уж слишком высокие обороты, что могло говорить о наличие неких иррациональных причин для нелюбви. Но никаких личных причин, по крайней мере, у Сержа, не имелось, их просто не могло быть. Вообще, в его жизни шел короткий и странный период, когда, буквально вчерашний еще курсант, он превращался в офицера. Точно зеленая гусеница в зеленую же, но бабочку. В это время круто, на сто восемьдесят градусов менялось его курсантское мировоззрение, возникали чувство ответственности и понимание того, что свои обязанности придется выполнять самому. Если в училище офицеры и курсанты, так или иначе, находились по разные стороны жизни – раз уж одни пасли других, – то теперь все изменилось, и он сам стал пастухом. К счастью, коллектив в основном был офицерский, и с солдатами-срочниками сталкиваться приходилось редко.
Первое соприкосновение с ЗНШ по режиму случилось осенью, когда начальник штаба полковник Дахно решил реализовать на практике одну из своих безумных идей. Генерировал он их, надо сказать, часто и во множестве, большая удача еще, что не все из них доживали до воплощения. Вообще, в армии, прямо скажем, инициативных не любят, поскольку любая инициатива, не подкрепленная целеуказанием сверху, чревата непредвиденными последствиями, которые никому не нужны. Но Дахно как раз по должности было положено инициативу проявлять, вот он и старался, генерировал, заодно доказывая правильность своего назначения на должность НШ и общую свою полезность. Идея состояла в том, чтобы провести учебные стрельбы из пистолетов с членами семей офицеров штаба. Смысл, каким его видел тогда еще подполковник Дахно, планируемого мероприятия был таков: если завтра война, каждая баба, в смысле, женщина, должна уметь в случае необходимости постоять за себя и за Отчизну. Что, естественно, прежде всего, связано с умением пострелять из пистолета.
